Запоры и объяснение их лечения внушением
Объектами терапевтического внушения я прежде всего хотел бы считать такие функциональные расстройства нашего организма, которые обыкновенно протекают бессознательно, — за исключением только эффекта, который сознается нами, — но которые находятся под влиянием центральной нервной системы. Эти функциональные расстройства и функции вообще, будь то „чувствительные", т.-е, психостремительные или психоцентральные, будь то двигательные, сосудодвигательные . или секреторные, т.-е. психобежные, составляют, по моему мнению, благодарнейшее поприще для суггестивной терапии. Такие расстройства можно, пожалуй, причислить к неврозам; против этого не придется особенно много спорить. Но, для устранения ложной идеи, будто они представляют из себя болезнь периферических нервов, пожалуй, лучше было бы назвать их церебральными неврозами или энцефалозами. Примером таких расстройств может служить привычный запор. Правда, бывают случаи, когда запор вызывается местными поражениями кишечника, но такие случаи довольно редки. Столь частый и столь обыкновенный привычный запор — не что иное, как хронический „церебральный невроз". С тех пор, как стали известны случаи излечения его внушением, такой эффект подтверждался разными авторами . неоднократно. (См. также Dr. Th. Dunin: „Ueber habituelle Stuhlverstopfung". Berliner Klinik 1891 Heft 34). Рассмотрим прежде всего факты: Независимо от диаррей на почве брожения, катарров, стриктур кишечника, тифа и т. п., у здорового человека, как мы это наблюдаем, прежде всего, чрезвычайно вариируют и частота и состав стула. То он представляется более кашицеобразным, то более плотным и „нормальным", то более твердым. Нормальным может считаться ежедневный сформированный стул.
Что касается прежде всего нормального, однократного, сформированного стула, то наша воля, правда, может, как мы это наблюдаем, с помощью брюшного пресса и сфинктеров ускорять или задерживать стул, но только в известных границах,— в общем же стул обычно приурочивается к известному времени дня. Это время колеблется у разных людей и в разные периоды у одного и того же индивидуума. Но, в общем, раз кто-нибудь привык совершать необходимые отправления в известное время дня, то потребность в таковых обычно всегда и устанавливается на это время. Зачастую этим отправлениям предшествуют даже ощутительные перистальтические движения кишечника, вздутие его и т. п. явления, присоединяющиеся к позыву на стул как раз в упомянутое время. Но зачастую наблюдаются и другие явления. Если намеренно или вынужденно задерживают стул в упомянутое привычное время, то обыкновенно (предполагая, что скопившиеся фекальные массы не слишком значительны) и позыв на стул исчезает чрез относительно короткое время. Нередко даже он задерживается до того же времени следующего дня. А тем временем фекальные массы уже сгустились, стали тверже, и стул появляется лишь при больших усилиях со стороны брюшного пресса, иной раз с болями. Словом, возникает запор.
Эти факты важнее, чем на первый взгляд кажется. Они доказывают, что нормальная дефекация находится под влиянием центральных автоматизмов, которые в свою очередь зависят от известных, большей частью бессознательных представлений о времени. Они, далее, доказывают, что, чем больше ждешь, тем труднее становится работа для кишечника и брюшного пресса. Само собою разумеется, и скопившиеся фекальные массы действуют, как раздражение, вызывающее позыв на стул „рефлекторным путем". Но предварительно достаточно указать на то, что имеются и другие действующие факторы.
