Несущественные факторы, вводящие в заблуждение.

При обсуждении ошибки, названной "молчащий маркер", мы говорили обопасности перепутать несущественный фактор с подлинной причиной (скажем,содовую воду с алкоголем в качестве причины интоксикации). Тут, впрочем,второстепенный фактор всего лишь пассивно и безучастно сопровождает активнодействующий причинный фактор. А все несущественное затуманивает картину ивносит еще большую путаницу. Примером такого рода может служить открытие гормона - антагонистаинсулина - глюкагона. Когда препараты инсулина только появились, они имелитенденцию слегка повышать содержание сахара в крови, прежде чем вызватьхарактерное его падение. Это первоначальное возрастание приписывалосьдействию инсулина до тех пор, пока не представилась возможность отделитьповышающий содержание сахара в крови фактор - глюкагон от снижающего -инсулина. Стало очевидно, что в этих препаратах инсулина именно глюкагонспособствовал повышению содержания сахара в крови, а сам инсулин выступалпросто в качестве маркера действия препаратов, вообще влияющих на содержаниесахара в крови. Японскому ученому Ногучи{38} удалось выделить спирохету у больныхлептоспирозной желтухой, после чего он заключил, что желтую лихорадкувызывали спирохеты. Эта легко объяснимая ошибка существенно задержалаизучение желтой лихорадки и в силу традиционного для японцев понимания честипривела Ногучи к самоубийству [Беверидж, 2]. Джон Хантер{39} заразил себя гонореей, с тем чтобы установить,отличается ли эта болезнь от сифилиса. К несчастью, использованный им длясамозаражения материал содержал возбудители сифилиса. В результате онзаболел и той и другой болезнями одновременно, из чего извлек ложноеубеждение (господствовавшее в течение долгого времени), что обе они сутьодно и то же [Беверидж, 21]. Я до сих пор помню ту растерянность, которая охватила меня, когда явпервые посмотрел через микроскоп на препарат селезенки. Я не мог разглядетьничего из того, что должен был увидеть. Со слов профессора мне былипрекрасно известны различные структурные элементы, образующие человеческуюселезенку, но видел я миллионы крохотных синих и красных точек, в полномбеспорядке перемешанных между собой. Дело в том, что в, селезенке так многобелых и красных клеток крови и они настолько рассредоточены в ней, чторазглядеть во всем этом имеющийся порядок довольно трудно. Упорядоченностьорганизации соединительной ткани и сосудов спрятана от неопытного глаза.Единственным средством, которое может помочь "прозреть", похоже, являетсяпрактика, практика и еще раз практика...

ЯВЛЕНИЕ "ГРУППОВОЙ ПОРЧИ" ЭКСПЕРИМЕНТА, ИЛИ "ФАКТОР КЛЕТКИ".

