Секс, право и нравственность
Цели и рамки социального контроля. 271
Сексуальное насилие. 274
Сексуальная эксплуатация детей и подростков. 288
Проституция. 296
Эротика и порнография. 304
Секс и здоровье
Что такое здоровый секс?. 321
ПОЛОВАЯ ГИГИЕНА И КОНТРАЦЕПЦИЯ.. 325
СЕКСУАЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА.. 339
СЕКСУАЛЬНЫЕ ДЕВИАЦИИ.. 354
Болезни, передаваемые половым путём. Жизнь при СПИДе. 366
Сексуальное просвещение: что, где, когда?. 378
СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ.. 387
Предисловие
Чего человек не понимает, тем он не владеет. Гёте
Эта книга - переработанное и расширенное издание одноименной научно-популярной книги, опубликованной в 1992 году и мгновенно раскупленной.
С тех пор в России вышло немало книг по сексологии, как переводных, так и отечественных. Однако переводные книги не учитывают особенностей и запросов российского читателя, а отечественные, как правило, недостаточно опираются на новейшие зарубежные исследования. Между тем современная сексология быстро развивается, в ней все время появляются новые идеи и факты.
Человеческую сексуальность нельзя понять только в медико-биологическом ключе, без учета той сексуально-эротической культуры, к которой человек принадлежит.
Этим и определяется характер данной книги, которая рассказывает не только об анатомии и физиологии и о том, что и как следует, а чего не следует делать в постели, но и о том, что представляет собой современная сексология как наука, какое место занимает эротика в культуре, как меняются установки и взгляды людей на любовь и секс, как бороться с сексуальным насилием и принуждением и какова оптимальная стратегия сексуального образования детей и подростков.
Помимо огромной специальной научной литературы в книге использованы неопубликованные данные опросов общественного мнения, проведенных в 1989-1995 годах Всероссийским Центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), любезно предоставленные мне директором ВЦИОМ профессором Ю. А. Левадой, и результаты нескольких опросов подростков и молодежи. В 1992-1993 годах В. В. Червяков и В. Д. Шапиро опросили 1615 московских и петербургских школьников от 12 до 17 лет, а в 1995 году - 2872 шестнадцати - девятнадцатилетних учащихся, студентов и молодых рабочих в Москве, Новгороде, Борисоглебске и Ельце (я был консультантом этих проектов). Такие крупномасштабные исследования проводились в нашей стране впервые; они позволяют судить о тех изменениях, которые происходят в сексуальном поведении и установках российской молодежи в последние годы. Проведенный Червяковым в 1997 году опрос 1200 учащихся и их родителей и 400 учителей шестнадцати школ разных регионов страны дополняет и конкретизирует эту картину.
Эта книга является научно-популярной. Я дал ей второе имя "Сексология для всех" потому, что содержащиеся в ней сведения необходимы действительно каждому, а прочитать ее сможет любой человек со средним образованием, тем более что в конце дан небольшой терминологический словарь. Но особенно необходима эта книга родителям, учителям, врачам и социальным работникам, которые по своему семейному положению, долгу службы или призванию должны отвечать на непростые вопросы наших быстро взрослеющих детей.
Тех, кому нужна более специальная информация и библиография, я отсылаю к другим своим работам - "Введение в сексологию" ("Медицина", 1989), "Сексуальная культура в России: клубничка на березке" (ИЦ "Гарант", 1997) и "Лунный свет на заре: лики и маски однополой любви".
Игорь Кон Москва, сентябрь 1997 года
Запретный плод
Как и в других случаях, от недостаточного и потому дурно используемого знания есть лишь одна защита - знание более полное.
Станислав Лем
Почему мы так мало знаем о человеческой сексуальности, хотя она интересовала людей всегда? Половые различия, анатомия и физиология половых органов, сексуальная техника, зачатие, беременность и роды занимают одно из центральных мест в мифологии и искусстве всех народов мира. Древние китайские трактаты об искусстве спальни, индийская "Камасутра" и "Искусство любви" Овидия и сегодня имеют не только исторический интерес.
