Глава 17. Царство Снежных Драконов

Прошло всего восемь часов с тех пор, как Северус перешел на Землю Предков, но эти часы оказались для Гермионы настоящей медленной пыткой. К середине дня ветер усилился, и ей пришлось сесть на промерзшую землю, чтобы ее не сдуло, как бумажную птичку, которую она только что выпустила из своей палочки. Оказалось, что терпеть постоянный пронизывающий холод — это не самое сложное в суровом мире ледяной пустыни, еще сложнее было не потерять ощущение времени и пространства, когда вокруг со всех сторон только серое полотно покрытой льдом земли, сливающейся на горизонте с таким же свинцово-серым небом. Уже через полчаса, проведенных здесь в одиночестве, Гермиона начала ощущать, что реальность медленно ускользает от нее, и ее неумолимо клонит в сон, а стоит только провалиться в сон, как ледяное царство сомкнет свои объятья на беззащитном крошечном теле и уже никогда не отпустит. Тогда, чтобы отвлечь внимание от монотонных серых красок, девушка попыталась наколдовать желтых птичек, таких же, как она когда-то сотворила на уроке у профессора Флитвика, но первая птичка, едва вылетев из кончика палочки и сделав пару взмахов солнечными крылышками, замерла в воздухе и через мгновение упала замертво. «Finite inkantatem», — прошептали бледные потрескавшиеся губы, и замершая неподвижная птичка исчезла.

Еще через какое-то время Гермиона вспомнила, как они с Гарри и Роном на уроках обменивались записками, складывая пергамент в форме бумажных птичек и пуская их друг другу. Это воспоминание немножко приподняло настроение девушке, и она наколдовала яркую бумажную птичку. Легкая алая фигурка сделала несколько широких кругов вокруг места, где сидела Гермиона, потом порыв ветра подхватил ее и понес куда-то к размытой линии горизонта, то подбрасывая высоко в небеса, то опуская так низко, что ее бумажные крылышки почти касались ледяной поверхности земли. Девушка наблюдала за этой игрой до тех пор, пока ветер не отнес ее творение так далеко, что оно превратилось в маленькую красную точку и вскоре совсем потерялось из вида. Тогда из палочки была выпущена еще одна бумажная птичка, на этот раз фиолетовая, когда и она исчезла из вида, ей вслед была пущена лиловая — она кружила над серым миром, как яркий осколочек другой реальности, оставшейся где-то далеко...

— Красиво! — по-русски произнес тихий голос за спиной.

Гермиона обернулась и несколько раз удивленно моргнула, будто пытаясь прогнать наваждение. Рядом с ней стояла девочка лет 10-ти — 12-ти, с широко распахнутыми васильковыми глазами и длинными каштановыми волосами, собранными в плотную косу. Вся одежда девочки представляла собой простую льняную рубашку с серебряной вышивкой и такую же белую льняную юбку до пола, подпоясанную серебряным шнурком, ноги девочки были босыми.

— Спасибо, — коротко ответила Гермиона, все еще не пришедшая в себя от удивления.

— А ты еще что-нибудь можешь сделать? Дракона, например? — спросила девочка, не отрывая взгляда от Гермиониной волшебной палочки.

— Могу. Дай руку, — девочка доверчиво протянула маленькую ладошку, и на ней появился бумажный дракончик, больше всего походивший на норвежского зубцеспина.

— Здорово! А почему у него только одна голова?

— Ну, у таких драконов всегда одна голова.
— Правда? Я таких не видела... — задумчиво произнес тонкий голосок.

— А откуда ты здесь? — наконец решила поинтересоваться Гермиона, убедившись, что странная гостья не является плодом ее фантазии.

— Ниоткуда, — просто ответила девочка. — То есть я всегда здесь была, я тут живу.

— А где твои родители?

— Мама ушла на Землю Предков прошлой весной, когда Шамана ранили, — казалось, девочку совсем не беспокоило то, что ее мамы нет рядом, и Гермиона решила, что можно еще немножко ее порасспросить.

— Шаман — это твой папа?

— Нет, мой папа живет в большом городе — это далеко отсюда. Я была у него в гостях один раз на Рождество, а он сюда добраться не может, ему бы здесь было слишком холодно.

— Как тебя зовут?

— Варя, — ответила девчушка, и в ее васильковых глазах забегали веселые искорки. — А тебя?

— Меня Гермиона.

— Хм, у тебя странное имя, я такого не слышала.

— Да, оно довольно редкое, но ты можешь называть меня Мия, так проще. Варя, ты здесь одна?

— Нет, с братьями, они от меня далеко не могут.

— А где твои братья сейчас?

— Богатырь где-то летает, а Ветер тут со мной. Хочешь, я тебя с ними познакомлю?

