Исцеленный, 1901: восхвалите Господа

Мой отец уже работал, организуя сообщества¹, когда в январе 1900 года я присоединился к нему. Вскоре я получил

¹ Страховки предлагались членам братских сообществ на групповой основе, поэтому, чтобы стимулировать страховой бизнес, отец и сын Кейси ездили из города в город и организовывали там новые сообщества.

письмо от моего прежнего работодателя, Джона П. Мортона, в котором сообщалось, что мне будут посланы образцы договора и меня не будут вычеркивать из платежной ведомости как продавца в бухгалтерских книгах, чековых книжках, гроссбухах и т. п.

Во время наших путешествий мы с отцом однажды оказались запертыми на карантин в гостинице в Мэдисонвилле, штат Кентукки, потому что у кого-то из постояльцев обнаружили оспу. Как-то раз я увидел там человека, который под гилнозом играл на пианино, несмотря на то что в обычном состоянии он играть не умел. На мне также опробовали гипноз, и я тоже сумел сыграть на пианино и довольно хорошо.

После того как карантин был снят, сообщество было сформировано, и я отправился в Гринвилль, штат Кентукки. В первое воскресенье, которое я провел в этом городке, я встретил девушку, которой я в свое время передал множество записок от одного из мальчиков из нашей школы. Ее звали Анна Бель. Мы вспомнили нашу дружбу и провели вместе немало приятных вечеров.

Мои усилия как в плане продаж для John Р. Morton and Со., так и по организации сообществ весьма хорошо оплачивались, и я чувствовал, что наконец-то мне удалось чегото добиться. Закончив дела в Гринвилле, я переехал в другой маленький городок. Когда я прибыл туда, меня мучила сильная головная боль. Она не прекращалась в течение довольно значительного времени, и мне пришлось обратиться к врачу. Он не смог определить причину болезни и выписал мне успокоительное средство. Я принял одну дозу и заснул. Когда я пришел в себя, то увидел, что нахожусь дома, в Xonкинсвилле, и рядом со мной два доктора. Оказалось, что меня привел домой один из моих друзей, который нашел меня бродящим по платформам железной дороги в нескольких милях от города, где я принял выписанный мне препарат. Дома мне наконец удалось заснуть естественным образом.

Когда на следующий день я проснулся, то мог говорить только шепотом. Но это не была простуда. Доктор назвал это афонией. Мне ничего не помогало. Я консультировался

со многими врачами в моем городе и в других местах—все было напрасно. Маргарет даже вызвала специалиста из-за границы, чтобы тот осмотрел меня, но мне ничего не помогало. Я начал худеть. У меня не было голоса, и в течение 12 месяцев или даже дольше я практически не мог говорить, мне приходилось почти шептать. Мы перепробовали все, но в течение целого года состояние моего здоровья продолжало ухудшаться, так что в конце концов я не мог ничего произнести даже шепотом.

► Естественно, подобное состояние не позволило Эдди заниматься страховым бизнесом, который он хорошо знал. Время шло, его состояние не улучшалось, он чувствовал, что это закрывает ему путь практически в любой бизнес, в любую профессию. После того, как он смог подняться на ноги, он проконсультировался с несколькими докторами, но результаты привели в замешательство. Все они сказали, что его горло выглядит совершенно нормально, и они не видят ничего, что могло бы привести к подобному состоянию. После того как мы проконсультировались со всеми докторами, которые оказались доступными на тот момент, перепробовали все возможные методы лечения, Эдди решил взяться за какую-то другую работу, которой он мог бы легко научиться и в которой он мог бы обойтись без разговоров.

Я постарался принять случившееся как можно спокойнее, поскольку чувствовал, что в моей духовной жизни что-то неправильно. Это дало мне возможность мысленно пересмотреть все события детства и юности. За несколько дней до этого происшествия мне исполнилось 23 года. Много людей молилось за меня. Это была настоящая пытка—слышать, идя по улице, как люди жалеют меня. Я чувствовал себя вполне нормально, поэтому понимал, что мне необходимо найти работу. Я пробовал заняться коммивояжерством, но это было слишком ׳трудно. Наконец я начал работать в фотостудии, где учился фотографировать. В то время один гипнотизер дал гарантию, что вылечит меня, если я позволю ему загипнотизировать меня. Он гипнотизировал меня в присутствии нескольких местных жителей, включая преподавателя психологии одного из колледжей.

