В другом мире, возможно, мы свидимся вновь. 8 страница

Пока проблемы с мамочкой не снесли ему крышу, он замолотил по двери.

- Ты там одет, мудак? - он вломился внутрь без разрешения. - Как у нас дела, засранцы?

«Так, так, так, - подумал он, увидев Эссейла, сидящего на больничной койке со скрещенными ногами. - Детоксикация?»

Мужчина потел как девчонка под нагревательной лампой, но в то же время дрожал, как будто ниже пояса принимал ледяную ванну. Под глазами у него залегли круги цвета машинного масла, а руки продолжали трогать лицо и предплечья, точно смахивая пушинки или приглаживая несуществующие волосы.

- Ч-ч-чем я обязан такой ч-ч-честью?

Ноздри Рофа раздулись, когда Король принюхался к запаху в воздухе.

- А ты сидишь на игле, да.

- П-п-прошу прощения?

- Ты меня слышал.

Ви посмотрел на кузенов-близнецов, неподвижно стоявших в углу с прямыми спинами, точно пара револьверных стволов. И такие же теплые и пушистые.

В таком состоянии они не раздражали его.

- Что я м-м-могу для вас сделать? - спросил Эссейл между судорогами.

- Я хочу поблагодарить тебя за работу, проделанную прошлой ночью, - протянул Король. - Я так понимаю, все твои раны заштопали.

- Д-д-да...

- Ой да ну нахрен, - Роф глянул на Ви. - Почему бы тебе не дать этому гаденышу наркотик по выбору? Я не могу разговаривать с ним, пока он в ломке. Это все равно что добиваться внимания от эпилептика в припадке.

- Это ищешь? - Ви протянул баночку, полную пудры, и покачал ей туда-сюда на манер маятника. - Ммм?

Противно было смотреть на то, как глаза ублюдка впились в баночку, сосредотачиваясь только на ней. Но Ви знал, каково это - как ты нуждаешься в нежеланной дозе, как это становится всем, о чем ты можешь думать, как ты извиваешься без нее.

Слава Богу за Джейн. Без нее он так и оставался бы вечно пустым ходячим куском голода.

- И он даже не отрицает, насколько в этом нуждается, - пробормотал Ви, подходя к кровати.

Чеееерт, когда бедный придурок потянулся к нему, стало очевидно, что руки Эссейла слишком трясутся, чтобы что-то удержать.

- Дай мне, мудак.

Открутив черную крышечку, Ви наклонил маленькую коричневую бутылочку и насыпал полоску на внутренней стороне своего предплечья.

Эссейл втянул это дерьмо как пылесос, вдохнув половину одной ноздрей, половину другой. Затем он рухнул на больничную койку, словно у него была сломана нога, а морфий наконец-то подействовал. И да, с клинической точки зрения тот факт, что стимулятор вроде кокаина расслабляет этого сукина сына, был недобрым признаком.

Но это же зависимость. Никакого гребаного смысла.

- Теперь хочешь попробовать еще раз? - пробормотал Ви, лизнув руку и ощутив горечь на языке. Гудение, впрочем, было неплохим.

Эссейл потер лицо и уронил руки по обе стороны от своего тела.

- Что?

Роф улыбнулся без капли теплоты, обнажая массивные клыки.

- Я хочу знать о твоих бизнес-планах.

- Какое вам до этого дело? - голос Эссейла звучал слабо, точно мужчина был измотан. - Или вы решили, что диктатура лучше подходит к вашему складу характера, чем демократия...

- Следи за своим чертовым тоном, - рявкнул Ви.

Роф продолжил, как будто его и не прерывали.

- Твои заслуги по меньшей мере сомнительны. Несмотря на склонность к преданности в последнее время, ты всегда торчал на окраинах, пересекаясь с моими врагами, будь то Шайка Ублюдков или Общество Лессенинг. И насколько я знаю, ты собираешься лезть на наркодилерский ринг - а это невозможно с парой подчиненных, какими бы способными ни были твои сотрудники. Так что я хочу знать, куда ты со своими посредниками собираешься направляться теперь, когда лессеры, с которыми ты работал, ушли с черного рынка.

