Бессознательное — плохой ученик
Такие разнообразные техники, взывающие к воображению и спонтанности, в основе своей нацелены на то, чтобы дать возможность заговорить бессознательному. Однако бессознательное использует первичный язык, которому неизвестны ни счет. ни грамматика: оно так и не дошло до уровня «начальной школы»!..
Если клиент во время эмоционально насыщенного куска работы вспоминает отца или мать, то чаще всего речь идет не о его действительном родителе, а об его внутреннем образе этого родителя — отцовском или материнском имаго, сформировавшемся у клиента до возраста шести лет, тогда, когда его родителю было тридцать... (Вот почему во время психодраматической игры часто случается, что клиент выбирает женщину моложе себя возрастом для роли матери из своего детства... чем вовсе не стоит смущаться выбранной партнерше!) Его бессознательное не обращает внимания на календарь.
Оно игнорирует как прошлое, так и будущее, живя — подобно благонравному гештальтисту — всегда в настоящем. Ничего не ведая о спряжениях, оно также небрежно относится и к отрицательной форме, полностью концентрируясь на вещах и на действиях! Поэтому когда терапевт говорит находящемуся в регрессии клиенту: «Не бойся!», то его подсознание слышит «бойся»... и полученный эффект оказывается полностью противоположным искомому! Чтобы ясно воспринять этот существенный факт, проведите следующий эксперимент: закройте глаза и попробуйте представить себе любой, кроме голубого, цвет... и вы тут же увидете голубой!
Этот специфический язык бессознательного — «инфантильный», символический и метафорический — является первичным языком наших далеких предков, чем-то вроде филогенетического эсперанто, составленного из иероглифов нашего сознания. Поэтому терапевту следует изучать и использовать его, чтобы стать хорошим переводчиком, избегать бессмысленности и недопониманий. Нередко сторонний наблюдатель совсем не следит за этим языком обмолвок и образов, а клиент, сохраняя настрой на свой внутренний язык, в свою очередь не всегда улавливает суть комментария по ходу слишком интеллектуальной обратной связи. Да! Бессознательное — совсем плохой ученик! Впрочем, мы только что увидели, говоря о снах, что оно — заклятый враг культуры и верный сторонник природы...
Мы часто просим работать наших клиентов-иностранцев на их родном языке, когда у них возникают эмоциональные воспоминания из детства, например случаи нежности или агрессивности в отношениях с отцом или матерью. При этом мы удостаиваимся восхищения присутствующих зрителей, считающих, что мы одинаково хорошо понимаем как арабский, так и португальский или армянский языки! На самом же деле мы следим за сутью происходящего через невербальные проявления (тембр или ритм голоса), да и вообще, нам не так важно все понимать — ведь клиент разговаривает сам с собой... Я довольствуюсь тем, что сопровождаю его в исследованиях глубин его собственного подземелья, а он просто пользуется светом моей лампы и моим страховочным снаряжением, если подземная река начнет выходить из берегов.
Языки воображения
На память мне сразу же приходит использование в Гештальте рисунка (или коллажа), который выполняется по тем же самым принципам, что и любое другое творческое произведение. Такие работы (на свободную или заданную тему) могут выполняться в парах (вместе с терапевтом или другим партнером), в тройках или в более многочисленных группах. При этом каждый участник задания стремится выразить свои личные спонтанные ощущения, избегая каких бы то ни было интеллектуальных интерпретаций.
Итак, в работе можно отталкиваться от вербализованного телесного ощущения в ситуации здесь и теперь или от возникшего образа или фантазии, от рассказа о ночной грезе или от метафорического произведения. Но в любом случае большая часть рабочих сеансов в Гештальте так или иначе оказывается связанной с воображением, сновидениями или креативностью. Ведь мои эмоции и глубинные чувства, мои воспоминания, мои тревожные или радостные фантазии и все мои внезапные «прозрения» проигрываются не иначе, как на моей внутренней сцене. Осветить эту внутреннюю сцену можно при помощи принципа амплификации бессознательных процессов или, по К.Г.Юнгу, «активного воображения», которое усиливается участием терапевта и откликом группы, позволяя плести полисемическую связь, между воображаемым, символическим и реальным.
Глава 12