Сексуальная неудовлетворенность

То, что сексуальная удовлетворенность — явление в нашей жизни важное, наверное, никому объяснять не нужно. И тут даже не дело вкуса, тут, что называется, «природа требует». Однако требовать‑то она требует, да вот только насколько мы ее слушаем, насколько оказываемся исполнительны? И каковы, кстати сказать, результаты подобной нашей неисполнительности в отношении данного требования — это отдельный и большой вопрос!

Мы обычно думаем, что сексуальность — это только непосредственные сексуальные отношения, т.е., проще говоря, секс. А потому, когда речь идет о сексуальных расстройствах, все представляют себе лишь разнообразные сексуальные отклонения: фетишизм, вуайеризм, эксгибиционизм и т.п. В лучшем случае, некоторые из нас готовы посчитать сексуальным нарушением мужскую импотенцию и преждевременную эякуляцию или отсутствие оргазма у женщины. Но думать, что сексуальные расстройства только этим и ограничиваются, — большое заблуждение!

Сексуальность распростерта над всей нашей жизнью, как звездное небо над землей, от края до края. Есть эротические нотки в отношениях между родителями и детьми, есть они и в дружеских отношениях, и даже просто в приятельских. Ведь, согласитесь, не с каждым мы готовы поддерживать хорошие отношения, этот человек должен быть нам симпатичен. А откуда эта «симпатичность» берется? Все оттуда — из сексуальности.

Сексуальность в условиях современного общества — нечто совершенно безрадостное. Этим и объясняется все то, что до сих пор написано в мире о низменности и опасности сексуальности. Но такая «сексуальность» — болезненное, искаженное отражение реальной жизни. И это искаженное представление полностью заглушило настоящее счастье любви, желание которого коренится в глубине души каждого человека.

Вильгельм Райх

Зачастую эта незамеченная, скрытая сексуальность оборачивается серьезной проблемой! Свекровь ревнует сына к невестке, а проявляется это какими‑то мелкими придирками и беспочвенными обвинениями. Отец, сам того не осознавая, питающий нежные чувства к своей дочери, на дух не переносит ее бойфрендов. Конфликт на работе: в конторе появилась новая сотрудница, привлекла всеобщее внимание мужской братии. Что ж, ждем интриг и открытых скандалов. Сексуальность конкретного человека — это сложнейшее психическое образование, пронизанное всяческими скрытыми от сознания составляющими и характеризующееся множеством утонченных нюансов.

Сексуальность — это отнюдь не прихоть, отнюдь не придаток к жизни. Она эту жизнь большей частью и формирует, она обеспечивает нам бездну положительных переживаний. Причем это касается не только и даже не столько самого секса, сколько жизни как таковой. Наконец, нельзя забывать, что сексуальность — это еще и потребность. Конечно, не такая жесткая, как в воздухе или еде, но не многим меньше, доложу я вам! Если же потребность не удовлетворяется должным образом, то возникает существенный психологический дискомфорт. Может возникнуть крайне неприятное чувство внутреннего напряжения (зачастую прямо тревоги!) или ощущение бессмысленности жизни, подавленность и еще бог знает какие «прелести».

Причем удовлетворение сексуальной потребности — это вопрос, прежде всего, качества, а не количества. Если у человека есть сексуальные отношения, это еще не значит, что его сексуальная потребность удовлетворена. Даже если он благополучно переживает оргазмы, испытывает удовольствие — это еще далеко не все. Важно то, «как» он переживает. И это опять‑таки не вопрос «поз» и всяческой новизны в сексе, это вопрос качества переживания, силы эмоционального отклика, подлинности психологического контакта. Но именно эти, самые существенные моменты, как правило, и выпускаются нами из виду.

Можно, конечно, относиться к сексуальности свысока, можно относиться к ней нейтрально, можно вообще никак к ней не относиться — дело, как говорится, хозяйское, но о последствиях этой «относительности» мы должны знать. Во‑первых, если необходимого качества удовлетворения этой нашей потребности не достигается, жизнь теряет свой блеск и аромат. Во‑вторых, возникает чувство тревоги, внутреннего напряжения или даже депрессии. В‑третьих, формируются невротические симптомы — разнообразные фобии, навязчивости и т.п.