Находясь под гипнозом, я был в состоянии говорить, но когда меня вывели из этого состояния, голос снова пропал. Постоянные попытки загипнотизировать меня, казалось, взбудораживали мою нервную систему. Я не мог спать, поэтому эти сеансы пришлось прекратить. Тем не менее, поскольку этот опыт был засвидетельствован многими людьми, обо мне написали в местной газете. Меня посетил известный врач из Нью-Йорка, доктор Квакенбаш. Он был сторонником гипноза и опробовал на мне этот метод, но безрезультатно. Затем он записал многие события моего детства и особенно заинтересовался тем, как я учил уроки, засыпая на учебниках. Вернувшись в Нью-Йорк, он написал местному профессору психологии и своему партнеру о том, что, по его мнению, я способен на аутогипноз. Он предположил, что, если я введу себя в состояние сна, как это произошло в том случае с уроками, и кто-нибудь скажет мне: «Осмотри себя и скажи нам, в чем причина болезни и чем ее можно вылечить», то это может мне помочь.

Мои родители практически не верили в гипноз, они боялись попробовать выполнить предложение этого врача ввиду моего чрезвычайно возбужденного состояния. В тот момент я весил меньше 100 фунтов (45,36 кг), тогда как до болезни, всего за год до настоящего момента, я весил 165 фунтов (74,84 кг). Несколько месяцев болезни привели к тому, что я не мог даже шептать, и многие считали, что у меня скоротечная чахотка. Я умолял мать и отца позволить тому человеку, который загипнотизировал меня, провести предложенный доктором Квакенбашем эксперимент. Наконец я убедил моих родителей в необходимости этого опыта. В тот воскресный день, когда происходил сеанс, в доме никого не было кроме матери, отца, гипнотизера Аль Лэйна и меня.

На вид мистер Лэйн был очень худым человеком—его вес был не больше 52-55 кг. У него были темно-серые глаза, небольшие седые усы, совершенно седые волосы, сильно поредевшие на макушке, хотя ему, вероятно, было не больше 38-40 лет. Прежде я знал его как бухгалтера в магазине дамских шляп его жены, куда устроилась на работу моя сестра

Энни. Жена мистера Лэйна была довольно грузной женщиной, очень приятной в общении. Над ее магазином мистер Лэйн позднее устроил свой первый кабинет, именно там проходили и мои первые чтения. Там он лечил людей при помощи суггестивной терапии и массажа, которому он научился на заочных курсах остеопатии.

Я рассказал мистеру Лэйну о том, что происходило со мной в детстве, как я, будучи ребенком, засыпал на школьных учебниках и о том, что я уверен, что смогу войти в бессознательный транс, поскольку уже ощущал внутри состояние, похожее на состояние под гипнозом,־־оно возникало перед тем, как я погружался в сон. Он предположил, что именно поэтому гипнотизер не смог ввести меня в постгипнотическое состояние, но если бы я сам смог ввести себя в состояние транса и кто-нибудь заговорил со мной, я смог бы сказать, в чем проблема и как вылечить болезнь. Можете представить, что это означало для меня?

Я лег на кушетку и впервые выполнил то, что впоследствии стало называться «чтением». Через несколько минут я потерял сознание.

► Мы с матерью Эдгара до этого ничего не знали о подобных исследованиях, но Эдгар сказал, что мистер Лэйн придет к нам во второй половине дня. Мистер Лэйн заставит Эдгара говорить, и он надеется, что таким образом он сам расскажет все о своей болезни. Они пришли к нам домой, Эдгар лег на кушетку и через некоторое, очень короткое, время заснул. Мистер Лэйн начал говорить с ним о его горле, на что Эдгар ответил ему вполне слышимым звучным голосом. Он описал состояние своего горла, назвал причину заболевания и средство, которым можно его вылечить,-это должно было увеличить проходимость воздуха в горле и убрать возникшие там скопления. В результате состояние горла нормализуется и голосовые связки заработают правильно. Его спросили, можно ли это сделать, и он ответил утвердительно. Эдгар ответил, что следует ждать улучшения состояния и постепенного выздоровления. Мистер Лэйн сказал ему, что ему пора проснуться, что он и сделал. Проснувшись, Эдгар заговорил достаточно звучным голосом, после пробуждения его голос не пропал. Эдгар был счастлив и горд собой. Конечно,

это было совершенно непонятно, но все,, кто знал Sdzapa_i очень за него радовались.