Гермиона не успела ничего ответить, как девочка уже вскочила с места, сунула в рот два пальчика и громко свистнула. От громкого свиста у Гермионы заложило уши, она подняла глаза и замерла в изумлении. Перед ней, словно из ниоткуда, возникли два огромных белых дракона с тремя головами. Она бы никогда не рискнула находиться в такой близости с обычными драконами, но при виде этих существ не испытала ни капли страха, наоборот от их присутствия по телу разлилось тепло, а в сердце воцарился покой и умиротворение. Эти ощущения немного напоминали то, что Гермиона почувствовала, когда на уроке ухода за магическими существами Хагрид показывал им единорогов, но эти существа были окутаны гораздо более мощной аурой светлой магии.

— Снежные драконы! — восхищенно выдохнула девушка. Она читала о них в какой-то из книг, но там было написано, что этот вид исчез более тысячи лет назад, и предложенное описание их было весьма туманным. Сейчас же перед ней, словно гигантские снежные изваяния, стояли самые фантастические и прекрасные существа на земле. Их мелкая чешуя перемежалась с тонкими ворсинками шерсти и слегка поблескивала на мощных мускулистых телах животных, кожистые крылья сейчас были сложены, но даже так казались огромными, а на трех длинных шеях красовались гордо приподнятые головы. Из ноздрей средней головы при дыхании выплывали серые облака (наверное, из-за завесы этих облаков она их сначала не заметила), а из голов по краям при каждом выдохе сыпались легкие белые снежинки.

— Ветер, Богатырь, познакомьтесь — это Мия! — радостно прощебетала Варя, указывая на Гермиону. — Мия, это Ветер — теперь она повела маленькой ладошкой в сторону более крупного дракона, у которого глаза были такого же синего цвета, как у Вари. — А это Богатырь! — девочка подошла к дракону с более узкими мордами и глазами цвета бирюзы, он наклонил к ней одну из голов, и она ласково потрепала его по холке.

— Шасхита саффа хашши (Что она делает на нашей земле?), — прошептал первый дракон, и звук его голоса был подобен шелесту ветра гонящего поземку.

— Я сопровождала своего друга на Землю Предков и теперь жду его возвращения, — ответила Гермиона на парселтанге.

— О, ты знаешь язык драконов? — удивленно пролепетала Варя.

— Выходит, что знаю. Вообще-то я учила этот язык, чтобы говорить со змеями, а драконы, которых я видела раньше, не говорят на этом языке, не знаю, умеют ли они вообще говорить...

— А я никогда не говорила со змеями. У нас тут змеи не живут, а зимой, когда мы с Ветром и Богатырем можем летать на другие земли, змеи всегда спят, — казалось, это расстраивало девочку, и Гермиона захотела ее чем-то порадовать.

— Варя, хочешь, я познакомлю тебя со своей змеей? — дождавшись робкого кивка, Гермиона коснулась палочкой браслета на левой руке, и он превратился в небольшую изумрудную змейку.

— Это Саша, если хочешь, можешь взять ее на руки — она очень добрая, — девушка протянула руку с обвившейся змейкой ближе к Варе.

Шесть пар внимательных глаз неотрывно следили за каждым ее движением. Варя постояла минуту в нерешительности, а потом протянула ладошки и приняла змейку из рук Гермионы. Саша скользнула в маленькие ручки, устроилась между тонкими пальчиками и тихонько прошелестела что-то, отчего девочка залилась звонким радостным смехом. В играх с Сашей они провели еще около часа, а когда начало темнеть, Варя передала ее назад Гермионе, и тихонько спросила.

— Мия, а когда должен вернуться твой друг?

— Послезавтра утром.

— Хорошо, тогда завтра я еще приду с братишками. Нам пора уходить, ночью им здесь опасно оставаться, — от этих слов внутри у Гермионы все похолодело, что за опасности могут ожидать ее ночью посреди ледяной пустыни, если даже эти величественные существа опасаются оставаться здесь. Но спрашивать девочку она не стала, ей совсем не хотелось, чтобы этот удивительный ребенок волновался, в конце концов, она опытная колдунья и может себя защитить.

— До завтра, Мия! — Варя помахала ей ручкой, вскочила на шею Ветру и через мгновение они оба растаяли в темнеющем небе.

— Если хочешь, чтобы твой друг вернулся, тебе нельзя спать, — это был голос Богатыря, Гермиона и не заметила, что он все еще был рядом. — Каждый, кто ступает на Землю Предков, принадлежит ей. Проведя ночь на священной земле, человек забывает обо всем, что связывало его с остальным миром. Единственный способ удержать воспоминания, это если кто-то будет непрерывно звать его с момента, когда небо почернеет, и до самого рассвета. Если тебе не хватит сил, ты можешь позвать кого-то из своих ушедших предков, но только на одну ночь.

