Ранняя диагностика патогенных факторов, прогноз и профилактика

В официальных психоаналитических институтах на занятиях по детскому анализу рассматриваются исключительно терапевтические задачи в отношении психически больных детей. На них будущего детского аналитика учат реконструировать самое раннее прошлое своего пациента и определять связь между симптомами и их истоками. Но он оказывается без инструмента, когда надо оценить будущее воздействие патогенных влияний, определить дальнейшее психическое развитие ребенка, предсказать направление этого развития, определить, как следует вмешаться во внешние обстоятельства жизни ребенка, как проконтролировать воспитательную деятельность родителей или просто организовать взаимодействие с ними с целью предотвращения невротического, психотического и диссоциального развития их ребенка. Переход от терапии к применению теории в вопросах воспитания предполагает, что одновременно с этим в центре внимания вместо патологии окажется норма. В последние десятилетия изучение нормальных процессов при помощи психоанализа достигло больших успехов, что обусловлено, в первую очередь, достижениями в области психоаналитической детской психологии (работы X. Гартмана и Э. Криза). Понятие нормы начинает играть особенно важную роль во взрослом анализе и всегда подвергается дискуссии, когда речь заходит об оценке успеха анализа ("нормальная" работоспособность и сексуальная состоятельность). Детский же аналитик, наоборот, начиная со своей первой встречи с пациентом интересуется именно нормой, т. е. нормальным или отклоняющимся от нормы состоянием развития ребенка.

Еще в одной из своих ранних работ о значении индикации для детского анализа (1945 г.) я сделала попытку собрать воедино материал о том, на основе чего определяется необходимость ребенка в лечении, и показать, как исходя из либидоносной фазовой последовательности с одной стороны, и темпов развития инстинкта с другой, может оцениваться по своему возрастному состоянию (раннему или позднему созреванию) "Я" и "Сверх-Я". Правда, то, что диагностику удается узнать по этому поводу, имеет отношение, в первую очередь, к прошлому пациента и к его патологии, и только совсем незначительно освещает нормальные процессы развития. К сожалению, насколько инфантильные конфликты и основанные на них компромиссные решения могут стать очевидными, настолько же пока остаются в тени процесс приспособления ребенка к внешнему миру, его жизнеспособность и перспективы на будущее.

Перевод внешней реальности на реальность психическую (внутреннюю)

Так как родители и воспитатели доверяют детскому аналитику, они ждут от него ответа на бесчисленное количество вопросов. И тот факт, что большинство проблем воспитания имеет отношение к нормальной повседневной семейной или школьной жизни, не является основанием для того, чтобы перекладывать ответственность за их решение на аналитически неграмотных лиц — воспитателей детских садов, учителей, детских врачей, медицинских сестер и т. п. Наоборот, при детальном рассмотрении становится очевидным, как много при правильном применении может дать психоаналитическая теория для разрешения самых различных вопросов.

Таким образом, решение о том, стоит ли молодой матери самостоятельно ухаживать за своим младенцем, навредит ли она его развитию, обратившись за помощью к няне, является ли жизненно важным не разлучаться с ним, даже если это необходимо старшему ребенку, супругу, ее собственным родителям и т. п., в каком возрасте впервые возможно такое разлучение, чтобы оно не причинило вреда ребенку, должен принять компетентный аналитик. Есть и множество других вопросов: в чем преимущества и недостатки груди или бутылочки с соской, строгого или свободного режима кормления грудного ребенка? В каком возрасте лучше всего начинать приучать к опрятности? Когда мать перестает быть единственным объектом и другие взрослые или дети также начинают играть роль в жизни маленького ребенка? В каком возрасте правильнее всего отдавать ребенка в детский сад? Когда существует необходимость хирургического вмешательства (обрезания, тонзиллэктомии и т. п.), в каком возрасте они лучше всего переносятся? Какие дети лучше чувствуют себя в школах со свободным режимом, а какие нуждаются в строгой учебной дисциплине? В каком возрасте лучше всего приступать к сексуальному просвещению? Какова оптимальная разница в возрасте у детей в семье, и в каком возрасте легче всего переносится рождение следующего ребенка? Как родители должны относиться к аутоэротике? Стоит ли обращать внимание на сосание, мастурбацию и т. п.? Предоставлять ли детям свободу в их сексуальных играх друг с другом? Как лучше всего относиться к проявлениям детской агрессивности? Когда усыновленные дети должны узнавать о своем усыновлении, и как много они должны знать о своих настоящих родителях? Что лучше — дневные школы или интернаты? Нужно ли подросткам удаляться из семьи, как только они начинают интуитивно отдаляться от родителей?

