Ведуны, ведьмы, упыри и оборотни 4 страница
На Руси ходит много рассказов о том, когда, как и при каких обстоятельствах отчаянные грешники продавали дьяволу свои души; названия «еретик», «еретица» в различных местностях употребляются в смысле злого колдуна, упыря и колдуньи; сравни: ворог -знахарь и враг - черт. Все чудесное и страшное колдуны творят бесовским содействием. Они - и властелины, и рабы демонов: властелины - потому что могут повелевать нечистою силою; рабы - потому что эта последняя требует от них беспрестанной работы, и если колдун не приищет для нее никакого занятия, то она тотчас же замучивает его самого. Во избежание такой опасности колдуны придумали заставлять чертей, чтоб они вили из песку и воды веревки, то есть, по первоначальному смыслу предания, чтобы они крутили вихрями столбы пыли и подымали водяные смерчи.
Умирая, колдун и ведьма испытывают страшные муки; злые духи входят в них, терзают им внутренности и вытягивают из горла язык на целых пол-аршина; душа колдуна и ведьмы до тех пор не покидает тела, пока их не перенесут через огонь и пока они не передадут своего тайного знания кому-нибудь другому. Вся природа тогда заявляет невольный трепет: земля трясется, звери воют, от ворон и воронов отбою нет; в образе этих птиц слетаются нечистые духи, теснятся на кровлю и трубу дома, схватывают душу умершего колдуна или ведьмы и со страшным карканьем, шумно взмахивая крыльями, уносят ее на тот свет.
По свидетельству народных сказаний и стиха о Страшном суде, чародеи и ведьмы идут по смерти в «дьявольский смрад» и предаются на казнь Сатане и его слугам. Напомним, что, по древнейшим верованиям, тени усопших возносились в загробный мир в полете бурных гроз, преследуемые и караемые адскими духами. Трясение земли и звериный вой - метафорические обозначения громовых раскатов и завывающей бури; хищные птицы -олицетворения стремительных вихрей.
В предыдущих главах объяснено нами, что старинные религиозные игрища и богослужебные обряды возникли из подражания тем действиям, какие первобытные племена созерцали на небе. В силу этого и ведовские сборища (шабаши, сеймы) должны представлять черты, общие им с древнеязыческими празднествами как по времени совершения, так и по самой обстановке тех и других. И в самом деле, полеты ведунов и ведьм на Лысую гору совпадают с главнейшими праздниками встречи весны, Коляды и Купалы, на которые сходились некогда роды и семьи установлять общественный распорядок и совершать общественные жертвоприношения, игры и пиршества.
У германцев долгое время удерживались в обычае майские народные собрания и майские суды. Сходки бывали на местах, исстари признаваемых священными: среди тенистых лесов и на высоких горах. Кипучие котлы и горшки, в которых ведьмы варят свои волшебные составы и опьяняющий напиток, заклание, сожжение и пожирание ими небесных животных (козла, коровы, коня), в которых олицетворялись дождевые облака, соответствуют жертвенным и пиршественным приготовлениям, действительно совершавшимся во время народных праздников.
Ведьмам, по народному поверью, необходимы для чародейства нож, шкура и кровь (символы молнии, облака и дождя), следовательно, все то, без чего немыслим обряд жертвоприношения; нож и шкура употребляются ими при оборотничестве, с помощью ножа они доят облачных коров и допрашивают вихри о будущем урожае.
Ведуны и ведьмы собираются на Лысую гору для общей трапезы, веселья и любовных наслаждений. Все эти характеристические черты были непременным условием языческих празднеств, которые обыкновенно сопровождались песнями, музыкой, плясками и шумными пирами. Такой разгул, при излишнем употреблении крепких напитков, и поклонение оплодотворяющей силе Ярилы придали этим празднествам нецеломудренный характер и превратили их в оргии, «срамословие и бесстудие».