Древняя эротология народов Востока рассматривала сексуальность как естественную, нормальную сторону человеческой жизни, подходя к ней не аналитически, а синкретически. Тесно связанная с этикой, эстетикой и религиозно-философскими ценностями, она предлагала людям не объективное знание и частные рецепты, а целостную жизненную философию, включая определенное отношение к телу, эмоциям и чувственности. Описание и объяснение были неразрывно связаны с предписаниями.
Европейская культура нового времени, сложившаяся на базе христианства, в отличие от античной или древневосточной была последовательно антисексуальной.
Не только половая жизнь, но весь телесный "низ" считались грязными и непристойными, о чем порядочным людям не положено думать и тем более говорить вслух. В Англии начала XIX века даже попросить соседку по столу передать цыплячью ножку считалось неприличным, так как слово "ножка" вызывает сексуальные ассоциации. Приходя к врачу, женщина показывала, где у нее болит, не на собственном теле, а на кукле. В некоторых библиотеках книги, написанные женщинами, хранились отдельно от книг авторов-мужчин.
Немецкий писатель Ганс Фаллада, родившийся в 1893 году, в ,своей автобиографической книге "У нас дома в далекие времена" вспоминает, как однажды в гостях у старой тетки мать сделала ему, одиннадцатилетнему мальчику, замечание: "Сиди смирно, Ганс! Не болтай ногами!" Тетка пришла в ужас: "Настоящей даме лучше не упоминать про это, внизу,- она глазами показала на мои ноги,- лучше не упоминать, Луиза! Как будто ей ничего не известно, Луиза! Но если уж ей необходимо это назвать, то она говорит "пьедестал" или, во всяком случае, "постамент"... Ганс, оставь в покое свойпостамент, вот так звучит прилично, Луиза!"
В XIX веке, как никогда, свирепствовала моральная цензура. По соображениям благопристойности запрещались произведения Ронсара, Лафонтена, Руссо, Вольтера, Прево, Беранже и других авторов. Запрещениям подвергалась даже Библия. В 1857 году во Франции состоялось два судебных процесса. Автор "Госпожи Бовари" был оправдан, ибо "оскорбляющие целомудрие места", "хотя и заслуживают всяческого порицания, занимают весьма небольшое место по сравнению с размерами произведения в целом", а сам "Гюстав Флобер заявляет о своем уважении к нравственности и ко всему, что касается религиозной морали". Зато Шарль Бодлер был осужден за "грубый и оскорбляющий стыдливость реализм" и шесть стихотворений из "Цветов зла" были запрещены. По словам газеты "Журналь де Брюссель", "этот гнусный роман, "Госпожа Бовари", всего лишь благочестивое чтение в сравнении с тем томом стихов, который вышел в эти дни под заглавием "Цветы зла". Судебный приговор был отменен только в 1946 году.
В 1865 году русский журнал "Современная летопись" обнаружил "эротизм", доведенный до самого крайнего, "самого циничного выражения",- где бы вы думали? - в драмах А. Н. Островского "Воспитанница" и "Гроза"! В пьесе "На бойком месте", по словам рецензента, драматург "остановился только у самых геркулесовых столпов, за которыми уже начинается царство маркиза де Сада с братией".
Первыми людьми, начавшими систематическое изучение половой жизни, были врачи - профессор психиатрии Венского университета Рихард фон Крафт-Эбинг (1840-1902), швейцарский энтомолог, психиатр и невропатолог Август Форель (1848- 1931), немецкие психиатры Альберт Моль (1862-1939) и Магнус Хиршфельд (1863-1935), австрийский психиатр, создатель психоанализа Зигмунд Фрейд (1856-1939), немецкий дерматолог и венеролог Иван Блох (1872-1922) и английский публицист, фармацевт по образованию Генри Хэвлок Эллие (1858-1939).
Почему именно медики? Во-первых, им чаще приходилось сталкиваться с неканоническими формами сексуальности, от которых в ужасе отворачивалось ханжеское общество - "жирафов не бывает"! Во-вторых, клиника, особенно психиатрическая, была в какой-то степени ограждена от морально-религиозной критики - что возьмешь с сумасшедших?
Но защита эта была ненадежной, родоначальники сексологии то и дело подвергались нападкам и травле.