Когда я пробудился, они рассказали мне, что в ответ на вопрос мистера Лэйна, вижу ли я себя, я сказал: «Да, мы можем видеть свое тело. В нормальном физическом состоянии это тело неспособно говорить из-за частичного паралича нижних мышц голосовых связок, вызванного нервным перенапряжением. Телесное заболевание стало последствием психологического состояния. Это заболевание может быть излечено посредством увеличения кровообращения в пораженной области во время состояния бессознательного транса». Как мне сказали, через пять или десять минут я произнес: «Всё в порядке». Тогда он приказал мне пробудиться в четко обозначенное им время. Я проснулся практически без усилий и мог говорить ясно и громко.

Мои мать и отец да и я сам были вне себя от радости и от всей души благодарили мистера Лэйна за то, что он еделал. Мать заплакала и вышла из комнаты, но позже она сказала мне: «Мистер Лэйн не имел к этому никакого отношения. Тебе следует поблагодарить Господа».

Позже мистер Лэйн обратился ко мне: «В течение многих лет я страдал от болей в животе. Давай посмотрим, что ты скажешь об этом». От этого предложения я испытал весьма неоднозначные переживания. Я чувствовал, что многим обязан мистеру Лэйну за свое излечение, но при этом мне не хотелось стать для него своего рода подопытным животным, на котором он мог бы проводить свои эксперименты с гипнозом. Но он сказал: «Если ты смог сделать это для самого себя, нет никакой причины, почему ты не мог бы еделать это для другого человека. Давай посмотрим, что ты скажешь обо мне». Я согласился попробовать помочь ему. Он предложил мне некоторое время принимать определенные препараты, использовать составленную им диету и тренироваться. Через неделю он сказал, что чувствует себя лучше. Все это было для меня совершенно новым, неизведанным миром. Я никогда не изучал физиологию и ничего не знал об анатомии или о составе предложенных препаратов. Мне казалось, что все это как-то неправильно. Откуда мне при-

ходит эта информация? Что все это означает? Имеет ли это какое-либо отношение к тому, что обещала мне таинственная фигура, явившаяся мне некогда в лесу? Это беспокоило меня, и во всяком случае я всего этого стыдился.

Однако афония вернулась снова, и в течение нескольких дней я совсем не мог говорить. Когда мистер Лэйн снова провел свой эксперимент, я опять заговорил нормальным голосом. Я не мог сделать этого, не вводя себя в бессознательное состояние.

В течение следующего года у меня было еще довольно много приступов болезни. Каждый раз меня лечил мистер Лэйн, делая это тем же самым способом, и постепенно мой голос восстановился. Затем приступы стали реже, да и общее состояние здоровья пошло на поправку, я даже прибавил в весе.

В течение следующего года с промежутком в несколько дней мистер Лэйн просил меня проделать «чтение»-сказать кому-то, что происходит или что делать в том или ином случае. Я никому не говорил об этом, поскольку не слишком верил во все эти чтения, мне они казались чем-то фантастическим, нелепой выдумкой. Но так ли это было на самом деле? Эти мысли постоянно беспокоили меня.

Мистер Лэйн открыл кабинет над магазином жены и начал лечить людей. Часто он просил, чтобы я выполнил для кого-то чтение. Я чувствовал, что не могу отказать ему, потому что для того чтобы в очередной раз вернуть голос, мне придется снова идти к мистеру Лэйну. И каждый раз, когда я терял голос, кто-то говорил: «Ты во власти Лэйна, он не отпустит тебя».

Так продолжалось полгода или даже больше. Мистер Лэйн организовал множество чтений для самых разных, незнакомых мне людей. Иногда меня просили приехать в его кабинет по пять-шесть раз в неделю, и каждый раз это означало, что я должен засыпать там и говорить о ком-то, кого

Я понял, что или я отличаюсь от других людей, или все это-какой-то фантастический трюк, выполненный мистером Лэйном или кем-то другим.

я почти не знал или не знал вовсе. От тех чтений за первые несколько лет не сохранилось никаких стенографических записей. Мне говорили, что эти сеансы многим принесли ощутимую пользу. Я не мог поверить этому, поскольку никогда не видел, как благодаря действиям гипнотизера можно было не просто заставить людей сделать что-то, над чем смеялись все остальные, но и что-то еще полезное. Я чувствовал, что из-за этого я становлюсь посмешищем. Однако через некоторое время люди начали говорить мне, что я очень помог им своими чтениями, и том, что они извлекли из них определенную пользу.

Одним из случаев была история с маленькой девочкой, дочерью местного врача. Мне сказали, что, согласно чтению, она проглотила кусочек целлулоидной запонки, и она застряла у нее в горле в конце пищевода. Рентген не показал ничего. В конечном счете запонка была найдена и извлечена в больнице. Родители отрицали тот факт, что эта информация была получена путем чтения, но несколько человек засвидетельствовали, что они присутствовали при том, как мистер Лэйн спрашивал меня относительно этого ребенка.

