В этой бессознательной области таится огромный заряд вытесненной мужской агрессии, связанной с вечным протестом подавленной мужественности.

Речь идет о той внутренней области мужского, которую вынужденное защитное "давление" со стороны гиперматеринской структуры "спрессовывает" с такой силой, что мужское оказывается в положении доведенной до абсолютного сжатия "пружины".

Поэтому, с одной стороны, в зоне "сжатия" мужское обладает огромной концентрированной энергией, равной силе "давления" внутренней гиперматеринской структуры. С другой же стороны, феномен предельного "сжатия" как бы "выдавливает" из мужского энергии жизни, останавливает в нем эволюционные процессы, убивает в мужском Душу. Так образуется феномен Кощея (рис. 8) — "злого отца".

"Выдавливание" из мужского энергий жизни привлекает символику смерти —Кощей выглядит как скелет, он царь подземного мира, мира мертвых.

Дефицит истинной мужской защищающей функции достигает в области Кощея своего апогея и превращается в пленяющую мужскую силу. Возникающее здесь разрушительное напряжение вечно готово "выстрелить", распрямиться, взорваться, но вечно сдерживает свою энергию внутреннего взрыва, обладая ею как злой волшебной силой.

Рис. 8a. Схема, выявляющая внутреннюю область "Кощея": стрелками показано давление, которое оказывает гиперматеринская структура на мужское и женское начала личности, а также — ответное давление области Кощея на мужскую и женскую части личности.

Итак, чем более беззащитна внутренняя материнская структура в личности мужчины или женщины, тем больше она перенапрягается в своих попытках защитить себя самостоятельно, и тем больше концентрирует она женских агрессивных сил. Следовательно, — тем выше "плотность" самого материнского комплекса, давящего на мужскую область личности, и значит, — тем более сдавлено мужское начало в зоне прилегания гиперматеринской структуры к мужской области. Иначе говоря, гиперматеринское "давление" инстинктивно возрастает именно там, тогда и настолько, — где, когда и насколько мужское неспособно защищать женское.

Но в непосредственной близости материнской структуры для созревающего мужского начала (Ивана) есть и важные позитивные стороны, так как даже будучи гиперактивной, материнская структура имеет не только подавляющий, но и позитивный, помогающий полюс. Образ Ивана-царевича отражает тот аспект мужского созревания, который происходит в наиболее удаленной от "зоны материнского давления" области мужского. Эта "удаленная" часть мужского в лице Ивана, отправляясь на поиски Кощеева царства с целью освободить плененную им прекрасную женственность, соприкасается с инициирующим материнским миром. Иван попадает в архетипическую область внутренней Ведьмы — ведающей матери, Бабы Яги, владеющей тайным знанием. Ведьме известны самые слабые стороны подавленной мужественности (Кощея). Она знает все о способах победы над Кощеем. В сказке именно Баба Яга указывает Ивану-царевичу путь к заветному дубу, на котором хранится Кощеев сундук. Поскольку Баба Яга выступает здесь как мудрая, ведающая часть матери, как вынашивающая женская функция, она становится проводницей мужского к женскому. Яга кормит и поит Ивана не как ребенка, а как мужчину, как потенциального героя. Яга топит для него баньку, предоставляет ночлег, а наутро — указывает верный путь. Проявляя об Иване заботу, Яга видит в нем не только освободителя Василисы (плененной женственности), но и — собственного защитника. Яга тоже страдает от притеснения со стороны негативного мужского (Кощея). Оно, в свою очередь, "давит" на материнскую область с не меньшей ответной силой, чем материнская область "давит" на Кощея. Недаром в сказках у помогающей Яги всегда есть "зуб" на Кощея.

Итак, помогая Ивану, Яга выступает одновременно как питающая мать (восстанавливает его силы), как инициирующая мать (дает сакральное знание — раскрывает тайну Кощеевой смерти; дарит волшебный клубочек, указывающий верный путь к плененной женственности), и, наконец, — как благословляющая мать (верит в него, желает Ивану удачи). Так благословляющая Баба Яга, способствуя победе Ивана-царевича над Кощеем, стимулирует процесс отделения созревающего мужского начала не только от материнского, но и от отцовского мира, и главное — способствует соединению мужского и женского начал в священном союзе.

Таким образом, развивающееся мужское в лице Ивана, получив поддержку со стороны материнской мудрости (Яги), направляется в самую сдавленную область мужского, где обитает Кощей — "злой отец": незащищающая, пленяющая, сдерживающая всякое развитие мужская отцовская сила. Кощей олицетворяет концентрированную мужскую волю, доведенную до абсурда. Эта воля тотальна, могущественна (волшебна) и направлена на удерживание, сдавливание, изолирование энергий жизни. Воля Кощея — мертвая воля.