Эту чрезвычайно распространенную ошибку, которую допускаютмедики-исследователи, можно проиллюстрировать на следующем примере. Каждая из пяти групп животных подвергается различному воздействию, нотолько в одной из них в исследуемом органе - "мишени" - наблюдается заметноеизменение. Причем в этой группе данное изменение имеет место у каждогоотдельного животного, и не может быть никаких сомнений относительностатистической значимости различий между этой группой и всеми остальными.При таких обстоятельствах экспериментатор скорее всего заключит, чтопричиной изменения является именно то воздействие, которому подвергалась этаГруппа. ОДНАКО это серьезное заблуждение, ибо наблюдаемое изменение моглобыть вызвано другим фактором. Заблуждения такого типа чрезвычайно распространены, до их, как правило,трудно обнаружить. Например, при использовании в эксперименте небольшихподопытных животных (крыс, мышей) обычно вся группа, подвергающаяся одному итому же воздействию, содержится вместе; следовательно, вероятность влиянияна них "фактора клетки", то есть чего-то такого, что свойственно той клетке,в которую они помещены, довольно высока. Так, от одного животного ко всемдругим может передаться какая-либо инфекция. Одна особенно агрессивная особьможет передраться с соседями по клетке и помешать их хорошему самочувствию ипитанию. Может оказаться неисправной бутылочка с водой. Металлическаярешетка, которая служит полом в большинстве обычных клеток, может проржаветьи вызвать травматические повреждения животных, что будет ошибочноприписываться экспериментальному воздействию. Животным, содержащимся в однойклетке, по халатности могут сделать не ту инъекцию и т. д. Возможность подобной .ошибки настолько очевидна, что читатели, бытьможет, сочтут ее обсуждение излишним. И все же мне хотелось бы отметить (амолодые, исследователи могут извлечь из этого пользу для себя), что при всеммоем опыте редко выдается хотя бы месяц, когда я не был бы одурачен этойзловредной ловушкой в том или ином ее проявлении. По счастью, я прибегаю ксамым тщательным мерам предосторожности, дабы быть уверенным, что подобныеисточники ошибок удастся обнаружить еще до того, как полученные результатыбудут восприняты в качестве следствия проведенных экспериментов. Явныеразличия обладают достоверной значимостью, но они не обусловлены ни одним изфакторов, перечисленных в условиях эксперимента. Чтобы избежать такого рода ошибок, экспериментатору всегда необходимолично наблюдать за подопытными животными. Кроме того, каждый опыт по меревозможности должен повторяться несколько раз - хотя бы на маленькой группеживотных. С математической точки зрения группа из тридцати крыс,одновременно подвергавшаяся какому-либо воздействию,- это то же самое, что ишесть групп по пять крыс, на которых в разное время проводился такой жеэксперимент. Истинно же биологическая значимость второго вариантаэксперимента неизмеримо выше. Маловероятно, чтобы при одном и том жевоздействии, которому подвергались крысы, содержавшиеся в разных клетках инаблюдавшиеся в разное время, шесть раз подряд была совершена какая-либо извышеупомянутых случайных ошибок. Трудноуловимыми источниками ошибок могут оказаться не только клетки дляживотных, но и моральный климат в лаборатории, и привычки лаборантов. У менявыработалась такая боязнь "групповой порчи эксперимента", что я совершенноидентичным образом оборудовал два этажа нашего института с тем, чтобы каждыйэксперимент мог быть повторен с участием двух совершенно различных группсотрудников, работающих в разных местах. С тех пор как мы сделалиобязательным такое дублирование, мы с удивлением заметили, насколько часто вдвух экспериментах, выполненных совершенно аналогичным образом и свеличайшим тщанием, получаются тем не менее различные результаты. Разумеется, существует множество других причин, которые не дают намзабывать правило: подействовать может совсем не то, чем вы воздействовали. Кпримеру, введенное соединение в результате обменных процессов можетизмениться по своему составу, так что наблюдаемые эффекты в действительностивызываются уже другим веществом (эксперименты с МАД, описанные ранее).Инъекция какого-то препарата нередко вызывает значительное местноераздражение и подкожное воспаление, так что изменения в соответствующеморгане вполне могут возникать в результате этого местного повреждения, а неиз-за специфического фармакологического свойства введенного вами препарата. Тем, кто сомневается, что опытный экспериментатор может стать жертвойстоль очевидных ловушек, советую просмотреть обширную литературу запоследние несколько лет по изучению на крысах противовоспалительныхпрепаратов. Мы весьма тщательно проделали эту работу и повторили многие изопубликованных экспериментов, применяя различные популярные у исследователейпрепараты этого класса. Результаты получились совершенно неожиданные. В большинстве из опубликованных работ применялись три стандартныеметодики ("анафилактоидное воспаление", вызываемое яичным белком илидекстраном, "формалиновый артрит" и "гранулемная сумка"), разработанные внашем институте в качестве индикаторов воспаления. Испытываемые противовоспалительные препараты вводились подкожно. Весьмалюбопытно, что большие лозы этих препаратов чаще всего были токсичными илиоказывали сильное местное раздражающее действие на соединительную ткань,вызывая обширное местное повреждение с последующим системным стрессом.Правда, все эти испытания продолжались сравнительно недолго, поэтомунекротизированная ткань в образовавшихся абсцессах не выходила наружу. Вотпочему повреждение ткани легко может пройти незамеченным. Тем не менее,повреждение ткани бывает настолько обширным, что наступающий вследствиеэтого сильный стресс (шок) может подавить воспаление на определенномрасстоянии от места инъекции, причем даже у адреналэктомированных животных. Это не означает, конечно, что применявшиеся препараты не являютсяпротивовоспалительными - некоторые из них, без сомнения, обладают этимсвойством, однако из-за использованной методики проведения эксперимента егоне удалось выявить, так как противоположное свойство препарата маскировалоськуда более сильным эффектом системного стресса. Здесь опять-таки наблюдаемоеизменение вызывалось не данным исследуемым агентом, а вторичным побочнымдействием такого фактора, как конкретный способ осуществления подкожнойинъекции.