Эссейл потянул себя за темные волосы у лба и пригладил их обратно, как будто от этого мозги начали лучше работать.

Ви приготовился к очередной ерунде.

Вот только мужчина произнес крайне убитым голосом:

- Я не знаю. По правде говоря... я не знаю, что буду делать.

- Ты не лжешь, - Роф склонил голову и выдохнул. - Будучи твоим Королем, я могу кое-что тебе предложить.

- Или же это будет приказом, - пробормотал Эссейл.

- Воспринимай как хочешь, - брови Рофа скрылись за оправой солнечных очков. - Запомни, что я могу убить тебя или выпустить отсюда в мгновение ока.

- Есть законы, запрещающие убийство.

- Иногда, - Король снова улыбнулся, демонстрируя клыки. - В любом случае, я хочу твоей помощи... и ты мне ее дашь. Так или иначе.

Примерно на полпути к «Безопасному Месту» Мэри решила, что ей понадобится операция по замене коленной чашечки.

Выйдя через северный выход, она, стиснув зубы, надавила на неподатливую педаль сцепления винтажного, реставрированного, потрясающе пурпурного GTO ее мужа - так же известного, как его гордость и отрада. Свет его жизни, не считая ее самой. Самая ценная вещь, которой он владел после того, как отдал ей свой золотой президентский Ролекс.

Мощный двигатель машины издал кашляющий звук, затем выдал череду хлопков басом, за которыми последовал пронзительный визг, когда Мэри принялась двигать рычаг переключения передач.

- Третья? Третья... мне нужна, нет, вторая? Точно не первая.

Мэри выучила этот урок, когда остановилась у основания холма, на котором располагался особняк, и едва не выбила себе передние зубы о руль, дернувшись и подпрыгнув.

- Ох, мисс Вольво, я так по тебе скучаю...

Выйдя из особняка, Мэри обнаружила, что ее микроавтобуса не было во дворе вместе с другими автомобилями Братства. Но вместо того, чтобы тратить время, спускаться в тренировочный центр и пытаться отследить Вольво, она стащила ключи Рейджа, подумав, что доехать на его машине до города не составит труда. Она знала, как водить с механической коробкой передач.

Все будет хорошо.

Конечно, она не учла тот факт, что нажимать сцепление при каждом переключении - все равно что давить ногой в кирпичную стену. Или то, что передачи так жестко откалиброваны, что если не нажать на газ точно в нужный момент, все лошадиные силы под капотом начинают бесноваться.

Хорошие новости - по крайней мере, пока она ехала в «Безопасное место», война с трансмиссией отвлекла ее от волнения, связанного с Битти.

Кроме того, механик из Фритца такой же хороший, как и дворецкий.

Наконец, добравшись до места, она припарковалась на подъездной дорожке, вышла и целую минуту бродила вокруг в темноте, разминая ногу, пока что-то не щелкнуло, и только тогда пропало ощущение, будто она ходит как фламинго.

Выругавшись, Мэри направилась к двери гаража, ввела код и вошла внутрь. Когда датчики движения включили освещение, она подняла руку, чтобы защитить глаза, но не боялась обо что-то споткнуться. Оба бокса были пусты, не считая оборудования для стрижки газонов да масляных пятен на бетонных плитах. До двери на кухню нужно было пройти три шага, затем она ввела код и стала ждать, когда дверные засовы начнут отпираться. Она также повернулась и показала лицо для идентификации.

Мгновение спустя Мэри очутилась в прихожей, снимая пальто и вешая его вместе с сумочкой на ряд крючков над обувной полкой. Новая кухня в задней части здания кипела жизнью - на плите готовилась куча блинчиков, на рабочих столах нарезались фрукты, за обеденным столом выстраивались ряды чашек и тарелок.

