Глава 20. Собрание Ордена Феникса
В коридорах древнего замка Хогвартс было абсолютно пусто. Несмотря на то, что до отбоя оставалось еще около получаса, после ужина всех учеников попросили пройти в гостиные факультетов и не покидать их. Никто из учеников не посмел ослушаться указаний — слишком суровым был голос обычно беззаботного директора. Замок будто вымер, ни звуки шагов, ни детских голосов и веселого смеха не тревожили его напряженной тишины. Внезапно лишенный своих обычных радостей, сам замок, казалось, своими стенами прислушивается к очагам человеческого присутствия и особенно к громким голосам в одном из кабинетов. Здесь несколько минут назад началось очередное собрание Ордена Феникс.
Гермиона тихонько приоткрыла массивную дубовую дверь и проскользнула внутрь. После двух с половиной суток, проведенных в больничном крыле в почти полной изоляции, ей не терпелось узнать обо всем, что происходит в школе и за ее пределами. Поэтому она без разрешения мадам Помфри сбежала из больничного крыла и сразу же отправилась сюда. Несмотря на то, что собрание едва началось, несколько людей уже ожесточенно спорили на повышенных тонах, так что появление девушки осталось незамеченным. Воспользовавшись этим, она тихонько прошла за спинами собравшихся к дальнему углу, где был свободный стул, она все еще была слишком слаба, чтобы простоять на ногах несколько часов. Достигнув цели, Гермиона окинула взглядом лица собравшихся в поисках друзей. Рон стоял у противоположной стены и о чем-то болтал с Дином Томасом, явно не обращая внимания на суть разыгравшегося спора. Недалеко слева от него сидел Дамблдор, он выглядел уставшим и непривычно хмурил брови. Гарри тихонько стоял в противоположном углу, словно тоже не желая привлекать к себе лишнее внимание. Рядом с ним была Джинни, она мягко обнимала его за талию, а ее рыженькая головка лежала на плече любимого. Взгляд Гермионы еще какое-то время скользил по присутствующим, выискивая среди них одинокую темную фигуру, и в какой-то момент она уже решила, что Северус не пришел на собрание, но тут ее внимание привлекло тихое женское хихиканье, так неуместно звучавшее на фоне жестких словесных баталий.
Гермиона обернулась на источник раздражающего звука, и ее сердце провалилось в глухую пустоту. Справа от входа стоял Он, бледный, как всегда с немного неопрятными волосами, в неизменной черной мантии с бесчисленными пуговицами, она бы сразу его заметила, если бы не... В висках застучала кровь, а щеки девушки обдало жаром — под руку с Северусом, плотно прижимаясь к его локтю и жадно заглядывая в его бесстрастное лицо, стояла хихикавшая минуту назад шатенка. Гермиона видела эту женщину лишь раз до сегодняшнего дня, но сразу ее узнала — это была та самая француженка в синем бархатном платье, что не сводила глаз с Северуса на приеме у Дюваля. Девушка сама не заметила, как ее руки сжались, и острые ноготки впились в мягкую кожу ладоней. «Да как ей не стыдно, так откровенно вешаться на почти незнакомого мужчину на глазах у всех?», — мысленно возмутилась Гермиона. «А с чего ты взяла, что они почти незнакомы, ведь с их первой встречи прошло не мало времени, и все это время они могли поддерживать очень „тесные“ отношения?», — подбросил идею голос рассудка. «Но как он может?», — робко подала голос обида. «Да как все нормальные мужчины. А ты думала, он вечно будет один? Ты просто идиотка, Гермиона Грэйнджер, на что ты вообще рассчитывала? То, что ты видишь — абсолютно естественно», — справедливость доводов разума ничуть не утешала, в груди болезненно защемило, и на глаза стали наворачиваться предательские слезы, но в эту секунду она почувствовала прикосновение теплой ладони к своему плечу.
— Привет, красавица. Выбралась, наконец, из своего заточения? А то я уже начал думать, что ты прячешься от меня.
— Драко! — прошептала она, буквально бросившись на шею парню. Малфой довольно улыбнулся и тоже обнял девушку.
— Ладно — ладно, я уже верю, что ты не пряталась. — Гермиона отстранилась от юноши, и они оба тихонько рассмеялись. — Ну как ты? Я слышал, ты чуть к праотцам не отправилась? Ни на минуту нельзя одну оставить, то в ловушку Пожирателей угодит, то пропадает неизвестно где, а потом возвращается еле живая. Что ты скажешь в свое оправдание? — Драко притворно-сердито прищурил глаза.
— Ох, Драко, как хорошо, что ты здесь, — вместо ответа, произнесла Гермиона. — Когда ты вернулся?
