Иван и Мать замолкают в тревожном ожидании.

ЛУКА. Прости, что ты сказал? – Не расслышал, туг на ухо стал в этих поездках. Опять просквозило, кажется. Мать, на ночь что-нибудь теплое положишь.

СКОРИНА. Я сказал…

МАТЬ (Отцу, уводя разговор в сторону). Лука, давай сейчас погрею соли, приложишь.

ЛУКА. Погоди, он что-то сказал…

СКОРИНА. Я сказал…

ИВАН (брату, тихо). Зачем сейчас? Потом…

ЛУКА. О чем шепчетесь, дети? Наследство моё делите? (Смеется.)

Молчание.

СКОРИНА (Ивану, тихо). Иван, решение принято. И лучше сейчас, лучше – по-честному. Не могу я обманывать отца.

ЛУКА (расслышал кое-что, посмеиваясь). Да-да, чти отца своего, как написано в священном писании.

ИВАН. Ты знаешь, что будет.

СКОРИНА. Знаю, но иначе – обман. (Отцу, громко.) Я сказал: за Франциска Скорину!

Лука медленно допивает вино, медленно ставит кружку на стол. Молчание.

ЛУКА. И что это значит?

СКОРИНА. Отец, я взял себе другое имя – Франциск. Я должен был тебе это сказать раньше, но я боялся, что ты…

ЛУКА (перебивает). Ты справедливо боялся, сынок. (Мать пытается собрать посуду). Оставь посуду в покое. И не трогай вино. Сегодня, кажется, будет хороший повод напиться.

МАТЬ. Лука, ради всех святых…

ЛУКА (перебивает). Каких святых?

МАТЬ. Наших святых. Православных святых.

ЛУКА. Православных? Тогда что делает за этим столом какой-то Франциск?

МАТЬ. Ты же знаешь, какая обстановка в Польском королевстве. Уния – унией, но там лучше быть… (Боится продолжить.)

ЛУКА. Говори смелей! – Католиком? (Резко Скорине.) Ты перешел в католичество?

СКОРИНА. Нет, я только взял другое имя.

ЛУКА. А завтра станешь креститься слева – направо и молиться на… (Взрывается криком.) Латынь ты уже выучил!

ИВАН (Скорине). Не мог подождать до завтра?

МАТЬ. Отец, ему будет легче на чужбине под католическим именем.

ЛУКА. Проклятые бернардинцы! Я чувствовал, что добром эта учеба не кончиться! Понаехали, монастырей пооткрывали, баламутят неразумных юнцов! Они всего лишь научат мальчика латыни! – Так, мать? Научили, благодарствую.

СКОРИНА. Отец, латынь – язык науки и медицины, без латыни невозможно учиться в университете.

ЛУКА. Поспольство доброе, вы слышите, что говорит этот отрок? Слушай! Можно вообще ничему не учиться, можно жить на воде и хлебе, можно жить без ноги, без глаза и без языка, но невозможно – слушай меня очень внимательно, сын! – жить без веры предков, преступно отрекаться от своего имени, подло забывать, кто ты есть и какого роду-племени твоя семья!

СКОРИНА. Я просто хочу облегчить себе жизнь, с новым именем мне будет проще в католическом мире, в который я отправляюсь.

ЛУКА. А вот тут ты сильно ошибаешься, сын. Беря чужое имя, ты отрезаешь пуповину, связывающую тебя с длинной чередой предков, православных предков. Они видят тебя оттуда (Перст – в небо!), они всегда незримо рядом, они надеются и верят в тебя, неразумный потомок. Их праведные молитвы, их заступничество перед Господом помогают пережить самые страшные дни. Уж поверь мне, которому они неоднократно спасали жизнь. Беря чужое имя, ты взваливаешь на себя чужую судьбу и ступаешь на неизвестную дорогу. И никто из предков отныне не стоит за твоей спиной… Как ты сказал: Франциск?

СКОРИНА. Франциск.

ЛУКА (зло рассмеялся). Господи, Иисусе Христе, Франциск он! Задурили латиняне в сутанах башку. Какой Франциск? Размечтался о славе нового Франциска – как его там? – Ассизского? Здрасте вам, Франциск Полоцкий! Или – лучше – Франциск русинский! Или Франциск литвинский! Может, Франциск с Востока? Как тебя отныне величать, сын? Может, тебе сразу Христом назваться?

СКОРИНА (спокойно). Франциск Скорина… Прости, отец… Так надо… Я всё обдумал…

МАТЬ (всхлипнула). Весь в отца, такой же упрямец.