Чтобы ответить даже на самый простейший из этих вопросов, детский аналитик должен решить двойственную задачу. С одной стороны, ему необходимо убедить родителей в том, что не существует ответов универсальных, удовлетворяющих всех одинаково, а есть лишь конкретные, которые подходят лишь к отдельному ребенку, т. е. к его уникальной личности и уникальному состоянию его развития, что реальный возраст развития ребенка не совпадает с его хронологическим возрастом, даже если родители в этом совершенно уверены, что различия между детьми в темпе эмоционального развития и социального приспособления не меньше, чем между их физическим и интеллектуальным развитием, а поэтому должны отличаться и требования, которые мы вправе выставлять ребенку в каждом отдельном случае.

С другой стороны, ему необходимо совершить еще более сложный шаг, введя родителей в чуждый для них эмоциональный мир ребенка. Если родители склонны рассматривать свои планы и намерения относительно ребенка как единственно разумные и соответствующие внешнему положению дел, то дети переживают их в соответствии со своей собственной психической реальностью, т. е. на основе развития личных конфликтов и страхов. В данном случае аналитик выступает в качестве посредника между сторонами, переводя требования родителей на язык детских комплексов и одновременно с этим постепенно объясняя фантастические, ложные и окольные пути инфантильного способа мышления, чтобы они стали понятны взрослым.

Четыре примера непонимания, возникающего между детьми и взрослыми

Из-за различий в мыслительных и эмоциональных процессах между детьми и взрослыми возникает непонимание в целом ряде областей:

1. В области объективных отношений маленькие дети отличаются от зрелых индивидов, в первую очередь, своим эгоцентризмом. В фазах первичного нарциссизма и любви опорного типа ребенок хоть и имеет необходимость в матери больше, чем в более поздней жизни, однако использует ее исключительно для удовлетворения своих отдельных потребностей, не воспринимая ее как личность самостоятельную. Ребенок на этой стадии заинтересован лишь своей собственной персоной и не обращает внимания на то, что происходит с матерью. Внимание матери к другим членам семьи, ее интересы, домашние и служебные заботы, изменения ее настроения, болезни и даже смерть переживаются ребенком, как выпавшие на его долю лишения. Рождение следующего ребенка воспринимается малышом лишь в качестве неверности со стороны матери, отрицательного отношения к нему, на что он реагирует враждебными проявлениями, эмоциональной холодностью или, наоборот, чрезмерной требовательностью, создавая дополнительные трудности.

2. Незрелость физического аппарата в сексуальной области заставляет ребенка переводить проявления половых отношений между родителями на язык собственной прегенитальности, что приводит к ошибочному восприниманию полового акта, как грубого насилия отца над матерью. В связи с этим возникают сложности, вытекающие из идентификации мужского партнера с агрессором, а женского — с жертвой, ответственные за последующую неуверенность в сексуальной идентичности подрастающего индивида. Незрелость сексуального аппарата в детстве ответственна также и за известную неудачу сексуального просвещения. Когда родители пытаются передать интеллектуальные знания, ребенок реагирует соответствующими его физическому и эмоциональному опыту "инфантильными сексуальными теориями", в которых роль гениталий играют рот и анус, а естественное строение женского тела и его роль ассоциируются с кастрацией и жестоким обращением с партнером женского пола.