КУМУЛЯТИВНАЯ ОШИБКА.

Как правило, чем меньше "промежуточных станций" между агентом и"мишенью", тем более определенным получается результат и тем легче еговоспроизвести. Из этого правила, однако, имеется много исключений. Носледует иметь в виду, что биологическая "цепная реакция" может бытьостановлена, если на ее пути (и прежде всего--в любом из особо "уязвимых"звеньев "цепочки") возникнут помехи. Самые четкие результаты обычно получаются при прямом действии агента на"мишень". К примеру, стимуляция петушиного гребня путем местного применениятестостерона--самый надежный способ возбудить рост этого образования даже убольной или искалеченной в результате удаления различных органов птицы.Петушиный гребень растет также после инъекций тестостерона в другие частитела, но для этого требуются большие дозы, к тому же такой реакции натестостерон могут помешать присутствующие в организме антагонистическиегормоны. Подобным же образом усиливают рост петушиного гребня стимулирующиефункцию половых желез гормоны гипофиза, но их эффект еще более опосредовани, следовательно, еще менее устойчив. Гормоны гипофиза могут действоватьтолько за счет стимуляции выделения семенниками тестостерона; любоесерьезное нарушение деятельности этой железы - в особенности кастрация -блокирует действие гормонов. Кумулятивные ошибки влияют не только на передачу стимулов в организме,но также и на убедительность сложных рассуждений, поскольку исключения изпостулированного правила могут оказывать воздействие на каждое звеномыслительной цепочки. Например, не так уж велика опасность того, чтоокажется некорректным утверждение: "Удаление паращитовидных желез вызываетсудороги ввиду недостаточности гормона паращитовидных желез". В то же времяналичие целого ряда исключений может отрицательным образом повлиять надостоверность вывода, если мы скажем: "Удаление паращитовидных железвызывает судороги, потому что в отсутствие гормона паращитовидной железысодержание кальция в крови падает, а в отсутствие кальция некоторыеферменты, необходимые для мышечных сокращений, не в состоянии осуществлятьсвои функции должным образом". Удаление паращитовидных желез действительновызывает падение содержания кальция в крови, но при этом также увеличиваетсяуровень фосфатов и происходит множество других изменений в протеканииобменных процессов, а они могут повлиять на мышечные сокращения. Хотяферменты играют важную роль в судорожных мышечных сокращениях, но в этомучаствуют также и другие факторы, кроме того, расстройство нервной системытоже, по всей вероятности, оказывает влияние на судороги, вызванныеудалением паращитовидных желез. Поскольку искажения, вызванные исключениями,которые могут встретиться в любом звене сложной мыслительной цепочки,проявляют тенденцию к накоплению, то в биологии развернутые диалектическиерассуждения редко представляют собой большую ценность. Самая простая теория,которая может объяснить то или иное явление,- это и есть самая лучшаятеория, даже если она не берется объяснить все.

ОШИБОЧНАЯ МЕТОДИКА.