— Позавчера вечером. Гостил у родственничков в Бельгии, заодно разузнал кое-что для Дамблдора. Не смотри на меня так, — поймав встревоженный взгляд девушки, начал Драко. — Я не возвращался к Пожирателям, как и обещал. Слово Малфоев еще чего-то стоит. — Он вздернул подбородок, и на его лице появилось, так хорошо знакомое Гермионе, надменное выражение.
— Я вовсе не думала, что ты можешь нарушить обещание, я просто волновалась за тебя... с тех пор, как ты уехал, о тебе не было никаких вестей. Хоть Альбус и взял тебя под защиту, ты же понимаешь, в такое время никто не в безопасности.
— Прости, я тоже за тебя переживал. Это просто привычка защищаться от всех подряд, сама понимаешь, мне не слишком тут рады, столько всего наслушался за это время. — Драко снова мягко положил руку на плечо девушки и устало улыбнулся.
— Я понимаю, они привыкнут со временем... если у нас вообще будет время... — она поежилась от собственных слов и поспешила сменить тему. — Драко, ты вообще знаешь, что сейчас происходит? Я не была на собраниях уже шесть дней и никак не могу вникнуть в суть происходящего. — Она вопросительно приподняла глаза на стоящего рядом парня.
— Собственно, ты почти ничего не пропустила. Лорд со своей свитой взял школу в кольцо, так что мы уже четыре дня в осадном положении, но нападений пока не было. Сюда попасть по-прежнему можно, а вот любые перемещения отсюда прослеживаются, и безопасно покинуть школу невозможно. Все без конца спорят, что делать с учениками: оставлять в школе или эвакуировать, будто сейчас есть выбор?
— Много их там? — Гермиона кивнула в сторону окна, давая понять, что спрашивает не об учениках.
— Не думаю, что кто-то считал, но ты же понимаешь, если Темный Лорд хотел собрать армию, превышающую по своей мощи все ранее существовавшие, он бы не стал мелочиться. Их просто тьма.
— Тем лучше! Если они все здесь, не будет потом необходимости их искать. — Она задорно подмигнула Драко, и тот немного расслабился под ее озорным взглядом.
В это время голоса спорщиков в центре зала перешли на крик.
— Да вы вообще понимаете, что если дети останутся здесь, мы все обречены? — сорвавшимся голосом прохрипел один из авроров — лысоватый мужчина лет шестидесяти с выразительными серыми глазами. Гермиона знала его довольно хорошо, это был Джозеф Стоукс, двое его внуков учились на четвертом и шестом курсах Рейвенкло.
— У нас нет выбора, мы не можем обеспечить достаточную охрану для их перемещения и защиты. Поймите вы, наконец, нас и так несопоставимо мало, мы не можем себе позволить распылять силы на два объекта, а Тот-Кого-Нельзя-Называть может запросто отправить половину своей армии вслед за детьми, и тогда нам незачем будет вообще браться за палочки, все будет кончено раньше, чем дети доберутся до места назначения, — кричал один из относительно новых членов ОФ, его имени Гермиона не помнила.
— Но мы не можем оставить их здесь, это место запросто могут в ближайшие дни сравнять с землей, одних великанов будет достаточно, чтобы камня на камне не осталось. Вы предлагаете похоронить детей под завалами?
— Я ничего не предлагаю, только озвучиваю очевидное — я не вижу выбора, здесь у них есть хоть какой-то шанс выжить, если стены удержатся.
— Простите, что вмешиваюсь, но возможно есть еще какой-то способ перемещения, который не отслеживается? — Гермионе не хотелось встревать в горячие споры, но ответ на этот вопрос мог бы прояснить многое.
— Мисс Грэйнджер, вы вообще слушали, о чем говорилось здесь последние полтора часа? — раздался до боли знакомый голос Северуса Снейпа. — Аппарация, каминная сеть, портключи — все отслеживается, вслед каждому покинувшему Хогвартс отсылается двое из армии Лорда. Протянуть подземный тоннель под всем запретным лесом не хватит времени, остается разве что взять детей за руки и в открытую провести их мимо колонн нечисти, в надежде на то, что их не заметят или пощадят. Хватит тешить себя пустыми надеждами, в вашем возрасте пора перестать верить в сказки, где в последний момент происходит неожиданное чудо.
Каждое его слово словно взрывалось в притихшем зале, ему по-прежнему удавалось завладеть абсолютным вниманием публики, стоило ему только начать говорить, и не важно, кто был перед ним, несмышленые первокурсники или бывалые авроры. По спине Гермионы пробежали мурашки от его колючего взгляда, а где-то внутри закипала волна ярости, ей вдруг нестерпимо захотелось уколоть его, заставить себя чувствовать так же неуютно, как сейчас чувствовала она.