Летописцы, проникнутые духом христианского учения, смотрели на них как на крайнее проявление разврата и нечестия. Ведьмы являются на свои сборища с распущенными косами, в белых развевающихся сорочках или звериных шкурах (оборотнями) и даже совсем обнаженные. Согласно с этим, распущенные косы, белые сорочки и звериные шкуры признаны были необходимыми атрибутами для всех жен и дев, принимающих участие в религиозных игрищах и обрядах. Так, при обряде опахивания они с криком и звоном в металлические орудия несутся вокруг деревни или совершенно голые, или в одних сорочках, с распущенными косами; в дни Коляды и Масленицы бегают по улицам ряженые (окрутники); княжна Любуша явилась на сейм и села на отчем столе творить суд по закону векожизненных богов - в белой одежде; скопцы во время своих молитвенных сходок одеваются в длинные белые рубахи и вертятся в круговой пляске, а старообрядцы, приступая к молитве, снимают пояса.
У немцев, чехов и русских встреча с старой бабой или с женщиной без головной повязки, с распущенными волосами (mil fl iegenden haaren), считается недоброю приметою, что объясняется смутною боязнью быть изуроченным при встрече с ведьмою. От вещих жен и мужей языческой старины примета эта позднее была перенесена на представителей христианского богослужения.
Со времен Нестора и до наших дней встреча с попом, монахом и монахинею признавалась и признается несчастливою: она предвещает неожиданную беду, потерю, неуспех в начатом деле- поэтому простолюдины, повстречав священника или монаха, спешат воротиться домой или трижды плюют наземь [97 - В Новгородской и других губерниях думают, что случайный приход монаха или монахини в дом, где празднуется свадьба, сулит новобрачным несчастие. Примета эта, надо полагать, создалась вследствие иноческого отречения от брака; наоборот, встреча с публичною женщиной принимается шведами за счастливый знак.]. В поучительном слове XVI или XVII столетия высказан следующий упрек: «Дух Святый действует во священницех и в дьяконех и во мнишеском чину. мы же тех всех чинов на встрече гнушаемся и отвращаемся от них, и укоряем их на первой встрече, и поносим их в то время на пути многим поношением». В Швеции, как скоро лицо, принадлежащее к духовенству, выходит со двора, окрестные жители ожидают ненастной погоды [98 - В числе темных лиц, способных изурочивать (портить), в наших заговорах упоминаются поп и попадья, чернец и черница, схимник и схимница.].
Одно из любопытнейших преданий старины представляют народные рассказы о доении ведьмами коров. На рождественские Святки, по мнению наших крестьян, не должно выпускать из хлевов домашнего скота, чтобы предохранить его от колдунов, ведьм и нечистой силы. Третьего января голодные ведьмы, возвращаясь с гульбища, задаивают коров, для охраны которых поселяне привязывают к воротам свечу; накануне Крещения с тою же целию они пишут мелом кресты на скотных избах.
В день святого Власия (11 февраля) кропят хлева, лошадей, рогатый скот и овец крещенскою водою; в это время, по словам малорусов, вовкулаки, обратившись в собак и черных кошек, сосут молоко у коров, кобыл и овец, душат лошадей и наводят на рогатый скот падеж. На вешний Юрьев день колдуны и ведьмы превращаются в телят, собак или кошек и высасывают у коров молоко; крестьяне втыкают тогда в коровьих стойлах освященную вербу и страстные свечи - в том убеждении, что этим прогоняются ведьмы, оборотни и нечистые духи, прилетающие портить скотину, сверх того, они окропляют святою водою и окуривают ладаном все хлева и загоны. На Зеленые Святки, или Троицу, коровы также небезопасны от нападения ведьм.