Крафт-Эбинг наиболее деликатные места в своей книге "Сексуальная психопатия" (1886) написал по-латыни, чтобы сделать их недоступными широкому читателю. Тем не менее в 1891 году рецензент ведущего английского медицинского журнала обвинил его в злонамеренном смаковании "грязных деталей" и выражал надежду, что даже бумага, на которой напечатана эта ужасная книга, будет использована для столь же низменных нужд. Блох большую часть своих сексологических работ публиковал под псевдонимом. Книги Эллиса английская цензура запрещала как "непристойные", а сам он подвергался судебным преследованиям, причем ни один авторитетный ученый не осмелился в то время публично выступить в защиту его книги "Исследования по психологии пола", ныне признанной классической. Основанный Хиршфельдом Сексологический институт в Гамбурге был в 1934 году разгромлен немецкими фашистами. Итальянский врач и антрополог Паоло Мантегацца из-за своей книги "Половые отношения человечества" едва не лишился профессорской кафедры и места в сенате. А каким гонениям подвергались советские врачи, пытавшиеся говорить о проблемах пола в 1940-1950-х годах!
Особые подозрения вызывала и вызывает сексуальность самих ученых-сексологов.
Старая богословская идея о греховности половой жизни превратилась в массовом сознании в прочное убеждение, что у всякого, кого интересует "секс", у самого что-то по этой части не в порядке.
Но ведь никто не думает, что физиологией питания занимаются обязательно обжоры (а может быть, язвенники?), языкознанием - косноязычные, психологией мышления - дебилы, а криминологией - потенциальные преступники. Сексуальность же - предмет общеинтересный, а проблема "нормы" здесь особенно сложна.
Наличие у ученого каких-то собственных проблем, если только они осознаны, не мешает ему быть объективным в его исследованиях. Иначе придется признать, что самые важные вопросы изучать некому. Женщины не должны судить о женской психологии, потому что они пристрастны, а мужчины - потому что они некомпетентны. Рабочий не может изучать положение рабочего класса из-за субъективной заинтересованности и недостатка образования, а интеллигент - в силу своей "постороннее™". Если человек может понять только то, к чему он лично причастен, объективное знание принципиально невозможно: европеец не может понять африканца, здоровый - душевнобольного. Если же личный опыт для познания вреден, то для изучения человеческих проблем придется приглашать марсиан. Сила науки именно в том, что она вырабатывает объективные, хотя и относительные, критерии, позволяющие оценивать степень доказательности различных взглядов и теорий, независимо от того, какими личными чувствами и пристрастиями вдохновлялся сформулировавший их ученый. Это в полной мере относится и к сексологии.
Освобождаясь из-под власти религиозного морализирования, сексология опиралась прежде всего на биологию. Репродуктивная биология, то есть наука о продолжении рода, включая анатомию и физиологию половой системы, получила признание и практическое применение в акушерстве и гинекологии задолго до XIX века. Кроме того, биология была ведущей отраслью естествознания второй половины XIX века, эволюционная теория Дарвина служила методологическим образцом для других наук.
Но можно ли свести сексуальное поведение к инстинкту размножения? Массовая, "нормальная" половая жизнь казалась ученым сравнительно простой, однозначной, не требующей особых объяснений. Другое дело - "половые извращения", к числу которых относили все морально осуждаемые формы сексуального поведения и вообще всякий секс, не связанный с продолжением рода.
Наивность ранних теорий пола и сексуальности объясняется не только тем, что они пытались свести сложные социальные и психические явления к простым и элементарным биологическим законам, но и тем, что сама биология, к которой апеллировали ученые, была еще весьма неразвита. Дефицит достоверных эмпирических фактов (даже половые гормоны еще не были открыты) неизбежно восполнялся умозрительными общими построениями, отправной точкой которых служили привычные нормы обыденного сознания и традиционной морали. По меткому выражению современного исследователя, в XIX веке наука заменила религию в качестве обоснования традиционных нравов.
Если раньше требование полового воздержания и умеренности подкреплялось религиозно-этическими доводами о греховности и низменности "плотской жизни", то теперь на первый план выходят псевдобиологические аргументы: растрата "половой энергии" истощает жизненные силы организма, которые следовало употребить на что-то полезное. Большинство ученых XIX века, подобно христианским богословам, видели единственный смысл и оправдание половой жизни в продолжении рода. Все формы сексуальности, не связанные с деторождением, в свете такой установки выглядят не только безнравственными, но и биологически "противоестественными" (этот термин пришел в биологию непосредственно из богословия).