Молчание.

СКОРИНА. Так знай же, новоявленный Франциск Скорина, что денег ты от меня не получишь.

МАТЬ. Лука, побойся Бога!

ЛУКА (Матери). Сегодня решаю я! (Скорине.) Я тоже всё обдумал. (Помолчав.) Единственным наследником признаю Ивана. Всё движимое и недвижимое… Ну, и так далее, сами знаете, если такие ученые… (Садиться.)

МАТЬ. Господи, Лука, что ты творишь, он же сын, твой младший сын! И больше я тебе не рожу сыновей!

ЛУКА. Ничего не говори, просто налей вина.

СКОРИНА. Прости, отец.

Франциск быстро уходит.

МАТЬ. Лука, ты же – отец.

ЛУКА. Молчи. Я помню, что отец. А будет ли он помнить, что его отец – Лука Скорина, купец из славного города Полоцка, крещенный в православии?

МАТЬ Ты всегда желал ему лучшей доли, баловал больше Ивана…

ЛУКА (перебивает). Он выбрал свой путь, пусть уходит, куда глаза глядят.

МАТЬ. Лука!

ЛУКА. Я так решил, мать. Налей вина.

МАТЬ. Сам нальёшь. (Уходит.)

Молчание.

ЛУКА (Ивану). Помнишь, где я прячу от матери?

ИВАН. Я ей ничего не говорил, клянусь.

ЛУКА. Я не про то… Возьми оттуда… Не знаю сколько… Реши сам… Дай брату на дорогу… Только не говори, что от меня. От себя дай. (Иван уходит. Лука наливает себе вина.) Господи, хоть бы дожить… (Крестится. Пьёт.)

Познань. Тюрьма. (Весна 1532-го года от рождества Христова).

КАШТЕЛЯН. Матка Боска, Ченстоховска… Буг ми сьвядкем, как обрыдло вшистко… Начнем сначала… Указ короля Польши от 5 февраля 1532 года от рождества Христова. Совсем плохо стал видеть. (Подвигает поближе свечу, читает указ). «Когда мы недавно были в городе нашем Вильно, пожаловались нам Лазарь, сын, и Моисей, зять старого Моисея, иудея нашего варшавского, что славный умерший Иван Скорина, наш виленский гражданин, остался должен ему двести шесть коп грошей, а также заявили и привели доказательства, что доктор Франциск, его брат, взял себе всё добро, которое осталось после смерти Ивана».

СКОРИНА. Это навет. Имущество было поделено между…

КАШТЕЛЯН (перебивает). Ну что за манера прерывать должностное лицо при исполнении служебных обязанностей? Еще доктором искусств прикидывается! Чёрным по белому написано: «И привели доказательства». (Продолжает читать.) «Приказываем этому доктору Франциску заплатить им сумму в двести шесть коп грошей». (Скорине.) Значит, платить отказываемся?

СКОРИНА. Я ничего не должен этим иудеям.

КАШТЕЛЯН. Мне вшистко едно… Но если не должен, тогда эти жиды очень смелые господа, когда осмеливаются обращаться с фальшивой жалобой к самому королю! Вряд ли Сигизмунд простит, когда узнает, что его водят за нос какие-то варшавские иудеи.

СКОРИНА. К тому же, у меня совсем нет денег.

КАШТЕЛЯН. А вот это – не оспариваю. Именно так и утверждают эти Лазарь и… проклятая память… (Заглядывает в указ.) Вот, нашел – «Моисей, зять старого Моисея». Редкое имя, наверное потому и вылетает из головы. (Смеется.)

СКОРИНА. И что они утверждают?

КАШТЕЛЯН. Что они тут утверждают?.. (Ищет в указе.) Что они утверждают… Утверждают, что… (Читает.) «Доктор Франциск бежал из Вильно, переезжает из одного места в другое, бродяжничает и выплатить им названную сумму не хочет».

СКОРИНА. Я не бродяжничаю, я – путешествую.

КАШТЕЛЯН. Буг ми сьвядкем: все бродяги, которые мне попадались, именно так и говорят. Развелось путешественников! Никто не хочет работать, все только путешествуют!

СКОРИНА. Меня знают во многих королевских дворах Европы…

КАШТЕЛЯН (перебивает, заканчивает фразу). А также кабаках, трактирах и ночлежках.

СКОРИНА. Вельможный пан всё шутит. Я утверждаю: я – доктор медицины.