3. Поскольку различия в инфантильном образе мыслей обусловлены относительной слабостью вторичных процессов по сравнению с процессом первичным, в итоге они носят не только качественный, но и количественный характер. Например, во время болезни маленькие дети могут быть поразительно "благоразумными" в отношении необходимости врачебного вмешательства, приема невкусных лекарств, диеты и т. п. Но, к разочарованию родителей, эти установки оказываются весьма ненадежными. Чем меньше времени остается до визита врача или угрожающей операции, что приводит к возрастанию страха, тем "неблагоразумнее" начинает вести себя ребенок, тем самым показывая, что первичный образ мышления начинает все больше преобладать над вторичными мыслительными процессами: необходимое хирургическое вмешательство в фантазии ребенка оборачивается преднамеренным повреждением врачом его тела, больничная койка превращается в тюрьму, диета становится наказанием в виде лишения пищи. Поэтому на родителей обрушиваются проявления ненависти, гнева и ярости, поскольку они, независимо от их присутствия или отсутствия, допускают все это и в фантазиях ребенка и из защитников от врагов и агрессоров превращаются в их пособников.

4. В области временной ориентации находится следующее важное различие между детьми и взрослыми. Течение времени человек оценивает в большой зависимости от того, на инстинктивных процессах основано его измерение или на оценках "Я". По своей природе инстинктивные побуждения не выносят никаких отсрочек и поэтому являются "нетерпеливыми" стремлениями к удовлетворению. Процессам "Я" характерны ожидание, отсрочка и терпение, которые вводятся в психический аппарат постепенно с помощью мыслительных процессов. Взрослый индивидуум измеряет время посредством "Я", пользуясь объективными вспомогательными средствами (часы, календарь). Дети же, наоборот, измеряют время с помощью субъективных инстинктивных процессов, таких как потребности и желания. Чувство голода дает им повод судить, что промежуток между приемами пищи слишком долог, даже если мать пунктуально придерживается предписанного режима. В состоянии разлуки, тоски, в больнице и т. п. каждый промежуток времени может казаться бесконечным, даже если по оценкам взрослых он короткий. В данном случае все то, что для ребенка терпимо или нетерпимо, безобидно или вредно, целиком зависит от зрелости или незрелости его аппарата "Я" и слишком часто измеряется исключительно посредством чуждого взрослого масштаба времени, нанося тем самым вред ребенку.

Насколько для детей естественно переводить действия родителей на свой собственный язык чувств, настолько же неизбежно для родителей недооценивать и не понимать переживания детей на основе своего взрослого образа мыслей. Поэтому сведения родителей о психической предыстории их детей являются ненадежными, неполными и дезинформирующими.

Богатый опыт госпиталя детской клинической терапии подсказывает, что родители, которые привели своих детей на клиническое исследование, часто утверждают, что грудной ребенок "сразу отказался от груди", после отсутствия матери "какое-то время не хотел ничего о ней знать", во время болезни матери "никому другому не подчинялся", лишь после "отступления первого страха" смирялся с пребыванием в больнице.

На первый взгляд, такие инциденты являются несущественными и кратковременными, но слишком часто при более детальном аналитическом рассмотрении они оказываются важными поворотными точками в эмоциональной жизни ребенка, являясь травматическими симптомообразующими событиями, порождающими страхи, патологические изменения, чувства неполноценности и задержки.

Линии психического развития

В аналитической работе мы стараемся разделить психическую личность на составные части, а затем отслеживаем судьбу каждой из них в отдельности. При этом выстраиваются ряды развития, которые имеют отношение как к инстинктивной части психического аппарата, так и к инстанциям "Я" и "Сверх-Я". Развитие сексуального инстинкта мы рассматриваем в виде последовательности либидоносных фаз (оральной, анально-садистической, фаллической, латентной, предпубертатной, пубертатной и генитальной). Определенные формы проявления агрессивного инстинкта (кусание, плевание, желание присоединения на стадии оральной агрессивности, жестокость, разрушение, издевательства на стадии анального садизма, властолюбие, хвастовство, зазнайство на фаллической стадии, диссоциальные проявления на стадиях предпубертатности и пубертатности и т. д.) мы рассматриваем в последовательном подчинении либидному развитию. Для "Я", согласно Ференци (1913 г.), существуют "стадии развития реального смысла" и приблизительная хронология защитных механизмов (А. Фрейд, 1936 г.); для "Сверх-Я" — последовательность идентификации с родительскими объектами и поступательные интернализации родительского авторитета. Для оценки интеллектуального развития аналитик, как и в академической психологии, использует тестирование интеллекта (IQ).