— Знаете, профессор, я не верю в чудеса, но, глядя на вас, начинаю верить в переселение душ, — безразлично бросила она.
— Отчего же, позвольте поинтересоваться? — прошипел он так, что стало ясно — лучше бы ей просто замолчать. Но Гермиона молчать не собиралась.
— Знаете, говорят, глаза — зеркало души, а ваш взгляд уж больно напоминает Василиска из Тайной комнаты, вот я и подумала, не перевоплотился ли он в вас после смерти. А еще вы так мастерски шипите... — задумчиво протянула она.
Женщина, стоявшая справа от Гермионы покраснела и закашлялась, пытаясь сдержать смех, многие в зале хихикали, даже не пытаясь сдержаться. Всеобщее внимание сейчас было приковано к кипящему от ярости Мастеру зелий, но ожидаемого потока проклятий в сторону девушки не последовало. Он лишь пристально посмотрел на нее и, бросив раздраженное: «Я не намерен выслушивать ваши дерзости», вылетел из зала. Шатенка, которая недавно цеплялась за локоть Северуса, попыталась бросить в сторону наглой девушки возмущенный взгляд, но встретившись с испепеляющим взглядом самой Гермионы, видимо, передумала и поспешила к двери вслед за Снейпом.
Дальше собрание проходило относительно спокойно, но Гермиона так и не смогла заставить себя сосредоточиться на обсуждаемых вопросах, ее щеки продолжали гореть, а в висках стучала кровь, заглушая своим шумом, доносящиеся словно издалека, голоса выступающих. Под конец собрания вернулся Снейп, уверенный и невозмутимый с привычной непроницаемой маской на лице.
Вскоре большинство участников собрания разошлись, и в кабинете осталось только четверо, но зато горячие споры относительно главного вопроса возобновились.
— Мы не можем оставить детей здесь, даже такая сильная защита Хогвартса как сейчас не выдержит долгой атаки многочисленной темной армии, а если защита падет, мы не сможем драться, когда любое из проклятий может случайно угодить в ребенка или обрушить стену на учеников. — Гарри за последние два года обрел большую уверенность в себе, и в его голосе сейчас звучали металлические нотки.
— Поттер, мы уже тысячу раз обсуждали это... Мы не можем эвакуировать такое количество детей незаметно, у нас нет на это ни времени, ни какой-либо хоть отдаленно реальной возможности. Если оставлять их под защитой стен замка и сотни опытных боевых магов опасно, то перенести их в место, где такой защиты не будет — это обречь их, да и нас всех, на быстрый конец войны, как вы понимаете не с нашей победой, потому что именно на это и рассчитывает Волдеморт — повернуть против нас нашу наибольшую слабость. — Несмотря на неизменное обращение «Поттер», Снейп обращался к Гарри без прежней снисходительности и сарказма, это был просто спор двух давних оппонентов.
— Северус прав, Гарри — дети наше самое уязвимое место сейчас. Мы не можем оставить их в замке, на который вот-вот нападет самая многочисленная темная армия за всю историю, и не можем переместить их, оставив без защиты замка, которая сейчас является лучшим, чем мы располагаем. — Дамблдор, казалось, впервые за весь день обозначил свое присутствие. Сейчас на усталом лице мага как никогда отчетливо проступали отметины его истинного возраста, под глазами залегли темные круги, а глубокие прорези морщин вокруг губ делали выражение лица более жестким.
— Не можем оставить и не можем переместить... — бубнила себе под нос Гермиона, глядя рассеянным взглядом куда-то за окно, — Я... я сейчас... — неожиданно вскрикнула она и выбежала из зала.
— Гермиона, стой, куда ты? — попытался остановить ее Гарри, но она даже не обернулась. -Да что это с ней сегодня?
— Я вообще не понимаю, для чего необходимо ее присутствие, вы бы еще этого рыжего Уизли позвали, он, безусловно, продемонстрировал бы нам свой гений военной стратегии, как и эта...
— Ну-ну, Северус, не суди о ней строго, иногда неопытность в чем-то позволяет человеку привнести свежий взгляд на ситуацию, который не доступен людям в мельчайших подробностях изучившим предмет обсуждения, — примирительно заметил директор.
— Очень сомневаюсь...
— Где ты была, Гермиона? — протараторил Гарри, когда запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка снова показалась в дверях кабинета.
— Я была на кухне, говорила с домовыми эльфами, — ответила она, пытаясь отдышаться, словно после длительного бега.
— О, безусловно, забота об этих несчастных угнетенных существах сейчас главное, что может нас тревожить, — наигранно мягким голосом заметил зельевар.