- Мэри!

- Эй, Мэри!

- Привет, мисс Льюс!

Глубоко вздохнув, Мэри поздоровалась в ответ, подходя, чтобы обнять кого-то тут и там, коснуться рукой плеча, поприветствовать женщин, дать пять малышам. Здесь работало трое сотрудников, и она поговорила с ними.

- Где Рим? - спросила Мэри.

- Она наверху с Битти, - тихо ответила кудрявая женщина.

- Пойду туда.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Уверена, что сможешь, - Мэри покачала головой. - Мне ненавистна эта ситуация.

- Всем нам она ненавистна.

Пройдя в переднюю часть дома, Мэри обогнула основание лестницы и поднялась, перепрыгивая через две ступеньки. Она не потрудилась проверить, здесь ли Марисса. Учитывая масштабы нападения, высока вероятность, что глава «Безопасного Места» взяла небольшой отгул, чтобы побыть со своим хеллреном.

Быть в паре с Братом - не для слабонервных.

На третьем этаже Мэри обнаружила, что Рим спит на мягком стуле возле двери в комнату Битти. Когда доски под ее весом заскрипели, социальный работник вздрогнула.

- О, привет, - сказала девушка, садясь и потирая глаза. - Который час?

Рим всегда в какой-то мере напоминала Мэри ее саму. Она принадлежала к тому типу женщин, которых не сразу замечаешь в комнате, но они всегда рядом, когда нужна помощь. Она была высокой, немного худенькой. Никогда не наносила макияж. Обычно собирала волосы. Никто не слышал, чтобы у нее был мужчина.

Ее жизнь сводилась к работе здесь.

- Половина седьмого, - Мэри посмотрела на закрытую дверь. - Как у нас прошел день?

Рим лишь покачала головой.

- Она ни о чем не говорила. Просто собрала одежду в чемодан, положила рядом свою куклу и старого тигренка, и уселась на краю кровати. В конце концов, я вышла сюда, подумав, что она не спит из-за меня.

- Думаю, я загляну и посмотрю, что происходит.

- Пожалуйста, - Рим потянулась и хрустнула спиной. - И если тебя это устроит, я пойду домой и немного посплю?

- Конечно, дальше я справлюсь. И спасибо, что присмотрела за ней.

- Там достаточно темно, чтобы я ушла?

Мэри посмотрела на ставни, которые все еще были закрыты на день.

- Думаю... - как по команде стальные панели, защищавшие помещение от солнца, начали подниматься. - Ага.

Рим поднялась на ноги и пробежалась пальцами по светлым и каштановым прядям волос.

- Если что-то понадобится тебе или ей, просто позвони, и я вернусь. Она особенная девочка, и я просто... я хочу помочь.

- Согласна. И еще раз спасибо.

Когда девушка начала спускаться, Мэри заговорила.

- Один вопрос.

- Да?

Мэри посмотрела на круглое окно в конце коридора, пытаясь подобрать слова.

- Она... Я хочу спросить, она ничего не говорила о матери? Или о том, что случилось в клинике?

Например, что-то вроде «Мой терапевт заставил меня чувствовать себя так, будто я убила свою мать»?

- Ничего. Она только упомянула, что уедет как можно скорее. Мне не хватило храбрости сказать, что ей некуда идти. Это так жестоко. И слишком быстро.

- Так она говорила о дяде.

Рим нахмурилась.

- Дяде? Нет, она ничего такого не упоминала. У нее есть дядя?

Мэри посмотрела на закрытую дверь.

- Перенос[30].

- А, - социальный работник тихо выругалась. - Впереди ее ждут долгие ночи и дни. И долгие недели и месяцы. Но все мы будем ей помогать. Она хорошо справится, если мы дружно поможем ей пройти через это.

- Да. Это точно.

Помахав на прощание, девушка спустилась вниз, а Мэри подождала, пока стихнут звуки шагов - на тот случай, если Битти забылась чутким сном.