В то же самое время мистер Стоу попросил выполнить чтение для своей жены, назвав ее миссис Стоу. Те, кто находился при этом, сказали, что я задал вопрос: «Их несколько здесь, о какой идет речь?», поскольку он был женат несколько раз. Тогда был назван ее адрес, и был получен ответ, что ей осталось жить всего несколько дней по причине каких-то осложнений.

Я также дал информацию через чтение А.Х. Кейси, кузену моего отца. Через несколько дней мы поговорили с ним, и эта беседа стала для меня, возможно, первым убедительным подтверждением того, что подобные чтения в бессознательном состоянии приносят людям пользу, для меня это было всего лишь необычным экспериментом.

Тем не менее я чувствовал сильное смущение из-за того, что говорили мне люди, и даже часто ощущал себя виноватым за то, что меня считали странным и отличающимся от других. По этой причине весной я спросил владельца фотоателье, нельзя ли мне заняться фотографией в ближайших

небольших городках. Он согласился, и я открыл студию в Пембруке. Дела пошли хорошо. Но меня неоднократно спрашивали, не связан ли я с мистером Лэйном, что было мне не слишком приятно, потому что я ощущал себя посмешищем. В результате я переехал в Лафайетт и там познакомился со многими молодыми людьми, которые отнеслись ко мне чрезвычайно хорошо. Дела мои шли прекрасно.

Когда я работал в Лафейетте, мне позвонил мистер Поттер из Боулинг Грин, штат Кентукки. Он хотел нанять работника в свой книжный магазин. Я отправился поговорить с ним. а затем занялся приготовлениями к переезду туда. В мае 1902 года я переехал в Боулинг Грин. Мне было двадцать пять лет.

Глава 10

Боулинг Грин, 1902-1909:

Еретик или целитель?

На мой взгляд, Боулинг Грин был красивым городком на реке Баррен, расположенным на главной ветке железной дороги L&N, соединяющей Луисвилль и Нэшвилль. Главная улица, Мейн стрит, вытянувшаяся с востока на запад, начиналась в Резервуар парке, проходила через площадь Фонтан сквер, вокруг которой была сосредоточена основная часть города, шла мимо железной дороги и спускалась вниз, к реке. Две другие основные улицы шли с севера на юг—это были Стейт стрит, пролегавшая с восточной стороны от Фонтан сквер, и Колледж стрит, проходившая с западной стороны площади,—она начиналась от учебного заведения, которое в то время называлось Колледжем Поттера, и приводила к дороге на Луисвилль.

Я приехал туда, чтобы работать в книжном магазине Поттера, который находился на первом этаже Митчелл Билдинг, расположенного на Стейт стрит, в четырех-пяти

домах от Фонтан сквер. Гостиница «Морехид» стояла на углу Фонтан сквер, на пересечении улиц Мейн и Стейт стрит. Рядом с гостиницей находилась компания «Пальто и костюмы миссис Тэйлор»—одна из самых больших компаний, занимавшихся индивидуальным пошивом костюмов в этом районе.

Когда прибыл мой поезд, мистер Поттер довез меня до пансиона миссис Холлинс. Это было большое прямоугольное здание, окрашенное в кремовый цвет с белыми ставнями. Оно располагалось в нижней части Стейт стрит, всего пять-шесть домов отделало его от Фонтан стрит, делового района города. В пансионе была просторная приемная, слева от которой располагалась большая столовая. Из приемной вела лестница на второй этаж, где жили мужчины, в то время как все женщины обитали на первом этаже. Госпожа Холлинс оказалась вдовой. Это была невысокая, крепко сбитая женщина, с веселыми, искрящимися смехом глазами, которые каждого заставляли чувствовать себя как дома. Две ее дочери жили в этом же доме. Одна из них была замужем за сотрудником почтового отделения, а другая, мисс Лиззи, работала в одном из банков.

В пансионе миссис Холлинс я познакомился со многими из тех людей, с которыми впоследствии жизнь тесно связала меня. Одним из них был доктор Джон X. Блэкберн, молодой врач, который прибыл в Боулинг Грин всего за год до меня, чтобы наладить здесь свою врачебную практику. Доктор Блэкберн был приблизительно 5 футов 11 дюймов (180 см) роста, он весил приблизительно 150 фунтов (68 кг), у него были темно-каштановые волосы и карие глаза, густая недлинная ван-дейковская бородка. В целом это был очень привлекательный и благородный джентльмен.