— Да помолчите вы... — рявкнула Гермиона, не обращая внимания на реакцию Снейпа. — Альбус, мы перенесем его!
— Мисс Грэйнджер, кого еще вы собрались переносить? Может, объясните, что за светлая идея посетила вас, пока вы бегали на кухню к своим любимым домашним эльфам? — Гермиона посмотрела на вопросительно изогнутую бровь профессора и тяжело вздохнула.
— Объясню, если вы прекратите перебивать меня своими язвительными замечаниями. Мы перенесем Хогвартс вместе с детьми и всеми защитными барьерами в безопасное место, а сами останемся здесь и встретим Волдеморта.
— Вы с ума сошли, это невозможно, — тут же последовала полная негодования реплика Снейпа.
— Почему же, Северус, давайте послушаем, что предлагает Гермиона. У тебя ведь уже есть план? — на лице Дамблдора впервые за день расплылась довольная улыбка.
— В общих чертах... Альбус, мы можем провести «Перфекциум», вы же понимаете, у нас может получиться, эльфы дали свое согласие, они будут связующими. Мы перенесем Хогвартс, куда — можем продумать вместе, а здесь возведем только антиаппарационный щит и оптическую иллюзию, в конце концов, стены нам не нужны, они будут только помехой, а иллюзия продержится достаточно долго, чтобы вовлечь в битву остальные силы так, что они уже не смогут просто отступить. А дальше... дальше будем молиться и стараться не погибнуть раньше, чем этот мерзкий ящер наконец исчезнет с лица земли. — Гарри не сдержал короткий смешок, когда услышал, как его подруга назвала Волдеморта.
— Отлично, девочка, отлично! Ты ведь сможешь провести ритуал?
— Но, Альбус, я думала, что вы...
— Нет, девочка моя, ты же знаешь условия, будет лучше, если именно ты будешь «лучом».
— Вы действительно способны это сделать, мисс Грэйнджер? — выходя из задумчивости, переспросил Снейп. От язвительного тона не осталось и следа, сейчас он был спокоен и сосредоточен.
— Да, профессор, думаю, да.
— Тогда предлагаю переносить его на Соколиный остров, он много лет пустует и там подходящая почва, чтобы переместить замок с подземельями.
— Простите, я один здесь ничего не понимаю? Что вы собираетесь делать? Каким образом можно перенести куда-то громадный замок, да еще и с кучей людей? — Гарри с любопытством вглядывался своими огромными зелеными глазами в лицо подруги, которая явно недоговаривала о многом, когда рассказывала ему, чем занималась последние два года...
— Гарри, ты же знаешь, что эльфы могут аппарировать внутри Хогвартса и переносить с собой людей и предметы, — начала пояснять Гермиона таким же учительским тоном, каким когда-то объясняла ему с Роном домашние задания. — Так вот, мы воспользуемся эльфийской магией, действующей по такому же принципу, только гораздо более мощной, и перенесем Хогвартс на Соколиный остров. Волдеморт не сможет отследить это перемещение, потому что эльфов они не отслеживают, и нам даже не нужно будет снимать антиаппарационный барьер.
— Ничего себе! — пораженно выдохнул Гарри. Снейп смерил его снисходительным взглядом и выразительно фыркнул.
— Если мы все решили, думаю, нам всем не помешает отдохнуть. Завтра с утра оповестим остальных и начнем подготовку, действовать придется быстро, желательно, чтобы к вечеру мы уже все закончили. А сейчас всем спокойной ночи. — Гарри и Гермиона пожелали директору спокойной ночи в ответ, Снейп вышел из кабинета, ни с кем не попрощавшись.
После двух суток проведенных в одиночестве в ледяной пустыне и еще двух в пустом больничном крыле, Гермионе ужасно не хотелось возвращаться в оглушающую пустоту своей комнаты. Она любила уединение, но за последнее время в ее жизни было так много уединенности, что это стало походить на настоящее тоскливое одиночество. Она шла пустыми коридорами Хогвартса, и стены родной школы, пропитанные многочисленными счастливыми воспоминаниями ее детства, впервые не грели ее сердце, а казались обычными безучастно-холодными камнями. Сейчас, как никогда ей хотелось просто видеть чьи-то глаза, болтать ни о чем, шутить над ничего не значащими мелочами, все что угодно, лишь бы избавиться от тягостной пустоты в сердце, не вспоминать ни о том, что было, ни о том, что будет... Как-то само собой получилось, что она оказалась возле комнаты Драко. Улыбнувшись тому, как быстро он стал для нее близким другом, она постучала. Драко появился в дверях спустя две минуты.