— Мои предки не были волшебниками...

— Тогда тебе одной придется звать его, если не продержишься до рассвета, не жди его, отправляйся назад с самого утра, иначе и сама здесь пропадешь.

— Я не могу вернуться без него, если ничего не выйдет, на моей земле погибнет много людей. Это наш единственный шанс все исправить, я должна выдержать, — голос девушки дрожал от волнения и нахлынувших переживаний.

— Удачи тебе, храбрая Мия, — прошипел дракон всеми тремя головами, распахнул огромные белые крылья и нырнул в уже почти черное небо.

Как только Богатырь исчез, пронизывающий холод снова окутал Гермиону. По крайней мере, сейчас вокруг нее не было затуманивающего разум серого марева, наступала обычная ночь, такая же, как в Англии или любом другом месте, черная холодная зимняя ночь. И теперь у нее было дело, которое не позволит поддаться желанию провалиться в вечный сон — нужно звать Его.

«Северус, ты слышишь?.. Тебе никак нельзя оставаться там, нельзя забывать... Мы обязательно должны вернуться и напоить Гарри этим чудесным зельем Николаса Фламеля, а потом раз и навсегда избавиться от этого ящероподобного монстра, который не дает людям нормально жить уже столько лет...», — Гермиона шептала эти слова, сидя на холодной земле и устремив взгляд в непроглядную тьму ночи... «У нас обязательно все получиться, слышишь, Северус?.. Только вернись... Не оставляй меня одну в этой холодной пустыне, я ведь не смогу уйти без тебя и ступить на Землю Предков сейчас не смогу... придется остаться здесь среди серых льдов навсегда...». Ее голос охрип от морозного воздуха, а тело сотрясала дрожь... «И тогда у Гарри не останется шансов выжить, а слуги Волдеморта придут в Хогвартс... Этого нельзя допустить, Северус, Поэтому ты не должен забывать...». Шепот становился все тише, губы девушки сильно потрескались и на них выступили капельки крови... «Ты нужен мне... Ты нужен всем нам... возвращайся, Северус...». Кровь на губах запеклась, мешая им шевелиться, и Гермионе приходилось облизывать и кусать их, чтобы по-прежнему продолжать звать... «Возвращайся, Северус...». Она уже не пыталась согреться, казалось, холод проник в нее до самых костей, а все силы уходили на то, чтобы шевелить губами... «Северус... Северус... Северус...». Она сидела неподвижно, и повторяющиеся слова, вырывавшиеся из ее горла, сливались в своем звучании с шелестом ветра, гонящего по ледяной земле колючие снежинки, которые цеплялись за ее одежду, волосы... Даже длинные ресницы девушки были покрыты мелкими снежинками, и только взгляд карих глаз отчаянно цеплялся за темноту, в надежде разглядеть в ней первые светлые лучики, возвещающие приход нового дня...

***
В лаборатории Фламеля до поздней ночи кипела работа. Уникальное изобретение алхимика — зелье экзорцизма оказалось весьма сложным по составу и включало в себя 137 различных ингредиентов. Многие составляющие были крайне редкими, а некоторые и вовсе считались давно исчезнувшими. Подготовка ингредиентов заняла около четырнадцати часов, несмотря на то, что работали они втроем (Розмари тоже не смогла удержаться и не принять участие в столь увлекательном процессе, все-таки быть женой величайшего алхимика несколько сотен лет и не увлечься его работой просто невозможно). Они очищали, резали, секли, отпаривали, толкли, выдавливали сок или наоборот высушивали... Северус не переставал удивляться тому, что у них под рукой оказывались все без исключения необходимые компоненты, хотя некоторые (например, Кализия душистая или Золотой ус) использовались только в этом зелье, а самому Николасу вряд ли могло понадобиться варить его здесь. Когда любопытство на мгновение возобладало над всеми другими чувствами, Северус наконец решился спросить об этом хозяина лаборатории.

— Николас, есть хоть что-нибудь, чего нельзя найти в твоей лаборатории, тебе наверняка приходилось многократно расширять пространство шкафов, чтобы хранить все эти сокровища?

— Это не совсем корректный вопрос, Северус... — начал было объяснения седобородый мужчина, так что Снейп, почувствовав неловкость за неуместный приступ любопытства, поспешил ретироваться.

— Извини, конечно, ты не обязан отвечать...