Наклонившись к двери, она прижалась ухом к холодной панели. Не услышав ничего, она тихо постучала и открыла дверь.

Маленькая бело-розовая лампа на бюро в углу лила мягкий свет, в остальном комната была погружена во тьму, и крохотная фигурка Битти купалась в приглушенном освещении. Девочка лежала на боку, лицом к стене, очевидно, в какой-то момент уснув. Она была в той же одежде и действительно упаковала свой потрепанный чемоданчик - и мамин тоже. Два чемодана - один поменьше, цвета травы, другой побольше, оранжевый как Читос[31], стояли в линию у основания кровати.

Голова куклы и расческа лежали на полу, вместе с мягкой игрушкой в виде тигра.

Положив руки на бедра, Мэри опустила голову. По какой-то причине тишина комнаты, ее скромные, слегка износившиеся занавески и простыни, тонкий коврик и не сочетающаяся между собой мебель тяжело ударили по ней.

Бедность, обезличенность, отсутствие... семьи, за неимением лучшего слова, вызвали у нее желание поднять температуру на термостате. Как будто больше тепла из вентиляционных отверстий в потолке могло превратить это место в подобающую маленькой девочке комнату.

Но бросьте, для решения маячащих на горизонте проблем понадобится нечто большее, чем рабочая система вентиляции и кондиционирования.

Казалось правильным на цыпочках подойти к кровати, на которой спала мама Битти, взять лоскутное одеяло и укрыть девочку. Мэри заботливо накрыла ее, не потревожив сна, который ей сейчас так необходим.

А потом она стояла возле ребенка.

И думала о собственном прошлом. После того, как рак заявил о себе, она хорошо помнила свои мысли, что с нее довольно. Ее мать умерла ужасной ранней смертью и много страдала. А затем у нее самой диагностировали лейкемию, и ей пришлось пройти сквозь год, наполненный отнюдь не весельем, пытаясь отбросить болезнь в ремиссию. Все это казалось таким несправедливым.

Как будто тяжелая доля ее матери давала Мэри карточку освобождения от трагедий.

Теперь, глядя на девочку, она пребывала в полном негодовании.

Да, черт подери, она знала, что жизнь - штука непростая. Она хорошо выучила этот урок. Но хотя бы у нее было детство с традиционными хорошими вещами, которые можно вспоминать в старости. Да, ее отец тоже рано умер, но у них с матерью были празднования Рождества и дней рождений, выпускные из садика, начальной и старшей школы. У них была индейка на День Благодарения, новая одежда каждый год, ночи хорошего сна, когда Мэри беспокоилась только о том, наберет ли проходной балл, а ее мама волновалась о том, хватит им денег на две недели отдыха на озере Джорджия или только на одну.

У Битти не было ничего из этого.

Ни она, ни Аннали не говорили ничего конкретного, но несложно было понять, какому насилию они подвергались. Ради всего святого, Битти пришлось установить стальной стержень в ногу.

И к чему все привело?

Маленькая девочка здесь одна.

Если у судьбы было бы хоть какое-то подобие совести, Аннали не умерла бы.

Но хотя бы «Безопасное место» появилось в последний момент. И при мысли о том, что это место не существовало бы, когда Битти в нем так нуждалась...

Мэри чувствовала, как ее тошнит.

Рейдж моментально проснулся, как будто в его голове сработал будильник. Резко подняв туловище с больничной кровати, он осмотрелся в панике.

Вот только приступ паники ушел так же быстро, как и пришел. Знание того, что Мэри отправилась в «Безопасное место», успокоило его, и он знал это так точно, как будто она произнесла это ему на ухо. И наверное, так и было. Они уже давно использовали зверя как доску для записок, если Рейдж находился в полной отключке.

Это работало, и не приходилось искать ручку.

Но он все равно по ней скучал. Все равно беспокоился о собственном умственном здравии. Но та маленькая девочка...