После того как вся эта гадость сформируется, пути к отступлению уже закрыты. Человек, испытывающий чувство тревоги или находящийся в депрессии, лишается своего сексуального тонуса, ему уже ничего не хочется, ничего ему не надо, а секса‑то — и тем более! Вот порочный круг и замкнулся: сначала проигнорировали живительную силу (оставили собственную сексуальность неудовлетворенной или без должного удовлетворения), а потом к ней и не подступиться, мосты уже сожжены. Конечно, в подобных случаях, а их — через один, если не каждый, сексуальной революцией проблемы не решишь; выход в свободное сексуальное плаванье обернется погружением без всплытия.

Устранить ложь — значит испортить представление, потому что именно лицедейство и притворство приковывают к себе взоры зрителей. Но и вся жизнь человеческая есть не что иное, как некая комедия, в которой люди, нацепив личины, играют каждый свою роль, пока хорег не уведет их с просцениума.

Эразм Роттердамский

И вот, глядишь, человек уже и отказывается от своей сексуальности вовсе, однако же можно ли от нее отказаться? Она, так или иначе, все равно найдет для себя выход, и этот выход будет, разумеется, невротическим. Носителей такого невроза называют «старыми девами» или «мужиками без хозяйства», «старыми козлами» — бог знает как их еще называют. Те же, как правило, воинственны, но не потому, что воюют, а потому, что не знают, куда им их боевую мощь деть. Среди них встречаются и свихнувшиеся «поборники морали», готовые законодательным образом запретить всякую половую активность, вынудив людей оплодотворяться исключительно пробирочным способом, и те, кто, напротив, всем своим видом демонстрируют готовность к чему‑то «такому‑растакому», на что, впрочем, никогда не решатся, но изведут и себя, и других порядком.

Беспорядочная половая жизнь

Понятно, что от степени сексуальной удовлетворенности человека будет зависеть многое: как он будет себя чувствовать, какое у него будет настроение, насколько он окажется продуктивен в той или иной деятельности. Однако по‑настоящему существенно другое. Современный человек оказывается в ситуации хронического и тотального стресса, который приходит и снаружи, вследствие разнообразных жизненных перипетий, и изнутри — от собственного нетрудоустроенного инстинкта самосохранения. Часто он и сам не подозревает, насколько сильный стресс испытывает! Жить же в ситуации хронического стресса — значит мучиться, а потому надо искать средства снизить стресс. Вот мы и ищем…

Стресс — это напряжение, а состояние после полового акта, как известно, характеризуется расслаблением. Этот механизм наш организм помнит четко, а потому неосознанно и прибегает к подобному способу разрядки (у некоторых, впрочем, срабатывает обратная реакция, но это тема особого разговора). Иными словами, секс, по задумке, должен сыграть роль антистрессора, но здесь‑то и возникают настоящие проблемы. С одной стороны, человек, находящийся в стрессе, неспособен к полноценному сексуальному удовлетворению, работает, можно сказать, вхолостую. С другой стороны, на таком уровне общей невротизации возникает искушение к постоянной перемене места (в нашем случае — сексуального партнера), а это уже не сексуальная жизнь, а беспорядочная сексуальная жизнь, приводящая, по ряду механизмов, к невротизации другого рода. Хотели, как лучше…

Вот и оказываются на консультации у психотерапевта герои невидимого сексуального фронта. Попытки спастись от стресса толкают их на очередные «подвиги», а сексуальность человека хоть и избыточна, но пределы и границы имеет. В результате она или «вылетает», как пробки в электросети, или превращается в настоящий перпетуум‑мобиле — крутится‑вертится, а к чему, уже непонятно. В первом случае возникает физический упадок «мужской силы» или «женской страсти», а во втором — чувство внутренней опустошенности, за которой, гляди, и депрессия поспешает, и жизнь ветшает.

Сама существующая в нашем обществе «двойная» сексуальная мораль для мужчины является лучшим показателем того, что наше общество, сделавшее эти предписания, само не верит в их осуществимость.

Зигмунд Фрейд

У сексуальности человека действительно большие возможности, но не следует коня с коровой местами менять — и не уедешь далеко, и жеребец иссохнет. Стресс необходимо выявлять, а не ждать, пока все разрешится само собой «по природной мудрости». И бороться со стрессом можно только соответствующими средствами, любые суррогаты вредны для здоровья. Относительно же сексуальных отношений следует помнить: по самой структуре своей они не могут быть оторваны от всего человеческого. «Голого секса» не бывает, это все иллюзии, причем очень накладные; это невроз нагишом разгуливает, и сексуальный невроз — не исключение.