Но что значит вести себя естественно? Следовать примеру природы? Предписание слишком неопределенно, природа дает разные примеры, да и сам человек существенно изменяет ее, создает "вторую природу".
Подражать животным? Тогда история культуры оказывается сплошным регрессом; кроме того, разные виды животных ведут себя по-разному.
Руководствоваться "самоочевидным" предназначением органов тела, употребляя их только так и не иначе: глаза - чтобы видеть, желудок - чтобы переваривать пищу и т. д.? Но для чего человеку рот? Чтобы есть? Или чтобы разговаривать? А может быть - целоваться? Органы тела большей частью полифункциональны и к тому же взаимосвязаны. Это в полной мере относится и к половой системе.
Но какой бы консервативной ни была биолого-медицинская теория, она обязательно задает вопрос "почему"?". Для богословия сексуальные аномалии былигрехом, за который виновные должны отвечать перед Богом и людьми. Для науки они представляютпроблему. Почему возникают такие явления, как половое влечение к людям собственного пола (гомосексуализм), потребность переодеваться в одежду другого пола (трансвестизм), причинять страдания сексуальному партнеру (садизм) или испытывать их самому (мазохизм), бесполезная растрата драгоценного семени (онанизм) и многие другие, столь же странные и чудовищные вещи? Что это - преступления, за которые нужно наказывать, или болезни, которые нужно лечить? А если лечить - то как? Ответить на эти вопросы было не так-то просто.
Психиатрия XIX века детально описывает симптоматику разнообразных "половых извращений" (перверзий). Слово "извращение" подчеркивало органический характер таких нарушений, которые не имеют якобы ничего общего с нормальной, здоровой сексуальностью. Но в объяснении их единообразия не было.
Характерна в этом смысле продолжавшаяся несколько лет дискуссия между Крафт-Эбингом и французским психологом Альфредом Бине о природе фетишизма (состояния, когда половое возбуждение или его разрядка вызываются предметом, который обычно не имеет эротического значения). Крафт-Эбинг, стоя на позициях биологического детерминизма, придавал решающее значение врожденным конституциональным факторам. Напротив, Бине подчеркивал роль ассоциативных связей: во время эякуляции (семяизвержения) рядом с подростком случайно оказывается женщина с надушенным сиренью платком, и в результате закрепления этой психологической ассоциации запах сирени вызывает у этого подростка половое возбуждение даже в отсутствии женщины. Но почему у одного человека случайная ассоциация закрепляется, становится постоянной, а у другого - нет? Крафт-Эбинг и Моль считали, что дело в индивидуальном предрасположении. Какова же природа этого предрасположения - является ли оно врожденным или же обусловлено прошлым опытом индивида, условиями его воспитания, переживаниями раннего детства и т. д.? Эти вопросы предполагают необходимость изучения детской и юношеской сексуальности, причем не только в патологии, но и в норме, чем и начал заниматься Моль.
Общие тенденции развития сексологии конца XIX - начала XX века: 1) постепенное ослабление жесткого биологического детерминизма в пользу более тонких и сложных психологических теорий и 2) усложнение и обогащение самого понятия "нормального". Иными словами - рост терпимости.
Этому сильно способствовало развитие гуманитарных наук, особенно этнографии и истории. Уже древние путешественники и географы, описывая быт и нравы чужих народов, уделяли внимание их половой жизни. Однако эти отчеты и описания были несистематичными, случайными, напоминая зачастую сборники анекдотов. Не способные отрешиться от норм своей собственной морали, европейские авторы, говоря словами Ф. Энгельса, часто рассматривали нравы неевропейских народов "через очки дома терпимости". Когда одного английского миссионера спросили об обычаях и нравах туземцев, он уверенно ответил: "Обычаев никаких, нравы скотские".