В день Агриппины-купальницы крестьяне собирают крапиву, шиповник и другие колючие растения в кучу, которая служит заменою горящего костра; через эту кучу скачут сами и переводят рогатый скот, чтобы воспрепятствовать ведьмам, лешим, русалкам и нечистым духам доить у коров молоко, которое после такого доения совсем высыхает (пропадает) в их сосцах. На ночь разводят огни - для предохранения стад от порчи, потому что в купальскую ночь ведьмы и вовкулаки бывают особенно страшны для коров: прокрадываясь в скотные загоны, они высасывают у коров молоко и портят телят. Осторожные хозяева втыкают по углам хлевов ветви ласточьего зелья, на дверях вешают убитую сороку или прибивают накрест кусочки сретенской свечи, тут же при входе кладут вырванную с корнем осину [99 - Иногда ставят осиновый прут над воротами.], а по стойлам - папоротник и жгучую крапиву. Телят на Иванову ночь не отделяют от дойных коров, а лошадей запирают на замок. Тридцатого июля ведьмы задаивают коров до смерти и, опившись молоком, сами обмирают от чрезмерного пресыщения.
Из приведенных поверий видно, что доение ведьмами коров совпадает по времени с ведовскими полетами на Лысую гору. Мы уже объяснили, что дождевые облака, по древнеарийскому воззрению, представлялись небесными коровами, кобылицами и овцами, а дождь и роса метафорически назывались молоком; молния, разбивая тучи, проливает из них живительную влагу дождя, или, выражаясь языком священных гимнов Ригведы, Индра доит (облачных) коров молниями и молоко их ниспосылает на землю плодоносным дождем. Огненный змей в качестве грозового демона, высасывающего дождевые облака и чрез то производящего засуху и неурожаи, получил у славян знаменательное название смока (сосуна) и, по свидетельству народных сказаний, любит упиваться молоком.
В Киевской губернии утверждают, что ведьмы катаются огненными шарами, а в Витебской - что они обращаются в огненных змеев и в этом виде высасывают у коров молоко. Не менее важным представляется для исследователя и то поверье, что вовкулаки и ведьмы сосут молоко, обращаясь в собак и кошек, так как в образе гончих псов олицетворялись буйные вихри, а в образе кошек - сверкающие молниями тучи; окутываясь в облачные покровы, ведуны и ведьмы принимали на себя звериные подобия и делались оборотнями (вовкулаками), о чем подробнее будет сказано ниже.
Принимая во внимание эти данные и зная, что ведьмы и до сих пор обвиняются в похищении дождей и росы, нельзя сомневаться в мифическом значении предания о доении ведьмами коров- предания, которое, при забвении старинных метафор, необходимо должно было перейти на обыкновенных дойных животных. В устах народа хранится много отрывочных воспоминаний, наглядно указывающих на коренное значение этого предания.
Ночью, когда заснут люди, ведьмы (как уверяют в Киевской губернии) выходят на двор, в длинных сорочках, с распущенными волосами, и, очертив рукою звездное небо, затмевают месяц тучами (скрадывают его) и потом, при настающей грозе, бросаются доить самых тучных коров, и доят их так усердно, что из сосцов вместе с молоком начинает капать кровь (другая метафора дождя); в некоторых деревнях рассказывают, что ведьмы загоняют луну в хлев (в облака или туманы, как строения, возводимые для небесных стад) и доят коров при ее свете.
По любопытному болгарскому поверью, магесницы (колдуньи) могут снимать луну с неба, отчего и происходит ее затмение; луна обращается тогда в корову (то есть обвертывается, облачается коровьей шкурою - облаком), а магесницы доят ее и приготовляют из добытого молока масло для врачевания неисцелимых ран.
На Востоке верили, будто во время затмения луна проливает амриту, которую боги собирают в свои сосуды. Как ярко блистающее солнце уподоблялось нашими предками светильнику, наполненному горящим маслом, так «бледная, холодная» луна представлялась чашею молока; согласно с этим, затмение луны должно было рассматриваться как утрата ею молока-света, скрадываемого нечистою силою мрака. Но уже в глубочайшей древности затмение солнца и луны и сокрытие их светлых ликов темными тучами признавались явлениями тождественными и равно приписывались злобному нападению демонов; поэтому в приведенном нами болгарском поверье хотя и говорится о затмении луны, но речь, собственно, идет о потемняющем ее облаке, из которого ведьмы доят молоко-дождь.