Пользуйтесь, но не злоупотребляйте — таково правило мудрости. Ни воздержание, ни излишества не дают счастья.

Вольтер

Попытки же поставить все с ног на голову последней и отольются. Вот почему психотерапевт нужен в обоих случаях: и стресс — его епархия, и гармонизация отношений между двумя людьми также в его юрисдикции. К сожалению, задумываемся мы об этом слишком поздно, когда бессмысленно уже что‑то менять, когда один шанс — жизнь начинать заново.

Нестандартная сексуальность

Сексуальное поведение человека страдает исключительным многообразием форм и видов. Стандартным сексуальным поведением являются сексуальные отношения между лицами разного пола, не состоящими в близком родстве и находящимися в одной возрастной группе (последний критерий может варьировать, но и для него установлены рамки). Все остальное — это нестандартное сексуальное поведение, которое может быть и болезненным, и не болезненным, и преступным, и не преступным.

Например, гомосексуальные отношения не рассматриваются современной наукой как болезненные, а закон не считает их преступными. Насилие, конечно, уголовно наказуемо, а потому насильник и преследуется, но пол жертвы значения в этом случае не имеет. Вообще говоря, закон у нас не наказывает за сексуальные отклонения, единственным исключением является педофилия, да и то лишь в тех случаях, когда человек «это» делает, думать же не возбраняется.

Понятие «нормы», вообще говоря, весьма относительно. По большому счету, «нормальным» является то поведение, которое встречается чаще. Гомосексуалов, например, в популяции от 3% до 7%, а бисексуалов и того больше. Редкостью не назовешь, так что это почти норма. Далее встает вопрос о том, всегда ли болезненно то, что встречается действительно редко. Отнюдь. Строго говоря, единственным достоверным критерием «болезни» можно считать мучительность данного проявления для самого человека. Впрочем, если эта мучительность продиктована нарушением социальной адаптации, то зачастую «лечить» надо не сексуальную особенность, а способ человека реагировать на осуждение со стороны окружающих.

Мы считаем опасными тех, у кого ум устроен иначе, чем наш, и безнравственными тех, чья нравственность не похожа на нашу. Мы называем скептиками тех, кому чужды наши иллюзии, даже не задаваясь вопросом, не имеют ли они каких‑нибудь других.

Анатоль Франс

Какие же формы сексуального поведения можно отнести к болезненным? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует сразу оговориться: некоторые вкрапления некоторых проявлений нестандартных видов полового поведения в неболезненные формы сексуальной активности возможны и не являются признаком патологии. Даже в стандартной сексуальности есть элементы садомазохизма, педофилии, эксгибиционизма, вуайеризма, трансвестизма, фетишизма, транссексуализма и др.

Ну что это за звери? Диагноз садомазохизма, например, ставят в тех случаях, когда возможность сексуального удовлетворения у человека тесно сопряжена с проявлениями насилия — физического и (или) психологического. В целом, агрессия и сексуальная активность взаимосвязаны биологически, а поэтому нет ничего странного в том, что какие‑то элементы насилия в сексуальном действе могут возбуждать и нормального человека. Исследования сексуального поведения братьев наших меньших показали, что у самцов агрессия и сексуальность — взаимоусиливающие инстинкты, а вот у самок, напротив, усиливают друг друга сексуальность и страх.

Нестандартность сексуального поведения, как правило, называется в обиходе «извращением», но этот термин следует употреблять с осторожностью. На самом деле в случае большинства расстройств сексуального поведения пациенты просто оказываются заложниками, если так можно выразиться, неудачного условного рефлекса, специфического поведенческого стереотипа. Сексуальное поведение, шаблон сексуального поведения формируется у человека не сразу, есть некоторые узловые точки. Если возникновение первого сексуального возбуждения совпадает по времени и месту с какими‑то определенными жизненными обстоятельствами, то некие элементы, характерные черты этих обстоятельств могут впоследующем рефлекторно приводить у этого человека к сексуальному возбуждению.