Ошибки в планировании или процедуре проведения эксперимента играютопределенную роль почти в каждом заблуждении, но здесь не место дляобсуждения чисто технических аспектов методологии. Достаточно будет двухпримеров, чтобы пояснить, каким образом скрытые простые ошибки в методикемогут привести к путанице в интерпретации результатов. В первых работах,описывающих результаты исследований надпочечников, были в изобилиипредставлены противоречащие друг другу данные о значении этих желез дляразнообразных жизненных функций. Находились исследователи, которые дажеутверждали, что для некоторых биологических видов надпочечники не так ужнеобходимы. Выяснилось, что у определенных разновидностей крыс и кроликовимеются маленькие дополнительные надпочечники, расположенные в самыхразличных и непредсказуемых местах в брюшине, в том числе и достаточнодалеко от двух обычных желез. Если удалены только эти последние, тодополнительные железы гипертрофируются и обеспечивают нормальнуюжизнедеятельность организма. Неполное удаление нормальных надпочечников свидетельствует просто оплохой технике экспериментальной работы, но если вам не удалось удалить едваразличимый вспомогательный надпочечник, который может располагатьсяпрактически в любом месте брюшной полости,- это неизбежно приведет к ошибке,которая останется незамеченной даже при вскрытии. Значит, необходимовыбирать такие разновидности подопытных животных, у которых дополнительныхнадпочечников нет. Один незабываемый казус в моей собственной работе был связан стехнической ошибкой, обнаружить которую, несмотря на ее примитивность,оказалось не так просто. Несколько лет назад, докладывая опротивовоспалительных гормонах перед очень большой аудиторией наМеждународном терапевтическом конгрессе в Риме, я упомянул методику"гранулемной сумки", разработанную мной для количественного исследованиявоспалений. Напомню вкратце ее суть. Крысе под кожу вводится немноговоздуха, а затем образовавшаяся воздушная сумка заполняется вызывающимвоспаление веществом, например однопроцентным раствором кретонового масла воливковом масле. Раздражитель, войдя в контакт с состоящей из соединительнойткани стенкой воздушной сумки, вызывает воспаление, причем жидкие и твердыепродукты воспалительного процесса могут быть количественно определены встрого воспроизводимых условиях. Воспалительная жидкость (экссудат)накапливается в полости, объем которой можно измерить, а твердаявоспалительная тканевая преграда (гранулема), образующаяся из соединительнойткани стенки сумки, может быть взвешена. Я с большой тщательностью разъяснил преимущества этого теста.Последовавшая за этим дискуссия открылась весьма лаконичным замечаниемодного специалиста, заявившего, что, в точности повторив мои эксперименты,как я описал их, он убедился в бесполезности этого теста. Как только вводится кротоновое масло, утверждал он, кожа просторазрушается вследствие некроза, так что жидкость выходит наружу и сумкастановится инфицированной. На таких больших собраниях дискуссии уделяется очень мало времени, такчто мне необходимо было как можно быстрее продумать возможные вариантыошибок, которые мог допустить мой оппонент; эффект, который его замечаниепроизвело на аудиторию, был весьма впечатляющим. Я спросил, с каким видомкрыс он работал, сколько кротонового масла он им вводил, было ли онорастворено в однопроцентном отношении и так далее. Он с некоторымраздражением заверил меня, что внимательно читал мои работы и во всемдосконально следовал моим предписаниям. Отведенное для дискуссии время подходило к концу, и я уже был близок ктому, чтобы сдаться, когда в отчаянии задал еще один, последний вопрос,какого рода масло он применял в качестве растворителя. Не обладало ли онокакими-то особо раздражающими свойствами? "О нет,- ответил он,- как разнаоборот! Дабы быть уверенным, что растворитель не будет оказыватьраздражающего действия, я просто смешал кротоновое масло с водой". Теперьвсе стало ясно. Дело в том, что кротоновое масло не растворяется в воде, апросто плавает на ее поверхности, поэтому кожа крысы вошла в контакт сконцентрированным кротоновым маслом. Кроме того, в отличие от оливковогомасла вода почти сразу же абсорбируется из места инъекции, так что в сумкене остается ничего, кроме концентрированного кротонового масла.Неудивительно, что кожа разрушилась! Данное объяснение вызволило меня изчрезвычайно затруднительного положения, но, должен признаться, мне никогдабы не пришло в голову спросить, не использовалась ли вода в качестве"растворителя" для не растворяющегося в воде кротонового масла. Ошибка вметодике была вскрыта лишь случайно. Подобные случаи, как и многочисленные примеры, упоминавшиеся напредыдущих страницах, показывают, что в реальной практике простыеоплошности, вызванные рассеянностью, небрежностью или недостатком опыта,гораздо более распространены и опасны, нежели логические ошибки, возникающиеиз-за недостатка интеллекта или незнания фундаментальных законов мышления.Нет нужды доказывать, что всем следует знать о нерастворимости кротоновогомасла в воде; моему критику это было известно так же хорошо, как и мне. Нофакт остается фактом: он не посчитал это сколько-нибудь существеннымобстоятельством.

ОШИБОЧНАЯ ЛОГИКА.