— Не спится? — поинтересовался он, шире открывая дверь и пропуская девушку внутрь. Сам он выглядел немного сонным, чуть покрасневшие глаза и растрепанные светлые волосы давали понять, что он уже дремал, когда появилась Гермиона.
— Извини, я тебя разбудила? — Она остановилась на пороге, раздумывая, не пойти ли к себе в комнату, оставив Драко отдыхать.
— Ничего страшного, хорошо, что пришла. Чай будешь? — предложил он и, получив в ответ согласный кивок, принялся за приготовление чая.
Теплая фарфоровая чашка приятно согревала руки, а аромат жасмина успокаивал и дарил умиротворенность, сидя в удобном кресле и наслаждаясь ощущением уюта, Гермиона немного расслабилась. Как мало нужно, чтобы почувствовать себя...
— И давно это у тебя? — голос Малфоя вывел ее из задумчивости.
— Что? — рассеянно переспросила она и поймала направленный на нее внимательный изучающий взгляд серебристых глаз.
— Да ладно, ты ведь любишь его, правда?
— Правда, — ответила она, почему-то опуская глаза. — А это так очевидно?
— Не знаю... Я только сегодня заметил. Никогда бы не подумал, что ты можешь быть такой. — Он говорил тихо, словно обращаясь к самому себе.
— Какой? — Гермиона и сама начала понимать, что ее сегодняшнее поведение на собрании было не совсем адекватным, и ей только оставалось надеяться, что остальные не обратили на это внимания.
— Ты еще спрашиваешь? — усмехнулся юноша. — Да ты сегодня была просто Отелло в юбке. Думал, ты испепелишь взглядом ту несчастную, что стояла с крестным.
— Она вовсе не выглядела несчастной. — Обиженно надула губки Гермиона, вспоминая довольное лицо шатенки, когда та прижималась к руке Северуса.
— Точно Отелло. — Снова улыбнулся Драко. — Странно... Я всегда думал, что ты будешь с Поттером. То есть вы ведь все время вместе были, ну и еще этот Уизли, но Уизли тебе точно не подходит, он чурбан неотесанный. Ой, не надо на меня так смотреть... — запротестовал он, заметив, как нахмурились ее брови при последних словах. — Я знаю, что он твой друг и все такое, но ты же не будешь отрицать, что он не понимает ни слова из того, о чем ты можешь говорить, и считает, что так и должно быть.
— Нет, это отрицать не могу, — вздохнув, подтвердила девушка.
— Вот я и говорю — Уизли не вариант, даже когда ты с ним встречаться пыталась, было видно, что вы не пара, а когда ты уехала, он половину девчонок Гриффиндора перебрал, пока не вернулся к той же Браун. Другое дело Поттер со своим щенячьим преданным взглядом изумрудных глаз и короной в виде шрама — настоящий печальный принц из девичьих грез, бесстрашный герой с душещипательной историей, от которой растает даже сердце Снежной королевы, в общем — идеальный объект для романтических воздыханий. И при этом не дурак, и не таскается за каждой юбкой, а ближе тебя рядом с ним никого не было, вот я и думал, что ты будешь с ним. «Золотой мальчик и Гриффиндорская умница» — блистательная пара получилась бы. А больше и не было достойных вариантов.
— А ты, значит, не достойный вариант, или это я не достойна была внимания наследника Малфоевского рода? — посмеиваясь, спросила Гермиона, ее развеселило видение со стороны ее отношений с друзьями.
— Глупая, ты бы ни за что на меня внимания не обратила, я же слизеринская сволочь, враг номер один для вашей троицы, ну, может, номер два после Волдеморта, но уж точно не претендент на нежные чувства. Это я мог весь шестой курс по тебе сохнуть, но мне позволено, я из Слизерина, нам можно все, если очень хочется. А у вас, гриффиндорцев, если враг, то до конца дней своих, а слизеринцы враги apriori, а я еще и сам успел заслужить многое...
— Драко, я... я так совсем не считаю, и тогда не считала, — мягко прошептала она, заметив, что голос Драко чуть дрогнул.
— Знаю... — Он тяжело вздохнул и отвел взгляд от широко распахнутых карих глаз Гермионы. — Я понял это тогда в подземельях, ты так тепло на меня посмотрела и улыбнулась, а мне стало так больно... Я тогда уже принял метку и начал понимать, во что для меня это выльется, даже смирился, приспособился, а тут ты со своей улыбкой — добрая, чистая, такая, каким я уже никогда не буду, да и не был никогда, если честно. Поэтому я и не думал, что ты обратишь внимание на Пожирателя, а ты вот выбрала крестного... У него конечно есть чему поучиться, хотя не многие это признают, но... он ведь ужасно сложный и замкнутый — не подберешься, и еще злиться все время, как сто чертей, в общем не мудрено, что его никто особо не любит и боятся, как огня. Не зря кстати — все же темный маг, Пожиратель смерти, хоть и бывший, да и вообще он страшный — всегда в черном, носится везде в своей разлетающейся мантии, подкрадывается неслышно, а от его взглядов даже у меня мурашки по телу проходят, а ведь я его знаю с рождения, мог бы привыкнуть уже... А ты из всех выбрала его... и теперь я думаю, что совсем тебя не знаю... никто не знает. Ведь нашла же ты в нем что-то...