КАШТЕЛЯН. Да, да… Доктор, конечно доктор… Тут так и написано… (Читает.) «Всем и каждому из воевод, каштелянов, сановников, урядников и старост»… Это я уже читал, кажется… Вот нашел… «Приказываем вам, чтобы вы отыскали неотложное правосудие и использовали его по отношению к доктору Франциску Скорине, как к человеку беглому и имущему. И чтобы не освобождали его до тех пор, пока не удовлетворит их на сумму в двести шесть коп грошей». (Скорине.) Отдавать жидам долги будем?

СКОРИНА. Я ничего не должен.

КАШТЕЛЯН (сворачивает указ). Ну, сиди-сиди… Королевский указ придется выполнять. (Почти по-отечески.) Как кормят?

СКОРИНА. Как будто вы не знаете! – Плохо.

КАШТЕЛЯН. Все сейчас недоедают. Думаешь, если я – каштелян Познаньский, так у меня на столе каждый день на столе каплун с финиками? Как бы не так! Знаешь, как выросли цены? (Задумчиво, про себя.) Может, всё через этих моисеев и лазарей?.. Или война скоро?.. (Скорине.) Литвины твои не собираются часом с московитами воевать?

СКОРИНА. Побойтесь Бога, война закончилась десять лет назад.

КАШТЕЛЯН. Много ты понимаешь в военных делах! Это тебе не логика с риторикой, это война, доктор вольных искусств!

СКОРИНА. Свободных.

КАШТЕЛЯН. Да плевать. Война никогда не заканчивается. На время может затихнуть, но закончиться – никогда. Пока сильный сосед окончательно не сожрёт слабого. Через год-два снова попрёте на Москву, знаю я ваш нрав. Упрямый народец. Как и мы, Буг ми сьвядкем …

ГОЛОС. Пан Каштелян, куда дрова разгружать?

КАШТЕЛЯН. Матка Боска, Ченстоховска… Зима кончилась, тут и дрова подоспели! Очень вовремя! Всё сам, всё сам! (Кричит.) Куда-куда? – Прямо в приемную залу пана воеводы! Прямо под ноги пану воеводе и валите. А что не поместиться – за кресло ему свалите… За кровать… На голову мне, олухи царя небесного!

ГОЛОС. Ясно, пане каштеляне.

КАШТЕЛЯН. Уховай Божэ от этих болванов!.. (Молчание.) О чём мы говорили?

СКОРИНА. Про упрямый народ.

КАШТЕЛЯН. Про что?

СКОРИНА. Про литвинов.

КАШТЕЛЯН. А, ну да… Все упрямые… Как ты… Значит, доктор, говоришь? И где учился, Скоринич?

Краков. Корчма. (14 декабря 1506-го года от рождества Христова).

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Русины!

ХОР ГОЛОСОВ. Было!

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Литвины!

ХОР ГОЛОСОВ. Знаем!

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Земляки!

ХОР ГОЛОСОВ. Не забудем!!!

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Други!

ХОР ГОЛОСОВ. Мы, мы, мы!!!

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Выпьем за князя литовского, за короля польского, за Ягайло, за нашего великого…

ХОР ГОЛОСОВ. Земляка!!!

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Который даже на польском троне не забыл о прекрасной родине, земле литвинской, позаботился о студентах-земляках на сто лет вперед!

ХОР ГОЛОСОВ. За наш литвинский дом! За литвинское братство!

Пьют.

ЛИЦЕНЦИАТ МЕДИЦИНЫ (Корчмарю, тихо). Ох уж, эти литвины! Как они любят выдавать желаемое за действительное! Ну не был, не был Ягелло королем польским. Перешел в католичество, обвенчался с нашей тринадцатилетней королевой Ядвигой, так и король сразу?

СТУДЕНТ-ЗЕМЛЯК. Что там бурчишь?

ЛИЦЕНЦИАТ МЕДИЦИНЫ. Говорю, дольше бы прожил ваш Ягелло, если бы не страсть слушать соловьев на сквозняках.

БАКАЛАВР (перебивает). За нашего друга и земляка, новоиспечённого бакалавра свободных искусств Франциска из славного города Полоцка!!!

СКОРИНА. Да что вы, в самом деле…

Чокаются, обнимаются, пьют.

КОРЧМАРЬ (недовольно бурчит, убирая грязную посуду). Понаехало тут… Праздники наши не соблюдают…

БАКАЛАВР (Скорине). Принимаю тебя, брат, в нищенский орден Краковских бакалавров!