— Нет-нет, Северус, дело вовсе не в секретах. Просто моя лаборатория тут вовсе не причем. Понимаешь, сама Земля Предков так устроена, что каждый ее житель при необходимости может получить абсолютно все, для этого достаточно лишь мысленно сформировать задачу. Именно поэтому лишь немногих она впускает в свои границы, только тех, кто не воспользуется ее безграничными дарами во вред. Все здесь должно служить созиданию и умножению магических сил и знаний, которые в случае острой необходимости могут послужить спасением для большого мира. Это колыбель древних знаний, в которой ни одна крупица никогда не была утеряна. И нет никаких ограничений для тех, кто заботится о ее пополнении своими трудами. Идеальная магия — здесь возможно все, что ты в состоянии помыслить.

— Хм... Пожалуй, это объясняет внешнюю эклектику этих земель, как иначе можно было бы воплотить мысли каждого? — он улыбнулся старшему коллеге, но еще долго не мог прийти в себя, представляя фантастические возможности этого оплота сильнейшей древней и современной магии.

К двум часам ночи подготовка ингредиентов была завершена, и изрядно уставшие зельевары отправились спать. Для сна оставалось не так уж много времени, с первыми лучами рассвета нужно было начинать варить зелье. Всю ночь Северусу снился Хогвартс, Гарри Поттер и одна юная гриффиндорка, которая нежно звала его по имени...

***
Рассвет был уже много часов назад, но его заметили только ее занемевшие искусанные губы, он послужил им сигналом, что уже можно перестать шептать беззвучные фразы. Но утро настало только, когда чуткий слух уловил легкий шелест неторопливых шагов, мягких и невесомых, как первый снег, а потом откуда-то из глубины борющегося за каждый новый удар сердца стало расплываться тепло, постепенно заполняя каждую клеточку изможденного тела. Когда тепло дотянулось до кончиков пальцев, вызывая приятное покалывание, Гермиона смогла поднять взгляд и улыбнуться приближающимся фигурам двух белоснежных гигантов и девочки со смеющимся васильковым взглядом.

— Здравствуй, Мия! — радостно защебетал девичий голосок. — Богатырь сказал, что ты могла уже уйти, но я так рада, что ты еще осталась, здесь редко бывают гости.

— Я тоже рада, что смогла остаться... — искренне ответила Гермиона, не узнавая собственного низкого охрипшего голоса.

— А Саше не было холодно ночью? — немного встревожено спросила Варя.

— Нет, я превратила ее в браслет, когда ты ушла, так она не чувствует холода. Хочешь поиграть с ней?

— Хочу, — из кончика палочки вылетела золотая искра, и через мгновение изумрудная змейка уже извивалась в детских ладошках. — А зачем ты взяла ее с собой сюда? Ей нравится путешествовать?

— Не знаю, она никогда не говорила... но я всегда беру ее с собой, куда бы не отправлялась. Она необычная змея, это аниманта, они умеют чувствовать плохие намерения людей и предупреждать об опасности, Саша таким образам уже не раз спасала мне жизнь.

— Правда? Здорово! Шаман тоже чувствовал опасность, и всегда предупреждал нас с мамой. Богатырь и Ветер тоже смогут, но они еще маленькие, им нужно научиться.

— Шаман был драконом твоей мамы?

— Да, он ее брат, он вместе с ней ушел на Землю Предков, когда его ранили.

— Но как же его смогли ранить, почему он не почувствовал опасность?

— Он почувствовал, но пошел, чтобы защитить маму... Тогда к нам на землю пришло много людей, и все они заблудились, с ними было двое детей, и мама хотела им помочь найти дорогу назад. Шаман говорил ей, что там недобрый человек, но она все равно пошла, и Шаман пошел с ней, они друг без друга не могут, как я с Ветром, у нас одна кровь. А потом Шаман вернулся раненый, сказал, что тот человек хотел заставить маму провести его на Землю Предков, но земля не всех пропускает, только немногих, остальные теряются и остаются здесь. Мы с мамой обычно не вмешиваемся, и земля решает сама, но там были дети, и мама решила помочь. Когда Шамана ранили, он уже не мог летать, и мама увела его на священную землю, а мы остались тут и ночью прячемся в пещерах, пока братики не научатся различать сердца людей.

— Ты грустишь из-за мамы? — после рассказа девочки Гермиона вдруг ощутила себя на много лет или даже жизней старше. Было тому виной пришедшее понимание того, насколько беззащитными являются эти величественные, неустрашимые, полные древней силы существа — Снежные Драконы, или проведенная в черном плену холода ночь, показавшаяся вечностью, или это было влияние близости священной Земли Предков, сложно понять... но в ней проснулось желание окружить эту маленькую девочку настоящей материнской заботой, которой ей самой так не хватало в первые годы в Хогвартсе, когда ее внезапно вырвали из тепла родительского дома и оставили одну в чужом и непонятном мире магов.