Когда я был мальчишкой, на меня произвело сильное впечатлениезнакомство с парадоксами Зенона, греческого философа, который считаетсяотцом диалектического метода мышления. Наиболее известным примеромумственной акробатики, способным любого поставить в тупик, является егознаменитая апория "Ахиллес и черепаха". Суть ее сводится к состязанию вбеге: если черепаха стартует первой, Ахиллес никогда не сможет ее догнать,ибо, пока он покрывает расстояние от места старта до того места, где в тотмомент находилась черепаха, та успевает переместиться на некотороерасстояние, и пока Ахиллес его преодолеет, она уйдет еще вперед, и так далеедо бесконечности. Следовательно, Ахиллес никогда не нагонит черепаху. Теперь я должен сделать два признания: 1) в мою бытность ребенком я несумел самостоятельно обнаружить ошибку в этом рассуждении; 2) вспомнив вчераэту историю, я опять не смог найти в ней ошибку. Правда, впервые услышав ее,я сразу же понял объяснение учителя. По-видимому, в данном отношении я непоглупел, так как, подглядев вчера аналогичное объяснение в книге, я опятьего понял. Ошибка здесь кроется в путанице между "бесконечностью" возможныхделений на части конечного расстояния, как утверждается в логическойпосылке, и той "бесконечностью", о которой говорится в логическом выводе,тоже связанном с этим расстоянием. По существу, это просто семантическаяловушка. Должен также признаться, что профессиональному ученому в какой-тостепени унизительно осознавать, что он не в состоянии найти ошибку врассуждении, которое во всем мире используется в качестве обязательного истандартного умственного упражнения для школьников. Но я люблю учиться насвоих ошибках и поэтому попытался проанализировать возможные причины своегофиаско. Даже после того как мне объяснили ошибку и я ее понял, я не былудовлетворен решением. Зенон был великим философом, а все-таки не смогобнаружить ошибку в своем парадоксе. И у меня есть тайное подозрение, чтомой школьный учитель тоже не сам ее нашел. Разумеется, какой-топрофессиональный философ все-таки отыскал решение, иначе откуда оно попало вкнигу? Мне неизвестно, кто был этот философ, возможно Аристотель, посколькуон любил поговорить о парадоксах Зенона. Но кто бы это ни был, я сомневаюсьв том, что ему удалось бы преуспеть в медицине. Биологу из опыта известно,что быстродвижущиеся объекты перегоняют объекты, движущиеся медленно. Оннастолько уверен, что Ахиллес догонит черепаху, что просто не в состоянии сдолжным энтузиазмом озадачиться тем, как это Зенон ухитрился сам себязапутать. Быть может, биологу такое безразличие в целом простительно, ибоесли он станет тратить свою энергию на решение апорий Зенона, кто же тогдабудет изучать биологию черепахи?

Эпилог.

Надеюсь, мне удалось показать читателю, что гораздо проще избежать техзаблуждений, которые могут помешать биологу в его повседневной работе, еслируководствоваться здравым смыслом и опытом, а не полагаться во всем наглубокомысленные логические размышления. Поэтому я отобрал для специальногорассмотрения серию опасных ловушек, иллюстрирующих печальные, но правдивыеистории об ученых, угодивших в них (в большинстве случаев это был я сам). Вконечном счете все эти разнообразные заблуждения распадаются на три группы,которые можно было бы назвать: 1) "мираж -- нечто увиденное перевернутымвверх ногами"; 2) "зеркальное отражение" и 3) "отвлекающие уловки". Вот ваммой совет в связи с этим. Учитесь сосредоточиваться - невзирая ни на какие уловки, западни имиражи - сначала на выборе темы, достойной исследования, а потом, когда вашаработа закончена,- на оценке ее истинного значения. Помните, очень легко попасть в ловушку и не заметить того, что яснопредстанет перед вами, но в перевернутом виде: отраженным в зеркале: или с крохотной отвлекающей уловкой и тогда вы упустите его . Все эти слабости аналитического аппарата нашего мозга уже давноизвестны психологам, но, подобно другим, более приятным слабостям плоти, онипродолжают "нарушать порядок", ибо противостоять искушению трудно. Для этогоодного знания недостаточно. Если только страшная участь тех из нас, ктопопался в эти ловушки, послужит предостережением для других,- мы обретемправо сказать: "Нет мы пали не напрасно!"