Тем не менее этнографические и исторические факты показывали, что сексуальное поведение людей весьма многообразно и то, что считается нормальным и даже обязательным в одной культурной среде, осуждается и запрещается в другой. Опираясь на эти данные, Блох доказывал, что биологический подход к сексуальности недостаточен и должен быть дополнен культурно-историческим. Еще энциклопедичное был Эллис, утверждавший, что главная задача сексологии - понять пластичность и многообразие форм человеческой сексуальности, даже если они противоречат нормам современной культуры и собственным склонностям ученого.
Влечения и комплексы
Я нашёл, что сексуальная функция существует с самого начала индивидуальной жизни, хотя вначале она связана с другими жизненными функциями и лишь позже приобретает независимость от них. Прежде чем стать знакомой нам нормальной половой жизнью взрослого человека, она должна пройти долгий и сложный путь развития.
Зигмунд Фрейд
Самой влиятельной сексологической теорией первой половины XX века был, безусловно, фрейдизм.
В отличие от большинства своих предшественников Фрейд рассматривает сексуальность не как частный, локальный аспект человеческой жизни, а как ее основу и стержень. Половое влечение, "либидо", по Фрейду, источник всей психической энергии индивида. Всякое эмоциональное удовлетворение он называет сексуальным. Ядро того, что мы называем любовью, писал Фрейд,- это половая любовь, целью которой является сексуальная близость. Это влечение лежит и в основе таких "несексуальных" чувств, как любовь к самому себе, родительская и сыновняя любовь, дружба, любовь к человечеству и даже привязанность к конкретным предметам и абстрактным идеям. Все они, по Фрейду, суть проявления одних и тех же инстинктивных импульсов. Только в отношениях между полами они пробивают себе путь к сексуальному союзу, а в других случаях отвлекаются от этой цели или не могут достичь ее. Тем не менее первоначальную либидонозную природу этих чувств всегда можно распознать по жажде близости и самопожертвования.
Такая расширительная трактовка либидо навлекла на Фрейда обвинения в пансексуализме, преувеличении роли сексуальности. Однако это не был вульгарный, механический редукционизм. Тезис, что "сексуальные импульсы" включают все эмоциональные и дружественные влечения, которые в просторечии называют любовью, неразрывно связан у Фрейда с тем особым значением, которое он вкладывает в понятие "сексуальность": "В первую очередь сексуальность отделяется от своей слишком тесной связи с гениталиями и рассматривается как более общая телесная функция, имеющая своей целью удовольствие и только опосредованно служащая целям воспроизводства".
Иначе говоря, сексуальные переживания не сводятся к генитальным. Опираясь на данные клиники, Фрейд утверждает, что у человека имеется не одна, а несколько эрогенных зон, раздражение которых вызывает эротические ощущения, причем значение этих зон с возрастом меняется. В соответствии с этим Фрейд выделяет несколько фаз психосексуального развития.
Оральная фаза охватывает первый год жизни, когда основным органом удовольствия является для младенца рот (сосание, затем кусание).
Анальная фаза (от 1 до 3 лет) характеризуется повышенным интересом к испражнению; контролируя этот процесс, ребенок получает чувственное удовольствие и одновременно вырабатывает навыки самоконтроля.
Фаллическая фаза (от 3 до 5 лет) означает усиление интереса к гениталиям (половым органам). Это выражается, в частности, в мастурбации. Главный символ этого возраста половой член, а основная психологическая задача - адекватная половая идентификация. Мальчик должен преодолеть бессознательное влечение к матери (Эдипов комплекс) и идентифицироваться с отцом, а девочка - преодолеть влечение к отцу (комплекс Электры) и чувство зависти к мальчикам из-за отсутствия у нее полового члена и идентифицироваться с матерью.
Латентная фаза (до начала полового созревания) характеризуется временным ослаблением сексуальных реакций и интересов; либидо как бы дремлет, уступая время и место формированию сознательного Я и предметных интересов ребенка.
Взрослая,генитальная фаза развития начинается с половым созреванием, когда либидо ищет и находит удовлетворение на путях половой близости. Если этому что-то мешает, происходит как бы возврат, регресс к пройденным фазам. Именно в психологической регрессии или "фиксации" на пройденных этапах развития Фрейд видел ключ к пониманию девиантных (отклоняющихся от нормы) форм сексуальности. Не отрицая возможных конституциональных и нейрохимических факторов, предрасполагающих индивида к той или иной девиации, Фрейд считал, что, пока эти факторы не открыты, а возможно и после этого, главным и единственным средством их изучения и терапии должен быть психоанализ, т. е. выяснение психической травмы, задержавшей или исказившей психосексуальное развитие индивида, и преодоление психологических последствий этой травмы путем осознания ее причин.
