Жизнь и деятельность Карла Шуберта
Элизабет фон Кюгельхен
♦25.11.1889 (Вена), † 3.2.1949 (Штутгарт)
Силой слова
в физическом выпрямляя,
в эфирном исцеляя,
в астральном прощая,
и в Я утешая.
Карл Шуберт
В серии «Пионеры Антропософии»[154] вышла работа «Карл Шуберт. Жизнеописание и воспоминания», написанная Гансом–Юргеном Ханке. Эта замечательная работа послужила для меня основой доклада о Карле Шуберте на Ежегодном собрании Антропософского общества в Штутгарте 16.3.2005. Каждый, занимающийся воспитанием и лечебной педагогикой, найдет в воспоминаниях о Карле Шуберте и благодаря изучению его необычной биографии и личности множество интересных импульсов, ценных и полезных вещей для собственной работы. Поэтому нам бы хотелось, чтобы как можно больше людей узнало о книге «Пионеры Антропософии» и работе Ганса–Юргена Ханке.
«Рудольф Штайнер всегда давал мне задания, которые мне самому совершенно не хотелось делать. Я бы с гораздо большим удовольствием занимался чем-то совершенно другим. И если бы я знал, что я когда-то стану вальдорфским учителем, я бы начал к этому готовится еще 300 лет назад». В этих словах Карла Шуберта, которые он сказал двум студентам учительского семинара 1945/46, заключен не только глубокий юмор (есть множество анекдотов о Карле Шуберте), но и глубокий отпечаток его биографии: Рудольф Штайнер давал ему задачи, которых он не искал и не мог искать, поскольку их еще не существовало: вальдорфского учителя, лечебного педагога, учителя свободного христианского религиозного воспитания и человека, проводящего культовые воскресные службы, данные Рудольфом Штайнером.
Когда Рудольф Штайнер на конференции 8.3.1920 года через полгода после основания вальдорфской школы в Штутгарте говорил о необходимости учреждения вспомогательного класса для совершенно малоодаренных детей и сказал, что основной урок в этом классе будет вести г–н доктор Шуберт, у Шуберта на тот момент еще не существовало никакого договора со школой и он ничего не знал о планах Рудольфа Штайнера сделать его лечебным педагогом. Карл Шуберт в январе 1920 года подал Эмилю Мольту заявление о приеме на работу в качестве «работника умственного или физического труда» на его фабрике в Штутгарте и написал, что он, если это возможно, хотел бы однажды поприсутствовать в качестве гостя на занятиях в вальдорфской школе. Ответ он получил телеграммой от самой вальдорфской школы: его приглашали на собеседование с просьбой провести пробный урок (5 класс, французский язык). Так в начале февраля Шуберт приехал в Штутгарт и оказался перед 5 классом вместе с Рудольфом Штайнером! Во время урока французского у Рудольфа Штайнера упал лист бумаги. Шуберт бросился его поднимать и сам растянулся на полу. Помогая ему подняться с пола, Рудольф Штайнер сказал: «Вы не должны считать это плохим знаком». Урок прошел довольно хорошо. Присутствие Рудольфа Штайнера не сковывало его, но придавало ему уверенности. Шуберт подумал, что он станет учителем языка. Для этого он обладал замечательными характеристиками: он свободно говорил на английском, французском, чешском, русском, древнегреческом и латыни. Языки давались ему очень легко – помимо истории и философии он изучал также и языкознание. 1 апреля был заключен договор с Эмилем Мольтом. Было совершенно ясно, Рудольф Штайнер хотел, чтобы Карл Шуберт работал в вальдорфской школе над совершенно особой задачей. Вначале Шуберту пришлось взять 7 класс и до сентября 1921 года вести его. Но уже в мае 1921 года Рудольф Штайнер на конференции снова заговорил о вспомогательном классе и сказал: «Его следует взять доктору Шуберту». На конференции перед началом нового учебного года 11.9.1921 прозвучало следующее: «...Теперь необходимо рассмотреть повторное создание вспомогательного класса. Это необходимо... Я был бы очень рад, доктор Шуберт, если бы вы взяли на себя этот вспомогательный класс».
