Клиническая типология семей мужчин, страдающих

АЛКОГОЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ

Часть первая. Варианты семейной динамики

Изучение

динамики

(или

закономерностей

развития)

«алкогольных» браков является актуальным вопросом, вероятно, с

момента начала их изучения вообще [150, 203]. Многие особенности

образования таких браков и их функционирования до сих пор остаются

«загадкой, не подчиняющейся законам бытийной понятности». Их

развитие часто банально не укладывается в общепринятые законы

динамики семейных систем, поражая своей особой «созависимой

логикой», когда принцип «бьют – беги» перестает действовать.

Традиционно подход к изучению наркологических и суицидоло-

гических характеристик супругов в подобных семьях был, можно

сказать,

статичным, «фотографическим»,

сухо

фиксирующим

обнаруженные на момент обследования особенности. В результате име-

лись некие совокупные характеристики, которые, в лучшем случае,

оценивали

влияние

длительности

существования

супружеских

отношений на рассматриваемые показатели [46, 155]. Другими словами,

все браки МСАЗ чаще всего изучались как нечто «однотипное и

однообразное», то есть, не имеющее каких-то внутригрупповых

вариантов.

Полученные нами данные позволяют утверждать, что данные

браки в динамическом, а также, соответственно, в клиническом и

суицидологическом аспектах представляют собой неоднородную группу

[84]. К данным выводам мы пришли изучив 125 семей МСАЗ с длитель-

ностью семейной жизни около 16 лет, сходными возрастными

характеристиками и социально-демографическими показателями. Это

позволило

предложить

типологию

таковых

брачных

отношений,

позволяющую

максимально

индивидуализировать

терапевтические

подходы как в наркологической, так и суицидологической практиках.

Перед тем как перейти к клинико-наркологической и суицидологической

характеристикам супругов при различных типах развития семейной сис-

темы в браках МСАЗ, коротко остановимся на описании предложенной

нами типологии.

Понятие границ семьи происходит из теории семейных систем

[14, 25, 39, 172]. Любая семья предполагает наличие внутреннего

(семейного, «своего»)

и

внешнего

(несемейного, «чужого»)

72

пространства. Для описания взаимоотношений между семьёй и

социальным окружением используется такой фактор, как «границы

семейной системы», их гибкость и степень проницаемости [14, 21, 25,

172]. Доказано, что структурная и функциональная патология внешних и

внутренних семейных границ является одной из важных системных

характеристик дисфункциональных браков, в частности семей МСАЗ

[46, 122, 241]. Одной из основных особенностей «алкогольных» браков,

которая

описывается

большинством

учёных,

является

феномен

«закрытой семейной системы», то есть социальной изоляции, которая

является одной из главных динамических характеристик созависимой

реакции близких [150, 203]. Поведение членов семьи, прежде всего

супруги, подчинено сокрытию алкоголизма мужа, семейных конфликтов

и семейного насилия, своеобразный заговор молчания по поводу

семейных и наркологических проблем [92, 141].

Закрытая семейная система является следствием закономерного

прохождения семьёй МСАЗ ряда стадий и обычно преподносится как

некое терминальное состояние, после которого следует либо развитие у

супруги психосоматозов, депрессий, суицидальных реакций и смирения

либо развода [150, 203]. Как показывает практика, не всегда существует

указанная поступательная динамика, и феномен «закрытой семейной

системы» имеет ряд особенностей.

Обнаружено,

что

основные

суицидологические

и

наркологические показатели у супругов зависят от степени открыто-

сти/закрытости семейной системы, что позволило нам разделить все

браки МСАЗ на три основные группы, используя в качестве

группообразующего фактора вышеуказанный феномен: браки с перма-

нентно закрытой семейной системой (ПЗСС), первично открытой и

вторично открытой семейными системами (ПОСС и ВОСС, соответст-

венно). Особым, наиболее редким вариантом, являлся таковой с

использованием эпискрипт-модели.

Рассмотрим

подробнее

обозначенные

варианты

семейной

динамики.

Брак МСАЗ с ПЗСС

Наиболее классический вариант (и наиболее частый) семейной

динамики браков МСАЗ состоит в следующем: после этапа активной

«борьбы за здоровье мужа» супруга делает границы семьи ригидными и

непроницаемыми

(истинная

закрытость

семейной

системы),

инкапсулируя проблему зависимости внутри узкого семейного круга

(куда нередко не входят даже родители супругов, их братья и сестры).