Среди других стоит упомянуть его брата, доктора Джеймса Блэкберна, дантиста, Джо Дартера, секретаря Y.M.C.A., Боба Холланда, молодого человека, работавшего в одном из городских универмагов, мистера Моттли, бармена в одном из салунов, и доктора Хью К. Бизли, молодого врача-отоларинголога. Последний был родом из моего родного города Хопкинсвилля, хотя там мне не довелось

познакомиться с ним лично. Довольно долго доктор Бизли был моим соседом в тот период, когда я жил в пансионе миссис Холлинс. Это был маленький человечек, ростом не больше 5 футов б дюймов (167 см) ростом, его вес не превышал 135140־ фунтов (6163,5־ кг), очень резвый, активный джентльмен, настоящий христианин.

В Боулинг Грин начал приезжать мистер Лэйн—ему нужна была информация для тех, кто приходил к нему в поисках лечения.

. После опыта с кузеном моего отца я ощущал внутреннюю потребность служить людям, которые чувствуют во мне проводника, хотя в мыслях я скорее стыдился этой работы.

Одной из тех, для кого меня просили дать информацию, была дочь мистера Дитриха. Я уже был знаком с профессором Дитрихом, он был руководителем средней школы в Хопкинсвилле. Для меня он и его жена ассоциирова־ лись с тем, что было связно с культурой и знаниями. Это был человек среднего роста, довольно строгого вида, с коротко подстриженными усами. Госпожа Дитрих также была среднего роста и очень приятной наружности. В то время, кода я делал чтение для Эймы, их маленькой дочери, профессор Дитрих был представителем Американской книжной компании Цинциннати, штат Огайо,—издательства, занимавшегося выпуском школьных учебников.

Мистер Лэйн проводил все чтения. Я никогда не забуду этот случай, то, что происходило, и то, что я ощущал тогда. Я приехал в Хопкинсвилль, где профессор встретил меня на вокзале, усадил в свой экипаж и привез в замечательный дом на Сауз Валнут стрит, где представил своей жене. Затем он спросил меня, не хочу ли я увидеть его дочь и осмотреть ее. Как же глупо я себя чувствовал! Я не знал, что нужно делать в такой ситуации. Я мог сказать точно, что мне совершенно не нужно было осматривать ее. Я никогда не изучал ничего подобного и совершенно не представлял себе, как это делается. Они привели меня в комнату, где на полу, на очень красивом коврике, сидела маленькая девочка вместе с няней.

Они играли в кубики. Мне казалось, что это была одна из самых прекрасных девочек, каких я только видел, особенно красивы были ее сильно вьющиеся светлые волосы—иепонятно даже, что с ней могло быть не так. Она выглядела, как обычный ребенок, и я не мог представить себе, что может быть неладно с таким очаровательным созданием¹.

Оттуда мы прошли в другую комнату, которая, очевидно, была спальней миссис Дитрих. Она рассказала мне о том, что познакомилась в Цинциннати с мистером Уильямом А. Вилгусом, который и рассказал им о том, что я способен делать, и посоветовал им обратиться к мистеру Лэйну. Я знал мистера Вилгуса очень много лет. Он часто бывал на ферме, когда я жил там у бабушки, или проезжал рядом во время охоты. Я общался с ним тогда, и до сих пор у меня стоит перед глазами картина, как он подстрелил птицу на охоте. Он выказывал живейший интерес ко мне, пока мы были знакомы. Когда я потерял голос, он попросил президента Колледжа Южного Кентукки дать мне возможность обучаться и обещал взять на себя все расходы. Я не принял этого, чувствуя неловкость от того, что мне придется ходить в класс, не имея возможности говорить, из-за чего учителям пришлось бы обращать на меня особое внимание. Возможно, это была реальная возможность, которую я упустил. Мистер Вилгус оставил свое состояние детям Хопкинсвилля, завещав потратить его на создание детских площадок и их содержание.

Госпожа Дитрих спросила, не смогу ли я попробовать помочь их маленькой девочке. Я снял пальто, ослабил воротник и галстук, лег на кушетку в ее комнате и ввел себя в то особое состояние, которое я использовал, когда делал

¹ В показании под присягой, датированном 8 октября 1910 года и подписанном С. Н. Дитрихом, сказано, что Эйми, рожденная 7 января 1897 года, в феврале 1899 года перенесла приступ «LaGrippe», вызвавший конвульсии, потерю равновесия и «приступы». К шести годам конвульсии у нее случались до двадцати раз в день, они сопровождались потерей сознания. Врач, практикующий в Цинциннати, сказал, что в истории медицины было всего девять таких случаев, и все они закончились смертью больного. Поскольку ничего невозможно сделать, ребенок должен был умереть в результате одной из конвульсий.