В жизни есть только две настоящие трагедии: одна — когда не получаешь того, что хочешь, а вторая — когда получаешь.

Оскар Уайльд

Вот пример. Если первое сильное сексуальное возбуждение возникло у подростка в ситуации, где значимым стимулом являлся какой‑то предмет женского туалета, то впоследствии этот предмет может провоцировать у него сексуальное возбуждение больше, чем сама женщина. В этом случае врачи говорят о фетишизме. Если это возбуждение возникло в ситуации подглядывания за чьим‑то сексуальным актом, то по итогу получится вуайеризм, если же в ситуации собственного раздевания, то возможен эксгибиционизм. Это, что называется, как карта ляжет…

Далее, после того как карта легла и соответствующий стереотип сексуального поведения сформировался, ситуация закручивается по спирали. Если для кого‑то «первым делом, первым делом» стали самолеты, это не сильно обеспокоит общество — будет кому Родину защищать. Но если для кого‑то «первым делом» стали садистические наклонности, страсть к подглядыванию или раздевание на людях, если кого‑то стали возбуждать представители своего пола или другой возрастной группы, то здесь общество занимает воинственную позицию: «У нас места извращенцам нет!».

Какой реакции, интересно, на такую политику ожидают политизированные таким образом граждане? Они что, действительно думают, что заяви с высокой трибуны подобную бессмыслицу — и количество лиц, у которых сформирован соответствующий условный рефлекс сексуального характера, резко поубавится? Подобным образом подобные дела не решаются, это совершенно очевидно, но масло в огонь они подливают.

Нет на земле ничего прочного, есть только условности, и в каждом климате они различны.

Оноре де Бальзак

Далее возможны два варианта. Одни поверят в неправильность своей сексуальности, начнут этим делом мучиться, а потому только об этом деле и станут думать, что, конечно, только усилит их нестандартность. Другие, напротив, решат, что их притесняют, и «назло врагам» так начнут в избранном природой для них направлении двигаться, что мало никому не покажется. В результате и те, и другие создадут целую когорту невротиков специфического толка, стилем жизни которых будет невротичное нестандартное сексуальное поведение. Не будь такой реакции, возможно, это было бы просто нестандартное сексуальное поведение, а так оно в чистом виде невротическое.

Нам давно пора освобождаться от предрассудков, но не с тем, чтобы усиливать у всех и каждого отклонения от сексуальной нормы, а для того, чтобы быть более человечными. И гомофоб (человек, испытывающий ненависть к гомосексуалам), надо вам сказать, более психически ненормален, чем психически здоровый гомосексуал. Другое дело, что в условиях нашего подхода к человеку, когда все равняются по одной линейке, ожидать психического здоровья у гомосексуала не приходится. В целом, это его беда, но виновников следует искать не в нем, а в его окружении и в сексистской культуре, каковой наша пока и остается.

Часть 3.

Невротические зависимости

Буддисты учат непривязанности, и кажется, что речь идет о желаниях, но в этом не вся правда. Наша «привязанность» в значительной степени обусловлена нашими привычками. Стереотипы поведения (привычки) — один из основополагающих механизмов работы мозга, обслуживающий нужды инстинкта самосохранения. Проверенный однажды стереотип поведения, реализованный и, по случаю, не приведший к летальному исходу, запоминается мозгом, глубокими его структурами как «проходной вариант», как безопасная форма поведения. Остальные же возможные варианты поведения и действий, сколь бы хороши они ни были «на бумаге» (так их понимает, по крайней мере, сознание), не проверенные практикой, т.е. подсознанием (которое, надо заметить, по природной своей примитивности читать не умеет), — суть катастрофа, ибо есть неизвестность, а хуже и ужаснее неизвестности ничего нет.

Болезненная зависимость — одно из самых сложных явлений, с которыми нам приходится иметь дело. Мы не можем надеяться понять его, пока не усвоим, что человеческая психология сложна, и будем настаивать на простых формулах, объясняющих все.