Начинается многолетний этап имитации гармоничной семьи, «не

имеющей никаких проблем», тем более с алкогольной зависимостью

мужа.

Данный вариант встретился у 61,6% обследованных нами семей

МСАЗ. Подобная закрытость достаточно часто достигает гротескного и

нелепого уровня, когда только сама жена МСАЗ по-прежнему

продолжает верить в свои «выдумки», несмотря на то, что уже годы или

десятилетия назад ее тайна (и часто тайна детей из этой семьи) стала

«секретом Полишинеля» [150, 172]. Через годы красной нитью в

подобных браках МСАЗ проходит желание супруги и индуцированных

ею детей скрывать стыдную тему отцовского пьянства. Происходит

типичная полная блокада (тотальная закрытость) с постоянным чувством

вины, навязчивыми угрызениями совести и компульсивно возникающей

магической, пусть уже и не столь явной, убеждённостью в том, что

спасти мужа получится, если предпринимать ещё больше усилий. Идеи

вины касаются собственного «недостаточно эффективного» поведения и

часто распространяются на отношения с ближайшими родственниками

(вина за «неоправданные» надежды в отношении спасения супруга).

Чувство вины и угрызения совести, их сквозной характер, полное

отсутствие критики по этому поводу, а также склонность к акцепции

вины за других людей (в данном случае мужа, который снова «не дошёл

до врача», нужно было «довести его туда, а не довела») является

главными дифференциальным маркёром данного типа динамики

семейной системы при алкогольной зависимости.

Этот тип реакций супруги и детей наиболее полно соответствует

состоянию, описываемому как созависимость в наиболее классическом

варианте, то есть с неисчерпаемой «чашей созависимого терпения» [141,

204]. Жены в таких браках изначально имеют патологическую потреб-

ность в заботе о ком-либо, опредмечивая и наполняя смыслом свою

жизнь, занимают доминирующую роль в семье, что достоверно коррели-

рует с прогрессированием алкогольной зависимости мужа [87, 150]. Лю-

бая неудача воспринимается женщиной на свой счёт и в браке такие же-

ны занимают роль Спасателя, начиная «притапливать» мужа, чтобы

иметь возможность его спасать. Психодинамика этих отношений хорошо

описана в терминах трансакционного анализа – игра «Алкоголик» [137].

Потребность супруги в признании формирует своеобразную волнооб-

разную поступательную семейную динамику, которая способствует под-

держанию гомеостаза зависимо-созависимых отношений и нарастающей

закрытости.

Развитие ПЗСС иногда заканчивается разводом [203], что ряд ав-

торов описывает как терминальную стадию созависимой реакции, одна-

ко и после подобных разводов часто возникает тенденция к повторным

бракам с МСАЗ с восстановлением закрытых отношений на новом уров-

не.

При данном варианте отношений брачная жизнь носит конгру-

энтный для супругов характер с формированием классической созави-

симой семейной модели. Женщины из этой группы значительно чаще

других подвергаются физическому насилию со стороны мужа (32,5%),

демонстрируют провокационные паттерны поведения, зная, что за этим

последует агрессия со стороны супруга - 62,3%. Примечательно, что не-

смотря на частую агрессию и оскорбления со стороны супруга в силу

закрытости семейной системы и создания иллюзорной нормальности

брачных отношений, женщины готовы терпеть очень долго - количество

попыток развестись в группе минимально.

Клинически обнаруживаются три разновидности данного типа

брака по представленности у супругов суицидальных феноменов.

Наиболее

распространенными

вариантами

оказались

следующие:

суицидальные паттерны обнаруживаются у обоих супругов (22,1%);

только у МСАЗ (22,1%). Третий вариант, когда суицидальное поведение

выявляется только у супруги МСАЗ, обнаружен в 6,5%. Общее

количество семей, где хотя бы у одного супруга обнаруживались

суицидальные

феномены

составило

50,7%.

В

37,7%

браков

антивитальные

паттерны

были

представлены

несуицидальными

формами аутоагрессии. 11,6% семей данной группы были интактны в

отношении саморазрушающих форм поведения. В качестве иллюстрации

брака с ПЗСС предложим вашему вниманию следующий клинический

пример.