Отойдя от строгой, обычной нормы, мы наблюдаем еще иные важные явления. При известных психозах, особенно меланхолии, запор — весьма обычный симптом; равным образом — при истерии, ипохондрии и других т. наз. „нервных болезнях", которые из вежливости и из других соображений обыкновенно не причисляют к психозам, но которые и в совокупности и в отдельности все-же представляют собою ничто иное, как функциональные „ энцефалозы ". И здесь несомненно задерживающее действие мозговой иннервации. В противоположность сему известные аффекты, особенно страх и ожидание, действуют, как известно, на перистальтику так раздражающе, что действие их вошло в пословицу. Известно также, что позыв на стул нередко возникает в такое время, когда мы его опасаемся (в известных неудобных положениях, напр., в пути по железной дороге, когда еще не было клозетов), и затем прекращается тотчас же по миновании „опасности", когда отправления эти уже можно было бы совершить с полным комфортом.Одни кушанья имеют репутацию средств, вызывающих запоры, другие — средств, облегчающих или разжижающих стул. Совершенно отрицать этот факт, конечно, невозможно: так напр., овощи в общем вызывают боле жидкий стул. Но если исследовать этот вопрос поближе, то приходится, как известно, наталкиваться на неразрешимые противоречия. Что у одного вызывает запор, то у другого вызывает понос. В различных слоях населения одни и те же кушанья часто пользуются различными репутациями. Да, даже у одного и того же лица одно и то же кушанье может в различные периоды жизни вызывать противоположные эффекты, напр., молоко, кофе и т. д. И кто очень склонен к запору, тому обыкновенно не помогает никакая пища.
То же самое должно сказать и об образе жизни. В общем сидячая жизнь, как говорят, вызывает запор. Зачастую же, наоборот, запор вызывается движением и восхождением на горы.
Несомненно прежде всего следующее: последняя причина запора — застой и сгущение фекальных масс в толстой кишке, от чего бы это ни происходило. Антагонист этого застоя, позыв на стул, состоит из двух элементов: чувства и желания. Чувство вызывает желание и движение. Но само оно вызывается чем-то другим. И этим „чем-то" может быть раздражение, оказываемое фекальными массами на слизистую оболочку толстой кишки. Но с другой стороны этим „чем-то", как мы видели, может быть и представление, бессознательный ассоциативный процесс в мозгу! При привычном запоре либо отсутствует самое чувство, вообще позыв на стул, либо оно проявляется слишком поздно или в недостаточном виде — либо же позыв на стул имеется, но он не в состоянии вызвать движений, достаточных для удаления фекальных масс. В таких случаях мы имеем дело с недостаточной иннервацией мышц. Оба расстройства часто комбинируются. Для излечения их важно, как мы сейчас увидим, уяснить себе условия их возникновения. А это — дело совсем не пустяшное! Мы знаем, как много людей страдает запором и как тяжко и мучительно бывает это страдание, многим отравляющее даже жизнь. Устранением таких, расстройств мы окажем человечеству помощь в большей мере, чем диагнозом и лечением некоторых неизлечимых болезней, вроде апоплексии, прогрессивного паралича и др., против которых мы, как известно, совершенно бессильны со всею нашей премудростью.
Обычная терапия запора:
1. Слабительные — назначение самое обыкновенное, но столько же ошибочное и вредное. Один привыкает к ревеню, другой — к подофиллину, третий — к горькой воде. Доза должна постоянно увеличиваться, пищеварение расстраивается, и недуг все усиливается. „Кишечник", вернее мозг, привыкает к этому раздражению слизистой оболочки, к этим средствам, искусственно вызывающим секрецию и перистальтику кишечника; реакция от этого становится все более вялой, и „кишечник,,— все менее способным выполнять свои функции без искуственной помощи. Таким способом патологическую склонность все более усиливают и к ней присоединяют еще патологическое раздражение или отравление, значением которого не следует пренебрегать. Вместо того, чтобы лечить, непосредственно ухудшают болезнь.
2. Клистиры. Последние не изменяют, по крайней мере, слизистой оболочки н не имеют никакого токсического действия. То же самое должно сказать и о глицериновых суппозиториях. Но за то они, как и слабительные, приучают „кишечник" (мозг) к искусственной помощи. Иннервация перистальтики становится все более вялой, и склонность к запору все усиливается. Впрочем, совершенно отказаться от этих неприятных средств мы никогда не сумеем. В скоропреходящих случаях применение их даже вполне оправдывается. Но против привычного запора это всегда средства весьма фатальные.
3. Плоды, массаж, купанье, электротерапия, моцион и— отнюдь не забудем — Лурдская вода, паломничество, возложение рук в молитвенных лечебных заведениях, лечение по Кнейппу, гомеопатия, солнечные ванны.
Не подлежит сомнению, что все эти средства рациональнее и полезнее вышепоименованных, ибо иннервация менее или вовсе не привыкает к ним, но они часто не приносят никакой пользы, а если и приводят к цели, то действие их основывается на внушении. Перейдем поэтому непосредственно к последнему.