— Наверно, ты прав. Я не слишком рассчитываю на понимание, особенно сейчас, когда столько всего произошло в моей жизни... хотя меня и в школе никто по-настоящему не понимал, Рон и Гарри просто мирились с моими странностями. А Северус... мы с ним очень похожи, с ним я могла бы быть такой, какая есть, не играя никаких ролей, и я знаю, он смог бы понять меня, так же как я понимаю его... Ты ведь видишь тестралов? — неожиданно спросила девушка.
— Да, — с горечью ответил Драко.
— Северус чем-то похож на них. Люди их сторонятся, боятся, считают темными существами — предвестниками смерти, но на самом деле они всего лишь боятся неизвестного, облекая в образ этих, непохожих на их привычный мир, существ свои собственные страхи. Я часто ходила в Запретный лес перед седьмым курсом, когда не могла говорить, мне было тяжело тогда, и я приходила посмотреть на них. В них есть что-то необъяснимо притягательное, что оставляет неизгладимый след в самой глубине души. Они бесшумно подходят и просто смотрят своими холодными глазами... безмолвные свидетели человеческого горя, рядом с ними как будто падает груз с сердца потому, что они понимают боль, но не испытывают ни жалости, от которой становиться только хуже, ни бесполезного сочувствия, только понимание, ведь они сами одинаково бесстрастно принимают и жизнь, и смерть. В Северусе тоже есть эта завораживающая глубина человека, который знает смерть в лицо, которому одинаково знакомы законы тьмы и света. В нем словно дремлет огромная сила — сила человека, которого не пугает даже самое дно темноты, потому что он уже был на этом дне и сумел выбраться, ему больше нечего бояться, и это пугает остальных людей даже больше, чем сама тьма. Его многие ненавидят, но не за то, что он совершил в прошлом, а за то, что он не скрывает своего прошлого и не пытается оправдываться или отрицать свои ошибки. Ведь почти никто не ненавидит твоего отца, а он далеко не ангел, но ему всегда удавалось держать фасад благопристойности, и люди, общаясь с ним, тоже чувствуют себя вправе считать себя благопристойными, сколько бы скелетов ни держали в своих шкафах. А рядом с Северусом все скелеты оказываются на виду, и это никому не нравится. Он не ищет одобрения, не кичится своими подвигами и достижениями, не стремится вызвать к себе симпатию, потому что чувствует, насколько это бессмысленно — пытаться понравиться тому, кто никогда не примет тебя полностью. Лишь немногие способны принять его таким, какой он есть, но его преданность этим немногим безгранична. Его сердце, как пустыня, которую не достигают грозовые облака, но стоит хоть небольшому количеству влаги пролиться на ее поверхность, она впитает все до последней капли и в ответ на долгожданную влагу мгновенно преображается в цветущий оазис, жажда пустыни неутолима, как неутолимо сердце человека, изголодавшегося по человеческому теплу... Если бы он только позволил быть рядом с ним... Но после всего, что случилось за последнее время, мне не на что надеяться, он никогда не простит, не станет слушать оправдания, слишком гордый...
— Ты так говоришь, что мне становится страшно... — почти шепотом отозвался Драко, словно боясь нарушить хрупкое ощущение доверия, которое соткала своим рассказом Гермиона. Никогда раньше никто не открывался перед ним настолько глубоко, что можно было разглядеть, что хранится на самом дне его сердца. — Мне кажется, невозможно так чувствовать другого человека, невозможно столько всего вместить в себя одновременно. А еще мне безумно хочется, чтобы когда-нибудь меня тоже так любили, хотя я сделал все, чтобы этого не произошло. Он будет просто сумасшедшим, если откажется от тебя.
— Это не важно... уже не важно, главное, он теперь свободен и может снова принадлежать самому себе. Я никогда не пожалею о том, что сделала, как бы все ни сложилось...
Драко прекрасно понимал, что эти слова она произносит самой себе, поэтому не стал спрашивать ни что такого могло произойти между ними, что сделало бы ее чувства неважными, ни о чем она может жалеть. Он и так услышал слишком много, если Гермиона захочет, то сама расскажет и об остальном...