Так Карл Шуберт стал лечащим педагогом, а Штутгарт – местом возникновения лечебно–педагогических школ. Когда Рудольф Штайнер в 1924 году в Дорнахе по просьбам лечебных педагогов Зигфрида Пикерта, Фридриха Лёффлера и Альберта Штрошайна читал Лечебно–педагогический курс, он, естественно, пригласил в Дорнах Шуберта и обращался с ним как сотрудником, вовлекал его в процесс, передавал ему вопросы для того, чтобы тот мог рассказать о своем опыте, своей практике с лечебно–педагогическими детьми вспомогательного класса. Эта тесную совместную работу с лечебной педагогикой после Рождественского собрания в том числе и с Итой Вегман и Медицинской секцией, Шуберт продолжал после смерти Рудольфа Штайнера и Второй мировой войны. Для записи Лечебно–педагогического курса не пригласили никакого официального стенографиста. Записи велись Шубертом, который замечательно владел стенографией. Поэтому позже этот курс был издан Итой Вегман и Карлом Шубертом. Ита Вегман пригласила его на конференции и семинары в Зонненхоф, Арлесхайм, а также он сопровождал ее в Англии и Голландии. Один голландский лечебный педагог сказал о Шуберте: «Он сделал нас своими друзьями, братьями». После войны в лечебно–педагогических учреждениях его называли «херувимским путником». Он был очень желанным гостем и пытался физически, а также духовно сплотить лечебно–педагогическое движение. Когда Фридрих Лёффлер в «самом первом разговоре» трех друзей с Рудольфом Штайнером задал ему вопрос о судьбах этих детей, Рудольф Штайнер рассказал об опыте руководимого Карлом Шубертом вспомогательного класса и сказал: «Когда я прихожу во вспомогательный класс Штутгарта, я говорю себе: здесь ведется работа для следующей земной жизни, независимо от того, что мы сможем достичь сегодня – а мы можем достичь немалого при правильном понимании и самоотверженности»[155].
Если взглянуть на биографию Карла Шуберта, можно увидеть, какие предпосылки его существа и судьбы привели его к этой особой педагогической целительной деятельности, а также как возникли эти ранние особые отношения с Рудольфом Штайнером.
Карл Шуберт был австрийцем. Он родился 25.11.1889 в Вене. Это был очень религиозно настроенный ребенок, познакомившийся благодаря чешской няне с католицизмом, хотя его родители не принадлежали к какой-то определенной конфессии. Он со своим братом играл по слуху воскресную мессу и обладал замечательно сильным голосом в хоре мальчиков. Глубокое изменение, происходящее с ребенком между 9 и 10 годами (которое Рудольф Штайнер называет Рубиконом), было остро пережито Карлом: «Существо Христа открылось мне».
Пережитая ребенком близость Христа исчезает, и у приближающегося к пубертату мальчика развивается сильный интерес к технике: возникают религиозные сомнения, отчуждение от церкви, поиски, вопросы, которые приводят его к чтению Я.Бёме, А.Силезиуса и Новалиса. Помимо этого он преподавал лечебно–педагогическому ребенку, который посещал гимназию. Отец взял своего четырнадцатилетнего сына Карла, с которым у него были хорошие отношения, на теософский доклад. В этом теософском кругу (семья жила в Клагенфурте) Карл Шуберт познакомился со строителем и предпринимателем Ратцманном, который был на 30 лет старше. Ратцманн в 1906 году слушал доклад Рудольфа Штайнера в Мюнхене и сказал, что этого человека обязательно нужно послушать! В кругу Ратцманна, к которому принадлежал теперь и юный Шуберт, изучались доклады Рудольфа Штайнера. В ноябре 1908 года Рудольф Штайнер был приглашен прочитать три доклада в Клагенфурте. Гвидо Ратцманн послал девятнадцатилетнего Шуберта на вокзал встречать Марию фон Сиверс и Рудольфа Штайнера. Эти доклады стали для Шуберта путеводными: розенкрейцерство, путь ученичества и прежде всего третий доклад, посвященный религии. В 1909 году он снова слушал Рудольфа Штайнера в Вене, доклад о сущности розенкрейцерства, о медитации розенкрейцеров. Шуберт записал следующее: «...Из глубокого переживания сравнения высокой степени развития и связанного с ним морального долга по отношению к неискушенным и оставшимся позади, возникает чувство смирения или стремления к совершенству. Это стремление к совершенству может действовать в человеке, побуждая его очищать свое существо от страстей и просветлять его, и так преобразовать его кровь, что она станет целомудренной и чистой, как красный цвет розы». Шуберт встретил своего учителя и начал наряду с внешним обучением в Вене и Лондоне заниматься «внутренним обучением», он вступил на внутренний путь ученичества, которым он следовал с напряжением всех сил, преодолевая внутренние кризисы. К этому добавилось серьезное стремление познать сущность Христа. Карл Шуберт был волевым человеком и чрезвычайно страстно боролся с несовершенством человеческого бытия. Следы этого пути можно увидеть в его дневнике. Время, проведенное в Лондоне, привело 21–летнего Шуберта к сильной внутренней трансформации и внутреннему прорыву. Судя по записям в дневнике, Шуберт снова пережил ощущение близости Христа.