— Нет, из-за мамы я не грущу, у нее же все хорошо, и с ней Шаман, так что я не беспокоюсь. Она иногда приходит ко мне, в ночи, когда северное сияние, она может говорить со мной и братьями. Но я иногда грущу из-за того человека... — синие глаза Вари перестали весело искриться и стали не по-детски серьезными.

— Почему?

— Это очень плохо, если причинить вред Снежным Драконам... С самими драконами ничего не будет, они Хранители духа воздуха, и, если с ними что-то случается, они просто становятся снегом и потом снова перерождаются в драконов, а душа человека, повредившего Снежному Дракону, становится тяжелой и больше не может оторваться от земли. Это очень грустно, когда душа не может летать, а люди не знают этого и совершают зло и больше никогда не могут летать... Я грущу, потому что не могу ему помочь... он так и будет всегда ходит по этой земле совсем один, есть еще другие, которые остались здесь раньше, но они тоже всегда одни, так решила земля, за то, что они хотели повредить ее крыльям.

Сердце Гермионы сжалось от смешанных чувств. Воистину эта земля выбрала для себя идеальную хранительницу, это непостижимое сочетание бесстрастной вековой мудрости и чистого детского сердца, преисполненного любви к этой суровой земле и ее странникам. Ей вдруг стало больно от мысли, что она больше никогда не увидит этих светлых детских глаз, никогда не услышит рассказов о Снежных Драконах, и страшно от того, что чей-то злой умысел сможет оставить рану на огромном беззащитном детском сердце.

— Варя, как ты думаешь, твои братья не станут возражать, если Саша останется у тебя? Она так долго путешествовала со мной, и было бы здорово, если бы у нее появился постоянный дом, и можно было ее больше не превращать, и ей будет с кем пообщаться. А еще пока Ветер и Богатырь не научаться чувствовать людей, она бы могла вас предупреждать об опасности, и вам не надо было бы прятаться.
Девочка немного нахмурила бровки и посмотрела на Гермиону.

— А кто же будет оберегать тебя, Мия? У тебя же нет драконов.

— Не переживай, зато у меня есть друзья, которые могут меня защитить, и волшебная палочка, — Гермиона улыбнулась и подмигнула Варе, и та ответила ей лучезарной улыбкой, а потом быстро обернулась к своим крылатым стражам и что-то быстро зашептала. Ветер подал ей знак одной головой, чтобы она подошла поближе, когда девочка послушалась, он низко наклонил к ней свои головы и долго о чем-то шипел ей на ушко. Как только он закончил, Варя обвила его шею, и когда она отстранилась, в ее руке блеснул непонятный предмет, а в глазах полыхало голубое пламя.

— Братья разрешили мне оставить змейку, она им тоже нравится! — сказала девочка, счастливо улыбаясь, — А еще Ветер разрешил отдать тебе это, — она потянулась тоненькими ручками к шее Гермионы, и на ней повисло ожерелье из сверкающей чешуи Снежного Дракона и с прозрачным кристаллом в форме драконьего зуба в центре. — Это амулет хранительницы, с ним ты всегда сможешь найти дорогу к Земле Предков, если решишь вернуться, а еще ты сможешь увидеть нас зимой, если мы будем пролетать над твоей землей. Вспоминай нас, когда идет снег, Мия.

— Я никогда вас не забуду.

— Нам пора, до свиданья, и удачи тебе и твоему другу.

— Спасибо тебе, Варюша, и вам Ветер и Богатырь, берегите сестренку.

Шесть возвышающихся в темнеющем небе голов кивнули ей в ответ и развернулись в ожидании своей маленькой спутницы. Варя еще раз улыбнулась, помахала ручкой и пошла к братьям. А Гермиона заворожено наблюдала, как тоненькая фигурка в льняной сорочке и с длинной тугой косой бесшумно ступает по самой суровой на этом свете земле, и ее босые ножки не оставляют следов на снежном покрывале, как она ловко взбирается на спину Ветру, как раскрываются две пары огромных белых крыльев и как растворяются в небе величественные силуэты непостижимо-прекрасных существ — Снежных Драконов. С их исчезновением вернулся пронизывающий холод, но на душе у девушки было невероятно светло. «Прощайте», — шепнула она уже безразлично-пустому сумеречному небу.