Свесив ноги с кровати, Рейдж несколько раз поморгал, и да, даже поработав веками, оставался слепым. Да какая разница. В остальном он чувствовал себя сильным и здоровым - физически, по крайней мере - и если не торопиться, он чудесно справится с душем.

Двадцать минут спустя он появился из ванной абсолютно голышом и благоухая как роза. Удивительно, что небольшое количество мыла и шампуня способно сотворить с парнем. И хорошая чистка зубов тоже. Следующий шаг? Еда. После появления зверя и последующего промывания желудка его живот казался голодной бездной, и лучшее, что он мог сделать - это закинуть туда углеводов для переваривания.

Двенадцать французских багетов. Четыре пачки бубликов. Три килограмма макарон.

Что-то типа того.

Выйдя в коридор, Рейдж гадал, сколько времени займут поиски дороги...

- Наконец-то, мать твою...

- Ты не мог бы надеть полотенце...

- Фритц принес тебе одежду...

- Ты вернулся, засранец...

Все его братья были здесь, их запахи и голоса, их полный облегчения смех, их ругательства и колкости были тем, что сам доктор прописал. И когда они стали обнимать его и шлепать по голой заднице, Рейдж невольно поддался эмоциям.

Он уже был обнажен перед ними. #КучаПрочувствованныхСпасибо

Боже, во всей этой лавине воссоединееееения все было тааааааак хорошоооооо, что нельзя было не ощутить очередной приступ вины за свой эгоизм и то, через что он заставил пройти Мэри и всех своих братьев.

А затем прямо перед ним прозвучал голос Ви.

- Ты в порядке? - спросил брат своим хриплым голосом. - Вернулся в норму?

- Ага. Я в рабочем режиме, не считая зрения. - Мне тоже жаль. И я боюсь. - Знаешь, просто немного устал...

Бац!

Удар в подбородок настиг из ниоткуда, такой сильный, что голова запрокинулась и едва не слетела с позвоночника.

- Какого хрена! - рявкнул Рейдж, потирая челюсть. - Что...

- Это за то, что не послушал меня, черт тебя дери.

Хрясь!

Второй удар пришелся с другой стороны, и это хорошо - отек будет с двух сторон, и лицо будет смотреться не так ужасно.

- А это за то, что сорвался рано и испоганил нашу стратегию.

Собрав мозги в кучу во второй раз, Рейдж схватился за челюсть обеими руками. Потому что в противном случае нижняя часть черепа могла просто отвалиться.

Положительный момент заключался в том, что двойной удар слегка прочистил его зрение, слепота отступила, позволяя ему различить туманные контуры тел братьев и их одежды.

- Мы мохли бы прошто поховорить, - проскулил Рейдж. - Круто, теперь я ховорю одними хубами.

- Какое в этом веселье? - Ви сгреб его в охапку и крепко обнял. - Никогда больше такого не выкидывай, мать твою.

Рейдж ждал, что остальные начнут задавать вопросы. Но никто ничего не спросил, и он подумал, что Ви уже рассказал им о видении. Если только... ну, все видели, как он рано выбежал на поле, и такое дерьмо давало право набить морду.

- Я теперь моху фидеть, - пробурчал он.

- Потом поблагодаришь.

Затем последовали разговоры - из которых Рейдж узнал, что бляха-муха, у них в плену содержится Кор.

- Тор уже убил ублюдка? - спросил он.

- Нет, - раздалось со всех сторон.

Потом ему рассказали историю о том, как появился Омега и навел чистоту в кампусе, а Ви спас всех своим мисом.

- Я возьму шмену, - сказал Рейдж. - Охранять ублюдка, в шмышле.

- Позже, - Ви выдохнул дым турецкого табака. - Сначала заправь баки. Потом поставим тебя.