*9. КАК ЧИТАТЬ?*

Образование создало огромное количество людей, способных читать, нонеспособных определять, что достойно чтения. Джордж Тревельян Но вот уже много лет, как я не могу заставить себя прочитать ни однойстихотворной строки поэзии; недавно я попробовал читать Шекспира, но этопоказалось мне невероятно, до отвращения скучным. Я почти потерял также вкуск живописи и музыке. Вместо того чтобы доставлять мне удовольствие, музыкаобычно заставляет меня особенно напряженно думать о том, над чем я в данныймомент работаю. У меня еще сохранился некоторый вкус к красивым картинамприроды, но и они уже не приводят меня в такой чрезмерный восторг, как вбылые годы. С другой стороны, романы, которые являются плодом фантазии, хотяи фантазии не очень высокого порядка, в течение уже многих лет служат мнечудесным источником успокоения и удовольствия, и я часто благословляю всехроманистов. Мне прочли вслух необычайное количество романов, и все онинравятся мне, если они более или менее хороши и имеют счастливую развязку,-нужно было бы, издать закон, запрещающий романы с печальным концом. На мойвкус, ни один роман нельзя считать первоклассным, если в нем нет хотя быодного героя, которого можно по-настоящему полюбить, а если этот герой -хорошенькая женщина, то тем лучше. Эта удивительная и достойная сожаления утрата высших эстетическихвкусов тем более поразительна, что книги по истории, биографии, путешествия(независимо от того, какие научные факты в них содержатся) и статьи повсякого рода вопросам по-прежнему продолжают интересовать меня. Кажется, чтомой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие собрания фактов вобщие законы, но я не в состоянии понять, почему это должно было привести катрофии одной только той части моего мозга, от которой зависят высшиеэстетические вкусы. Чарльз Дарвин Классика - это нечто такое, что каждый хотел бы прочесть, но никто нехочет читать. Марк Твен