Когда ледяная пустыня полностью погрузилась во тьму, Гермиона уже сидела на земле, прижимая колени к груди и шепча в растрепанные волосы просьбы о возвращении своего спутника. Этой ночью ветер значительно усилился и словно плетью хлестал незащищенную кожу лица, пробирался тонкими жалящими щупальцами за ворот и в рукава зимней мантии, вырывал дыхание из легких, не давая возможности произнести ни слова, не наглотавшись взметнувшихся в воздух кристалликов снега. Борясь с ледяным ветром и собственными голосовыми связками, она вскоре совершенно выбилась из сил и ясно почувствовала, что не сумеет продержаться до утра. В голове отчаянно стучали мысли о Гарри, о Хогвартсе, о родителях, о Снейпе... «По крайней мере, с ним ничего не случится, он просто навсегда останется на Земле Предков и просто забудет все, что осталось за ее пределами, может так даже лучше — для него не будет ни ужасов войны, ни чувства вины за прошлые ошибки, ни Волдеморта... зато он сможет поговорить с матерью, Дамблдор говорил, что он так и не успел с ней попрощаться, прежде чем она умерла...», — мысленно успокаивала сама себя Гермиона.

«Если тебе не хватит сил, ты можешь позвать кого-то из своих ушедших предков...», — словно эхом прокатился в ослабевшем сознании голос Богатыря...

Конечно, может ничего не получится, но терять уже совершенно нечего, у нее нет шансов самой выбраться из этого царства льда. Гермиона открыла пекущие от ветра и усталости глаза и со всей оставшейся силой произнесла в темноту: «Эйлин Изабелла Снейп, я Гермиона Джейн Грэйнджер прошу оказать мне помощь в счет уплаты долга жизни твоего сына Северуса Тобиаса Снейпа». Какое-то время она в надежде вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь порывами ветра, и пыталась разглядеть хоть приблизительные очертания окружающего пространства, когда прямо перед ней темнота зашевелилась, словно живая, и из нее вышла высокая темноволосая женщина в бесформенной светлой мантии, ее фигура слегка светилась, как отражение лунного света на снегу.

— Ты звала меня, девочка? — ее голос был тихим и холодным.

— Да, — голосовые связки Гермионы совсем перестали слушаться, и глаза все еще не могли поверить, что сидящая рядом женщина — не иллюзия ее усталого сознания.

— Что я могу для тебя сделать?

— Ваш сын Северус отправился на Землю Предков, и нужно помочь ему вернуться, у меня, боюсь, уже не хватит сил, чтобы звать его...

— Отдыхай, дитя, я позову...

Светящаяся женщина протянула к Гермионе руку и погладила по волосам. Прикосновение ее пальцев было таким же холодным, как морозного воздуха, но оно дарило ощущение покоя и защищенности, и Гермиона, повинуясь усталости, прикрыла глаза... Сквозь полудрему она слышала, как Эйлин звала своего сына, иногда некоторые обрывки ее фраз вырисовывались в воображении девушки в картины, о которых мать напоминала своему единственному ребенку. В большинстве своем это были картины его детства, немного из происшествий в школе и почти ничего из его взрослой жизни. Из того немногого, что она сумела разобрать, можно было понять, что Эйлин не слишком хорошо знала его и никогда не была по-настоящему близка со своим сыном. Северус был загадкой даже для своей матери, слишком много всего скрывалось в этом человеке, слишком мало он добровольно открывал для окружающих людей, пусть даже самых близких. Сама Эйлин вызывала у Гермионы ассоциации со сказочной Снежной королевой отчасти из-за серебристого свечения, исходящего от ее фигуры, отчасти из-за ее манеры держаться и говорить. Суровая и властная, она чем-то напоминала самого Северуса, и совсем не была похожа на простых добродушных родителей Гермионы. Постепенно Гермиона перестала прислушиваться к холодному голосу женщины, погружаясь в собственные мысли и воспоминания. Спустя неопределимое количество времени ее вывело из задумчивости прикосновение холодных пальцев.

— Мое время истекло, девочка, дальше ты сама...- женщина поднялась с земли, и ее непроницаемо-черные глаза в последний раз встретились с глазами девушки. — Передай ему, что я ни в чем его не виню.
Она исчезла так же легко как появилась, просто растворившись в густой черноте ночи, оставив Гермиону гадать, как долго она здесь пробыла, была ли вообще, и как скоро наступит рассвет? Одновременно с этими мыслями губы привычно нашептывали имя, которым вполне могли бы звать эту странную заснеженную землю — «Северус».

Глава 18. Обратный путь

Северус проснулся непривычно поздно, часы над камином показывали без четверти девять, и за окном уже ярко светило солнце. Возможно, сказалась вчерашняя усталость (они с Фламелями работали над зельем с рассвета и до полуночи, не прерываясь ни на минуту, и к концу работы были совершенно измотаны), а, возможно, все дело в том, что он вторую ночь провел без кошмаров. Сегодня ему впервые за много лет снилась мама и дом в Тупике Прядильщиков. Странный, но очень реалистичный сон — он видел картины своего детства, но словно со стороны, чужими глазами...