По пути в свою комнату Гермиона не переставала думать о том, как отвратительно повела себя сегодня с Северусом. Как она могла пытаться унизить его на глазах у стольких людей, на глазах у женщины, с которой у него, возможно, завязались отношения? Разве не заслуживает он хоть немного счастья? Разве не она так много раз просила небеса, чтобы они послали ему это счастье? Эгоистка... самая настоящая эгоистка, возомнила себе, что он сможет быть счастливым непременно с ней, а сама... Разве банальная ревность оправдывает то, как она себя повела, те злые слова, что она наговорила... Нет... безусловно нет. Он будет прав, если не захочет с ней говорить, как только в этом отпадет необходимость, связанная с войной... уже совсем скоро.
Глава 21
Это был самый тяжелый день в жизни Гермионы Грэйнджер. Еще никогда она не ввязывалась в такую авантюру, в результате которой могли пострадать люди. Еще никогда она по-настоящему не брала на себя ответственность за чужие жизни. Никогда раньше не ощущала на себе столько подозрительных взглядов, в этот день даже обычно доброжелательно настроенные по отношению к ней люди посматривали искоса и перешептывались у нее за спиной. Трудно было бы описать, какие чувства она испытывала в эти мгновения...
Поначалу ей было неловко, когда Альбус с самого утра, ничего предварительно не оговаривая, собрал всех в уже привычном кабинете и предложил Гермионе рассказать собравшимся, что она собирается сделать и что потребуется от каждого из присутствующих. Он именно так и сказал: «Расскажи поподробнее, что ты собираешься сделать и чем мы все можем тебе помочь». Словно речь шла не о переносе Хогвартса, а о какой-то незначительной затее, проводимой исключительно по ее инициативе.
Она даже немного расстроилась из-за того, что ей пришлось перессориться с половиной присутствовавших, прежде чем все согласились с ее планом. Но к середине дня даже обвинения в работе на темную сторону и подозрения о ее психическом нездоровье, сыпавшиеся градом со всех сторон, перестали ее огорчать.
Было ужасно тяжело обращаться к кому-то за помощью, особенно к тем, кто был явно против ее безумной затеи, ведь несмотря на уважительную интонацию и просительную форму обращения, в ответ она получала гневные раздраженные взгляды. Она старательно давала подробные разъяснения по поводу необходимости снятия некоторых защитных барьеров, не обращая внимания на гневные тирады авроров, так и не воспринявших идею перемещения замка. Но от осознания того, что они просто не могут отказаться выполнять ее просьбы, насколько бы не были уверены в провале этой затеи, становилось еще тяжелее. Самый тяжелый момент был, когда основание древнего замка буквально вырезали из земли, даже при том что стены Хогвартса пока не сдвигали ни на миллиметр, вид расходящейся поверхности земли примыкающей к основанию стен чуть было не вызвал панику даже у не слишком впечатлительных опытных магов.
Обстановку разрядил разговор с профессором Флитвиком. Он был чуть ли не единственным кроме Альбуса человеком, который воспринял предложение Гермионы сразу и с огромным энтузиазмом. Почему он так легко согласился, Гермиона поняла, только когда настал черед наложить на замок визуальную иллюзию, чтобы, когда тот исчезнет, внешне ничего не изменилось. Пока она рассказывала, что иллюзия должна в точности повторять очертания замка, при этом быть динамичной, чтобы со стороны по прежнему выглядело, что в замке открываются двери и окна, зажигается и гаснет свет, что в освещенных комнатах движутся силуэты людей, на лице профессора играла снисходительная улыбка. Когда же Гермиона поинтересовалась, сможет ли он наложить такую иллюзию, которая продержится хотя бы несколько часов после начала битвы и будет реагировать на внешние удары имитацией разрушений, соответствующих силе ударов, в глазах преподавателя чар появился маниакальный блеск, и он даже потер ладони в нетерпении, бормоча себе под нос что-то недоброжелательное о нелепых украшениях замка на рождество, занудство директора и нехватке сфер применения для настоящей сильной магии. Следующие три часа он не выпускал палочку из рук ни на секунду, непрерывно накладывая все новые и новые чары на старый замок, и хотя никто кроме него пока не мог оценить результат кропотливой работы, лицо профессора сияло таким счастьем и гордостью, как лицо первокурсника, получившего в подарок самую современную «Молнию».