Суггестивная терапия. Ко мне обратилась барышня наслышавшаяся об излеченных мною случаях запора. Она страдает запорами уже много лет, но последние 2 года страдания ея стали невыносимы. Постоянно принимает ревень и кроме того ставит себе клистиры, но, не смотря на все эти вспомогательные средства, стул получается с трудом и усилиями, maximum чрез каждые 8 дней. Все ею уже испробовано, но безуспешно. Я загипнотизировал ее на одном демонстративном курсе, в присутствии студентов. Больная немедленно засыпает. Я делаю ей, прикасаясь к покрытому платьем животу (следовательно, через платье) внушение, что отныне воздействием на нервную систему отправления кишечника будут урегулированы,— что у нее была только вялость кишечника, которая теперь, путем урегулирования нервного аппарата, окончательно и раз навсегда устранена. Отныне де она будет получать стул сперва чрез каждые два дня, регулярно по утрам, тотчас же после сна, и без каких-бы то ни было вспомогательных средств; а позыв на стул будет устанавливаться уже во время одевания. Весь гипноз длился около 5 минут, и я тотчас жеее разбудил; под сильным впечатлением успехов, виденных у других, больная сразу поддалась внушению. Через 8 дней она снова пришла ко мне и сообщила с большей радостью, что со времени гипноза стул у нея появлялся почти ежедневно без всякой помощи, ранним утром. Своего образа жизни (на который она прежде жаловалась),— больная была портниха — она не переменила. Успех таким образом превзошел внушение. Я загипнотизировал ее еще раз и внушил, что стул она будет получать ежедневно, вполне регулярно, как бы по часам, ранним утром,— что исцеление наступило уже окончательное. Так и было. По крайней мере, до настоящего времени (уже несколько, месяцев) больная здорова. То же должно сказать и об одном интеллигентном господине, консультировавшим меня в начале 90-х годов, который 8 лег страдал тяжелыми запорами и у которого мне удалось вызвать лишь гипогаксию, Он был здоров до самой смерти в 1904 г.
Подобных случаев я пользовал уже довольно иного и с одинаковым успехом, а со мною и все мои коллеги нансийской школы. Я отнюдь не имею в виду дать здесь какую-нибудь казуистику, и эти простые случаи привел только, как примеры, чтобы показать, каким способом и как быстро привычный запор может быть устранен внушением у восприимчивых к нему индивидуумов. Иногда это дается с большим трудом, а некоторые люди, склонные к самовнушению, особенно ипохондрики, так называемые, неврастеники и т. п. не поддаются никаким усилиям. (См. гл. VII о психоанализе).
Задача, меня интересующая, состоит в том, чтобы с помощью вышеприведенных фактов уяснить сущность привычного запора и действительный механизм его излечения.
При запоре мы, несомненно, имеем дело с различными явлениями. Во-первых, с вялостью, resp, отсутствием двигательной иннервации прямой кишки. Во-вторых — с вялостью перистальтики кишечника вообще, ибо фекальные массы могут, как известно, застаиваться и выше. В третьих — с недостаточной секреторной деятельностью слизистой оболочки кишечника или-же с слишком сильным всасыванием жидкости со стороны последней. Далее, с известными чувствительными раздражениями и превращением их в автоматизмы, влияющие на вышеупомянутые двигательные иннервации и секреции; таковы непосредственные раздражения, оказываемые скопившимися фекальными массами на нервы слизистой оболочки кишечника, и бессознательные временные или иные ассоциации представлений, окрашенные аффектами. Наконец, нужно иметь в виду и состав пищи.
Если взвесить без предубеждения вышеупомянутые факты, то главным фактором, несомненно, является вялость иннервации симпатического нерва, resp. отсутствие надлежаще и своевременно возбуждающих ее. раздражений. Эта вялость имеет, ведь,— как мы видим,— сильную тенденцию нарастать, подобно снежному кому, т. е. стоит ей появиться, как кал все более сгущается, и дефекация становится все более затруднительной.