Больной И., 42 лет, монтажник. Находился на амбулаторном на-

блюдении. Диагноз: алкогольная зависимость, II стадия, среднепро-

гредиентное течение, псевдозапойный тип злоупотребления алкоголем.

Ранее за наркологической помощью не обращался.

Анамнестические данные: отец больного злоупотреблял алкого-

лем, часто бил ребенка. И. рос легко возбудимым, капризным и свое-

вольным. Школу окончил на «три». Служил в армии, после службы

окончил профессиональное училище, работал по специальности. Женат

второй раз. Первый раз женился в 24 года, в браке прожил один год, «не

сошлись характерами». В имеющийся брак вступил в 26 лет. Отношения

в семье оценивает как «хорошие». Воспитывает дочь.

Наркологический анамнез: длительность злоупотребления алко-

голем более 16 лет. Похмельный синдром сформирован в течение девяти

лет. Псевдозапои в среднем по одной неделе. Толерантность достигает

1,5 литров водки. Светлые промежутки обычно не превышают одного

месяца. Употреблял неоднократно суррогаты алкоголя в виде одеколо-

нов, лосьонов. Обращение к наркологу связано с тяжелым выходом из

последнего псевдозапоя и выраженными соматическими осложнениями.

Аутоагрессивный анамнез: дядя по материнской линии страдал

«депрессией», покончил жизнь самоубийством. Отец утонул, находясь в

состоянии алкогольного опьянения. Сам больной неоднократно пытался

покончить жизнь самоубийством: один раз в 19 лет после ссоры с девуш-

кой пытался отравиться по примеру друга (находился в состоянии алко-

гольного опьянения), второй раз пытался повеситься год назад в состоя-

нии запоя, супруга с дочерью вытащили из петли. В состоянии опьянения

и, особенно в ситуации абстинентного синдрома, актуализируются суи-

цидальные мысли, сопровождающиеся идеями виновности, депрессив-

ным аффектом с тревожным компонентом, ощущением «никому ненуж-

ности». Последние два года участились периоды ощущения безысходно-

сти. Имеет часто обостряющиеся соматических заболеваний: язвенная

болезнь желудка, хронический простатит неспецифического характера.

Неоднократно подвергался оперативным вмешательствам. Травматиче-

ская патология: перелом левого предплечья в 14 лет, ключицы и лучевой

кости в 36 лет (получил в «пьяной» драке). На службе в армии были не-

однократные черепно-мозговые травмы в результате неуставных от-

ношений. В состоянии опьянения агрессивен, выступает инициатором

драк, неоднократно подвергался избиениям. Дважды сотрудниками пра-

воохранительных органов применялась физическая сила за оказание со-

противления при задержании. Характеризует себя как азартного челове-

ка, часто идущего на неоправданный риск, но только в состоянии алко-

гольного опьянения. Четыре года назад был уволен с предприятия «за

вино», с трудом устроился на менее оплачиваемую работу. В беседе не

может сформулировать смысл своей жизни, при подсказках говорит: «Да,

дети», «Да, работа», «Да, семья». Однако уверен, что его обязательно бу-

дут помнить после его смерти, но не может сказать, кто и за что.

Катамнез два года после лечения: от алкоголя воздерживается,

стал больше зарабатывать, отношения в семье спокойные. Жену боготво-

рит: «Если бы не она, то умер бы, наверное…»

К., 36 лет, супруга больного И. Работает кондуктором.

Анамнестические сведения: отец больной и дед по материнской

линии злоупотребляли алкоголем. Отец и мать к девочке относились хо-

рошо, хотя отец и часто ругал. Отца очень любит. Успешно окончила

школу и училище, работала в банке, восемь лет назад «сократили», с тех

пор работает кондуктором троллейбуса. Замужем первый раз, возраст

вступления в брак 21 год, имеет ребенка десяти лет. В момент обследо-

вания считала, что браку угрожает развод.

Аутоагрессивный анамнез: Три года назад после того, как избил

муж, хотела отравиться, выпила большое количество «каких-то» таб-

леток, была госпитализирована. Суицидальные тенденции после психо-

травмирующих ситуаций возникали и ранее. От суицида останавливает

мысль о ребенке и родителях, своей собственной смерти не боится.