Поскольку эта негативная мужская сила возникает на стыке ищущего защиты материнского мира и подавленного мужского мира, очевидно, что таким образом архаичные маскулинные энергии материнской структуры, подменяющие собой мужскую защиту, стремятся компенсировать недостаток защищающей активности мужского, искусственно создавая для этого феномен "злого отца". Входя в плотный контакт с подавленным мужским началом, материнская гиперзащита как эстафету передает ему стратегию тотального удерживания, рождающую все формы зависимостей. Кощей успешно следует этой стратегии — он с огромной силой (равной материнской силе, которая давит на него) удерживает попавшие к нему ценности. Поскольку в результате "сдавливания", область Кощея имеет чрезвычайно высокую плотность, то она содержит и большой потенциал — богатство, злато.

Влияние Кощея на личность трудно переоценить — оно воистину колдовское, способно на любые коварства и самый вероломный обман. В нашей практике не раз перед "Битвой с Кощеем" участницам инициаций снился специалист по инициационной терапии, который предупреждал о том, что если женщина решится работать с этой темой — заболеет ее ребенок или случатся другие неприятности. Таким образом, внутренний Кощей способен, принимая любой облик, искусно противостоять попыткам осознающего Я войти в ту область бессознательного, где он обитает. Однако при достаточно инициированной растущей мужской части, то есть при достаточно крепком внутреннем Иване-царевиче, победа над Кощеем неминуема.

Итак, в области Кощея велика концентрация отцовской тирании — захватывающей, неотпускающей мужской силы, служащей идее материнского удерживания во внутренней тьме, в непроглядной утробе бессознательного. Так в реальной семье гиперсильная мать повелевает слабым отцом, вторящим ей. Это неизменно выявляет в реальном мужчине-отце Кощея. Причем, "слабым" мы предлагаем считать как безвольного, так и деспотичного отца, так как и тот, и другой являются незрелыми именно как отцы. Отец-"рохля", как и отец-"тиран", в отличие от зрелого отца, не осуществляют взращивающую, инициирующую и благословляющую отцовские функции, в то время как последние являются проявлением Великой мужской защиты в адрес детей.

Вслед за неотпускающей матерью, не отпускающий отец удерживает истинные мужские и женские энергии своей личности и личности каждого из своих детей в состоянии подавления и пленения, препятствуя их взрослению и расцвету. И — самое важное — не отпускающий отец препятствует союзу мужского и женского начал в личности своих детей, а значит, и их счастливой жизни как мужчин и женщин. Мы уже определили, что отцовская гиперзащита, как и гиперзащита материнская, приводят к эффекту "консервации" охраняемых ими объектов. Недаром Кощей угрожает Василисе Прекрасной превратить ее в каменную статую, если она не согласится выйти за него замуж.

Однако, не следует забывать, что чем мощнее удерживающие материнско-отцовские силы, тем сильнее потребность в преодолении такого рода двойного гнета — потребность в сепарации. Если говорить о процессах, происходящих в одной и той же личности, дети неотпускающих родителей обладают как собственным внутренним Кощеем, так и — внутренними Иваном-царевичем и Василисой Прекрасной. Побеждая внутреннего Кощея, Иван-царевич, как развивающаяся мужская часть личности сына или дочери не отпускающего отца, в момент победы приобретает весь огромный потенциал кощеевых сил. Теперь этот потенциал может идти на реализацию любых целей личности, в том числе и на строительство прекрасных дворцов для внутренних Ивана-царевича и Василисы.

Мы с вами можем вспомнить немало примеров из жизни на тему острой конфронтации реальных отцов с подрастающими сыновьями, где явно проявляется "кощейская" позиция не благословляющего, конкурирующего с сыном отца. Вместо того, чтобы научить сына сражаться с соперниками, с его страхами перед миром, в том числе, — и страхами перед миром женщин, такой отец сам полуосознанно "сражается" с сыном, как Кощей с Иваном-царевичем. Такой отец отчужден от женских целебных энергий внутри своей личности, он до сих пор еще не достиг союза со своей внутренней женственностью, и поэтому препятствует сыну в установлении контакта с нею.

В отличие от сказок, где герой побеждает Кощея в ходе одного единственного сражения, в реальной жизни таких сражений может быть много: столько, сколько обнаружится внутренних запретов, страхов и слабостей, препятствующих мужчине в достижении своих целей и гармоничных отношений с миром женщин. Когда поход против отца-Кощея затягивается, возмужание сына затормаживается, что наряду с материнской гиперопекой становится еще одной важнейшей причиной инфантильного поведения у мужчин. Это отражается в возникновении у них зависимых форм поведения. Пользуясь языком архетипического анализа, можно утверждать, что происхождение всех зависимых форм поведения (пищевой, алкогольной, наркотической, игровой и эмоциональной) — это прямой результат удерживающего, давящего влияния не только внутренней гиперматеринской структуры ("злой матери"), но и — внутреннего не благословляющего "злого отца", который, как и Кощей, стремится победить растущую мужскую силу (Ивана-царевича).

Дочерям же реальных "злых отцов" достается участь "вечных невест", так как не благословляющий на женское счастье отец сдерживает своевременное созревание женственности.