С этими словами группа разбрелась - кто-то пошел в особняк, другие направились в спортзал. Рейдж пошел с остальными по туннелю к основному дому, но если братья отправились по постелям, то он прошел через столовую в кухню особняка.

Боже, как ему хотелось бы, чтобы Мэри была рядом.

Хорошо хоть вокруг не было додженов. Первая Трапеза не подавалась из-за нескольких травм, полученных в ходе атаки, и всей драмы вокруг его персоны. Персонал дома, несомненно, получил редкий заслуженный отдых перед возобновлением уборки и хлопот, и Рейдж радовался, что никто с ним не носится.

Побродив по святилищу Фритца, он почувствовал, будто должен сделать заказ или типа того, чтобы не нажить проблем с дворецким. И потому Рейдж решил не готовить. Он возьмет то, что есть готового в холодильнике, и не будет позволять себе вольностей с плитой или кладовкой.

Ему уже дважды дали по роже, а ночь только началась.

Но первым делом одежда. В ванной он был слишком слеп, чтобы видеть, что ему оставили, и потому с помощью своего полуслепого зрения он на ощупь прошел в прачечную, располагавшуюся позади кладовки, и нашарил свободные черные штаны и огромную толстовку с логотипом «Американской истории ужасов».[32] А теперь пора было всерьез заняться калориями.

Добравшись до запасов хлеба, Рейдж принялся вычищать их, раскладывая на столе упаковки бубликов и ароматных буханок, и вдруг подумал - Черт подери! Потянувшись к ящику, он вытащил его и полностью поставил эту хрень на дубовый стол. Шаг два - сходить к холодильнику, притащить фунт несоленого масла и упаковку сливочного сыра, прихватить тостер, просто таща его, пока вилка не выдернется из розетки.

Затем зазубренный нож и разделочная доска, вместе с туркой, сахарницей и маленькой пачкой смеси молока и сливок, и вот он уже занят работой. Пока варился кофе, Рейдж занялся нарезкой, сооружая справа горы бутербродов. Бублики он положил перед собой, чтобы было удобно класть их в тостер и откладывать направо.

Наверное, стоило взять тарелку. И хотя бы еще один нож, но большим лезвием будет удобно размазывать.

Когда кофе сварился, Рейдж снял турку, высыпал туда всю сахарницу и добавил молока со сливками, сколько влезло. Затем сделал пробный глоток.

Идеально.

Он поставил турку на горячую конфорку и начал слаженно работать над бубликами - потому что эй, это же идеально для Первой Трапезы, да? Следующими на очереди стали буханки, потому что это самое близкое к ланчу из того, что он мог себе позволить. На десерт будет пекановый пирог[33]. Или два.

Пока Рейдж пережевывал пищу, его зубы слегка шатались благодаря Ви. Подобно удару Мейвезера[34] голыми руками, но не такая уж большая проблема. И время от времени он промывал их кофе прямо из турки.

Примерно две тысячи калорий спустя Рейджа накрыло осознанием того, как он на самом деле был одинок.

Но опять-таки, комната могла быть битком набита братьями, и он чувствовал бы себя так же.

Хуже того, ему казалось, что даже присутствие его Мэри не могло устранить эту изоляцию.

Сидя там, набивая свой пустой живот и не имея ни малейшего понятия, что делать с той пустотой, которая по-настоящему важна, Рейдж подумал, что все было бы намного проще, знай он, в чем его проблема.

Вдалеке, в гостиной, эхом раздался какой-то звук.

И он приближался.

Торопливые шаги, будто кто-то бежал.

«Какого черта?» - подумал Рейдж, вставая со своего стула.

Когда у тебя зависимость, приходится производить немало расчетов.

Усевшись за стол в своем стеклянном особняке, Эссейл открыл длинный узкий ящик, располагавшийся как раз над его бедрами, и достал три пузырька, абсолютно идентичных тому, который Брат Вишес высыпал на свое предплечье в подземном центре Братства.