Предложенный Фрейдом подход к сексуальности, снимая жесткий биологический детерминизм, концентрировал внимание на особенностях индивидуального развития. Фрейд анализирует тончайшие нюансы психосексуальной мотивации, соотношение "чувственного" и "нежного" влечения, эротических и неэротических привязанностей. Не ограничиваясь изучением психики отдельно взятого индивида, он стремится выявить связь индивидуального сексуального поведения с культурными нормами, вскрыть филогенетические корни сексуального символизма, истоки и сущность важнейших сексуальных табу и запретов, например запрещения инцеста (кровосмешения) или охраны девственности. Фрейд подчеркивает, что некоторые типичные формы сексопатологии, например, психическая импотенция, имеют социальные причины. Свою теорию он основывает не только на данных клиники, но и на материалах истории, этнографии, изучении биографий и творчества ряда великих людей (Микеланджело, Леонардо да Винчи, Гете и др.). Это делает его подход поистине энциклопедическим.
Поскольку Фрейд, как никто другой, способствовал утверждению светски терпимого отношения к сексуальности, невежественный обыватель часто считает его апостолом половой распущенности. В действительности позиция Фрейда в этом вопросе была скорее охранительно-моралистической.
Конфликт между сексуальностью и цивилизацией, по Фрейду, принципиально неразрешим. Инстинктивное влечение человека направлено на эгоистическое самоудовлетворение, поэтому культура может существовать лишь ценой подавления инстинктов. Подавление либидо вызывает неврозы, но его раскрепощение означало бы всеобщую анархию и гибель культуры. Ведь либидо - единственный источник психической энергии. Подавление сексуальности позволяет переключить эту энергию на другие виды деятельности - труд, художественное творчество и т. д. (Фрейд называет это переключение сублимацией.) "Освобождение" либидо привело бы к тому, что люди перестали бы трудиться, сексуальность поглотила бы все их физические и психические силы. Кроме того, слишком легкое непосредственное удовлетворение либидонозных потребностей, Эроса, привело бы в конце концов к их обесцениванию, усилив другой фундаментальный импульс человеческой психики - инстинкт смерти и разрушения, Танатос. В любом случае это означало бы упадок культуры. "Это верно как для отдельных индивидов, так и для народов. В эпохи, когда не существовало препятствий сексуальному удовлетворению, например в периоды упадка древних цивилизаций, любовь обесценивалась, жизнь становилась пустой, и нужны были сильные реактивные образования, чтобы необходимая эмоциональная ценность любви могла снова возродиться. В этой связи можно заметить, что аскетическая тенденция христианства имела следствием такое повышение психической ценности любви, какого никогда не могла достичь языческая античность".
Влияние фрейдизма на развитие сексологии во всех ее аспектах было исключительно сильно. Он, как никто другой, подчеркнул роль и значение сексуальности в человеческой жизни. Если викторианская эпоха считала секс удовольствием, развлечением, без которого можно и обойтись, то теперь осознается его необходимость не только для детопроизводства, но и для нормального функционирования личности. Исключительно ценным было указание Фрейда на органическую связь сексуальных и несексуальных переживаний и возможность перехода одного в другое. Это значит, что сексуальность не может быть понята вне целостной личности, а личность - без учета ее сексуальных переживаний. Взаимодействие природного и социального в развитии сексуальности понимается теперь не механически, а на основе преломления того и другого в индивидуальной биографии, побуждая психотерапевта искать истоки психосексуальных аномалий и трудностей в прошлом опыте личности. Плодотворной оказалась мысль Фрейда о значении ранних детских переживаний, в частности, отношений с родителями как эмоционального фона и даже непосредственной причины формирования определенного стиля сексуального поведения. Анализ неосознаваемых переживаний - сексуальных символов, защитных механизмов, эротических фантазий и сновидений - был не только клинически важен, но и стимулировал сравнительно-историческое изучение этих явлений на материалах истории религии и культуры. Половые извращения, казавшиеся преступлением или следствием физической дегенерации, оказались всего лишь следствием гипертрофии или фиксации (закрепления) отдельных сторон и моментовнормального психосексуального развития, следы которых каждый может при желании обнаружить в своей собственной психике.