Специальная литература

Какое количество специальной литературы вам следует читать, зависит отизучаемого вами предмета и от вашей личности, а в конечном счете только отвашей личности. Создается впечатление, что ученый, интересующийся сравнительнонебольшой, строго ограниченной областью исследования, должен охватитьменьшее количество литературы, нежели его коллега, изучающий обширную тему.Но в науке нет небольших, ограниченных областей - есть только небольшие,ограниченные ученые. В природе каждая область сливается с соседними, итолько от вас - и в значительной степени от вашей способности к чтению -зависит, где именно пройдут границы ваших интересов. В 1937 г., когда впервые было описано анафилактоидное воспаление,охватить всю мировую литературу по этому предмету было совсем нетрудно - ниодной публикации не существовало. Теперь, спустя более чем четверть века,все еще имеется лишь около пятисот статей, специально посвященных этойреакции. Ученый, который в 1937 г. решил бы заняться этой темой, при такомнебольшом числе публикаций за столь многие годы наверняка не испытывал бызатруднений в том, чтобы постоянно следить за ними. Даже хорошо "переварив"только пятьсот статей, он смог бы рассчитывать на получение собственныхинтересных результатов. Но его потенциальные возможности как исследователянаверняка увеличились бы в огромной степени, если бы он следил также засмежными областями исследований. С течением времени выяснилось, чтоанафилактоидное воспаление может вызываться различными агентами. Возникаютследующие вопросы: каковы существенные фармакологические свойства этих"анафилактоидогенов", какие общие химические или физические свойстваобъясняют их своеобразное воздействие? Ответ такой: в органах, находящихся всостоянии шока и подвергшихся воздействию анафилактоидогенов, серьезноповреждены тучные клетки. Сразу же возникает другой вопрос: что еще известнооб этих тучных клетках? Ответ на этот вопрос вынуждает нас заняться поискомлитературы, и глубина этого поиска доходит до того момента, когда сто летназад Эрлих открыл тучную клетку. Мы выясняем, что тучные клеткивырабатывают гистамин, серотонин и гепарин, и начинаем гадать, не играют лиэти соединения определенную роль в анафилактоидном воспалении. Какова связьмежду анафилактоидным воспалением и анафилактическим шоком или междуанафилактическим шоком и другими реакциями повышения чувствительности? Цепочке вопросов, поднимаемых одним-единственным новым наблюдением, нетконца, и поскольку "судьба улыбается только дерзающему", чем больше вызнаете, тем больше вероятность того, что вы откроете что-нибудьзначительное. Чем больше вы знакомитесь с литературой, не имеющей прямогоотношения к вашей специальности, в том числе с философской и художественной,тем более обостряется ваша способность к значимым открытиям. Однако точно так же, как в лабораторной работе чрезмерные приготовленияк открытию порождают своеобразный "технический фанатизм" (бесконечноеусовершенствование исследовательской аппаратуры, но не самих исследований),так и неуемное стремление к повышению своей эрудиции, совершенствованиюсвоего интеллекта превращает человека в "книжного червя", "кладбище знаний".На практике чрезмерная эрудиция порой становится серьезным препятствиемтворческой деятельности. Как здесь не вспомнить о простаке, который не знал,что этого сделать нельзя, и потому сделал это! В изучении литературы всегда должна существовать граница между "слишкоммало" и "слишком много". В отличие от мнения большинства психологов я твердоубежден в том, что человеческий мозг располагает ограниченным пространствомдля запоминания информации, которое быстро переполняется, по крайней мере втой его части, где информация еще извлекаема. После заполнения этой областикаждый новый факт, который вы туда "запихиваете", выталкивает какой-нибудьдругой факт на задворки, откуда его можно извлечь на свет божий только призначительном усилии. В моей памяти, например, один иностранный язык может суспехом замещать другой. Я довольно прилично говорю по-испански и по-итальянски, но если мнеприходится читать серию лекций на итальянском, мой испанский "ускользает" отменя и восстановить его можно только практикой. Точно так же "ржавеет" мойитальянский, если я слишком много пользуюсь испанским. (Забавно, но это вменьшей мере касается языков, принадлежащих к разным языковым группам;например, чтение лекций по-русски не причиняет ни малейшего вреда моемувенгерскому и немецкому, но наносит ущерб чешскому.) При чтении, так же как при поглощении пищи, чувство насыщения находитсяв прямой зависимости от аппетита - поглощать литературу можно только встрогом соответствии со своими возможностями. При первом появлении симптомов"переедания" следует немедленно остановиться. К счастью, запоминаниеинформации можно значительно облегчить с. помощью некоторых приемов, которымчеловек обучается на протяжении жизни. Вот некоторые из них. Не старайтесь запоминать то, что вам в ближайшее время не понадобится,-запомните только, где это можно отыскать. Если вы в данный момент неработаете с гистамином, например, а вам попалась на глаза статья илимонография по этой тематике, просто пролистайте материал, чтобы определить,заслуживает ли он внимания. Если да, то сделайте соответствующую пометку всвоей картотеке. Если через неделю или десять лет вам понадобятся материалыпо гистамину, то, обратившись к соответствующему разделу картотеки, вы. безтруда найдете нужную работу. Я настойчиво рекомендую делать такого рода пометки и записи не толькодля запоминания публикаций, но и почти во всех случаях жизни. По крайнеймере в нашем институте мы всегда носим в нагрудных карманах своихлабораторных халатов записные книжки и карандаши, с тем чтобы в случаенеобходимости сделать нужную запись, не прерывая основной работы. Например,во время наших ежедневных обходов может появиться запись о необходимостизаказать какой-либо препарат, проверить фразу в рукописи, начать тот илииной эксперимент или пополнить свои знания по какому-то предмету; хранитьвсю эту информацию мы доверяем записной книжке, чтобы иметь возможностьиспользовать ее в будущем. Она более надежно хранит информацию, чем нашмозг, и к тому же без ущерба для других занятий. Либо читайте, либо перелистывайте материал, но не пытайтесь читатьбыстро. Сейчас во всех американских учебных заведениях обучают скорочтению.Считается, что это экономит время, но я опасаюсь, что это "экономит" также изнания. Возможно, я несколько субъективен, поскольку сам читаю безнадежномедленно. Однако, поговорив со своими коллегами, я обнаружил, чтобольшинство из них жалуются на тот же недостаток - неумение быстро читать. Аможет быть, это вовсе не недостаток? Если текст меня интересует, то чтение,размышление и даже фантазирование по этому поводу сливаются в единыйпроцесс, в то время как вынужденное скорочтение не только не способствуеткачеству чтения, но и не приносит чувства удовлетворения, которое мыполучаем, размышляя о прочитанном. С таким же успехом мы могли бырассчитывать на увеличение музыкальных способностей человека, предложив емупрослушивать магнитофонные записи со скоростью, в пять раз превышающейнормальную. Вот мой совет: никогда не пытайтесь читать быстрее, чем высчитаете нормальным для себя, всегда отводите время для размышлений надпрочитанным и на аналогичные темы. Для меня чтение - это своеобразный каркасдля размышлений об основной работе и о будущих экспериментах. Никогда нескажешь себе: "Ну, теперь думай об интересном эксперименте". Идеи приходятсами по себе по мере того, как вы соединяете чьи-то мысли со своимисобственными, неторопливо читая чужой текст. Но в то же время, если вы хотите быть на уровне последних достижений(или по крайней мере держать на этом уровне свои картотеки), вам необходимопредаваться массированному чтению. Это уже совершенно иной умственныйпроцесс: вы просто перелистываете страницы в поисках информации, котораяможет оказаться полезной. Берете новый текст, например, и просто знакомитесьс его заглавием. Если оно не дает вам достаточной информации, вы читаетеаннотацию. Затем, если описываемая методика представляет для вас интерес, выобращаетесь к разделу "Материалы и методы". Но никогда не пытайтесь быстропрочесть весь текст. Все, что в нем есть важного, можно в течение несколькихсекунд перенести в каталожную карточку с помощью простых условных знаков,которые вы всегда сможете расшифровать в случае необходимости. Вот такому типу массированного чтения мы учим наших библиографов,которые систематически обеспечивают поступление в библиотеку института самыхсвежих публикаций. И они используют эти навыки с немалой пользой. Кстатисказать, большинство из них даже не являются врачами и от них не следуетожидать профессионального владения всеми навыками, которые необходимы нашемунаучному персоналу. Они работают с текстом особым образом - примерно так,как это нужно при подготовке предметных указателей. Их составителиприобретают поразительную способность выявлять ключевые слова, не делая приэтом ни малейших попыток понять текст. Чтобы обучиться этому искусству,возьмите какой-нибудь журнал и попробуйте просмотреть страницу сверхудонизу, прикрывая текст каталожной карточкой и перемещая ее по мерепросматривания. Подобную операцию можно научиться делать очень быстро, нетеряя ни одного ключевого слова, подлежащего индексации. Можно такжеповысить чувствительность восприятия к определенным наиболее важным словам,и они будут избирательно фиксироваться в вашей голове по мере просмотратекста. Некоторые библиографы проделывают эту операцию и без карточки,пользуясь методом "диагонального чтения" - из левого верхнего в правыйнижний угол страницы. Кроме указанных видов чтения, я бы рекомендовал внимательно прочитыватьпоследние издания, учебников по предметам, не связанным непосредственно свашим собственным. Учебники, как правило, содержат квинтэссенцию наиболееважных и надежных фактов в достаточно широкой области, и потому они являютсяпревосходным средством поддержания общей научной культуры специалиста,работающего в той или иной ограниченной области медицины. В этом случаенаиболее рациональным будет диагональное чтение, за исключением техразделов, которые представляют для вас интерес,- их следует читать не спеша.