В Галиции уцелела поговорка: «Солнце свитить, дощик крапить, чаровниця масло робить»; у поляков: «Deszczyk pada, slobce swieci, czarownica maslo kleci»; у сербов: «CyHue гриф, киша (дождь) иде, в]ештице (или: Йаволи) се легу», то есть падают поражаемые громом. Приготовление ведьмами чародейного масла объясняется из древнейшего уподобления грозы взбиванию масла. Бог-громовник сверлит тучи своею молниеносною палицею; вращая ее в облачной кадке или бочке, наполненной млеком дождя, он творит то же на небе, что делали на земле люди, взбалтывая молоко мутовкою: именно этим способом приготовлялось в старину масло.
Еще ныне в Швеции donnerkeile называется smordubbar (butterschläger), и для того, чтобы коровы давали обильное молоко, к их сосцам прикладывают «громовую стрелку». Поселяне думают, что чародейки, мешая палкою воду в источнике, подобно тому как взбивается молоко в маслобитне (buuerfass), тем самым похищают у соседей коровье молоко и масло. Раз одна девочка взяла шест и начала им взбалтывать в колодце; на вопрос, что она делает, девочка отвечала: «Так взбалтывает моя мать, когда хочет, чтобы настало ненастье». Первоначально поверья эти относились к дождевым источникам: возмущая их воды, ведьмы производят непогоду и проливают (выдаивают) небесное молоко. Масло, изготовляемое ведьмами, может заживлять раны, следовательно, ему присваивается та же целебная сила, что и весеннему дождю.
По свидетельству народных сказок, колдуны и ведьмы хранят у себя живую и мертвую воду. В Южной России ведьмам приписывают приготовление сыру (творогу): надоенное и налитое в кувшины молоко они ставят в глубоко вырытых ямах и погребах (там же, где прячут чаровницы похищенные ими дожди и росы), а потом делают из него волшебную мазь или сыр к своей Масленице, то есть к началу весны. Кто пожелает сведать, какие из деревенских баб занимаются чародейством, тот должен в последний день Масленицы взять кусочек сыру, завязать его в узелок и носить при себе во все время Великого поста; в ночь перед Светлым Воскресеньем к нему явятся ведьмы и станут просить сыра.
С приходом весны пробужденный от зимнего сна бог-громовник выгоняет на небо облачные стада, несущие в своих сосцах благодатное молоко дождя, подобно тому как в ту же пору выгоняют поселяне коров и овец на покрывшиеся зеленью пастбища. Сближая свои земные заботы с творческим подвигом громовника, пастушеский народ в первом весеннем выгоне деревенских стад признал религиозное дело, обставил его теми же обрядами, какие, по его мнению, соблюдались тогда на небе, и самый день совершения этих обрядов стал праздновать как посвященный верховному владыке гроз.
В Германии первый выгон скота в поле бывает в мае ранним утром, когда еще не обсохла на траве роса; передовой корове привязывают к хвосту куст или ветку, называемую dausleipe - thauschleppe: эта ветка - эмблема громовой метлы (donnerbesen), которая, ударяя по корове-туче, сотрясает на землю росу и дождь.
Привязанная к хвосту коровы, майская ветка волочится по траве и сбивает с нее утреннюю росу, вследствие чего, по народному убеждению, все стадо наделяется хорошим и обильным молоком. На Руси стада выгоняются впервые на Юрьеву росу, то есть на рассвете 23 апреля, в день, когда празднуют Егория Храброго, на которого перенесены древние представления о Перуне; при этом коров ударяют освященною вербою, что символически знаменует удары громового бича или прута, низводящего на поля и нивы молоко-дождь. От Вербного воскресенья и до Юрьева дня, а нередко и в продолжение целого года во всякой избе сберегается освященная верба; уверяют, что если в Великую субботу зажечь ее в печи, то непременно явится ведьма и станет просить огня, который, как символ грозового пламени, необходим ей для доения коров [100 - Точно так же если на Чистый четверг, во время так называемого стоянья, за каждым церковным звоном бросать в печь по одному полену и потом на Велик день запалить эти двенадцать поленьев, то ведьмы придут за огнем. Четверг - день громовника, звон - метафора производимого им грохота.].