Однако, когда речь заходит не о терапии или теоретическом образовании, а о развитии и воспитании, требующих рассмотрения не отдельных частей, а всего психического аппарата в целом, этот односторонний, по сути, способ исследования, который соответствует задаче аналитика, оказывается неудовлетворительным. Для этой области, в первую очередь, необходимо знание важнейших взаимоотношений между потребностью и "Я", определение закономерности, согласно которой они осуществляются на различных возрастных ступенях и стадиях развития. Разумеется, такие постадийные последовательности легче всего сопоставить с помощью основательного изучения рассматриваемого влияния на обе стороны личности — на развитие сексуальности и агрессивности со стороны инстинктов, а также на развитие объективных отношений со стороны "Я". С помощью их проявлений, которые встречаются в последовательном оформлении любовной жизни человека, можно получить информацию о достигнутой зрелости или незрелости, нормальности или ненормальности индивида.

На основании полученных из психоаналитической детской психологии данных в настоящий момент мы располагаем достаточными основаниями, чтобы составить такие ряды развития и для других достижений детской личности. Наша задача при этом остается прежней: проследить, как постепенно прогрессируют овладение внутренним миром и приспособление к миру внешнему, как медленно утрачивает силу и отходит на задний план свобода побуждений и фантазий, как происходит овладение побуждениями и развитие рациональности, иными словами, как взаимодействуют "Я" и "Оно" при совместном влиянии.

Подобные линии развития можно построить для бесчисленного количества областей: для области приема пищи, где с младенческой стадии индивид проходит ряд ступеней, до того как выработаются характерные для взрослых разумные привычки питания, для привычки к опрятности — от первоначальной борьбы с воспитателями до автоматического овладения функциями испражнения, для физической гигиены — от состояния зависимости от ухода до самостоятельности, для отношения к старшим товарищам — от эгоизма и безразличия до дружбы и взаимности, для области развлечения — от забав на собственном или материнском теле и от "переходных объектов" (Винникотт, 1953 г.) до игрушек и приобретения работоспособности.

Прогрессирование вдоль этих постадийных направлений в каждом отдельном случае является результатом комплексного влияния созревания, структуризации и приспособления, т. е. взаимодействия между процессами развития, происходящими со стороны побуждений, "Я" и "Сверх-Я", а также их преобразования под влиянием внешнего мира. Сами "линии развития", необходимые для наглядной передачи правдоподобных картин развития ребенка и его работоспособности, на самом деле представляют из себя всего лишь теоретические абстракции.

Типичная психоаналитическая линия развития: от инфантильной зависимости до зрелых объектных отношений взрослого

Определение развития инфантильных любовных отношений до их взрослых форм соответствует психоаналитической задаче восстановления полного исторического пути развития для определенной стороны человеческой жизни. Основой этих явлений, с одной стороны, являются процессы созревания, свойственные сексуальной потребности, которые выражаются в виде либодоносных фаз (оральной, анальной, фаллической), а с другой, про что говорилось выше, — роль "Я" в выборе и создании объектных отношений. Последовательность стадий, восстановленную в анализе и подтвержденную внеаналитическими наблюдениями, можно описать в виде следующих стадий:

1) стадия "биологического единства" между матерью и ребенком в начале жизни, когда нарциссизм матери распространяется на ребенка, а ребенок, в свою очередь, включает мать в собственную "нарциссическую среду" (Хоффер, 1952 г.). М. Малер (1952 г.) выделяет следующие подразделения этого периода: аутический, симбиотический, а также период, когда, действуя в разных направлениях, влияние оказывают страх разлучения и желание самостоятельности. Каждое из этих направлений развития подвержено множеству характерных для конкретной стадии отклонений;