Это открытие вызвало настоящий культурный шок. Герберт Уэллс писал в книге "Необходима осторожность": "В течение столетий Номо Тьюлеру (сатирический образ буржуа.- И. К.) удавалось делать вид, будто его тайные влечения и наиболее непривлекательные действия фактически не имеют места, будто дурные поступки его ближних представляют собой "отклонения от нормы" и срывы, к которым сам он не имеет отношения - "Ах, какой ужас!" - или же которые вызваны совершенно исключительными обстоятельствами, вроде дьявольского наваждения.
Только после появления психоанализа на дневной - и, пожалуй, даже слишком резкий - свет был позорно извлечен, в качестве его "подсознательного", тот сложный клубок влечений и грез, существование которого он до сих пор отрицал и таил. "Что это такое? Вы меня просто удивляете,- произнес психоаналитик, словно фокусник, вытаскивающий кролика из шевелюры почтенного зрителя.- У каждого из нас есть подсознательное,- объявил он.- Решительно у каждого. Да! Но..."
Мы стали вспоминать такие вещи, о которых привыкли не думать. Это было очень неприятно".
Поначалу концепция Фрейда вызвала скандал, ее даже называли клеветой на человечество. Когда в 1910 году на международном конгрессе психиатров в Гамбурге кто-то предложил обсудить теорию Фрейда, председатель заявил: "Это предмет не для научного конгресса, а для полиции".
Постепенно картина менялась. Фрейдизм нашел поддержку у многих влиятельных представителей научной и художественной интеллигенции. Психоанализ оказался успешным методом лечения или, во всяком случае, прояснения и облегчения некоторых психосексуальных расстройств. Даже враждебные к Фрейду клиницисты стали находить у него множество ценных частных наблюдений. С середины 1920-х и до 1960-х годов фрейдизм был практически господствующей ориентацией в западноевропейской и американской сексологии.
Влияние Фрейда на развитие сексологии было противоречиво. Оценивая его труды в свете современных научных данных, поражаешься тому, как точно он сумел почувствовать и локализовать основные проблемы сексологии. Однако многие предложенные им содержательныерешения оказались ошибочны.
Понятие "сексуальный" у Фрейда многозначно. Оно обозначает и биологические свойства, дифференцирующие организмы на мужские и женские; и либидо как инстинкт продолжения и поддержания жизни; и любые чувственные переживания, связанные с получением удовольствия; и репродуктивное поведение, направленное на продолжение рода; и интенсивные эротические ощущения в разных частях тела, сопровождаемые фантазиями. Расширительной трактовкой либидо Фрейд стремился подчеркнуть единство эмоционального мира личности. Но понимание "либидо" как особой сущности, стоящей "за" любыми эмоциональными переживаниями, напоминает "теплород" физики XVIII века. Если либидо - источник всей эмоциональной жизни индивида, то утверждение о либидонозном характере всех человеческих привязанностей - простая тавтология. Если же вкладывать в это слово более узкий смысл, связывающий либидо с чувственно-эротическими, генитальными переживаниями, то свести к нему все богатство человеческих отношений явно не удастся. Фрейд убедительно доказал, что либидо часто выступает в превращенных, неэротических по своему явному содержанию и мотивам формах. Но, как мы увидим дальше, существует и обратный процесс, когда сексуальное по внешним признакам поведение, например демонстрация половых органов и даже половой акт, в действительности выполняет несексуальные психологические или социальные функции.
Вторая слабость теории Фрейда -психогидравлическая модель сексуальности. Хотя Фрейд признает влияние на личность культуры и воспитания, в центре его теории остаются внутри-психические процессы. Индивид обладает, по Фрейду, определенным фиксированным количеством психической энергии, которую общество помогает ему так или иначе канализировать и реализовать. А поскольку количество этой энергии ограничено, индивид должен выбирать между сексуальной активностью и какими-то другими видами деятельности, в которых заинтересовано общество. Отсюда - извечный конфликт между сексом и культурой. Репрессивная половая мораль, по Фрейду, цена, которую человечество платит за развитие цивилизации.