Карен Хорни

Стереотипное же действие, привычная ситуация, напротив, дело понятное и знакомое — известнее некуда, и потому милее оно сердцу нашему любых замков воздушных и журавлей непойманных, любой экономики дороже! Своя рубашка, знаете ли, к телу ближе, а потому, что бы ни происходило, как бы жизнь наша ни менялась, ригидный и костный мозг (в основании своем он именно такой — костный и ригидный) всеми своими фибрами пытается реализовывать прежние, проверенные стереотипы поведения. Береженого, как известно, Бог бережет. Вот наш мозг и ждет до последнего, он изо всех сил пытается реализовать прежнее, пусть и чреватое негативными последствиями, поведение. Чреватое, но родное, а главное — знакомое, известное. Привычка, таким образом, — это наиглавнейший форпост инстинкта самосохранения, предохраняющего нас от пугающей неизвестности и потенциальной опасности.

Инстинкт же самосохранения — это наидревнейшее изобретение природы и потому, видимо, пребывающее теперь в стадии глубокого, не поддающегося лечению маразма. Сознанию известно, что не все то золото, что блестит, однако для подсознания, падкого на всяческие удовольствия, это далеко не так. Если приятно — значит хорошо, а последствия подсознание из‑за своей ограниченности просто не способно просчитать.

После же того, как привычка сформировалась, даже если она и перестает приносить некогда приятные ощущения, она будет поддерживаться и удерживаться инстинктом самосохранения всеми доступными ему способами. Такова природа патологических зависимостей: человек хочет не потому, что ему от этого хорошо, а потому, что уже не может не хотеть. А это, согласитесь, далеко не одно и то же. По большому счету, всякую привычку можно признать зависимостью.

Глава 1.

Алкоголизм

Чтобы понять, насколько важна и серьезна проблема алкоголизма, достаточно привести немного статистики. Если в 1984 году, по данным Госкомстата СССР, на душу населения приходилось 10, 7 литров чистого алкоголя в год, то в 1998 году этот показатель составил более 14 литров. И это при том, что, по данным специальных исследований, цитирую — «возможно, что в 2000 году левой была почти каждая вторая проданная бутылка водки, но почти наверняка — одна из трех». Следовательно, потребление алкоголя на душу населения выросло за это время почти вдвое.

Число людей, которые себя погубили, куда значительнее, нежели число погубленных другими.

Д. Леббок

В СССР алкоголизмом официально страдало 20% населения, впрочем, и эта цифра, видимо, далека от реальной. Если же употребление алкоголя с тех пор увеличилось в два раза, то алкоголизмом у нас страдает как минимум 40% россиян. И у этих 40% есть непьющие супруги, родители, дети. Таким образом, от алкоголизма, так или иначе, мучается подавляющее большинство наших сограждан. Каково это видеть, что твой близкий человек постепенно, теряет человеческое лицо? Несладко. Впрочем, если бы издержки от алкоголизма этим и исчерпывались, то это еще куда ни шло, однако…

«Я не пью, я выпиваю!»

Алкоголики любят говорить, что они «не пьют, а выпивают». Алкоголик никогда не признает за собой болезни, родственников не слушает, а врачам не верит. Поэтому подобные «филологические изыски» — это только лишнее свидетельство алкоголизма. Строго говоря, если человек выпивает, пусть и помалу, но регулярно, он уже алкоголик. Но не будем придираться, ведь «по праздникам» — это уже регулярно. Когда же действительно пора бить тревогу? С какого момента банальная выпивка становится болезнью? Как определить: алкоголик человек или нет? Вообще говоря, ставить диагноз — дело врача, но существуют и общие признаки, каковы они — читайте внимательно.

Начало пути — рюмка, середина — выпивающая компания, легкая выпивка, пара рюмок за обедом. Конец — в тюрьме за убийство в пьяном виде, за растрату, в психиатрической больнице, в могиле от случайной и легкой болезни.

Джек Лондон

Раньше выпивал граммов 100— 150, веселел, расслаблялся, а теперь выпил 200 и ни в одном глазу — пошло, поехало! Пропал рвотный рефлекс после хорошей дозы — приехали! Потерял контроль за количеством пития, позабыл, что делал, когда выпил, — алкоголик по полной форме! Дальше — хуже и гораздо серьезней. Если возникла необходимость опохмеляться и пить стал запоями, знай — «белочка» не за горами. Последний этап алкоголизма — это опьянение после одной рюмки, полная деградация и потеря человеческого лица.