чтение для себя, и заснул. Когда я снова пришел в сознание, я увидел отца и мать девочки в слезах. Мать положила мне руку на плечо и сказала: «Вы первый за многие годы дали нам надежду».

Их дочь играла с куклой, когда возникла первая судорога. Поначалу она обращалась к этой кукле и отличала родителей одного от другого, а также узнавала других обитате־ лей дома¹.

Что я чувствовал, когда говорил о том, что случилось с девочкой? Никто не мог ничего сказать, поскольку я знал то, чего не мог знать. Я уже говорил, что не обладал знаниями в физиологии, анатомии или гигиене, не говоря уже о сложных заболеваниях разума. Однако что тогда это было? Неужели это исполнялось обещание, данное мне когда-то давно на лесной поляне? Если да, то кто был источником —мистер Лэйн или я? Я не чувствовал себя достойным такого доверия, если это был дар. И что мне с этим делать?

Несколько лет спустя меня навестила Эйми, мне кажется, я никогда не видел более симпатичной девушки. В то время ей уже было лет шестнадцать-семнадцать.

Я начал работу в Первой христианской церкви Боулинг Грин и стал там преподавателем воскресной школы. Здесь я более активно участвовал в общественной жизни, чем раньше, поскольку у меня появились некоторые новые для меня возможности, например, работа в Y.M.C.A. (Молодежная мужская христианская организация). В этом городе было несколько колледжей, в частности школа для девушек. Я подружился со многими преподавателями и учениками этих учебных заведений. Именно здесь мы с одним преподавателем живописи создали игру для развлечения членов

¹ Согласно заверенному нотариусом показанию Дитриха под присягой, в ходе чтения мистера Кейси диагностировано состояние Эйми как «застой крови в основании мозга» и предложено лечение. Лэйн лечил ее ежедневно в течение трех недель, используя повторные чтения, чтобы добиться результата. «На восьмой день ее сознание стало более ясным, а через три месяца она была полностью здорова и до сих пор отличается отличным самочувствием ».

Y.M.C.A. Директор организации был моим близким другом и ввел меня в состав комитета по развлечениям. Я также помог объединить молодежные церковные сообщества в единый союз, а затем проводил их регулярные встречи. Такая активная социальная жизнь привела к тому, что у меня появилось очень много подруг, в некоторых компаниях я считался лидером. В то лето в Боулинг Грин приехала Анна Бель—молодая девушка из Гринвилла. Я был представлен ей одним из последних. Мне пришлось затратить массу усилий, чтобы пробиться к ней, но, к удивлению всех присутствующих, Анна Бель обняла и поцеловала меня. Все были поражены этим.

Я так же, как любой нормальный мужчина, по моему мнению, задавался вопросом, а осталась ли у меня влюбленность к той маленькой девочке, которую я оставил дома. Тем не менее ее приезд в Боулинг Грин все расставил по своим местам, и в июне следующего, 1903, года мы с Гертрудой были женаты. Доктор Бизли и Боб Холланд, а также двое братьев Гертруды были шаферами на нашей свадьбе¹.

После того как мы отметили нашу свадьбу в Хопкинсвилле, мои друзья, которые поженились всего за неделю до нас, договорились встретить нас по пути в Боулинг Грин и проводить в наш новый дом, который находился по соседству с их местом жительства. Мы снимали комнату в большом белом доме мистера Дж. А. МакКласки. Этот дом находился напротив пансиона миссис Холлинс, и мы несколько месяцев подряд питались в столовой пансионата. Мистер МакКласки был почтовым клерком на железной дороге.

Там же, в его доме, снимали комнаты еще несколько семейных пар, большинство из которых также питались в пансионе миссис Холлинс. Наша комната находилась на втором этаже, ее окна выходили на Стейт стрит. Доктор Бизли также жил там после того, как женился. Все очень доброжелательно относились к нам с Гертрудой, и мы прекрасно проводили время.

¹ Их обвенчал преподобный Гарри Смит, священник Церкви учеников Христа в Хопкинсвилле, членами которой были и Гертруда, и Эдгар.

Мы поженились в среду, но следующее воскресенье Гертруде пришлось провести одной, потому что приехал мистер Лэйн. Он приехал в Боулинг Грин на несколько дней, чтобы получить чтения. В это воскресенье за нашим обеденным столом присутствовал некий газетный репортер. Он спросил мистера Лэйна, как получилось, что он довольно часто приезжает в Боулинг Грин по воскресеньям. Тот ответил, что приезжает сюда повидать меня.