В свете современных данных эта антитеза представляется ложной. Люди обладают разными энергетическими ресурсами, и при нормальном физиологическом режиме сексуальная активность не только не мешает другим видам деятельности, но даже повышает их общий тонус. Кроме того, культура не просто указывает каналы, по которым должна "изливаться" сексуальная энергия, но и формирует конкретный сценарий сексуального поведения индивида, характерные для него психосексуальные установки и ориентации. Речь идет не столько об универсальном конфликте биологической "сексуальности" и "культуры", сколько о конкретных противоречиях между относительно стабильными нормами общественной морали и более изменчивым и разнообразным индивидуальным поведением.
Викторианская ограниченность наложила отпечаток и на фрейдовскую концепциюженской сексуальности. Сын своего времени и класса, Фрейд не сомневался в том, что все эмпирически наблюдаемые половые различия, включая факт мужской гегемонии,- следствие универсального биологического закона. Современная наука считает спор о том, какой пол является высшим, таким же бессмысленным, как спор о высших и низших расах. Не выдержали эмпирической проверки и многие частные положения Фрейда, касающиеся женщин: об универсальной "зависти к половому члену", их пониженной сексуальности и т. д.
Пересмотрена наукой и фрейдовскаятеория детской сексуальности. Разграничение биологических и психологических аспектов развития выявило наличие нескольких критических периодов половой дифференциации, не совпадающих с теми, которые постулировал Фрейд. Содержание выделенных им фаз также трактуется иначе. Идея универсальности Эдипова комплекса была уже в 1920-х годах поставлена под сомнение Брониславом Малиновским, а затем и многими другими этнографами.
Не выдержала эмпирической проверки фрейдовская теория идентификации. Не отрицая значения для мальчика идентификации с каким-то мужским образом, психологи указывают, что таким мужчиной необязательно бывает отец.
Вообще зависимость психосексуального развития ребенка от его взаимоотношений с родителями гораздо сложнее и многозначнее, чем предполагает модель Эдипова комплекса. Опровергнуто мнение Фрейда о том, что психологические различия между мальчиками и девочками появляются лишь в 5-6 лет; не подтверждается наличие "латентного периода" и т. д. и т. п.
Осознание этих и других слабостей теории Фрейда привело к тому, что с 1960-х годов психоанализ постепенно утратил свое ведущее место в зарубежной сексологии. С одной стороны, его критикуют представители биологических наук. С другой стороны, теперь сексология придает значительно большее значение социально-культурным факторам психосексуального развития. Тем не менее Фрейд - один из классиков науки XX века, и многие его открытия стали неотъемлемой частью культуры.
Научная честность несовместима с мыслью, будто существуют такие аспекты материального мира, которые лучше не исследовать, и даже вообще не знать, или что результаты таких исследований не должны становиться достоянием простых людей. Альфред Кинзи
От больных к здоровым
Как уже говорилось, сексология XIX и начала XX века была преимущественно сексопатологией. "Нормальное" сексуальное поведение еще не было осознано как проблематичное и требующее объяснения. К его пониманию подходили постепенно, главным образом через исследование различных аномалий.
Чтобы выйти из порочного круга, когда норма объясняется через патологию, а патология определяется по отношению к подразумеваемой норме, о которой ничего достоверного не известно, сексология должна была выйти за пределы клиники и обратиться к изучению поведения, физиологии и мотивации нормальных, обыкновенных людей в естественных условиях их жизни. Но кого и что считать нормальным? Понятие нормы в биологии и медицине многозначно.
Во-первых, слово "норма" означаетнорматив, эталон, на который нужно равняться, оценивая по нему индивидуальное поведение; таковы, например, спортивные нормы или нормы питания. Но любые нормативы условны, имеют значение только в определенной системе отсчета и сами требуют обоснования - почему утверждается именно этот, а не другой эталон.
Во-вторых, норма - этостатистически среднее, наиболее часто встречающееся, массовое в явлениях; в современной науке нормальное в статистическом смысле включает не только среднестатисти