Теперь, по всей видимости, нужно внести ясность, почему алкоголизм рассматривается врачами как болезнь. Поначалу употребление алкоголя становится привычным — это стадия, когда с болезнью еще можно справиться. Однако, как правило, пьющий этот этап пропускает и если спохватывается, то уже после того, как под действием регулярного приема алкоголя у него произошла системная перестройка соответствующих структур и функций организма. Выглядит это примерно следующим образом.

Для того чтобы справиться с алкоголем — расщепить его и усвоить, человеку необходим специальный фермент — некая алкогольдегидрогеназа. Поначалу она вырабатывается у любого нормального человека в определенных, отнюдь не запредельных количествах, однако если вследствие злоупотребления алкоголем этот фермент требуется организму все в больших и больших количествах, то происходит модернизация соответствующего производства. Организм начинает сам, вне зависимости от потребности, производить большое количество этого злополучного фермента.

Никакое тело не может быть столь крепким, чтобы вино не могло повредить его.

Плутарх

Избыточное количество последнего — вещь не праздная, поскольку изготовленное количество фермента должно быть израсходовано, а как это сделать иначе, нежели употреблением алкоголя? Никак. Но употребление алкоголя, в свою очередь, заставит организм вырабатывать еще большее количество этого фермента. Так формируется порочный круг. Фактически на второй стадии алкоголизма (когда пьет и не пьянеет) человек находится в зависимости уже не от алкоголя, а от своего собственного организма. Вот почему человеку вряд ли следует гордиться, что он «поллитру скушал — и ни в одном глазу», поскольку это наипервейшее свидетельство его болезни.

Впоследствии фермент, расщепляющий алкоголь, будет вырабатываться все в больших и больших объемах, возникнет необходимость опохмеляться — устранять избыток собственного фермента, накопившегося за 8 часов ночного сна. Начинаются запои, а дальше не за горами и белая горячка — состояние, при котором организм отравляется уже не алкоголем, а избыточным количеством собственного фермента. Это приводит к тяжелой интоксикации, вызывающей галлюцинации. Субъектам предоставляется возможность посмотреть на разнообразных, не существующих в действительности чертиков, насекомых, животных, людей и т.п.

Параллельно со всем этим вследствие хронического отравления алкоголем из строя начинают выходить все органы и системы организма. Прежде всего страдает печень, которая занята спасением организма от токсинов, а также головной мозг, на долю которого выпадают самые тяжелые испытания. Человек начинает опускаться, его интересы сужаются до одного‑единственного вопроса: с кем выпить, когда уже можно будет выпить, где денег достать и т.п. Да, он не пьет, он выпивает, прости господи…

Спирт так же консервирует душу и ум пьяницы, как он консервирует анатомические препараты.

Л. Н. Толстой

Ядовитое лекарство

«Русская охота», «русская рыбалка», «русская баня», русское бог знает что не может обойтись без спиртных напитков. «Русская водка, черный хлеб, селедка» — это наш крест. Говорят, что на Руси пили, пьют и всегда пить будут. Неправда, уже допились! По самым скромным подсчетам, в 70% несчастных случаев, коих сейчас более чем достаточно, виновником является алкоголь. Да, на Руси пили всегда, но почему сейчас алкоголиков становится больше? Вопрос не праздный. Беда, как известно, одна не приходит. Разразилась в стране нашей «перестройка», перемены крутые, все порушилось, верить не во что и некому, жизнь прожита зря. Короче говоря, стресс для человеческой психики необычайный!

И стресс этот может по‑разному проявляться, но, как бы там ни было, приятного в нем мало. Возникает внутреннее напряжение, тревога, настроение снижается, сон нарушается — много всего разного. Плохо человеку, надо лечиться, но вместо того чтобы пойти и чистосердечно «сдаться психотерапевту», он хватается за бутылку. Алкоголь в малых дозах, действительно, оказывает «психотерапевтическую» помощь, но есть у этой рубашки своя изнанка.

Первая чаша принадлежит жажде, вторая — веселью, третья — наслаждению, четвертая — безумию.

Анахарсис

Если человек пьет от хорошего настроения, то вероятность возникновения алкоголизма у него относительно невелика. Но если он пьет, чтобы расслабиться, избавиться от беспокойства, настроение себе поднять — тут дело другое, алкоголизмне за горами! В мозгу образуется своеобразная смычка между «приемом на грудь» и хорошим настроением. Человек начинает нуждаться в алкоголе, как раковый больной в обезболивающем. Зависимость возникает мгновенно, а болезнь прогрессирует стремительно.