2) стадия "любовь к опеке", предварительная объектным отношениям (периоды "отдельных объектов", согласно М. Клейн), на которой выбор объекта зависит пока не от "Я", а от потребностей и инстинктивных побуждений. На этой стадии можно наблюдать, как либидо позитивно заполняет удовлетворение объектом. Подобные заполнения не константные, а обратимые: в случае исполнения желаний, когда индивид возвращается в состояние покоя, он вновь обращается к распределению, характерному для нарциссической фазы;

3) стадия собственно объектных отношений, на которой либидозаполнение постоянно направляется на определенную личность, освобождаясь от зависимости в виде удовлетворения потребностей;

4) анально-садистская стадия, характеризующаяся амбивалентными отношениями, когда на один и тот же объект направлены и либидо, и агрессивность;

5) эдипова (фаллическая) стадия, на которой целью своих сексуальных желаний ребенок выбирает обоих родителей, но вначале одного из них, а по отношению к другому проявляет соперничество; поведение на этой стадии, в первую очередь, характеризуется любопытством, хвастовством, стремлением показать себя; у девочек в начале эдиповой стадии женской установке по отношению к отцу предшествует мужское стремление по отношению к матери;

6) латентный период, во время которого затухают прегенитальные стремления инфантильной сексуальности, проходит эдипов комплекс и в основном отступают либидоносные заполнения родителей, которые направляются на ровесников, учителей, предводителей групп, кумиров, неличностные идеалы, на ограниченные и сублимированные интересы; разочарование в родителях происходит из-за сравнения с идеальным образом, "семейного романа" и др. порождений фантазии;

7) стадия предпубертатности, предшествующая собственно пубертатности, во время которой по-новому проявляются явно устаревшие стремления и установки инфантильной жизни;

8) пубертатная стадия, во время которой молодому человеку предстоит решить двойственную задачу — освободиться от своих эдиповых объектов и овладеть генитальными зонами прегенитальных нарциссических побуждений. Пубертатная стадия заканчивается, когда происходит либидозное заполнение нового гетеросексуального объекта любви, находящегося вне семьи.

Даже если подобная линия развития лишь последовательно подтверждает, как в данном случае, отдельные пункты того, что уже давно знакомо аналитику, ее применение к решению практических проблем приводит к новым и весьма неожиданным открытиям. В целом она способна помочь точно установить притязания и ожидания ребенка для каждой из стадий развития.

Например, мы разрешили проблему широко обсуждаемого в последние годы вопроса о разлучении матери и ребенка, вызывающего столь различные последствия; достаточно один раз взглянуть на линию развития, чтобы понять: на каждой стадии разлучения имеют различное значение и по-разному воспринимаются ребенком.

Если ребенок и мать разлучены друг с другом на стадии биологического единства (стадия 1), то, независимо от причины, мы наблюдаем у ребенка последствия разлучения в собственном смысле этого слова, характеризуемые вспышкой страха и страдания (Боулби, 1960 г.). Если мать недостаточно справляется с ролью источника удовольствий (стадия 2), следуют нарушения индивидуализации (Малер, 1952 г.), аналитические депрессии (Шнитц, 1946 г.) и такие дефективные проявления (Альперт, 1959 г.) как раннее созревание "Я" (Джеймс, 1960 г.), именуемое "фальшивым «Я»" (Винникотт, 1955 г.). Когда в анально-садистической фазе любовные стремления ребенка не находят подходящего объекта, или объект не оправдывает своего предназначения, то появляются нарушения в виде смещения либидо и агрессивности, иногда их слияния, приводящего к не поддающимся никакому воспитательному воздействию агрессивно-деструктивным последствиям (А. Фрейд, 1949 г.).