Зелье сейчас настаивалось и окончательно должно было быть готово к одиннадцати. Снейпу осталось провести на Земле Предков последние два часа, а потом назад — в мир, где его ждет нескончаемая борьба с самим собой, призраки прошлого, война, Волдеморт... Удивительно, но за короткие два дня он так сильно привык к этому месту, что временами ему казалось будто он всегда жил здесь, и ничего за пределами этой земли не существует... Если бы не эти сны, он бы, наверное, вообще не вспоминал ни о Хогвартсе, ни о людях которые там остались, все это казалось бесконечно далеким и чужим. Все, кроме Гермионы, которая в конце сегодняшнего странного сна снова звала его по имени, и только из-за нее он готов был вернуться в тот далекий сложный мир. До недавнего времени все, что держало его в том мире — это чувство долга и желание искупить свои прошлые ошибки, но сейчас у него появилась настоящая веская причина, чтобы жить — причина с глазами цвета гречишного меда. И пусть он никогда не будет ей нужен, он привык быть ненужным, но он сможет быть полезным, завершив начатое много лет назад дело. Столько лет он ходил по острию меча судьбы, лавировал между двух огней, старался сохранять свою жизнь, чтобы однажды отдать ее не дешевле, чем за победу. У него нет будущего при любом исходе, он потерял право на будущее двадцать с лишним лет назад, но это не важно, ведь, если они победят, будущее будет у нее... Тогда будет не жалко потраченных лет, не больно за допущенные ошибки, не страшно, что все было зря...Его никчемная жизнь — жалкая цена за возможность ее счастья, и он заплатит эту цену, не торгуясь, без колебаний и сожалений.

До самого времени ухода Северус был молчалив и мрачен. На все вопросы Розмари, заданные в попытке увлечь его беседой, он лишь коротко кивал или отрицательно качал головой. Только дождавшись готовности зелья и уже прощаясь, он позволил себе улыбнуться заботливой женщине и сказать слова благодарности обоим супругам. Провожая его до границы Земли Предков, Розмари и Николас Фламели немного загрустили о том, что Северус так скоро их покидает, но эта тоска бесследно растаяла, как только он пересек границу, как тают в сердце каждого находящегося здесь все тревоги и заботы о давно покинутом и таком далеком «большом мире»...

Резкий контраст между граничащими землями просто поразил Снейпа. В первую минуту после того как он вернулся на охранные земли, ему казалось, что он просто потерялся между мирами — вокруг не было ничего кроме ледяного серого тумана. Постепенно глаза стали привыкать к монотонности пейзажа, и окружающий туман начал приобретать очертания обледеневшей земли и тяжелого свинцового неба. Холодный воздух обжигал открытые участки кожи, да и сквозь плотную одежду холод проник за считанные минуты, пробирая до костей. По пути сюда Северус находился под защитным куполом и даже предположить не мог, насколько убийственным был здешний промерзший воздух. Только сейчас он осознал, что Гермиона должна была провести в этих нестерпимых условиях двое суток, от этой мысли горло сдавил страх того, что могло через несколько мгновений предстать перед его глазами, но заставив себя не думать о худшем, он направился туда, где должна была его ждать Гермиона.

Сначала ему показалось, что вокруг до самого горизонта никого нет, и он с долей облегчения решил, что девушка ушла, решила вернуться раньше, но тут его внимание привлекло небольшое светлое пятно на фоне серого пейзажа. Приглядевшись, он понял, что это и есть Гермиона. Девушка неподвижно сидела на мерзлой земле, прижимая колени к груди и опустив голову на колени, лицо полностью скрывала завеса спутавшихся и залепленных снегом волос. Двумя шагами он подскочил к сжавшейся фигурке и опустился рядом, убирая волосы с лица девушки. Она была белой как снег, глаза закрыты, а на ресницах налеплены снежинки, но губы девушки шевелились, она была жива. Снейп наклонился, чтобы прислушаться, и различил всего одно повторяемое слово: «Северус, Северус, Северус...». Она звала его по имени, совсем как в его снах, и тут он вспомнил, что еще слышал о Земле Предков, считавшейся легендой — каждый, ступивший на Землю Предков навсегда забывает обо всем, что осталось за ее пределами, если только... «Не может быть... не может быть, чтобы она знала и пошла на это. И Альбус, как он мог отправить девочку почти на верную гибель? Как только она выдержала?», — мысли в голове Снейпа смешались, и к горлу подкатил горький ком.