Все подготовительные мероприятия удалось закончить как раз ко времени обеда, и уставшие, но еще более напряженные маги направились в Большой зал. Обед проходил в атмосфере тягостного молчания, многим в это время приходили мысли о том, что возможно они видят эти стены в последний раз, что не прибавляло аппетита. Даже за факультетскими столами не наблюдалось привычной возни и оживленности, ученики только молча переглядывались между собой, изредка бросая тревожные взгляды на напряженные лица преподавателей. Было ощущение, что вот-вот должно произойти нечто, поэтому, когда директор поднялся из-за стола и подошел к трибуне, в зале воцарилась абсолютная тишина.
— Я должен сделать небольшое объявление. С сегодняшнего вечера всем студентам запрещается покидать стены замка. Тех, кто особенно любит прогулки на свежем воздухе, — директор насмешливым взглядом обвел нескольких лукаво улыбающихся ребят за столом Гриффиндора, отчего их лица немного помрачнели. — должен предупредить, что на все, подчеркиваю, на все выходы из замка будут наложены специальные заклинания, не позволяющие покинуть замок никому до моего разрешения или разрешения одного из деканов. — Из-за столов послышались недовольные стоны. — Еще одна новость, которая, думаю, придется вам по душе, — снова заговорил Дамблдор, и возмущенные голоса учеников притихли. — все учебные занятия на следующие две недели будут отменены. Надеюсь, вы найдете достойное применение для освободившегося времени.
После объявления об отмене занятий зал взорвался аплодисментами, и Гермиона впервые за день искренне улыбнулась, подумав, как мало нужно юным волшебникам, чтобы угнетающе тревожная атмосфера сменилась радостными улыбками. Неужели и она была такой всего пару лет назад? Нет, наверное, нет, новость об отмене занятий никогда не показалась бы ей радостной. При этой мысли она снова улыбнулась, не так уж сильно она изменилась с тех пор, как получила письмо с приглашением в Хогвартс.
Хогвартс... Поднимаясь по движущимся лестницам в кабинет директора, Гермиона не могла не думать о том, каким станет это место без замка Хогвартса, без его стройных башен, врезающихся в небо, без огоньков горящих окон по вечерам... Когда лестница, по которой шла Гермиона, вдруг увела ее в противоположную нужной сторону, удлиняя путь до коридора с каменной горгульей почти вдвое, она ничуть не расстроилась. Кто знает, будет ли у нее когда-нибудь еще такая возможность, побродить по этим коридорам в сопровождении перешептывания портретов, прислушиваясь к эху собственных шагов, вдыхая особый въевшийся в сознание за долгие шесть лет ее учебы в школе запах древности и ощущая надежную защиту этих стен. Было очень странно представлять себе, что через несколько часов всего этого здесь не будет, но мысль о том, что этих стен не коснутся разрушительные проклятия, что оплот древней магии и знаний не превратится в руины, какой бы страшной не стала предстоящая битва, успокаивала и приносила умиротворенность. Это важно — знать, что в мире есть нечто постоянное, то что было до тебя и останется после. Когда-то, наверное, в тот самый день, когда Гермиона с другими первоклашками впервые вошла в холл Хогвартса, он стал для нее одним из таких незыблемых столпов известного ей мира. Что бы не произошло в ближайшие дни, по крайней мере ей не придется наблюдать, как незыблемая опора ее мира рухнет.
Снейп и Гарри уже были в кабинете директора, когда вошла Гермиона. Поскольку подготовительные работы уже завершились, дальше требовалось участие только четверых магов и максимально возможного количества эльфов. Выбор участников был довольно прост и не вызывал ничьих возражений. Все четверо (она, Альбус, Гарри и Северус) владеют основами ментальной магии и достаточно опытны, чтобы пропускать через себя магию такой силы, которая потребуется для перемещения замка. Владение ментальной магией необходимо для того, чтобы, находясь на большом расстоянии друг от друга (с разных сторон огромного замка по четырем сторонам света соответственно), они могли при помощи мысленной связи одновременно начать перемещение, в противном случае Хогвартс будет перенесен по частям со всеми вытекающими последствиями. В сущности, как и все наиболее сильные светломагические ритуалы, «Перфекциум» был предельно прост, главное в нем было согласие эльфов и соответствие определенным требованиям проводящего его мага, так что с ролями и обязанностями остальных разобрались довольно быстро. Но, когда Гермиона решила, что самое сложное уже позади, и остается только провести само перемещение и наконец расслабиться, своими сомнениями решил поделиться до сих пор молчавший Гарри.
— Профессор Дамблдор, я не понимаю, почему вы сами не можете это сделать? Не обижайся, Гермиона, но ты ведь никогда не делала ничего подобного, и если что-то пойдет не так... В общем я считаю, что это должен сделать директор.
— Гарри, мой мальчик, мы все будем участвовать в процессе в равной степени, Гермионе нужно будет только инициировать начало этого процесса. Тебе не о чем переживать, он<