Жизнь в целом считала неудавшейся. Последние годы отмечает учаще-

ние моментов безысходности по поводам, которые «раньше не трогали»,

особенно в отношении перспектив семейной жизни. Респондентка склон-

на к длительному переживанию вины, идеям самообвинения. Стала от-

мечать «беспричинные» эпизоды снижения настроения с оттенком эндо-

генности депрессивных переживаний, в эти моменты становится неусид-

чивой, тоскливой, куда-то хочется уйти – «места себе не нахожу». Из

соматической патологии страдает хроническим пиелонефритом, аднекси-

том. К врачам старается не обращаться, терпит «до последнего». Опера-

тивная патология: три года назад операция по поводу внематочной бере-

менности, имеет четыре медицинских аборта. Неоднократно подверга-

лась избиениям со стороны мужа, три года назад после избиения лечи-

лась по поводу сотрясения головного мозга и отравления неустановлен-

ными лекарственными препаратами. Была пострадавшей в автоаварии,

когда села в автомобиль, за рулем которого находился заведомо нетрез-

вый водитель (супруг). Часто испытывает неудобства из-за своей внеш-

ности, считает себя некрасивой. Последние два года, чтобы удержать

мужа дома, стала выпивать вместе с ним. Изредка стала курить.

Приняла активное участие в лечении супруга, посещала в тече-

нии года врача-психотерапевта с целью решения проблемы созависимо-

го поведения и дезактуализации собственных антивитальных тенденций.

Крайне любопытным является тот факт, что некоторые жены из

перманентно закрытых браков, имеющие в последние два года суици-

дальные мысли, попытки самоубийства, достаточно уверенно могли ут-

верждать, что с момента возникновения у них описываемых феноменов,

интенсивность классической аутоагрессивности супруга снижалась, как

впрочем, в ряде случаев, смягчалась клиническая картина алкогольной

зависимости - феномен викарной самодеструкции (пять собственных

наблюдений).

Безусловно, данный феномен не носит универсального характера

в этих семьях (в особенности из-за сложностей его выявления) и зачас-

тую в большей степени касается внутрисемейного дрейфа несуицидаль-

ных аутоагрессивных паттернов, но, тем не менее, должен учитываться

при построении эффективных терапевтических программ.

Б р а к М С А З с ПОСС

Это вариант, когда алкогольная зависимость мужа носит доста-

точно «мягкий» и «социально приемлемый», с точки зрения супруги,

характер и никогда ни от кого не скрывается. Даже при наличии чёткой

клинической картины алкогольной зависимости, обычно не расценива-

ется супругой как медицинская проблема, требующая коррекции. Обыч-

но благосостояние данных браков можно оценить как «выше среднего»,

причём основной вклад в социально-экономический уровень семьи прив-

носит муж. Жены рассматривают злоупотребление алкоголем как необ-

ходимый атрибут, например, карьеры мужа и часто происходят из семей

с «богатыми» алкогольными традициями и/или патриархальными уста-

новками, где употребление алкоголя расценивалось как типично муж-

ской немаргинальный паттерн поведения и авторитет мужчины, как гла-

вы семьи, традиционно высок. Супруги не касаются темы алкоголизации

мужа, так как «он взрослый и сам может принимать решения». Редкие

возмущения по поводу алкогольных проблем носят чаще констатирую-

щий и «журящий» характер. Они нередко заканчиваются определённым

видом ренты со стороны мужа: подарки, которые не носят обязательного

характера и не являются стимулом повышающим самооценку супруги и

без того высокую (в отличии, к примеру, от подобных подарков и услуг,

которые встречаются в случае ПЗСС).

На протяжения всей продолжительности брака сохраняются опи-

санные выше отношения, которые изначально были и остаются «взаимо-

выгодными» и конгруэнтными. Течение алкоголизма можно охарактери-

зовать как «алкогольную зависимость мужчины без участия в ее нозо-

морфозе созависимой супруги». Действительно, соматическое и психи-

ческое состояние супруги в подобных браках совершенно не соответст-

вует описанным в рамках феномена созависимости [203], более того,

рассматриваемая семейная динамика не имеет общепризнанной ста-

дийности.