«Он ведь не болен?—спросил репортер.—Ведь рядом с ним живут замечательные врачи».

«Я приезжаю для того, чтобы расспросить Эдди о моих пациентах»,—ответил мистер Лэйн.

Это удивило Гертруду, а также всех, кто присутствовал за столом.

«Да?—удивился репортер.—А что, Эдди—доктор? Похоже, он скрывал это от нас».

«Если Эдди не будет возражать,—сказал мистер Лейн,—вы можете стать свидетелем самого необычного события в вашей жизни».

Так я провел весь день с докторами и репортером, который остановился в пансионе. Они расспрашивали Лэйна о результатах лечения на основе полученной информации. Тот начал рассказывать случай за случаем, объясняя, какие меры были приняты. Затем один из докторов спросцл, как он пришел к применению гипноза и какое учебное заведение он окончил.

«Никакого,—ответил он.—Все это стало мне известно благодаря информации, полученной подобным образом в течение двух последних лет».

Это заявление вызвало множество комментариев, особенно после того как на следующий день появилась одна из первых статей в газете—она была напечатана в газете Боулинг Грин «Таймс-Джорнал», а затем—в нэшвильских газетах.

В результате у меня возникли проблемы с молодой женой, потому что когда я вернулся в нашу комнату, я застал ее в слезах. И кто бы стал обвинять ее—первое же воскресенье в совершенно чужом городе ей пришлось проводить в одиночестве. А затем—разговоры, разговоры—все пыта-

лись задавать ей вопросы, а мы с ней вели себя так, как будто стыдились чего-то.

Это также доставило неприятности и мистеру Лэйну. Медицинское сообщество закрыло его практику. В результате он был вынужден записаться в школу остеопатов во Франклине, штат Кентукки. Пока он учился там, мне пришлось дважды приезжать к нему, чтобы восстановить голос. Во время одного из этих посещений меня попросили выполнить чтение для кого-то из тех, кто учился в школе.

Глава этого учебного заведения находился в соседней комнате и поэтому мог слышать все, что происходило во время сеанса. Когда все закончилось, меня представили директору школы, доктору Борланду, и я увидел, что он слеп. Он спросил меня, где я изучал анатомию, поскольку он хорошо знал пациента и, по его мнению, мне удалось наилучшим образом сформулировать диагноз, несмотря на то что я никогда не видел этого человека. Все это было для меня просто невыносимо. Я пошел домой, теряясь в раздумьях, чувствуя, что совершенно запутался.

Что происходило в то время, пока я не осознавал происходящее, что это было-нечто, о чем я не имел никакого понятия? Было ли это полезным времяпрепровождением для провидца? Мог ли это же делать кто-то кроме мистера Лэйна? Неужели я, так же, как и другие люди, должен зависеть от того, может ли мистер Лэйн выполнить эту работу, если, конечно, это работа? Все эти вопросы очень беспокоили меня, и я долго и часто молился, думая об этом.

Тогда мне снова приснился сон о том, как я иду по лесу с девушкой под вуалью. Тем не менее я не увидел в этом ясного ответа. Что же мне делать?

Несколько недель спустя у меня снова возникла афония, или потеря речи, так что я пошел к доктору Блэкберну, которому доверял. Я попытался заставить доктора Блэкберна поэкспериментировать так же, как мистер Лэйн, и сказать мне, что он думает об этом. Мне пришлось говорить шепотом, и я спросил, не согласится ли он провести чтение, поскольку я не хотел ходить к мистеру Лэйну всю оставшуюся жизнь. Доктор Блэкберн видел мистера Лэйна

в то воскресенье, почти за год до этого дня. Наконец он со־ гласился. Я никогда не забуду этот день.

Я вошел в его кабинет, лег на кушетку и отключился. Когда я снова пришел в себя, то понял, что я в порядке и могу говорить, но доктор Блэкберн был ужасно смущен. Он стоял возле приоткрытой двери и казался очень расстроенным. Он все время спрашивал меня, все ли со мной в порядке, и сказал, что выполнил те же действия, которые, по его мнению, делал ранее мистер Лэйн.

Таким образом, на один вопрос из тех, что клубились в моем сознании, нашелся ответ: другие люди могли сделать то же самое, что и мистер Лэйн. Но могу ли я помогать людям?

Я предложил доктору Блэкберну попробовать. Он провел несколько экспериментов-в то время, пока я был в состоянии транса, он задавал мне вопросы относительно некоторых своих пациентов, причем имена многих из них я не знал, и получал аоль же хорошие результаты, что и мистер Лэйн.