Чехи выгоняют коров метлой или вербою на рассвете 1 мая (на kravske hody); а на второй и третий дни Светлой недели у них в обычае ходить по домам с помлазкою и ударять хозяев, чтобы велась у них скотина. Слово pomlazka (сравни: серб. млаз - струя молока, какую можно выдоить за один раз; от корня млъз = санскр. мардж - доить) означает орудие, делающее коров молочными; так называют ветку вербы или хлыст, сплетенный из нескольких лоз (вербовых, ивовых, виноградных), иногда даже из ремней и украшенный пестрыми лентами. Обрядовый припев выражается о помлазке: «Proutek se otoci, korbel piva (небесного напитка) naioci!».
У сербов и хорватов на Юрьев день многие расчетливые хозяйки стараются ударить метлою по вымени сначала соседских, а потом своих коров и надеются, что вследствие этого молоко от первых перейдет к последним. В Германии и Швеции, когда наступает пора, в которую коровы доятся трижды в день, их ударяют веткою рябины или другого посвященного громовнику растения. Этот обряд в Вестфалии обозначается словом quiken, то есть делать коров сильными, бодрыми, давать им новую жизнь. У чехов соблюдаются и другие знаменательные обряды. Накануне 1 мая они украшают одну из своих коров зелеными ветками, покрывают ее чистою пеленою и выводят в поле на перекресток; там, сотворив обычное моление, снимают с нее покрывало, расстилают его по траве и хлебным всходам, смоченным небесною росою, и, когда оно сделается мокрым, снова возлагают его на корову.
По возвращении домой вешают это покрывало в избе и выжимают из него росу в нарочно поставленный сосуд, наблюдая при этом, чтобы означенная ткань представляла подобие коровьего вымени с четырьмя сосцами. Добытая таким образом роса примешивается к коровьему пойлу, отчего, по мнению крестьян, коровы в продолжение целого года пользуются вожделенным здравием и дают много молока. Тою же росою умываются девицы, чтобы стать здоровыми и красивыми - что называется кровь с молоком!
Рано поутру, перед солнечным восходом, чехи отправляются на поля, стрясают с хлебных колосьев росу в подойники и потом этою собранною росою омывают у коровы сосцы и вымя; некоторые косят с соседних полей росистую траву и кормят ею свою скотину с полным убеждением, что у соседей коровы будут давать дурное молоко, а у них - хорошее. Подобными же средствами пользуются и ведьмы для того, чтобы отымать у чужих коров молоко: по чешскому поверью, «carodejne baby chodi prd slunce vychodem do travy v paseach stirat rosu do loktus, a tim nabudou moc z mohou z nich vydojiti mleko tech krav, jenzna onych pasekach se pasly» Вешая на кол свои передники, они доят из них молоко.
На Руси рассказывают, что в ночь перед Юрьевым днем и на утренней его зоре ведьмы выходят в поле, расстилают по траве холст и дают ему намокнуть росою; этим холстом они покрывают коров и делают их тощими и недойными; вместе с тем, как высыхает роса, собранная на холст, высыхает, то есть утрачивается, и молоко у коровы. Пелена или холст - эмблема облачной ткани: когда чаровница упустит нечаянно звезду, то не иначе может поймать ее, как плахтою, через которую процеживалось молоко (Черниговская губерния), то есть она ловит звезды, закрывая их дождевою тучею. На рассвете Иванова дня ведьмы бродят по полям, засеянным рожью, и выбирают из росы содержащееся в ней молоко. Малороссияне коровье молоко и масло называют Божьей росою.