Расчеты, расчеты, расчеты... по большей части приумножение. Например, учитывая имеющееся у него количество кокаина, как долго ему удастся сдерживать ломку? Четырнадцать часов? Пятнадцать?

Он открыл один из маленьких коричневых пузырьков и высыпал белый порошок на кожаную папку. Используя карту Американ Экспресс, он сделал две полоски, наклонился над ними и сделал свои дела. Затем откинулся в кресле и вдохнул вещество.

По правде говоря, Эссейл ненавидел, когда это опускалось по горлу. Обжигало его носовые пазухи. Ненавидел горький вкус, расцветавший во рту. И особенно сильно презирал то, что он уже не испытывал кайфа. Он лишь ощутил временный подъем на той адовой американской горке, на которую себя усадил, отсрочил неизбежное стремительное падение, которое шло после него, а за ним - если он сам о себе не позаботится - поджидала безжалостная рвущая когтями ломка.

Посмотрев на оставшиеся два пузырька, Эссейл не мог поверить, что докатился до такой схемы. Скольжение по наклонной и падение оказались минутным делом и в то же время трагедией в замедленном действии. Изначально, начав употреблять, он сохранял бдительность, но то, что начиналось как обычная привычка, теперь полностью владело им, как хозяин властвует над слугой в Старом Свете.

Боги, он этого не планировал.

Пожалуй, многое из последних событий он не планировал.

Протянув руку, Эссейл пробудил ото сна ноутбук, коснувшись сенсорной панели, вошел в систему, используя одну руку, хотя в пароле были заглавные буквы, и через зашифрованные каналы вошел в свой оффшорный аккаунт. Крупный, располагавшийся в Женеве.

У него было еще несколько других.

Столько много чисел и ноликов перед запятой, отделявшей целое от копеек. И глядя на это число, Эссейл размышлял, сколько же денег нужно одному человеку - даже учитывая, что будучи вампиром, он проживет как минимум в десять раз дольше человека.

Если его маленькая привычка не приведет его к Забвению.

Точнее, в его случае - скорее в Дхунд.

Конечно, исходя из практических соображений, у него было достаточно средств, даже в свете недавнего мирового финансового кризиса... так что действительно ли ему нужно дальше торговать наркотиками? Опять-таки, он с такой скоростью вдыхает этот порошок, что может стать своим лучшим покупателем.

Мне нужна твоя помощь с глимерой.

Обдумывая предложение Рофа, Эссейл задавался вопросом - а чем работа, предложенная Королем, лучше зарабатывания денег на людишках и их нужде в химической подзарядке? Амбициозное начинание Короля обещало стать хорошим убийцей времени, несомненно. А если он не собирается заниматься наркоторговлей, ему нужно будет чем-то занять ночные часы.

Иначе он сойдет с ума.

По большей части из-за тоски по его женщине. Которая на самом деле ему никогда не принадлежала.

- Марисоль, - прошептал Эссейл в никуда.

Какого черта он даже не сфотографировал ее? Когда она оставалась здесь, в этом самом доме, когда он защищал ее ценой собственной жизни, почему он не взял свой телефон, не навел на нее камеру и не сделал фото? Один-единственный момент времени, буквально секунда - большего не требовалось. Но нет, он этого не сделал, а теперь он по другую сторону пропасти, и от нее не осталось ничего, кроме воспоминаний.

Как будто она умерла. Хоть и все еще оставалась на этой планете.

На самом деле, она осела во Флориде, где океан лизал свежий песок, а ночи были благоухающими и полными тайн даже в гребаном октябре.

Эссейл точно знал, где она, где именно остановилась - потому что он проследил за ней дотуда. Убедился, что она с бабушкой благополучно добралась до места назначения. Тосковал по ней в тени самым жалким образом.

Но он уважал ее просьбу. Он отпустил ее. Позволил быть свободной от него и нелегального образа жизни, который они оба вели.

Воры-домушники и наркодилеры могут сосуществовать.