На третьей стадии развития разлучение ребенка с его объектом любви переносится легче, чем до этого. Чем прочнее закреплены константные объектные отношения ребенка, т. е. чем менее они зависят от физического присутствия или отсутствия определенного индивида и получаемых от него удовлетворения или отказов, тем дольше может длиться разлучение с ним без каких-либо травматических последствий. В данном случае всевозможные остановки на линии развития дают необходимые сведения о предполагаемом воздействии пребывания в больнице, отсутствия родителей, поступления в детский сад и т. п., для чего не может служить единственным критерием лишь хронологический возраст ребенка.

Перечислим другие практические выводы, которые можно сделать из этой линии развития:

страстная зацепка маленького ребенка за мать (стадия 4) является не типичным поведением "избалованного" ребенка, как это часто трактуется, а следствием преэдипальной амбивалентности;

родители совершают ошибку, если в преэдипальной фазе (перед концом стадии 4) ожидают вознаграждений в объектном отношении, потому что это становится возможным лишь на пятой ступени;

ребенок не может стать членом какой-либо компании, не перенеся часть своего либидо с родителей на старших товарищей (стадия 6). В случаях, когда длительность эдипова комплекса затягивается и в стадии 5 инфантильный невроз ребенка задерживается дольше нормы, мы встречаем сложности с адаптацией в компании, недостаточный интерес к школьной жизни, проявления школьных страхов и сильную тоску по дому и родителям;

адаптированные дети начинают испытывать трудности преимущественно во время латентного периода (6), когда все дети переживают неизбежное разочарование в родителях и "семейный роман" — фантазию о том, что они не являются детьми собственных родителей, что приводит к мучительному переживанию от мнимого усыновления;

сублимации, которые впервые появляются на эдипальной стадии (5) и достигают пика своего развития в латентном периоде (стадия 6), в предпубертатности (стадия 7) обычно исчезают, являясь следствием естественной для процесса развития регрессии на более ранние стадии (2, 3, 4), а поэтому приписывать их ошибкам воспитания и неправильному развитию нельзя;

родители обязаны воспринимать право молодого человека (стадия 8) оставить семью так же серьезно, как право маленького ребенка (стадия 1, 2) на зацепку за объект или право всех детей (стадии 1—7) на наличие определенного объекта для аутоэротического удовлетворения.

Линии развития физической самостоятельности

Несмотря на то, что в развитии человека физическое "Я" опережает все остальные стороны "Я", это не значит, что телесной (физической) самостоятельности ребенок достигает раньше эмоциональной и моральной независимости от родителей. Скорее наоборот, нарциссическая установка всех матерей в отношении детского тела находит отклик у всех детей в виде чувства телесного единства с матерью, в отсутствии личностных границ, а также в том, что в начале жизни различие между внутренним и внешним достигается не восприятием объективной реальности, а переживанием удовольствия либо неудовольствия. Младенец относится (или жестоко относится) к груди, лицу, руке или волосам матери так, словно они являются частями его собственного тела, ожидая одновременно с этим, что она воспринимает его голод, усталость, потребности и чувства дискомфорта как свои собственные. Чем сильнее влияние телесных потребностей, телесных побуждений и их производных на ребенка в самом раннем детстве, тем меньше он сам способен качественно и количественно управлять удовлетворением своих потребностей. Единственное исключение составляет аутоэротика, позволяющая ему проявлять немного самостоятельности в отношении окружающего мира. Что касается остальных потребностей (в сне и приеме пищи, опорожнении и гигиене тела, предотвращении болезней, несчастных случаев и т. п.), то прежде чем материнский контроль над ними будет снят и передан самому подрастающему человеку, необходимо пройти долгие пути развития.

Переход от стадии грудного вскармливания к рациональному питанию

Должно пройти несколько лет, прежде чем ребенок, вне зависимости от своего отношения к воспитателю, а также осознанного и неосознанного мира фантазий, научится самостоятельно удовлетворять свою потребность в еде — регулировать процесс питания в зависимости от чувства собственного голода или аппетита, личных пристрастий и антипатий в отношении блюд и их количества. Стадии, которые ему необходимо преодолеть на этом пути развития, выглядят примерно следующим образом:

1. Стадия грудного вскармливания. Независимо от того, происходит кормление грудью или из бутылочки, она характеризуется более или менее строгим режимом, который зависит либо от определенного распорядка, либо от чувства голода младенца. Нарушением этого процесса является изменение распорядка дня, происходящее как из-за нормальных колебаний потребности в питании и деятельности кишечника ребенка, также из-за позиции матери и ее опасений в отношении процесса питания. Ярко выраженное нетерпеливое ожидание времени кормления, слишком обильное или слишком скудное питание, насильное кормление отвергаемой едой — все это мешает процессу удовлетворения потребности в пище и создает первые сложности с питанием, которые часто сохраняются до позднего детства. Сосание пальца, весьма похожее на получение в процессе питания оральное удовольствие, является независимым аутоэротическим занятием, а также заменяющим пищу или создающим помехи ее приему сопутствующим явлением.

2. Отнятие от груди или бутылки с соской, происходящее по инициативе либо самого ребенка, либо матери. В последнем случае от степени осторожности данного процесса зависит, будет ли протестовать ребенок против лишения его орального удовольствия и возникают ли в результате этого нарушения процесса питания неблагоприятные последствия. Введение в рацион твердой пищи часто приводит к трудностям, так как новшества относительно вкуса и консистенции блюд отвергаются многими детьми.

3. Переход от вскармливания к первому самостоятельному приему пищи, от первоначального использования руки к пользованию ложкой. На этой стадии пока сохраняется совпадение психического значения слов "мать" и "питание".

4. Стадия самостоятельного питания с использованием ложки и вилки. В это время на форму приема пищи, т. е. "манеру питания", часто переносятся разногласия между ребенком и матерью о количестве еды. На этой стадии развития сложности в отношениях матери и ребенка проявляются в виде пристрастия к сладостям. Другие ограничения в еде создаются в результате воспитания опрятности, на основе приобретенного вновь такого реактивного образования, как отвращение, которое перешло из анальной области в оральную.

5. На эдиповой стадии место психического уравнения "питание — мать", которое отходит на второй план, занимают фантазии, рожденные на основе инфантильных сексуальных теорий: фантазия беременности, т. е. боязнь увеличения веса, приводящая к отказу от пищи; фантазия анального рождения — к нарушениям приема пищи и испражнения. Становятся ощутимыми при выборе пищи реактивные образования против вытесненного каннибализма и садизма.

6. В латентный период снижается сексуализация процесса питания. Одновременно с этим увеличиваются удовлетворение и удовольствие, получаемое от пищи. За счет ослабления инстинктивных влияний усиливается разумная позиция "Я" в отношении питания, что приводит к приобретению полной самостоятельности. Последствиями пройденного этапа развития являются оставшиеся на всю жизнь индивидуальные предпочтения и идиосинкразии (реакции на определенные вещества), подобные одержимости страстью в отношении алкогольных напитков и наркотиков.

На основе данной специфической линии развития можно сделать различные выводы.

На второй стадии для диагностика особенный интерес представляет реакция младенца на отнятие от груди и нововведенную пищу. В данный момент индивид впервые раскрывается в своем поведении либо как консервативный, либо как прогрессивный, т. е. предрасположенный приветствовать все новое как желанную перемену или отвергать любое изменение как угрозу обычному удовлетворению желаний. Из сферы приема пищи подобное стремление к прогрессу или консервативное отстаивание традиций легко переносится и на другие области развития индивида.

Нерасторжимая связь между матерью и самим процессом питания, которая имеет первостепенную важность на первых четырех стадиях развития, объективно подтверждает то, что все матери с давних пор ощущали субъективно: каждый отказ младенца от еды вызывает враждебное побуждение, которое, со своей стороны, переходит в обиду и негативные установки. Исходя из этого становится очевидным также и то, почему исчезают многие нарушения в питании, когда вместо матери пищу дает кто-либо более или менее безразличный ребенку. Часто дети, которые у себя дома едят плохо, безо всяких осложнений питаются в детском саду, в больнице или в гостях у другой семьи, правда, в отсутствие матери. К тому же нам становится понятно, почему почти каждое травматическое разлучение матери и ребенка непосредственно отражается на процессе приема пищи. При разлуке с матерью полный отказ от пищи (отказ от услуг любого, кто пытается "заменить" мать) встречается так же часто, как и страсть к еде, которая символически заменяет материнскую любовь получением орального удовлетворения от процесса приема пищи.