Художественная литература

Относительно чтения неспециальной литературы не существует общихрекомендаций. Большинство ученых читают примерно то же, что и всеобразованные люди. К сожалению, научная работа - столь всепоглощающеезанятие, что многие исследователи попросту не читают ничего, кроме научныхтекстов. Некоторые не читают даже газет. Правда, есть и такие, кто вечеромберет с собой в постель в качестве успокаивающего или снотворного детектив.С большим удивлением я узнал, что некоторые величайшие ученые нашего временина досуге не читают ничего, кроме детективных романов. Я и сам пытался этимзаняться, но безуспешно. Разумеется, среди ученых есть и страстныепочитатели поэзии и классики, но какой-либо связи между научнойквалификацией ученого и его литературными вкусами мне обнаружить не удалось. Огромную воспитательную роль, особенно для молодых исследователей,нередко играют биографии великих ученых и художественные произведения натемы науки. Я никогда не забуду тот колоссальный эмоциональный заряд,который я получил после прочтения биографин Луи Пастера, написаннойВаллери-Радо{40}, сочинения Клода Бернара, в котором тот излагает свойпринцип изучения экспериментальной медицины и которое является. по сутидела, его научной автобиографией, или романа Синклера Льюиса "Эрроусмит".(Из бесед с коллегами я вынес убеждение, что эта последняя книга послужиладля молодых ученых всего мира одним из величайших стимулов к научнойдеятельности, хотя ее автор не был ученым, а сюжет - всего лишь плодвоображения.) Лично я читаю всякого рода неспециальную литературу только в постелиперед сном, но занимаюсь этим ежедневно в течение всей своей