Человеческая женщина, которая хочет быть законопослушной, и вампир, толкающий наркотики, сосуществовать не могут.

Застонав, Эссейл закрыл лицо ладонями и воскресил в памяти ее образ. Да, о да, он с особенной ясностью помнил ее темные волосы, гибкое тело, ее кожу и темные глаза. Но с течением времени... он боялся, что начнет забывать сначала маленькие нюансы, а потом все более важные детали.

И их потеря равнялась медленной смерти, хоть он и продолжал дышать.

- Довольно, - пробормотал Эссейл, опуская руки и откидываясь в кресле.

Вновь собравшись с мыслями, он подумал о том, что выложил ему Король. Это несомненно будет переменой рода деятельности. Но у него достаточно денег. Достаточно времени. И внезапно ему начало казаться, что поиск новой сети дилеров-посредников для продвижения своего продукта на улицах Колдвелла и Манхэттена - это слишком много работы.

Кроме того... бороться бок о бок с Братством? Эссейл поймал себя на мысли, что уважает этих мужчин. И уважает их лидера.

Это был разворот на 180 градусов от провозглашенного либертарианства[35] - совсем как атеист, побывавший на пороге смерти, задумывается о существовании Бога.

Плюс, он был обязан жизнью Вишесу, в этом он не сомневался. Каким бы бессмысленным ни было его существование, он не сидел бы в этом кресле, в стеклянном особняке на Хадсон Ривер, кормя свою кокаиновую зависимость, если бы Брат не закинул его на плечо и не рванул со всех ног.

Дважды.

Ох, этот зверь. Ни за что бы не поверил в его существование, если бы не увидел своими глазами.

Эссейл развернул кресло, чтобы иметь возможность посмотреть в окно на реку, протекавшую внизу. Тихий звон донесся из угла комнаты, где находились старые французские часы. На заднем плане он слышал, как его кузены ходят на кухне.

Когда Эссейл решил воспользоваться сотовым телефоном, ему потребовалось лишь залезть в карман разодранной кожаной куртки. Он отказался снимать порванную верхнюю одежду, хоть его дом и хорошо отапливался по сравнению с холодной октябрьской ночью.

Но с другой стороны, вернувшись домой, он беспокоился лишь о том, чтобы уединиться и сыграть в догонялки со своей маленькой проблемой.

Он не сумел бы вдохнуть дорожки перед кузенами. Не то чтобы он собирался изменять свое поведение ради кого-то.

Выбрав номер из списка контактов, Эссейл поколебался, прежде чем нажать на вызов. Держа большой палец над экраном, он прекрасно осознавал, что если сделает это, то станет тем, кого всегда презирал.

Агентом Короля.

Точнее, агентом кого-то другого.

Со странным ощущением ужаса, Эссейл поддался импульсу и поднес аппарат к уху, слушая гудки. В конце концов, он решил подчиниться требованию Рофа по одной простой причине - это казалось единственным хорошим поступком, который он мог совершить.

Правильным поступком.

Положительным поступком.

И ему начинало казаться, что сейчас самое время. И возможно, он вырвал свою страницу из книги Марисоль потому, что это единственный способ стать к ней ближе сейчас.

Больше никакого наркодилерства.

Хотя то, что он собирался сделать, может быть не менее опасным. Так что он хотя бы не заскучает.

- Привет, дорогая, - сказал Эссейл, когда трубка ответила женским голосом. - Да, мне очень нужно кормление, благодарю. Сегодня ночью, желательно, да. И я тоже по тебе скучал. Правда, очень скучал, - она купилась на его ложь, полностью заглотив ее, и он позволил ей продолжать. - На самом деле, лучше в твоем главном доме, пожалуйста. Нет, коттедж не сгодится для мужчины вроде меня. Поначалу я соглашался на это неудобство из-за присутствия твоего хеллрена, но теперь, когда он слег в постели, я понял, что больше не хочу идти на эту уступку. Ты понимаешь.