Можно констатировать, что феномен созависимости, в том виде

как его понимает большинство исследователей [47, 141], в подобных

браках отсутствует. МСАЗ не нуждается в опеке со стороны супруги, а у

жены изначально отсутствует потребность спасать и «причинять добро».

Данный тип динамики алкогольного брака можно обозначить как

«безсозависимый». Он встретился в 15,2% изученных браков МСАЗ.

МСАЗ из этой группы обычно сами обращались за помощью к нарколо-

гу из-за возникших параалкогольных соматических проблем либо пре-

кращали употребление алкоголя самостоятельно. В рассматриваемом

варианте брачная жизнь носит конгруэнтный для супругов характер с

формированием параллельно-дополняющей семейной модели. В качест-

ве иллюстрации брака с ПОСС предлагаем Вашему вниманию следую-

щий клинический пример.

Респондент Х., 63 лет, директор завода. Диагноз: алкогольная за-

висимость II стадия, низкопрогредиентное течение, псевдозапойный тип

злоупотребления алкоголем. По поводу алкогольной зависимости нико-

гда не наблюдался и не лечился, в поле зрения попал случайно (энурез у

внука, проживающего у дедушки).

Анамнестические сведения: никто из близких родственников

алкоголем не злоупотреблял. Раннее развитие без особенностей, первый

ребёнок в семье из двух, рос активным, занимался различными видами

спорта. С успехом закончил школу, служил в армии, затем поступил

институт. После окончания ВУЗа был распределён на вновь созданное

предприятие, за два года стал начальником отдела. В 30 лет занял

должность главного инженера предприятия, с 38 лет возглавляет

крупный

станкостроительный

завод.

Женился

в

лет.

Брак

единственный, в браке родилось пять детей. Семейными отношениями

доволен.

Наркологический и суицидологический анамнез: Х. алкогольные

напитки попробовал после армии (21 год), обучаясь в ВУЗе алкоголем не

злоупотреблял, продолжал заниматься спортом (выполнил разряд масте-

ра спорта), был нагружен общественной работой. После окончания ин-

ститута направлен на руководящую работу, быстро сделал карьеру, но с

28 лет участились ситуации с приёмом алкоголя, связывает это с «долж-

ностью», невозможностью отказывать руководству, выпивал «понемно-

гу», но часто (практически каждый день). С 30 лет выпивки стали «дале-

ко не каждый день, но по многу». Первые признаки похмелья появились

к 40 годам. Абстинентный синдром с выраженным психическим компо-

нентом, опохмеление не обязательно. К 42 годам появились очерченные

псевдозапои длительностью 2-3 дня, толерантность достигала одного

литра водки. Основной объем алкоголя во время запоев всегда прихо-

дился на вечернее время, в это время ходил на работу, с успехом зани-

мался другими делами. Светлые промежутки 20-25 дней. Начало запоев

обычно совпадало с моментами «неформального общения» по работе,

однако далеко не каждая единичная выпивка служила причиной «сры-

ва». Подобная клиническая картина сохранялась на протяжении 15 лет.

Никогда в жизни не употреблял суррогатов алкоголя, очень следил за

своим соматическим состоянием, в состоянии опьянения «обязательно

закусывал». Больным алкоголизмом себя никогда не считал (критерии –

всегда себя контролировал, лица не ронял, дела делал, семью содержал).

Многократно проходил диспансеризации, никакой серьёзной патологии

не обнаруживалось. В возрасте 59 лет диагностирован диабет второго

типа. С момента обнаружения и до момента обращения по поводу про-

блем внука спиртное не употребляет («нужно было бросить – бросил,

много других интересных вещей существует»). Суицидальных или иных

самодеструктивных тенденций никогда не отмечал («жить слишком хо-

рошо»), всегда осуждал поступок своего сотрудника, покончившего с

собой на почве «пьянства».

К., супруга Х., по профессии учитель, канд. пед. наук.