— Мисс Грэйнджер? Мисс Грэйнджер, очнитесь... — он встряхнул девушку за плечи и попробовал поставить ее на ноги, но она не реагировала, продолжая почти беззвучно шептать его имя. — Ну же, девочка, приди в себя, я здесь, я с тобой, все закончилось, я здесь, я вернулся.
Он отчаянно прижал к себе хрупкое тельце, растирая ладонями плечи и спину девушки, в попытке согреть ее, разбудить от этого оцепенения. Похоже, она услышала его, потому что на мгновение замолчала, а потом на выдохе произнесла:

— Вернулся! — Снейп отстранился от нее и увидел направленный на себя взгляд распахнутых янтарных глаз, взгляд полный изумления и... счастья. От этого взгляда в груди мужчины болезненно защемило, и он поспешил отойти еще на шаг.

— Мисс Грэйнджер, как вы себя чувствуете?

— Все в порядке... Со мной все в порядке, профессор. Вам, наверное, холодно? — спросила она, заметив, как Снейп дрожит. Ее голос был неузнаваемо хриплым, очевидно, что она уже была сильно простужена. — Вот, выпейте.
Она протянула ему флакончик с темно-зеленой жидкостью.

«Мне, наверно, холодно... Да как она может думать о том, что мне холодно, после того, как двое суток провела в этом ледяном аду?», — Снейпу хотелось накричать на нее, отругать за безрассудство, за то, что она согласилась на это безумное путешествие, за то, что снова подвергала опасности свою жизнь ради спасения Поттера... Он был просто не в силах видеть ее бледное изможденное лицо и посиневшие от холода искусанные губы.

— Вы с ума сошли, почему вы сами не приняли согревающее зелье, если оно у вас было? Выпейте немедленно, — девушка только смущенно улыбнулась самыми краешками губ.

— Пейте, у меня есть еще одно, — прошептала она, доставая из кармана такой же флакончик, и послушно проглотила темную жидкость. Снейпу ничего не оставалось, как повторить ее жест.

Обратный путь оказался гораздо тяжелее. Поднялся сильный ветер, почти сбивающий путников с ног, и идти приходилось очень медленно. Действие согревающего зелья быстро закончилось, и пронизывающий холод сковывал мышцы. Гермиона, и без того уставшая и изможденная, вскоре вымоталась окончательно и несколько раз падала, сбиваемая очередным порывом ветра. Снейп взял ее под руку, поддерживая и помогая идти, но даже так она не смогла идти долго, и постепенно ее ноги стали подгибаться от усталости. Они решили остановиться передохнуть. Девушка без сил опустилась на землю, Северус сел так, чтобы закрывать ее от ветра, но спустя короткое время понял, что, если они не будут двигаться, то просто замерзнут здесь. Попытка сотворить согревающие чары ни к чему не привела — тот, кто покинул Землю Предков не может пользоваться магией в охранных землях, можно было и не пытаться... Он снова взглянул на мертвенно-бледную девушку, и его стало затоплять отчаяние. Мужчина уже мысленно приготовился к медленной смерти, когда воздух перед ним странно встрепенулся, и из него показалось громадное трехголовое существо. Инстинкты сработали молниеносно, и прежде чем он успел подумать, тело уже подскочило с земли, а в руке оказался зажат серебряный кинжал. Существо немного приблизилось, и он уже приготовился нанести удар, когда неожиданно руку, зажимавшую кинжал, отдернула Гермиона.

— Нет, профессор, не надо. Он не причинит нам вреда, поверьте. Опустите кинжал, вы его пугаете.

Как ни странно, но Снейп действительно почувствовал, что от существа не исходит угрозы для них, наоборот, от него повеяло теплом и спокойствием. Мужчина опустил руку и отступил на несколько шагов назад. Он уже хотел попросить девушку держаться за его спиной, но к своему изумлению увидел, что та вплотную приблизилась к трехголовой громаде, и потом услышал странное шипение. Сначала шипение исходило от существа, а потом такое же шипение послышалось от Гермионы, и Снейп пораженно понял, что они разговаривают. Когда шипение прекратилось, девушка снова обратилась к нему.

— Пойдемте, профессор, он поможет нам добраться до леса.

Приблизившись, Северус смог лучше рассмотреть трехголового зверя и понял, что это дракон, только какой-то неизвестной ему породы. Вблизи он выглядел менее угрожающим и даже красивым. Когда они подошли совсем близко, дракон покорно опустил головы с длинными мощными шеями, и Гермиона ловко взобралась на него верхом, Снейпу ничего не оставалось, как последовать за ней, в конце концов, выбор невелик — либо дракон, либо медленная смерть среди этих льдов. Как только оба путника умостились на широкой белой спине, дракон раскрыл громадные кожистые крылья и взмыл высоко в небо. От дракона исходили мощные волны тепла, и очень скоро путникам удалось согреться. Снейп заметил, что отогревшаяся девушка почти засыпает и вот-вот может соскользнуть со спины животного, нужно было как-то отвлечь ее от подступающего сна, и