Алкоголь гораздо больше горя причиняет, чем радости, всему человечеству, хотя его и употребляют ради радости. Сколько талантливых и сильных людей погибло и погибает из‑за него.

И. П. Павлов

Являясь противотревожным средством, алкоголь проявляет свой эффект даже при приеме относительно небольших количеств, поэтому к нему начинают прибегать и женщины, и очень молодые люди, полагая, что одна‑другая бутылка пива или банка джин‑тоника — это не страшно. Действительно, это было бы не страшно, если бы не одно обстоятельство: они пьют для того, чтобы «расслабиться», «успокоиться», «почувствовать себя нормальным человеком». То есть ради положительных ощущений, которые являются самым мощным фиксатором привычки тех действий, которые к этим ощущениям приводят.

Печаль может быть устранена любыми средствами, кроме пьянства.

С.Джонсон

Когда же привычка сформировалась — дальше дело времени, причем незначительного. В моей клинической практике все чаще и чаще встречаются женщины и очень молодые люди (22 — 25 лет), страдающие настоящим, развернутым алкоголизмом, развившимся всего за 2 — 4 года на фоне сравнительно небольших, но регулярно потребляемых доз алкоголя.

В принципе, возможно пить достаточно регулярно, в небольших количествах, в течение, скажем, 30 лет, и заручиться при этом только так называемым «бытовым пьянством». Но в наших условиях хронического стресса, когда все поголовно страдают невротическими расстройствами, рассчитывать на то, что ты станешь просто «бытовым пьяницей», не приходится. Глазом не успеешь моргнуть — и ты уже алкоголик.

Алкоголики социально опасны!

Было бы неправильно думать, что алкоголизм — это когда человек просто пьет. Алкоголизм — это, прежде всего, зависимость, а значит, алкоголь для алкоголика ценность большая, нежели жизнь и качество жизни других людей, даже если ему эти люди небезразличны. Больной человек на то и больной, что все головой понимает, а вот сделать с собой ничего не может. Придется выбирать — он пожертвует и вашими чувствами, и вашими материальными средствами, все это он принесет в жертву своему болезненному влечению.

Кроме того, алкоголизм зачастую протекает с множеством самых разнообразных дополнительных симптомов. Например, с патологическим опьянением, во время которого, как говорят люди, этого алкоголика хорошо знающие, он становится не похож сам на себя, его словно бы подменяют. Агрессивность, злоба, желание непременно куда‑то идти, выяснять отношения. Вынести все это, конечно, непросто. От человека, находящегося в состоянии патологического опьянения, можно услышать такие вещи, что потом одно воспоминание о подобных «полетах мысли» милого‑любимого родственника способно повергнуть его близких в настоящую депрессию.

Знаете ли, что пьет этот человек из стакана, дрожащего в его трясущейся от пьянства руке? Он пьет слезы, кровь, жизнь своей жены и своих детей.

Ф.Ламенне

Впрочем, вспышки агрессии у алкоголиков могут возникать и в отсутствие патологического опьянения. Они срывают свое раздражение на первом встречном, и чаще всего это те, кто живет с ним на одних и тех же квадратных метрах. В результате и сами алкоголики оказываются в безвыходной ситуации, и дети и жены их боятся, а отцы и мужья — ненавидят. От этого алкоголизироваться хочется еще больше, и порочный круг замыкается. Жизнь в семье алкоголика превращается в кромешный ад, где нет не только эмоциональной поддержки и понимания, но и банального уважения, внимания и интимных отношений между супругами.

Видите ли, в чем дело… С одной стороны, алкоголизм — болезнь социальная, можно даже сказать — «дело семейное», с другой стороны, от хорошей жизни истину в вине не ищут. Конечно, каждый человек должен сам справляться со своими проблемами без алкоголя, но если мы считаем себя «близкими», то вряд ли сможем следовать правилу: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Конечно, речь не идет о поощрении алкоголика, напротив, он должен ощущать всеми фибрами своей души и осознавать, что, алкоголизируясь, сильно рискует — рискует остаться один, рискует встретить холодность и отчуждение.

