К памяти о зверском убийстве Сергея Мвдоновича Кирова

Я часто читал и слышал по рацио речи наших любимых вождей тов. Сталина, Молотова, Кирова и Ворошилова, видел их портреты, но у меня всегда было большое желание увидеть их в натуре, что мне никак не удавалось. Правда, Сергея Мироновича Кирова я видел издали на трибуне у зимнего дворца во время Октябрьских праздников во время прохождения в процессии, но так как я близорук и плохо вижу вдаль, то я не мог ясно запечатлеть его лицо.

1 декабря 1934 г., поздно вечером, разнеслась весть о злодейском убийстве нашего Сергея Мироновича, который так заботился о всех нас и нашем городе Ленина. 2-го декабря рано утром ко мне из Горздравотдела приехал Суд.Мед.Эксперт доктор Владимирский, который сказал, что мне нужно немедленно прибыть в больницу им. Свердлова, где ле­жал погибший т. Киров.

Когда я туда приехал, то увидел Сергея Мироновича, после вскры­тия его тела лежащим на столе уже одетого в обычную его одежду: френч, брюки и русские сапоги. При этом я увидел, что на его лице были продольные царапины темно бокового цвета, а один глаз был сильно опухшим с кровоподтеком темно богрового цвета.

Все этр сильно обезображивало его простое, но прекрасное, муже­ственное лицо.

Я был поражен, видя все это, и в моей голове в этот момент молнией пронеслась скорбная мысль: вот при каких тяжелых обстоятельствах мне пришлось так близко увидеть незабвенного Сергея Мироновича. В это время ко мне обратился представитель НКВД, распоряжавшийся здесь подготовкой перевезения тела тов. Кирова во дворец Урицкого, при чем он предложил мне немедленно произвести туалет лица мертвого тов. Кирова путем устранения кровоподтека глаза и царапин на лице, — полученных им во время падения на пол при выстреле из револьвера ему в голову, сзаци.

Предложение это мне было сделано по тому, что присутствовавшие здесь врачи специалисты из Гор. Здравотдела, суд. медицинские экс­перты и профессора медицины Тонков, Шор и другие, производившие вскрытие тела тов. Кирова, отказались сделать вышеуказанный туалет и указали на меня, как на большого специалиста в этой работе.

Ввиду того, что в это же утро 2-го декабря из Москвы прибыли тов. Сталин, Молотов, Ворошилов и Жданов, которые желали видеть погибшего Сергея Мироновича, нужно было к 12 часам дня перевезти тело тов. Кирова в гробу во дворец Урицкого. Мне было предложено всю операцию по удалению повреждений на лице т. Кирова провести в те­чение 20—25 минут.

Положение мое было весьма затруднительное. Отказаться я не хотел, так как у меня возникло неудержимое и страстное желание вос­становить лицо Сергея Мироновича так, чтобы наш дорогой тов. Ста­лин и его соратники-вожди и все искренно любившие тов. Кирова — увидели его не в обезображенном, а в нормальном виде. Это желание, предало мне такой подъем и решимость, что при столь трудной обста­новке и условиях недостатка во времени, я всю операцию провел в точно назначенный срок и настолько успешно и тщательно, что на лице Сергея Мироновича от повреждений не осталось и следа, за исключе­нием едва заметного потемнения кровоподтека на глазу.

На следующий день 3-го декабря около 7 часов вечера ко мне на квартиру позвонили по телефону из Свердловской больницы опять с просьбой приехать, что бы оттуда отправиться во дворец Урицкого и посмотреть не нужно ли будет сделать какие нибудь исправления на лице Сергея Мироновича для того чтобы при перевезении его в Москву проделанная мною работа не повредилась до кремации.

Когда я с остальными врачами и профессорами прибыл во дворец Урицкого и, подождав окончания прохождения громадного числа лиц и организаций, прощавшихся с Сергеем Мироновичем, могли войти и ос­мотреть лицо тов. Кирова, лежавшего в гробу в большом зале, то оказа­лось, что мне нечего не нужно было делать, так как никаких изменений не произошло, — лицо было совершенно чистое. Мы остались в зале в близи катафалка на котором стоял гроб с телом тов. Кирова. В зале оста­вались только группа старых большевиков, супруга покойного, несколь­ко человек из Лен. Совета и почетный караул от воинских частей.

Вскоре в зал вошли тов. Сталин, Молотов, Ворошилов и Жданов и стали у гроба в почетный караул. Я стоял в первом ряду группы врачей, как раз против тов. Сталина, стоявшего у головы тов. Кирова и между мною и тов. Сталиным расстояние было не больше двух шагов, так что я тут уже мог совершенно ясно видеть в близи стройную фигуру в сером пальто и прекрасное лицо в профиль нашего великого Сталина.

При этом я также хорошо видел стоявшего на другой стороне тов. Ворошилова у головы лежащего в гробу тов. Кирова, а в ногах товари­щей Молотова и Жданова.

Я смотрел на них всех не отрывая своих глаз и думал: вот когда осу­ществилось мое желание увидеть близко наших вождей и особенно на­шего великого Сталина.

Когда потом мне говорили видевшие и провожавшие в Москву гроб с телом Сергея Мироновича, что никаких изменений и порчи на лице его не произошло, я так был доволен, что мои старания восстановить лицо Сергея Мироновича увенчались полным успехом.

1/XII 1939 г.

Эксперт-криминалист А. Сальков

Басков переул. д. № 36 кв. 10 тел. Ж-208—58

Источник. 1995, №6. С. 139—145.

«КИРОВ МЕШАЛ ПРЕСТУПНИКАМ ИЗ НКВД»

Версия убийства, выдвинутая ленинградским профессором

В Архиве Президента Российской Федерации (фонд Политбюро ЦК) обнаружено письмо доктора медицинских наук профессора Дембо А. Г., направленное в июле 1988 года в Комиссию Политбюро по до­полнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имев­шими место в 30—40-е гг.

По указанию М. С. Горбачева с письмом профессора были ознаком­лены члены Политбюро, после чего письмо оказалось в архиве.

Однако, по нашему мнению, письмо заслуживает внимания читателей.

Профессор Дембо А. Г. в 1932—1941 гг. работал в больнице имени Я. М. Свердлова, которая осуществляла медицинское обслуживание ру­ководящих работников Ленинграда, и поэтому 1 декабря 1934 г. оказал­ся в числе врачей, осматривавших тело Кирова и присутствовавших при подписании заключения о его смерти.

У профессора своя версия причины убийства Кирова. По адресу, ука­занному на конверте, редакция обратилась к автору письма за дополни­тельными разъяснениями, но оказалось, что несколько лет назад профес­сор Дембо эмигрировал из страны. Стиль и орфография письма сохранены.