Богословские возражения против ID
Таким образом, учение о разумном замысле не выдерживает критики с позиций науки, поскольку его основное положение о нередуцируемой сложности недостаточно обосновано и не может быть проверено экспериментально. Более того, теория ID терпит неудачу и там, где это должно беспокоить скорее верующих, чем трезвых ученых. Она предполагает сверхъестественное вмешательство там, где, по мнению ее сторонников, наука бессильна что-либо объяснить, т.е. представляет собой вариант концепции «Бога пробелов».
Традиционно в разных культурах Богу приписывались всевозможные естественные явления, которые не умела объяснять тогдашняя наука, — от солнечных затмений до красоты цветка. Но судьба таких учений была незавидной, поскольку прогресс науки заполнял (и продолжает заполнять) пробелы в знаниях к ужасу верующих, неосторожно связавших с этими пробелами свои религиозные воззрения. Мы в наши дни не должны повторять их ошибок. Вера в «Бога пробелов» по самой своей сути находится под угрозой дискредитации, и теория разумного замысла, находящаяся целиком в русле этой традиции, — не исключение.
Далее, Всемогущий предстает у приверженцев ID не слишком искусным мастером, вынужденным, дабы обеспечить развитие сложных форм жизни, время от времени вмешиваться в естественный ход вещей и подправлять погрешности Своего изначального плана. Вряд ли такой образ удовлетворит верующего, который с благоговением взирает на величие Творца.
Перспективы теории ID
Уильям Дембски, применивший для обоснования теории ID методы математического моделирования, заслуживает безусловного уважения за то, что подчеркнул первостепенное значение истины: «ID не должен стать ложью из благородных побуждений, нацеленной на ниспровержение взглядов, которые мы находим неприемлемыми (история знает массу примеров бесславного конца такой лжи). Необходимо, чтобы мы убедились в истинности теории исходя из ее научных достоинств». Дембски здесь совершенно прав, но в результате сам себе предсказывает неизбежное поражение. В книге «Революция замысла» он пишет: «Если бы удалось показать, что биологические системы, изумляющие нас своей сложностью, изяществом и комплексным характером, — такие как бактериальный жгутик — могли сформироваться шаг за шагом в ходе дарвиновского процесса (и, таким образом, их особенная сложность иллюзорна), это означало бы поражение теории ID. Согласно общему принципу, не следует выдвигать в качестве причины разумное вмешательство там, где достаточной причиной может быть нецеленаправленное действие естественных законов. Так что бритва Оккама прикончила бы ID одним ударом».
Трезвая оценка имеющейся научной информации заставляет считать, что результаты, доказывающие несостоятельность ID с точки зрения бритвы Оккама, уже налицо. Пробелы, на которые опирались сторонники теории, выдвигая предположение о божественном вмешательстве, заполняются благодаря прогрессу науки. Попытки приверженцев ID продвигать свои представления о роли Бога могут парадоксальным образом привести к эффекту, противоположному желаемому, и серьезно поколебать религиозные убеждения верующих.
Вряд ли можно сомневаться в искренности сторонников ID. Вполне понятно, почему эту теорию так тепло приняли верующие, в частности евангельские христиане; безусловно, здесь сыграла свою роль атеистическая пропаганда со стороны некоторых прямолинейных эволюционистов, по утверждению которых теория Дарвина «доказывает», что Бога нет. Но корабль ID направляется не в землю обетованную, а прямым ходом на дно океана. Пассажиры связали последние остатки своих надежд на существование Бога с теорией ID — что же будет с их верой, если теория рухнет?
Так что же — поиск гармонии между наукой и верой безнадежен? Должны ли мы принять точку зрения Докинза: "Наблюдаемая нами вселенная обладает в точности такими свойствами, какие можно было бы предполагать, не будь у нее в основе ни плана, ни цели, ни зла, ни добра — ничего, кроме слепого безжалостного равнодушия»? Никогда! Обращаясь равно и к верующим, и к ученым, я говорю — здесь есть ясное, убедительное и интеллектуально удовлетворительное решение.
Глава 10: Вариант 4 - БиоЛогос (Наука и вера в гармоничном сочетании)
Когда я оканчивал школу, отец одного из моих соучеников, помощник священника в местной пресвитерианской церкви, собрал нас, непоседливых подростков, и предложил всерьез подумать над тремя важнейшими вопросами предстоящей жизни: (1) Чем ты будешь заниматься? (2) Какую роль будет играть в твоей жизни любовь? (3) Каковы будут твои отношения с религией? На эти вопросы, заданные с неожиданной для всех нас прямотой, я честно ответил: (1) химией, (2) чем больше, тем лучше, (3) не собираюсь иметь с ней ничего общего, — и ушел с ощущением неясного беспокойства.
12 лет спустя я вновь обратился к вопросам 1 и 3. Долгий извилистый путь, пролегавший через химию, физику и медицину, вывел меня к медицинской генетике — области, где мне удалось соединить любовь к научным изысканиям и математической строгости со стремлением помогать людям. Одновременно я осознал, что доводы в пользу Бога намного убедительнее, чем в пользу атеизма, которого я ранее придерживался, и впервые в жизни стал постигать некоторые из вечных истин Библии.
Я смутно догадывался, что некоторые из окружающих считают такое сочетание научных и религиозных занятий противоестественным и обреченным на провал, но с трудом представлял себе, как научная истина могла бы конфликтовать с религиозной. Истина есть истина. Одна правда не может опровергать другую. Я вступил в Американское научное объединение (American Scientific Affiliation — ASA, www.asa3.org) — ассоциацию верующих ученых, насчитывающую несколько тысяч участников. Из конференций и журнала ASA я почерпнул немало глубоких мыслей о пути к гармонии между наукой и верой. На первых порах этого хватало — я просто следовал примеру других верующих, которые успешно сочетали религиозную практику со строгими методами научного исследования.
Сознаюсь, в течение нескольких лет я не обращал большого внимания на потенциальный конфликт между наукой и верой — эта тема казалась мне не слишком существенной. Меня больше волновало, с одной стороны, изучение генетики человека, с другой — постижение сущности Бога, о которой я читал и которую обсуждал с собратьями по вере.
Необходимость найти гармонию мировоззрений внутри себя возникла лишь тогда, когда исследование геномов — человека и ряда других обитателей нашей планеты — начало приносить богатейшие и подробнейшие данные о том, как именно происходило постепенное развитие разных форм жизни от общего предка. Эти доказательства родства между всеми живыми существами не тревожили меня, а заставляли испытывать еще большее благоговение перед грандиозным замыслом Всевышнего: это Он вызвал из небытия Вселенную и установил ее физические параметры так, чтобы могли появиться звезды, планеты, тяжелые химические элементы и сама жизнь. Не зная в то время принятого названия — теистический эволюционизм (теистическая эволюция), — я принял этот синтез, и он до сих пор представляется мне в высшей степени удовлетворительным.