Болтливость и поверхностность
Психопаты зачастую остроумно говорят и четко формулируют свои мысли. Они могут быть веселыми собеседниками. У них на все есть быстрый и разумный ответ. Они могут рассказывать невероятные, но убедительные истории, выставляющие их в хорошем свете. Они могут представить себя с положительной стороны, что только усилит их естественную привлекательность и обаяние. Тем не менее их излишние блеск и гладкость, а также очевидные неискренность и поверхностность иногда бросаются в глаза. У проницательных наблюдателей часто создается впечатление, что психопат играет роль, машинально произнося заученные фразы.
Одна из моих ассистенток так описала беседу с заключенным: "Я села и достала папку. Парень начал разговор с комплимента по поводу моих глаз. Ему удалось вплести в разговор еще несколько лестных замечаний о моей внешности. В общем, к концу нашей беседы я чувствовала себя необычно… ну, приятно. А ведь я подозрительный человек, особенно на работе, и могу отличить вранье от правды. Когда я вышла, я не могла поверить, что чуть было не попалась на его удочку".
У психопатов обычно хорошо подвешен язык. Они могут рассказывать о себе истории, которые иногда кажутся неправдоподобными тем, кто хоть немного их знает. Обычно они стараются показать свою компетентность в области социологии, психиатрии, медицины, психологии, философии, поэзии, литературы, искусства или правоведения. На эту черту характера часто указывает и полное безразличие к возможности быть разоблаченным. В одном из просмотренных нами дел содержится описание заключенного–психопата, который заявлял, что у него есть диплом специалиста по социологии и психологии, хотя на самом деле он не окончил даже среднюю школу Он не отказался от своей фантазии и во время беседы с одним из моих стажеров, кандидатом психологических наук. По ее словам, заключенный употреблял термины и понятия с таким уверенным видом, что мог бы без труда произвести впечатление на далекого от психологии человека. Вариации на тему "профессионализма" достаточно популярны среди психопатов.
Этот Дик! Хладнокровный. Ловкач. Надо отдать ему должное. Черт его побери, он умеет "втереть очки". Ну хотя бы с этим продавцом из магазина в Канзас–Сити. Там Дик начал действовать. Перри‑то и в голову не приходило пытаться подделать чек. Никогда он этого не пробовал. Перри нервничал, но Дик был спокоен.
— Ты только стой рядом — больше мне ничего от тебя не надо. Не вздумай смеяться или удивляться, что бы я ни болтал. Вся штука в том, чтобы перестраиваться на ходу.
Дик небрежно вошел в магазин, представил продавцу Перри как друга, который собирается жениться, и быстро продолжал:
— Я буду шафером. Помогаю с покупками. Ха–ха–ха, с его, с позволения сказать, приданым.
Продавец попался на крючок. И вскоре Перри примерял довольно мрачного вида костюм, который продавец счел наиболее подходящим для предстоящей церемонии. Оглядев непропорциональную фигуру покупателя, продавец сказал:
— Боюсь, нам не обойтись без кое–каких переделок.
— О, не беспокойтесь, — сказал Дик. — Свадьба состоится только на будущей неделе.
Уладив дело с костюмом, они выбрали кучу пиджаков и брюк ярких расцветок, которые, по мнению Дика, как нельзя лучше годились для медового месяца во Флориде.
— Вы знаете Иден Рок? — спросил Дик продавца. — В Майами у них там забронированы места в гостинице. Ничего себе подарочек преподнесли ее старики: две недели по сорок долларов в день. Как вам это нравится!
Девочка в порядке, да к тому же еще и богата. Неплохо пристроился несчастный коротышка. А красивые парни вроде нас с вами…
Продавец протянул ему счет. Дик полез в карман, нахмурился, щелкнул пальцами и сказал:
— Черт возьми, я забыл бумажник.
Эти слова показались Перри жалкой уловкой, которая вряд ли обманет даже "старого ниггера". Однако продавец не разделял мнения Перри. Он достал чековый бланк и после того, как Дик заполнил его и проставил сумму, на восемьдесят долларов превышающую предъявленный счет, немедленно вернул разницу наличными.
Выйдя из магазина, Дик сказал:
— Значит, на будущей неделе ты собираешься жениться? Тогда надо купить кольцо.
Трумэн Капоте, "Обыкновенное убийство"
В своей книге Echoes in the Darkness2 ("Эхо в темноте") Джозеф Уэмбо мастерски рассказывает об учителе–психопате Уильяме Брадфилде, который своей эрудицией мог сбить с толку кого угодно. Вернее, почти кого угодно. Те, кто хорошо разбирался в дисциплинах, которые Брадфилд считал своим коньком, быстро замечали поверхностность его знаний. Кто‑то как‑то подметил, что учитель отлично знал "только первые две строчки из введения".
Конечно, не всегда легко определить, насколько искренен говорящий с вами человек, особенно если вы плохо его знаете. Представьте такую ситуацию. Женщина встречает в баре привлекательного мужчину, и он, потягивая пиво, рассказывает ей следующее.
Я потратил впустую большую часть своей жизни. Увы, время не воротишь. Я попробовал наверстать упущенное тем, что начал делать больше всяких дел. Но все у меня получалось хоть и быстрее, но никак не лучше. Поэтому я решил вести размеренную жизнь. Я стараюсь дать людям то, чего нет у меня. Сделать их жизнь счастливой. Я не говорю о чем‑то экстраординарном, я просто стараюсь изменить жизнь кого‑то из окружающих к лучшему. Это может быть женщина, но не обязательно.
Или дети этой женщины. Или один из родственников. Я думаю… нет, я не думаю… я знаю, это доставляет мне удовольствие и наполняет смыслом мою жизнь.
Искренен ли этот мужчина? Убедительны ли его слова? Их произнес сорокапятилетний заключенный с жутким уголовным прошлым, человек, который набрал максимально возможное количество баллов по Контрольному перечню признаков психопатии и который жестоко обращался с женой и бросил родных детей.
Джо Магиннис в своей книге Fatal Vision ("Смертельное видение")3 рассказал о своих взаимоотношениях с Джеффри Мак–Дональдом, врачом–психопатом, которого осудили за убийство жены и детей.
Через шесть, а может, семь или восемь месяцев с момента вынесения обвинительного приговора после всех неприятностей, которые мне пришлось пережить как писателю, и заверений этого обаятельного и убедительного человека в своей непричастности к преступлению я все еще задавался вопросом, виновен ли он. Однако все чаще я спрашивал себя: "Если он мог сделать такое, как он может мне нравиться?" (McGinniss, р.668).
Джеффри Мак–Дональд подал в суд на Магинниса. Среди пунктов обвинения было и "умышленное причинение душевных страданий". Писатель Джозеф Уэмбо давал показания в суде и рассказал о Мак–Дональде, которого считал психопатом, следующее.
Он невероятно разговорчив… Я никогда еще не встречал такого болтливого человека. Я был поражен тем, как он рассказывал [о себе]. Он описывал ужасные события, но, несмотря на это, мог изобразить их достаточно реалистично… легко и беззаботно….Я беседовал с десятками уцелевших в жутких ситуациях людей, включая родителей убитых детей, как непосредственно после события, так и по прошествии нескольких лет, но я еще никогда не слышал, чтобы кто‑то говорил о преступлении так развязно, как д–р Мак–Дональд (Wambaugh, р.678).