Но что это было? Никто не мог дать мне ответ на этот вопрос. Эти эксперименты сопровождались несколькими необычными событиями. Наблюдать их пришли люди из самых разных слоев общества.

Было много слухов о том, что медицинское сообщество прекратило деятельность мистера Лейна, и о моей связи с ним. О некоторых из встреч сообщили в местной газете, кое-какие сведения просочились в газеты, распространявшиеся по всему штату. Мне задали массу вопросов члены комитета прихода, в который я входил. Меня, служащего прихода, обвиняли в ереси. Профессор бизнес-колледжа Боулинг Грин, мистер Дикки, пришел, чтобы выступить в мою защиту, поскольку во время экспериментов доктора Блэкберна он получил чтения для своей жены, дочери и для себя самого. В его чтении было сказано, что он должен взять отпуск по крайней мере на два года и заняться чем-то, что позволило бы ему проводить как можно больше времени на свежем воздухе. Его доктор сказал ему, что это правильный совет, профессор учел его и отстранился от работы в школе на два года. Позже он стал директором школы.

В тот период, когда он отошел от дел школы, меня судили за ересь. Из-за такого отношения ко мне части членов моей церкви я перестал проявлять интерес к церковной работе, как прежде,—или это просто явилось для меня подходящим оправданием? Однако некоторые из представителей церковного сообщества сказали, что люди, занимающиеся экстрасенсорной деятельностью, склонны к свободной любви. Они требовали от меня, чтобы я дал им точный ответ—да или нет?

Профессор Дикки защищал меня перед церковным правлением. В результате я был освобожден от любой работы в церкви, но с меня сняли обвинение в ереси¹.

Приблизительно в это время ко мне обратился мистер Эндрюс из Нью-Йорка с просьбой провести для него чтение. Это было моим первым опытом по получению информации для кого-то на расстоянии. C этой целью я совершил поездку к Хопкинсвилль, где мистер Лэйн провел эксперимент в присутствии нескольких врачей. В этом чтении сообщалось, что ему поможет «Clarawater». Мы не знали, запатентованное это средство или нет и вообще, существует ли подобное вещество. Тем не менее информация была записана стенографисткой и могла быть отправлена сделавшему запрос человеку. Я впервые читал запись того, что я говорил во время чтения. Это было тайной для меня, поскольку я никогда прежде не видел многих из написанных в стенограмме слов и практически совсем не понимал их значения. Тем не менее два или три врача, которые присутствен вали при этом чтении, сказали, что мои слова имеют смысл, использовались в правильном месте и в надлежащей связи.

¹ Преподобный Джозеф Б. Фитч из Церкви учеников Христа написал статью о мистере Кейси для Disciplianea-периодического издания, выпускаемого Историческим обществом учеников Христа, в котором он объяснил этот инцидент: «Причина тщательного расследования его деятельности заключалась в том, что он был преподавателем в классе воскресной школы, и церковное руководство не было уверено, можно ли позволить такому человеку продолжить этот вид деятельности». Историческое общество учеников Христа больше не имеет никакой информации относительно этого случая. Фитч добавляет: «Кейси остался членом прихода, но отношение к нему изменилось в худшую сторону».

Чтение бьыо послано мистеру Эндрюсу. Несколько недель спустя, не найдя указанного препарата, мистер Эндрюс попросил нас указать ему его формулу для того, чтобы сделать «Clarawater». Это чтение проводилось доктором Блэкберном в Боулинг Грин в присутствии множества видных бизнесменов, профессоров и докторов. Формула была записана и отослана. Месяц спустя мне пришло сообщение от мистера Эндрюса о том, что он получил письмо от некоего человека из Парижа (Франция), который написал ему, что его отец сделал и начал продавать препарат под названием «Clarawater», формула которого идентична той, которая была указана в чтении. Мистер Эндрюс также сообщил, что ему очень помог этот препарат.

Я никак не мог понять, что это было—спиритизм? Если да, то это очень плохо. Или нет? Я отлично помнил свой разговор с мистером Муди о «Левите» 20:27: «Мужчина или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них».

Доктор Блэкберн пригласил нескольких других докторов, чтобы засвидетельствовать эти эксперименты. Практически на каждом эксперименте были получены крайне необычные результаты. Здесь отмечены только некоторые из них.

Одна дама из штата Теннесси описала свое состояние как мучительные, раздирающие боли в животе. В присутствии доктора Блэкберна и других врачей было проведено чтение, в ходе которого ей предписывалось забыть про докторов и каждое утро б<