Вернувшись в Вену, он закончил обучение, получив степень доктора. Доктор Хаушка рассказывал, что Шуберт, который входил в тот же студенческий кружок, что и он, носил прозвище «духовная держава».
Между тем началась Первая мировая война, и Карла Шуберта забрали на фронт солдатом. За несколько дней до ухода из Вены в 1915 году он встретил Рудольфа Штайнера, который, прощаясь, сказал ему: «Не бойтесь, я буду с вами; думайте обо мне. Возьмите с собой Тайноведение». Шуберт отмечает в своем дневнике: «Эти слова и книги я носил с собой как некое благословение». И еще он охотно говорил так: «Я так и не смог к тому времени пройти Тайноведение от корки до корки, и я думал, что ни одна пуля тоже не сможет через него пройти». Помимо Тайноведения Рудольфа Штайнера он носил еще библию и Новалиса. В 1916 году он женится на Елене Нирль, которая во время войны участвовала в строительстве первого Гетеанума. Шуберт на два года попадает в русский лагерь для военнопленных. В своем дневнике он пишет: «У меня практически не доходят руки до того, чтобы заниматься внутренней работой со своей душой, поскольку я всегда нахожусь со своими товарищами, которые не обращают на душу внимания» (26.9.1915). «Пусть, молю я пред престолом Господа, будет дарована мне милость возвратиться к своим друзьям, для того, чтобы дрожащим голосом поведать им о своем новом понимании. Смерть Христа на кресте освещает человеку путь. На грани смерти переживает человек величие всего того, что его тело означает на Земле. Словно бы умерев, он оглядывается на прожитую жизнь; удивляясь, поражаясь и раскаиваясь, он понимает глубину ее значения. Я обнимаю духовной любовью всех, кто на службе недовольны и злы ко мне. Пусть любовь преобразует ненависть и станет зерном будущего понимания» (10.11.1915). Записи всегда кончаются фразой: «Мир всем существам!». Этой фразой заканчивается и последняя запись 12.12.1948.
Вместе с другими военнопленными Карл Шуберт ставит «Верхнебережные рождественские игры». Они были известны Шуберту еще в 1910/11, и по-видимому, он знал их наизусть. Позже Рудольф Штайнер написал и заучил с ним пролог певца дерева в пьесе о рае и пролог певца звезд в пьесе о Рождестве. Эта работа с Рудольфом Штайнером над рождественскими пьесами 1921 года в Дорнахе привела к тому, что Шуберт изучал эти пьесы с коллегией Штутгарта каждый год и сделал эти пьесы неотъемлемой частью рождественского времени в вальдорфских школах и лечебно–педагогических учреждениях.
В первый день после возвращения из плена в 1918 году в Вену Шуберт встречает Рудольфа Штайнера, который подошел к нему и обнял. Первый сын Шуберта Михаэль родился в 1919 году, затем произошло описанное выше событие, связанное с наймом на работу в школу в Штутгарте 11.1.1920. Карл Шуберт работал со словом как с пробуждающим началом, но также исходя из глубокого осознания того, что Логос, сущность Христа, цель совершенствования человеческого бытия, живет в речи как образующая человека сила, к которой должно и можно взывать именно в несовершенных оболочках детей его вспомогательного класса. На безусловное стремление Шуберта к исцелению и на свою силу, пробуждающую существо этих детей рассчитывал Рудольф Штайнер в этой работе. Кроме Шуберта в первой коллегии вальдорфских учителей нет ни одного человека, которого Рудольф Штайнер хвалил бы столь безгранично. Ведь Рудольф Штайнер «воспитывал» этих первых вальдорфских учителей хотя и с любовью, но чрезвычайно строго. Типичными словами доктора Штайнера о работе Карла Шуберта являются слова, которые записала первая учительница эвритмии Нора фон Бадитц–Штайн: «В декабре 1919 года доктор Штайнер представил меня в качестве учительницы эвритмии учителям школе в Штутгарте. На мой вопрос о том, что мне делать, ведь я никогда еще не преподавала детям, он ответил: «Не занимайтесь с детьми морализмом; просто постоянно задавайте себе вопрос: это болезнь? Это – здоровье? Тогда в вас начнет расти любовь, которая вам нужна... И Рудольф Штайнер посоветовал мне пойти во вспомогательный класс доктора Шуберта: «Там вы ощутите, как эти больные дети совершенно не присутствуют в своем теле; но как только доктор Шуберт грохает по столу, дети возвращаются в свои тела. Он преподает им самые разные предметы. Вы услышите, как с одними он произносит первые слова Евангелия от Иоанна, другому он показывает, как писать буквы, с одной девочкой он считает, используя время там, где присутствует существо ребенка». Улыбаясь, Рудольф Штайнер продолжал: «Но через какой-то промежуток времени нужно быть внимательным, ведь когда др. Шуберт заметит, что