Анамнестические сведения и суицидологический анамнез: Вы-

росла без родителей (погибли в ВОВ). Воспитывалась тётей по материн-

ской линии. Раннее развитие без особенностей. Окончила школу, а затем

институт. Была общительной, имела много подруг. В 24 года встретила

своего будущего мужа Х., через год вышла за него замуж «по большой

любви». В браке родила пятерых детей. Вся свою жизнь посвятила му-

жу, детям и работе. Через пять лет после замужества поняла, что «муж

пьёт». Предприняла первую и единственную попытку повлиять на алко-

голизм мужа. После разговора с ним, где «муж дал понять» место «сча-

стливой супруги», больше этот вопрос с ним не обсуждала. Понимала,

что от мужа зависит благосостояние ее и детей. Все время его считала

«крайне положительным» человеком с наличием «небольших недостат-

ков». К «небольшим недостаткам» относилось злоупотребление алкого-

лем, периодические «загулы» и «бесконечные» измены. Просто терпела,

так как «он такой человек и его не изменишь». «Мне всегда было чем

заняться, вместо выяснений отношений с мужем». При этом с момента

начала злоупотребления алкоголем мужем никогда не скрывала этот

факт от его ближайших родственников, ближайшего окружения, знако-

мых, а так же от сотрудников на своей работе. Как и не скрывала «его

гулянок и баб», однако «всегда знала, что от неё он навсегда никогда не

уйдёт». Тема обсуждения этих пороков мужа стала постоянной и люби-

мой (со слов мужа), но при этом продолжала считать мужа «прекрасным

человеком», многократно беременела от него и рожала детей. Благодаря

финансовому и социальному благополучию могла полностью себя по-

свящать своим интересам (дети, наука, сад и прочее). Никогда не отме-

чала каких-либо суицидальных и иных аутоагрессивных тенденций. К

моменту обращения сохранила прекрасное соматическое состояние, по-

сле взросления детей «занялась собой», написала ряд монографий. После

прекращения приёма алкоголя мужем брак, по ее словам, стал идеаль-

ным, с мужем любят друг друга, проводят совместный досуг, вместе пу-

тешествуют, занимаются внуками и пр.

Б р а к М С А З с ВОСС

Это тип семейной динамики, подразумевающий на начальном

этапе инициальную закрытость, которая спустя некоторое время пере-

стает поддерживаться семьей, что формирует этап вторичной открыто-

сти семейных границ, когда алкогольная зависимость мужа перестаёт

быть скрываемым ото всех «семейным секретом». Это приводит к зна-

чительному изменению существующих семейных ролей и иным, несоза-

висимым в классическом понимании, отношениям.

Данный вариант встретился в 20,8% обследованных нами семей

МСАЗ. Начальной изоляции способствовали неудачи в борьбе с заболе-

ванием мужа в результате неоднократных попыток его вылечить. Отно-

шение к алкогольной зависимости мужа носило достаточно рациональ-

ный характер, как к болезненному состоянию, а не результату собствен-

ных ошибок в контроле аддикции супруга. Уровень активности «спа-

сающих» мероприятий супруги в данном случае более умеренный. На

протяжении большей части первого этапа может не наблюдаться тоталь-

ного обесценивания способности мужа принимать самостоятельно реше-

ния и отвечать за своё здоровье (характерное для перманентно закрытого

варианта).

Особо подчеркнём, что неудачи в лечении мужа и в семейной

жизни сопровождаются в основном переживанием разочарования и гне-

ва, а не вины и стыда, являющихся эмоциональными маркёрами браков с

перманентно закрытой семейной системой.

Затем наступает фаза «бессилия», сопровождающаяся депрессив-

ными переживаниями, но не завершающаяся окончательным, финаль-

ным блоком в проницаемости семейных границ, а характеризующаяся

феноменом ситуационного инсайта: спонтанно или под воздействием

каких-то десенсибилизирующих факторов супруга осознает тщетность и

бесполезность собственных усилий, либо здоровая тенденция к любви и

уважению себя берет верх. Иногда этот момент хорошо очерчен в семей-

ной истории, иногда проходит более сглажено. Сами женщины характе-

ризуют этот момент, как «надоело», «у него своя судьба, а у меня трое

детей», «намучалась, с дураком связалась, буду жить для себя». Различ-

ными путями происходит «публичное покаяние», супруга перестаёт

скрывать проблемы мужа – семейная система становится вторично от-

крытой («Да у меня муж пьёт, не повезло…», «я не муж, это его пробле-

мы»). Спустя некоторое время (чаще несколько месяцев), могут спон-

танно исчезать симптомы созависимого состояния. Женщина больше

времени начинает заниматься собой, детьми.