Успех внушения ясно доказывает справедливость нашего утверждения. С помощью внушения мы извергаем из недр мозга могучую иннервационную волну на привычный к автоматической вялости путь, и успех тут как тут. Чтобы сделать этот успех окончательным, мы присоединяем к нему внушение ежедневного регулярного повторения. И чтобы облегчить нервной системе, т.-е, мозгу, самопроизвольное повторение необходимой иннервационной волны, связываем ее ассоциативным путем с ежедневно в тот же час повторяющимся явлением, с вставанием по уграм, по пробуждении, — временем, как известно, наиболее благоприятным для дефекации, потому что тогда уборная в вашем распоряжении, что в течение дня не всегда бывает. Эта ассоциация представлений служит приметою в отношении времени, подобно другим таким приметам, которые, как известно, вообще играют большую роль во всем механизме нашей памяти. Но здесь мы имеем дело не с сознательным воспоминанием. Внушение действует на подсознательные автоматизмы органической памяти. Удается надлежаще связать, фиксировать автоматическую ассоциацию,— иннервационная волна притекает ежедневно во внушенное время, с силой, достаточной для преодоления всех препятствий. „Болезнь" тогда излечена — и действительно излечена. Ибо то, что теперь восстановлено, есть нормальное состояние, вызванное нормальным, живым механизмом самого мозга, состояние, само имеющее естественную тенденцию сохранять себя и впредь. Насколько такой эффект отличен от стула, насильственно вызываемого клистиром или ревенем, стула, наоборот, укрепляющего в мозгу фатальное внушение болезни, которое представление о невозможности стула без вспомогательных средств усиливает, все более ассоциирует и фиксирует! Это как раз противоположное! Внушать стул два раза в день часто бывает лучше.
Как же теперь представить действие внушения в данном конкретном случае, как анализировать это действие?
Прежде всего пациента подготовляют. Ему подают твёрдую надежду, что он выздоровеет. Затем его вводят в атмосферу суггестивных лечебных эффектов, — и его мозг уже подготовлен, покорен, убежден, т.-е. заранее сделан доступным диссоциации и неспособным оказать какое-либо сопротивление. Больной уже заранее чувствует над собою влияние, и притом благотворное, благодаря чему все силы, противодействующие воздействию гипнотизера, парализуются, а все, содействующие ему, усиливаются. Это — своеобразное состояние, состояние суггестивности, веры, надежды, подчинение другому психическому влиянию. Можно рассуждать об этом, как угодно:несомненно то, что все противодействующие психические аггрегаты, ассоциации, представления, волевые движения, или как там называют всю соответствующую психодинамику, неожиданно становятся пластическими, податливыми, мягкими, как воск. Но особенно важно преодоление бессознательных автоматизмов, все равно, локализуются-ли они в большом мозгу, мозговом стволе, спинном мозгу, или даже в симпатическом нерве или в общей цепи функций всех этих нервных центров в одно время. Ибо это преодоление всегда дает надежнейший и длительнейший эффект, В тех случаях, когда мы видоизменили или парализовали только сознательное ассоциированное представление, психическая (мозговая) деятельность больного потом всегда найдет тысячи путей, чтобы вновь восстановить его, вновь связать с каким-нибудь другим представлением, подумать о нем и тем умалить успех внушения. При бессознательных же автоматизмах,—каковы дефекация, иннервация кишечной перистальтики,—эта мозговая деятельность, несмотря на все думы, не сможет обнаружить ассоциационного пути от представления к достигнутому успеху. Последний есть и остается для каждого бессознательным явлением. Он видит непонятный для него успех, может этому только радоваться, и внушение легче торжествует победу.