В Киевской губернии существует поверье, что ведьма моет юрьевской росою цедилку (ситечко для процеживания молока), и потом когда станет ее выдавливать, то вместо росы потечет молоко, а соседские коровы останутся с пустыми сосцами; в Литве накануне Иванова дня хозяйки варят цедилку в святой воде, взятой из трех костелов, и это, по их словам, заставляет чародеек возвращать коровам выдоенное молоко: подобно тому, как из цедилки льется роса или святая вода, так из коровьего вымени должно политься молоко.
Ведьма может выдаивать чужих коров на далеком от них расстоянии, употребляя для того и другие чародейные способы: стоит только ей воткнуть нож в соху, столб или дерево - и молоко тотчас же потечет по острию ножа, между тем как в ближайшем стаде начинает реветь корова и остается с пустым выменем. Накануне Юрьева дня, на Зеленые Святки и на Ивана Купалу ведьмы ходят по ночам голые, отворяют в крестьянских дворах ворота и двери и срезывают с них по нескольку стружек, собранные стружки они варят в подойнике и тем самым похищают у соседей молоко. Поэтому в означенные дни каждая хозяйка считает обязанностью осмотреть свои ворота и двери, и если заметит где новую нарезку, то немедленно замазывает ее грязью, после чего, по мнению поселян, ведьма лишается возможности отбирать у коров и овец молоко. Тогда же взлезают ведьмы на деревянные кресты, что стоят по дорогам, и стесывают с них стружки, которые употребляют так же, как и срезанные от ворот, или берут деревянный клин (нередко колок от бороны), вбивают его в скотном хлеву в столб и начинают доить, словно коровий сосок; молоко льется из этого клина, как из крана бочки, и наполняет большие ушаты и ведра [101 - Когда ведьма доит коров и хозяин подкараулит ее, она силою своих заклятий заставляет его сидеть неподвижно на одном месте до тех пор, пока не окончит своего дела.].
Те же поверья встречаем и в Германии: ведьмы стрясают с травы росу, чтобы повредить чужим коровам, и уносят ее на свои поля, чтобы собственным стадам доставить более сочный и обильный корм; в Остфрисланде колдунов и ведьм называют daustriker (thaustreicher). Немецкие hexen втыкают нож в дубовый стол или врубаюттопор в дверной косяк - и тотчас же из сделанного в дереве разреза начинает струиться молоко; кроме того, они умеют доить молоко из веретена и повешенного полотенца. Когда коровы дают водянистое (синеватое) или смешанное с кровью молоко - эту порчу приписывают ведьме, которой, в числе других названий, присваивают и следующие: milchdiebin, milchzauberin, molkenstehlerin, molkentöversche, в лужицком наречии чаровница - khodojta, от глагола доить, с приставным в начале звуком k (сравни: kosydlo вместо osydlo, kedzba вместо dzba и др.). Milchdieb и molkentöversche означают также мотылька, что служит новым указанием на связь ведьм с эльфами; как молниеносные духи, эльфы летают легкокрылыми бабочками и высасывают у коров молоко.
И по русским, и по немецким рассказам, ведьмы часто показываются с подойниками на головах; в ненастную погоду старая Hulda (Huldra) надевает на голову подойник и гонит через лес стадо черных коров и овец - поэтическая картина дождевых туч, гонимых буйными ветрами. Нож и топор - символы Перуновой палицы (donneraxt), доящей небесных коров; дубовое дерево (столб, дверной косяк, деревянный крест), из которого ведьмы с помощью ножа или топора извлекают молоко, знаменует дерево-тучу; полотенце - облачная ткань, а веретено - орудие, которым приготовляется для этой ткани пряжа; в приведенном нами поверье оно (наравне с клином, вбиваемым в дерево) принимается в значении молниеносной стрелы (donnerkeile); наконец, сохе и бороне дано участие в суеверных сказаниях о ведовском доении, потому что небесная гроза в древнейших мифах уподоблялась вспахиванию и засеву полей.