На пятой ступени, как указывалось выше, сложности с питанием представляют собой выражение конфликтов между внутренними инстанциями (а не с объектами внешнего мира) и поэтому не зависят от присутствия или отсутствия матери, что в случаях возникновения трудностей с питанием имеет важное значение для определения дифференцированного диагноза.

После прохождения шестой стадии прекращаются и инфантильные сложности с питанием, не оставляя возможности для возникновения внешних конфликтов в этой области. При взрослом самоопределении в отношении процесса приема пищи возможны лишь внутренние противоречия. Проявившееся чувство голода находится в постоянном конфликте с латентной нетерпимостью к определенным блюдам, привычкам, качеству пищи и т. д., происходящей из вытесненного бессознательного. Часто, прежде чем невротические желудочные и кишечные нарушения придут на место детских сложностей с питанием, встречаются короткие периоды нормального приема пищи в пубертатной фазе.

От воспитания опрятности к самостоятельному поддержанию опрятности

Сейчас, в отличие от двух описанных выше линий развития, речь пойдет о замещении уретрального и анального частных инстинктов их противоположностями, а не о принципиальной поддержке инстинктивных производных при их постепенном переводе с непосредственного на ограниченное инстинктивное удовлетворение. Иными словами, речь пойдет о фазах выработки реактивных образований. При этом особенно отчетливо проявляется борьба между инстанциями "Оно", "Я", "Сверх-Я" и внешним миром.

1. Первая фаза совпадает с периодом ничем не ограниченного опорожнения мочевого пузыря и кишечника. Ее продолжительность зависит не от присущих новорожденным процессов созревания, а от обычаев, привычек и врачебных предписаний, влияющих на действия матери. В настоящее время мы выделяем следующие различия: в некоторых местностях, странах и в некоторых социальных слоях населения воспитание опрятности начинается сразу через несколько дней после рождения (удерживание младенца, выработка условного рефлекса); в других подобное воспитание откладывается до развития объектных отношений и овладения ребенком своего "Я", что происходит на втором или третьем году жизни. 2. Переход к следующей фазе, в которой главную роль играет не влияние внешнего мира, а процессы созревания. После перехода от оральной фазы развития к анальной увеличивается либидоносное заполнение тела, усиливая сопротивление ребенка любому вмешательству в эти, ставшие для него необычайно важными, процессы. Содержимое желудка в это время представляет для ребенка необычайную ценность и отдается только "ради матери", в качестве подарка для нее; в то же время опорожнение желудка служит для выражения досады и разочарования по отношению к матери, приобретая агрессивное значение.

Эмоциональная амбивалентность, которая является вполне нормальной для анально-садистической фазы, со стороны инстинкта выражается в двойственном, посредством либидо и агрессивности, замещении телесных продуктов и двойственной эмоциональной установке к матери в виде смены любви на ненависть и наоборот. При этом одновременно проявляются побуждения "Я" — любопытство и любознательность по отношению ко внутренностям тела, радость от игр с водой, песком и пластилином, получение удовольствия от протекания жидкости из переполненных сосудов и т. п.; а также сопутствующие агрессивные проявления в виде страсти к овладению, замещению, разрушению и т. п.

И здесь условия окружения неизбежно вступают в свои права. Насколько похожи друг на друга все маленькие дети, пока дело касается инстинктивных и "Я" - процессов, настолько они различны в этой фазе развития личности в целом, зависящей от мер, принимаемых няней и воспитателем, и от приспособления ребенка к ним. Некоторые матери остаются связанными с внутренними потребностями своих детей в анальных побуждениях не меньше, чем до этого в оральных желаниях; им удается играть роль посредника между стремлением ребенка к грязи и требованием со стороны внешнего мира к поддержанию чистот