Безусловно, этот момент может служить отправной точкой для

развода с супругом. Действительно, многие из обследованных раз-

ведённых женщин, бывших супруг МСАЗ, прекратили брачные отноше-

ния именно в этот период по собственной инициативе (77,4%). Причи-

ной развода, прямо или косвенно, указывалась алкогольная зависимость

мужа: при интервьюировании 16 из 24 (66,7%) как ведущую причину

указали разочарование в браке и неспособность дальше терпеть «пьянст-

во мужа», остальные восемь (33,3%) - иные параалкогольные причины

(гетероагрессия, измены, проблемы с детьми). Характерно, что 83,3% из

них негативно относились к перспективе возобновления брачных отно-

шений в будущем, связывая это с имеющимся негативным опытом и

страхом его повторения.

Следует учитывать, что по различным причинам (социально-

экономическим, личным) часть браков не распадается (феномен весьма

характерный для нашей страны), но болезнь мужа больше не скрывается

от окружающих и нередко искусственно выносится «на публику». Суп-

руга перестаёт «спасать» мужа от алкогольной зависимости. Нередко

сохраняется совместное выполнение семейных обязанностей, то есть,

имеет место сохранение брака «де факто». Вторично открытая модель

формируется, как правило, не позже двенадцати лет совместной жизни

(из всех обследованных нами семей со стажем семейной жизни выше

указанного подавляющее большинство ВОСС образовалось не позже

указанной длительности брака (24 семьи - 92,3%). Срок формирования

этапа «вторичной открытости» в среднем составляет 7-9 лет (21 семья -

80,7%).

В браках с ВОСС созависимость не носит классического харак-

тера, а является экзогенной реакцией созависимого типа на аддикцию

супруга, что можно обозначить как реактивно-созависимая или

псевдосозависимая реакция. Отметим, что семейные отношения при на-

личии ВОСС являются неконгруэнтными для супругов, что в конечном

итоге, приводит к развитию заключительного этапа.

В качестве иллюстрации брака с ВОСС предлагаем Вашему вни-

манию следующий клинический пример.

Пациент Н., 47 лет, строитель-отделочник. Наблюдается амбула-

торно с мая 2008 по настоящее время. Диагноз: алкогольная зависи-

мость, III стадия, высокопрогредиентное течение, запойный тип злоупот-

ребления алкоголем.

Анамнестические сведения: отец, дед, брат больного страдали алкоголь-

ной зависимостью. Брат Н. два раза пытался покончить с собой, умер в

29 лет (замёрз на остановке). Раннее развитие без особенностей, второй

ребёнок в семье из двух, рос шумным, «всегда был заводилой», учился

посредственно. В армии не служил «по зрению». Окончил техникум, по

специальности не работал, получил водительские права и стал работать

водителем. С 2002 года (41 год) сменил специальность «из-за водки»

(фактически был уволен за управление автомобилем в нетрезвом виде),

стал работать в бригадах по отделке квартир, неоднократно менял кол-

лективы из-за пристрастия к спиртному. Женился в 24 года на одно-

класснице, с которой встречался со школы. Первые четыре года брака

практически не пил. Брак единственный, от брака есть дочь.