дети отсутствуют, тогда он производит еще более громкий звук (на своем месте!), др. Шуберт действительно находится на своем месте, он делает это в правильном месте, он делает это очень, очень хорошо. Заходите к нему, и тогда у вас появятся идеи, которые вам нужны.165 Вначале Карл Шуберт не получил для выполнения своей работы в так называемом вспомогательном классе никаких указаний. Когда он наконец спросил Рудольфа Штайнера, не мог бы тот, наконец, к нему зайти, чтобы посмотреть, правильно ли он действует, тот ответил: «О чем вы просите? Я же вижу, что дети развиваются». Шуберт ответил на это с легким раздражением: «Но господин доктор ни разу не присутствовал на занятиях во вспомогательном классе». На что Рудольф Штайнер возразил: «Я могу оценивать это и так». Когда Рудольф Штайнер все же пришел, он дал указания, касающиеся того, как с помощью волевых упражнений пробуждать спящих детей «в центре». Это «пробуждение в центре» стало важной деятельностью Шуберта. Для подготовки к занятиям Рудольф Штайнер дал Шуберту указание, состоящее в том, чтобы представить себе очень конкретно образ ребенка и всех его слабостей и несовершенств, и затем представить как от некой «звезды», некой сущности, приходит образ будущего, стремление к совершенству, которое связано с этим ребенком, принадлежит ему. Когда человек внутренне будет вести друг к другу эти два образа, он ощутит инспирацию, касающуюся того, что нужно делать. Подобное упражнение стало для Шуберта неистощимым источником имагинаций и идей. Он был готов «пожертвовать» своим широким интеллектуальным образованием, т.е. полностью переплавить его, провести через сердце и душу и прокалить его огнем своей воли. С этим может быть связано часто повторяемое Рудольфом Штайнером указание об образцовом и благодатном воздействии работы Шуберта. Во время педагогической конференции в Икли в 1923 году Рудольф Штайнер также говорил о работе Шуберта и говорил о тех качествах, которыми должны обладать люди, которые могут плодотворно работать с такими детьми: такая работа требует наличия характера, правильного темперамента, исключительной способности любить, самоотверженности, желания жертвовать и отказываться – и именно этими качествами обладает Карл Шуберт.166
К задачам, которые Рудольф Штайнер возложил на Карла Шуберта, относилось чтение докладов и помощь во время конференций в стране и за рубежом. При этом он имел обыкновение формулировать название доклада и часто даже определять, что Карл Шуберт должен прочитать заключительный доклад. Во время Рождественского собрания 1923 года в Дорнахе Карл Шуберт, например, должен был говорить о «Антропософии, пути к Христу». Он принадлежал к первым официально названным Рудольфом Штайнером «докладчикам Гетеанума».
Свою последнюю встречу с Рудольфом Штайнером, когда тот посещал вспомогательный класс в Штутгарте, Шуберт описывает так: «...Затем, словно бы благословляя, он начал лучиться любовью к детям и учителю. Он рассказал детям, как он много–много лет назад в горах Австрии познакомился с их учителем, и как он все время хотел, чтобы тот пришел в вальдорфскую школу. Этими последними словами он объединил учеников и их учителя своей любовью. Благословение осталось, а он ушел».
1934 год стал переломным для школы и в особенности для Карла Шуберта. Доверенные лица третьего рейха вспомнили, что в коллегии школы было много учителей «не–арийского» происхождения; Карл Шуберт был одним из них (его мать была чешкой еврейского происхождения). Для того, чтобы избавить школу от мучительного и постыдного процесса своего увольнения, Шуберт сам подал заявление об увольнении. Но одновременно с этим он просил о том, чтобы у него была возможность на территории школы бесплатно и независимо от школы продолжать обучать своих детей. Его просьба была удовлетворена. Тем самым создалась странная ситуация, поскольку когда в 1938 году школу закрыли и запретили, под этот запрет не подпал вспомогательный класс и его учитель. С административной точки зрения Шуберт больше не был связан со школой. Поэтому он продолжал работать дальше, после того, как в так называемом «доме Лерс» на улице Шельбергштрассе, 20 было найдено новое помещение. Родители незаметно приводили туда своих детей и Шуберт жил на пожертвования и на то, что родители могли давать ему во время войны. Так свершилось почти «абсурдное чудо»: «полуеврей» Шуберт преподавал детям, находящимся под угрозой эвтаназии! Шуберт продолжал нести этот импульс на протяжении всего времени запрета, под который тем временем подпали все остальные антропософские учреждения!