Любопытно, что те же атрибуты, которыми ведуны и ведьмы творят свои волхвования, могут быть обращаемы и против них самих- как предохранительные средства от их злого влияния. По своему демоническому характеру ведуны и ведьмы, подобно чертям и великанам, боятся разящих стрел молнии и потрясающих звуков грома, а потому все орудия и обряды, какие исстари служили символическим знамением небесной грозы, заставляют их поспешно удаляться. Так, в некоторых местностях уверяют, будто ведьма боится ножей, воткнутых под верхнюю доску стола; а если приставить к дверям кочергу загнутым (железным) концом вверх, то колдун до тех пор не уйдет из хаты, пока не будет принята эта неодолимая для него преграда.
По немецким поверьям, если бросить в оборотня освященный нож или огниво, то сила превращения мгновенно уничтожается и колдун или ведьма предстает в своем настоящем виде, то есть молния снимает с оборотня звериную шкуру (облако). В хлевах держат огниво, чтобы предохранить домашний скот от болезней и порчи; огниво, положенное в колыбель младенца, защищает его от злого очарования - точно так же, как и молот, завернутый в пеленки, или крест, подвешенный над детским изголовьем. Напомним, что в большинстве случаев, при которых в древности считался необходимым молот, после водворения христианства стали употреблять крест; такая замена, как известно, условливалась крестообразною формою старинных молотов.
Победоносное орудие громовника - молот ограждает человека от поедучей ведьмы. В Германии в первую майскую ночь, а у нас накануне Крещения на всех дверях и окнах видны начертанные мелом кресты. В Чехии, когда хозяин купит новую корову, он тотчас же кладет на порог своего хлева топор или огниво и затем уже вводит ее в стойло. Другие символы молнии: верба, осиновый кол, папоротник и плакун-трава- также предотвращают от человека и домашних животных пагубные замыслы ведунов и ведьм. Осина есть вернейшая оборона от блуждающих упырей; осиновым колом поражают змея- похитителя дождей, прогоняют Коровью Смерть и снимают хлебный «залом» или «закрут», совершаемый чародеями на бесплодие нивы [102 - Кто на Светлое Христово Воскресенье пойдет к заутрене с осиновой палкою или вербою и через эту палку или вербу станет смотреть на собравшийся народ, тому все колдуны и ведьмы покажутся стоящими головами вниз, а ногами кверху (Полтавская губ.).].
Ту же предохранительную силу дает поверье и прутьям колючих растений (терн, шиповник и др.), и жгучим травам, какова, например, крапива. У нас употребительно выражение: крапива жжется, жалит; серб.: коприва жаре, польск.: pokrzywa parzy, чеш.: kopriva zaha, ziha, pali; в областных говорах крапиву называют жижка, жигучка, хорут. же(и) гавица, чеш.: zahavka, zagavka; сравни: лат. urtica, нем. brennessel и литов. noteres, natres от санскр. nath - urere. Накануне Иванова дня крестьяне собирают крапиву и кладут на окнах и порогах домов, чтобы удалить от себя ведьм, леших и нечистых духов.
При первом выгоне стад на пастбище чехи обвязывают коров красными платками, а в хлевах кладут терновые ветки, что, по общему убеждению, предохраняет скотину от порчи. Если бы у кого заболела корова и стала доиться молоком, смешанным с кровью, тот должен срезать свежую ветку орешника или шиповника и бить ею испорченную корову по голове и вымени; другие советуют кипятить самое молоко и ударять по нему тою же веткою. По народному поверью, ведьма - доительница чужих коров чувствует эти удары на своем собственном теле и впадает в тяжкий недуг.