Действие внушения я представляю себе следующим образом: после вышеупомянутых приготовлений я внушаю сон, чтобы вызвать еще большую диссоциацию. Затем, прикасаясь ладонью к животу (если внушение чрез платье не удается или удается лишь в недостаточной степени, усиливают его прикосновением к обнаженным брюшным покровам), вызываю представление, что что-то делаю в животе. Этим возбуждаются в центростремительном направлении рефлекторные пути между областью живота и мозгом. И вот теперь я внушаю позыв на стул и перистальтику. Эти явления я могу вызывать тотчас же (внушение стула тотчас же по пробуждении, очень хорошо удающееся) или же ассоциировать с каким-нибудь последующим сроком. Механизм остается тот же самый. Диссоциированную деятельность мозга я сосредоточил в автоматически функционирующем нервном аппарате. Этот момент для успешного действия наиболее благоприятный. Затем я вызываю представление о психобежном явлении, о позыве на стул, перистальтике и дефекции. Препятствия преодолеваются, и действие, смотря по обстоятельствам, или проявляется в тот же момент, или только подготовляется, и осуществление его приурочивается к какому-нибудь позднейшему сроку. При этом,—я представляю себе,— находятся в действии представления о дефекации и позыве на стул, психостремительные (чувствительные) раздражения, исходящие от брюшных покровов, психобежные пути от головного к спинному мозгу, от спинного мозга к симпатическому нерву кишечника и, наконец, самый симпатический нерв путем непосредственной иннервации кишечных мышц, а также кровеносных сосудов и желез (усиление кишечной секреции). На первых порах весьма часто удается вызвать лишь позыв на стул. Затем свои внушения повторяют и вариируют до тех пор, пока психобежная деятельность не преодолеет всех препятствий, вплоть до кишечной мускулатуры. Для обеспечения успеха, целесообразно с самого начала заявить, что первый стул, с которым должны быть извергнуты сгущенные уже фекальные массы, будет сопряжен с некоторыми затруднениями, но что с этого момента усиленная перистальтика предупредит подобное сгущение кала. Такими представлениями, которые в пластически диссоциированном мозгу направляются чрез находящиеся вне сознании и нам еще совершенно неизвестные автоматические центральные аппараты, и достигается окончательное, нормальное течение ежедневной дефекации.
Из этих фактов вытекает, что привычный запор должно рассматривать, как патологическую привычку центральной нервной системы, привычку, которая вызывается или поощряется всевозможными случайностями, склонностям, наследственными задатками, состояниями истощения, неврозами, психозами и т. д., но которая в себе самой несет зародыш своего роста, благодаря тому, что вызываемое ею сгущение фекальных масс в свою очередь усиливает ее самое. Столь же наглядно явствует из этих фактов, почему обычная терапия, со всеми ея клистирами и слабительными, не только не приносит пользы, но непосредственно даже усиливает течение болезни.
D е 1 i u s (Die Behandlung der funktionellen Strorungen des Stuhles etc. November 1903 в „Heilkunde") описывает 84 случая таких расстройств (особенно запоров), которые он пользовал внушением. Из них в 67 имело место исцеление, в 13—улучшение, а 4 остались неизлеченными. От 32 (из 67 излеченных) он спустя много лет получил подтверждение, что исцеление продолжается. Этот факт заслуживает особого внимания — в противовес крайне ложным и несправедливым утверждениям, отрицающим исцеление внушением.
Наша центральная нервная система имеет склонность к усвоению еще многих других подобных же патологических привычек, развивающихся то исключительно в сферах ея деятельности, недоступной нашему верхнему сознанию, то в сферах, отчасти или вполне для нас сознательных. Enuresis nocturna et diurna, многие, так называемые, желудочные катарры (нервные диспепсии), многие разнообразнейшие неврозы, и боли и анэстезии, нарушения менструации, сосудодвигательные неврозы и т. д. — суть именно такие явления. Многие такие нарушения, а в особенности истерические припадки, фобии, навязчивые представления и т. п. несомненно вызваны пато-генно действующими (ущемленными) аффектами. Как часто случаи отсутствия аппетита и хлорозов, в которых первичная роль приписывается „анэмии", представляются не более, как подобными же патологическими самовнушениями или болезненными привычками мозга! Правда, никогда не следует забывать, что в этом патологическом процессе, сущность которого мы распознали и разъяснили выше, обыкновенно участвуют еще и другие сопутствующие или даже причинные факторы, которые разумная суггестивная терапия также должна принимать во внимание. Таковы, повторяю я, прежде всего наследственное предрасположение, различные истощающие моменты, потеря крови, психические расстройства, сильные аффекты, нецелесообразный образ жизни, плохое питание и т. д. В каждом отдельном случае гипнотизер должен постараться отыскать подобные причины и устранить их искусно вплетенным внушением с психоанализом или без него или, если понадобится, какими-нибудь другими средствами.