Однако все эти меры хороши лишь при том простом условии, что осуществляются и прямо противоположные действия: родственниками выказывается понимание истинных причин алкоголизации их близкого и ему оказывается помощь в том, чтобы данные причины были устранены или, по крайней мере, минимизированы. Но часто мы спохватываемся тогда, когда пить боржоми, мягко говоря, уже поздновато, когда проблема уже окончательно и бесповоротно зашла в тупик.

От алкоголиков часто приходится слышать: «Ну да, жене не нравится, а мне‑то что? Мне — ничего». Это самое большое заблуждение! Алкоголик, конечно, жизнь окружающим не скрашивает, но что он делает со своей — это вообще катастрофа.

Трезвость кладет дрова в печку, мясо — в кастрюлю, хлеб — на стол, кредит — государству, деньги — в кошелек, силу — в тело, одежду — на спину, ум — в голову, довольство — в семью.

Бенджамин Франклин

Во‑первых, алкоголики в 2 раза чаще обычных людей болеют и раньше других умирают (это статистика!).

Во‑вторых, жизнь их бедна, как церковная мышь, поскольку все интересы алкоголика сводятся к спиртному, он говорит и шутит только на эту совсем несмешную тему.

В‑третьих, алкоголику труднее работать, а все, что он зарабатывает, вылетает в трубу — это в‑четвертых.

В‑пятых, личная жизнь алкоголиков — это сплошные семейные дрязги, сдобренные мужской импотенцией и самым ужасным зрелищем — женским алкоголизмом.

В‑шестых, рассчитывать на своих детей алкоголикам не приходится, равно как и на самих себя — это в‑седьмых. Но, как говорится, на семь бед — один ответ: завязывать надо!

Согласно знаменитой формуле, спрос рождает предложение. Однако «предложение» вовсе не обязательно гарантирует результат. Сейчас рекламируются десятки разнообразных средств и методов лечения алкоголизма. Обещают поистине фантастические результаты: несколько капель чудесного гомеопатического средства (видимо, подмешанного в стакан с водкой) — и народный артист СССР навсегда избавился от своего пристрастия к алкоголю. Или другой способ: некий кандидат наук неизвестно чего обещает несколько магических сеансов возбуждения каких‑то никому не известных «резервов организма», и «вы не будете зависеть от алкоголя». Все это, мягко говоря, неправда.

Нет тирана страшнее привычки, и пока человек не сопротивляется ее повелениям, он не может быть свободным.

К. Боуви

Избавиться от пристрастия к алкоголю — это, наверное, самый мужественный поступок, на который способен только человек, потому что труда стоит огромного. Чудодейственных лекарств от тяги к спиртному не существует и быть не может. Алкоголизм — не просто болезнь, а «образ жизни», который, как не трудно догадаться, химией не изменишь. Когда же вам обещают, что после беспробудного пьянства можно как‑то ухитриться «не пить много», вас откровенно вводят в заблуждение. Алкоголик может только перестать пить, но он навсегда остается алкоголиком. Если сорвется, то все начнется по новой. Эта болезнь компромиссов не ведает.

Глава 2.

Наркомания

Хотите еще статистики? Каждый десятый школьник и каждый пятый старшеклассник в России уже пробовал или регулярно употребляет наркотики, а в Ленинградской области, например, таких старшеклассников — один из трех. Или о том, что СПИД приобрел в России характер эпидемии, вам, наверное, уже известно, а то, что это обусловлено не каким‑то там сексом нехорошим, как там, на Западе, а именно наркоманией, причем самой ужасной — героиновой, это вам тоже известно? Да, о наркомании и наркоманах говорят сейчас много, но, к сожалению, чаще всего не по делу. Да, рост наркомании налицо. Да, наркомания и в школах, и в бизнес‑центрах. Да, наркомания — это проблема национальной безопасности. Да, да, да! Но кто такой наркоман? Каким он видит мир? Как предугадать его поведение?

Болезнь к смерти

Ему всего 16, но он смотрит на меня, как уставший от этой жизни старик, в его больших изумрудных глазах с чудными, длинными ресницами нет будущего. «Доктор, — говорит он, — о чем думают все эти люди? Я хожу по улицам, вижу их улыбки, слышу их смех… Я не могу понять, о чем они д<