Подобные же муки испытывает ведьма и тогда, когда бочку, в которой пахтается масло, начинают бить терновым прутом или когда заваривают в горшке под дымовою трубою ветви боярышника и терна. Лужичане думают, что если у порога избы положить веник -туда уже не осмелится войти ведьма, а если веником ударить собаку (оборотня) - эта последняя непременно зачахнет. Корову, у которой опухнет вымя, немцы лечат веником, связанным на рождественские Святки; этот же веник они кладут на пороге хлева, когда выгоняют свои стада в поле. Зажженная свеча и огонь домашнего очага служили знамениями небесного пламени, возжигаемого в тучах богом-громовником. Ничто так не устрашает ведьм, как четверговая (страстная) свеча; где горит она, там бессильны их чары и волхвования; хлебный залом поджигают благовещенскою свечою; сложенные накрест восковые свечи прогоняют ведьм от коровников и конюшен.
На Рюгене соблюдался обычай бегать по полям с зажженными лучинами - для предохранения дойных коров от злых волшебниц. В Германии думают, что горящая головня, кинутая в колдуна или ведьму, разрушает их козни. У нас с целью противодействовать ведьмам заговаривают дымовые трубы, забивают под князек заостренные колья и посыпают на загнетке золу, взятую из семи печей. По народному поверью, ведьмы боятся домового, который, как представитель очага и семейного благосостояния, призван оберегать хозяйское добро. Звон - метафора грома, а святая вода, кровь и смола (вар. деготь) - дождя.
Звуки колоколов нестерпимы для ведьм и нечистых духов; они разгоняют их сборище, мешают их неистовой пляске и не дают совершиться их злобным намерениям. Немецкие hexen называют колокола лающими псами (bellende hunde). Шведы рассказывают, что ведьмы подтачивают перекладины, на которых висят колокола, и, сбрасывая их с высоких башен, восклицают: «Nie soll meine seele Gott näher kommen, als dieses erz wieder zur glocke werden!» Словенцы во время грозы звонят в колокола и стреляют на воздух, чтобы прогнать собравшихся ведьм. Кто желает исцелиться от «порчи», тот должен ударить колдуна или ведьму правою рукою наотмашь, прямо по переносице - так, чтобы кровь брызнула; кровь эту собрать на полотенце и сжечь на огне. Как удар молнии, проливая дождь, обессиливает облачного демона, так в настоящем случае с пролитием крови уничтожается губительная сила колдуна или ведьмы.
Лужичане, оберегая дойных коров, мажут на дверях хлевов дегтярные кресты; и черт, и ведьма, как скоро будут настигнуты серебряною пулею (молнией), тотчас же разливаются смолою. На все исчисленные предохранительные средства суеверный народ наложил христианское клеймо: свеча берется страстная или благовещенская, вода - святая или крещенская, верба и нож - освященные в храме.
Когда бог-громовник доит облачных коров, он это делает, чтобы напоить дождем жаждущую землю и возрастить засеянные нивы; наоборот, ведьмы, согласно со своим демоническим характером, доят этих коров с тою же целью, с какою высасывают их мифические змеи, то есть они иссушают облака, скрадывают росу и дожди и тем самым обрекают землю на бесплодие. Им приписываются и летние засухи, и зимнее бездождие. Ведьмы доят и высасывают коров не только летом, но и зимою. По русскому поверью, ведьма, опиваясь молоком, обмирает (впадает в зимнее оцепенение), и для того, чтобы она очнулась, надо запалить солому и жечь ей пяты [103 - Припомним выражение «душа в пятки ушла!».], то есть необходимо развести грозовое пламя. Во все продолжение зимы творческие силы природы, по выражению сказочного эпоса, бывают заколдованы. Ведьмы щедры только на безвременные и вредоносные ливни, сопровождаемые градом, вьюгами и опустошением. Стада сгущенных облаков, изливаясь в дождевых потоках, мало-помалу разрежаются, становятся бледнее, прозрачнее и наконец совсем исчезают; явление это на старинном поэтическом языке называлось пожиранием (сожжением, иссушением) небесных коров драконами или порчей их ведьмами; и драконы, и ведьмы равно представляются в народных преданиях существами голодными, жадными, любящими упиваться коровьим молоком до полного бесчувствия.