Наркологический и суицидологический анамнез: Н. алкогольные

напитки попробовал в школе, в техникуме периодически «выпивал», но

нерегулярно. Одним из требований будущей супруги перед вступлением

в брак был полный отказ Н. от спиртного. После заключения брака в те-

чение четырёх лет употреблял алкоголь только по праздникам. С 28-29

лет стал употреблять спиртные напитки гораздо чаще, что вызывало от-

крытое недовольство супруги. С 33 лет возникли первые запои после

«дня шофёра (пятница)» до вечера воскресения, с опохмелением. Абсти-

нентный синдром с выраженными сомато-неврологическим и психиче-

ским компонентами, опохмеление обязательно. Толерантность достигала

1,5 литров водки. Суррогаты алкоголя не употреблял. Каких-либо суи-

цидальных либо иных аутоагрессивных тенденций в этот период не от-

мечал. К 39 годам запои стали продолжаться до 10-14 дней, сильно ху-

дел, толерантность до двух литров водки, светлые промежутки сократи-

лись максимально до 30 дней. Через год был уволен с работы за управ-

ление автомобилем в нетрезвом состоянии, год был без работы, затем

устроился плиточником в строительную бригаду. Неоднократно менял

трудовой коллектив, так как «пьющий работник никому не нужен», фак-

тически все заработанное тратил на приобретение алкогольных напит-

ков. Приблизительно с 40 лет у пациента стали периодически возникать

мысли о самоубийстве (всегда на фоне похмелья – на 4-5 день, сопрово-

ждающиеся угрызениями совести по поводу того, что не оправдал ожи-

даний дочери и собственной матери, стал как отец и брат). С 43 лет

оформилась клиника III стадии заболевания, стал пить цикличными за-

поями, светлые промежутки до 2,5-3 месяцев, толерантность снизилась

до одного литра водки. Стал употреблять различные суррогаты спиртно-

го. В этом же возрасте после выхода из запоя пытался повеситься на

собственном ремне, спасла мать. Лечился у нарколога восемь раз (шесть

раз «кодировался», два – «подшивался»), максимальная терапевтическая

ремиссии до четырёх месяцев, в среднем - 2,5-3. Ни разу «не раскодиро-

вался», так как «собственной смерти не боялся никогда». В 2008 году

впервые самостоятельно обратился за наркологической помощью. Пред-

ложено совместное с женой участие в терапии. Успешно прошёл курс

лечения, ремиссия более пяти лет. Жена Н. длительное время посещала

психотерапевтическую группу для созависимых супругов.

Л., супруга Н., по профессии повар-кондитер.

Анамнестические сведения и суицидологический анамнез: отец

злоупотреблял алкоголем. Мать характеризует как безвольную, завися-

щую от настроения и состояния отца. Отец часто в нетрезвом состоянии

бил мать и ребёнка. В детстве очень боялась гнева отца. Росла скрытной,

необщительной. Школу закончила «на три», после девятого класса за-

кончила техникум и стала работать по специальности. В 23 года встре-

тила Н., с которым встречалась два года и впоследствии вышла за него

замуж. До брака будущий муж в компании выпивал обычно больше

всех, выступал инициатором застолий, этот факт был хорошо известен

Л. Перед браком она ему поставила ультиматум: либо спиртное, либо

она. После брака муж действительно на протяжении четырёх лет воз-

держивался от приёма алкогольных напитков. Затем Л. стала замечать,

что муж стал выпивать, однако на протяжении последующих пяти лет

(до возникновения похмельного синдрома и первых запоев) старалась не

замечать пьянства мужа, надеясь, что «он одумается». Скрывала выпив-

ки мужа от родственников и друзей, «прикрывала» его на работе. Осоз-

нав, что муж «алкоголик» ещё сильнее стала создавать видимость се-

мейного благополучия (мать больного узнала, что сын имеет проблемы с

алкоголем к 43-летию сына). Когда запои стали продолжительными,

брала больничные для супруга, скрывала эти периоды от соседей, поку-

пала спиртное сама. Несмотря на пьяные выходки и дебоши мужа, по-

стоянные его «валяния» на улице и в подъезде, была убеждена, что этого

никто не замечает, что все считают ее мужа «порядочным и непьющим».

Несколько раз находила его спящим в сугробе, сильно избитым. Много-

кратно ночевала с дочерью у соседей, когда муж был пьяным и проявлял

физическую агрессию против них. Стала часто болеть (гипертоническая

болезнь, язвенная болезнь 12-перстной кишки, стенокардия, фибромио-

ма матки, диффузная мастопатия), два раза ломала правую голень. От-

мечала частые эпизоды сниженного настроения, периодически с ощуще-

нием безнадёжности. В 37 лет начала курить до пачки в день (ранее ни-

когда не курила). Много раз думала о разводе, но останавливала мысль о

том, что без неё муж «совсем сопьётся, погибнет». Много свободного

времени посвящала поискам новых способов лечения супруга. В период

перехода клинической картины алкогольной зависимости мужа в III ста-

дию (что ознаменовалось для неё появившимися истинными запоями по

месяцу и более, резкой социальной деградацией) поняла, что больше так

жить не может,