В 1944 году Карлу Шуберту пришел приказ гестапо отправиться в лагерь, имея с собой провианта на три дня. Фрау Герате благодаря медицинскому освидетельствованию добилась отсрочки, но в следующем списке он стоял на первом месте. Друзья отвезли его в Эквэльден, так что Шуберта не оказалось на месте прописки. Теперь он каждый день на поезде ездил к своим детям на Шельбергштрассе.
После войны Штутгарт стал частью американской зоны. Из-за запрета поездок за город с целью спекуляции продуктами, в поездах проводился паспортный контроль. Суббота перед первым воскресеньем предрождественского времени 1945 года. Карл Шуберт едет из Эквэльдена в Штутгарт, имея при себе набитый до отказа рюкзак. Американский солдат, проверяющий паспорта, с довольным видом подходит к Шуберту и его рюкзаку. «Открыть!». Карл Шуберт открывает и вынимает из рюкзака мох. Солдат ждет, когда маскировка будет снята и обнаружатся продукты питания. Вот рюкзак полностью опустошен, и рядом с Шубертом лежит большая горка мха. Раздраженный солдат разворачивается, и Шуберт начинает складывать мох обратно. Он был в пути, чтобы устроить для своих детей предрождественский садик. Создание предрождественского садика, рассказ о вознесении Марии, мантры и песни, в том числе и столь любимая детьми «Над звездами, над солнцем…» – все это творения Карла Шуберта, созданные им для своих питомцев. Многие легенды (например, рассказ о Николаусе), ритуалы на протяжении всего года, которые сегодня являются неотъемлемой частью вальдорфских детских садов, школ и лечебно–педагогических учреждений, возникли благодаря Карлу Шуберту, этому глубоко религиозному, имагинативному человеку.
О последнем предрождественском садике 1948 года Елена Шумахер рассказывает так: «Взрослые несли свет для умерших и тех людей, которые находятся в нужде или в опасности. Доктор Шуберт нес свет на протяжении всех лет для отсутствующих детей его класса или для тех людей, которым он хотел помочь. Но во время последнего предрождественского воскресения произошло то, чего никогда не было. Он громко призвал ангелов, архангелов, архаев и все иерархии вплоть до святой троицы, взял свечу в руку, сам зашел в ярко освещенный сад и зажег свет иерархических мировых сил».168
Глубочайшая боль, которую Карлу Шуберту пришлось вынести в своей жизни, была связана с тем, что в октябре 1945 года снова открылась вальдорфская школа Уландсхёэ. Шуберт, который никогда не прекращал своей работы, попросил принять его, естественно, вместе со вспомогательным классом. И ему отказали! Письмо правления Шуберту отражает беспокойство по поводу того, что этот вспомогательный класс может испугать новых родителей и повредить школе. Учителя спрятались за родителей и спонсоров, которых мог испугать подобный класс. Но в качестве преподавателя религии его с удовольствием будут снова рады видеть в коллегии. При современном рассмотрении ситуация кажется почти необъяснимой. Карл Шуберт, обиженный до глубины души, все же не отказывается. Он преподает религию, проводит воскресные службы в школе и получает за это маленький гонорар. Помимо этого он по-прежнему в комнатах на Шельбергштрассе, 20, продолжает учить и сопровождать своих лечебно–педагогических детей. По сути друзья из лечебно–педагогических учреждений Англии и Голландии своими посылками поддержали его и его семью в эти первые послевоенные годы.
Вернувшись после цикла докладов в разных городах в воскресенье, на пути в вальдорфскую школу для проведения воскресной службы, Карл Шуберт почувствовал сильное недомогание, которое заставило его вернуться. Через три дня, 3 февраля 1949 он умер.
Его вспомогательный класс явился началом возникновения движения лечебно–педагогических школ, благодаря сотрудничеству лечебно–педагогического движения с одной стороны и движения вальдорфских школ с другой. Один английский друг однажды сказал Вальтеру Йоханнесу Штайну, после того, как Шуберт снова уехал: Что это такое с этим Шубертом, который продолжает быть с нами и после того как он уехал. На что Вальтер Иоханнес Штайн ответил: «Это вездесущее присутствие любви».