Глава 4. Dum spiro, spero*. 9 страница

И вмиг я оказываюсь в странном мрачном месте, давящем на меня. Здесь так серо… Я медленно шагаю по черной гальке, больно впивающейся в ступни. Подхожу к небольшому озерцу, имеющему четко круглую форму. Вода в нем иссиня черная. Я вглядываюсь в него, пытаясь уловить собственное изображение, но все напрасно. И я понимаю, что меня просто нет…

— Если ей не поможет это зелье, то ей больше не поможет ничего… — шелковистый голос звучит отдаленно и рикошетом отбивается от стен. Мне кажется, что он становиться весьма физическим, способным ранить. Я пригинаюсь ближе к воде, ища укрытие.

Внезапно вода начинает бурлить. Она обволакивает меня, затаскивая на дно и выбивая весь воздух из легких. Я отчаянно отбиваюсь, разбрызгивая черные капли. Я кричу. Но я знаю, что никто не придет. Я одна. Совершенно одна.

Вода нагревается и густеет, заполняя мои легкие, засасывая мое тело. Спасите же меня, Мерлина ради!!!

Смутно понимаю, что меня прижимают к кровати две сильные обжигающие руки. Я перестаю барахтаться. Ухватилась за них. Больше их не отпущу.

— Спа… си… те… — звучит надломлено, сыро и глухо.

— Грейнджер, только ты можешь попросить помощи у меня… — голос звучит совсем близко; я сильнее сжимаю руки, скользя вверх.

Я умру, если он сейчас исчезнет. Он вырвал меня из пучины смерти. Теперь его нельзя отпускать. Я продолжаю исследовать дальше. Шелк волос приятно щекочет руки. Я зарываюсь в них, понимая, что боли сейчас совсем нет. Я облегченно выдыхаю. Слышу такой же судорожный выдох над своим ухом.

— Не отпускай меня… — шепчу я одними губами; мне становиться жарко и я сильнее прижимаюсь к его прохладной коже.

— Даже в мыслях такого не было, — вторит он мне вкрадчиво; его дыхание на моей шее еще сильнее распаляет огонь внутри меня.

Мне нравиться то, что я могу его ощущать. Нравиться в нем все: от шелковистых волос и гладкой прохладной кожи до его медового голоса. Особенно мне нравиться, когда он шепчет. Это так… обнадеживающе.

Постепенно моя хватка ослабевает. Я знаю, что он будет со мной.

Глаза режет свет. Яркий, слепящий, выжигающий. Я иду на ощупь, ступая по гладкой поверхности. Мне не за что держаться, я иногда скольжу, выставляя руки, что бы держать равновесие.

Я долго иду. Просто делаю шаг за шагом. В неизвестность. Я одинока. Осознание этого заставляет спотыкаться слишком часто. Я падаю. Пытаюсь подняться, но руки беспомощно скользят по поверхности. Ногти ломаются. Я не могу подняться. Волны боли захлестывают меня, затапливая всю: от кончиков пальцев ног до макушки, которая сейчас взорвется подобно долго спавшему вулкану. Я хватаюсь за волосы и начинаю рвать их, пытаясь бороться со всепоглощающей болью. Кричу. До боли в горле, до хрипов, рвущих грудь напополам.

Я ползу вперед. Мне нельзя оставаться на месте. Это меня убьет. Я продолжаю двигаться. Резкая боль на спине: я отчетливо чувствую, как моя кожа рассекается под невидимым ударом кнута. Я извиваюсь и шиплю от боли, кусая губы. Чувствую специфический солоноватый вкус крови во рту. Запах железа. Меня мутит. Но я ползу вперед. Впередвпередвпередвпередвпередвперед…

Захлебываюсь собственным хрипом.

— Грейнджер… — я слепо тычусь по сторонам, пытаясь понять, где находится источник голоса.

Я не могу найти его. Он так близок и так далек одновременно. Я всхлипываю, глотая слезы. Они стекают по коже, оставляя жгучие дорожки. Я слышу, как каждая капля глухо стучит по поверхности, соприкасаясь с ней… Этот стук сводит с ума.

— Грейнджер, — я слышу отчетливее; по—моему, его руки держат мое лицо, успокаивающее поглаживая пальцами.

Но все так зыбко… Я не могу сосредоточиться. Кажется, я растворилась на миллиарды пылинок, песчинок, меня совсем нет и я везде.

Я стремлюсь к его пальцам. Я чувствую, как начинаю постепенно восстанавливаться, обретая свое тело. Чувствую сковывающий холод. Но он меня должен согреть. Я часто дышу. Горло саднит.

Снова боль отпускает. Она понимает, что уже не имеет такой безоговорочной власти надо мной, как раньше. Да и я не боюсь ее так, как в самом начале. Думаю, она многому меня научила. Например, тому, что без боли не сумеешь оценить всю сладость ее отступления. И последующих прикосновений, таких желанных и спасительных.

— Драко… — я рада второму голосу.

Чувствую, как его пальцы замерли. Чувствую, как из пучек его пальцев льется напряжение. Оно предается мне.

— Просто не делай ошибок, мальчик, — слышу хлопок, вздрагиваю от неприятного звука.

Напряжение не пропадает. Я не знаю, как мне быть. Но он не должен уходить. И он не хочет. Я почти так же осязаю это, как его слегка подрагивающие пальцы. Думаю, они очень красивые, музыкальные, с ухоженными ногтями. Не способные на грубость.

Проходит минута, другая… Я все еще чувствую его. Он здесь. Знание этого уже облегчает мою затихающую боль, бьющуюся в предсмертной агонии. Я всхлипываю, тянусь к нему… Он осторожно отводит мои руки. Почему он отвергает меня?!! Боль чувствует слабинку и возвращается, впиваясь в меня своими щупальцами. Нет, нет, ты не можешь допустить этого! Ты не сможешь отдать меня на растерзание ей! Ты – мой спаситель. Ангел – хранитель. Тот, кто помог мне пережить этот ад. Тот, кто сопереживает со мной. Тот, кто со мной будет до конца…

Мне кажется, мы сплетены неведомой силой. Возникает ощущение, что так и должно быть.

Я снова тянусь к нему. Я знаю, что он здесь, но мои руки упорно рассекают ничто. Внезапно наши кончики пальцев соприкасаются… Я чувствую заряд, пробежавший по всему телу. Наши пальцы сплетаются. Его – дрожат. Мои – сильнее сжимают. Я хочу помочь ему. Он не должен метаться. Я чувствую его раздвоенность. И мне это не нравиться. Он должен быть целым, полным…

Как и я. Мы можем дополнить друг друга. Я заполняюсь новым чувством, светлым, радостным. Кажется, все не так плохо.

Я делаю глубокий вздох. Мои веки дрожат. Я силюсь открыть их. Отчего они такие тяжелые?..

Я щурюсь от света. Глаза начинает щипать. Я часто моргаю, пытаюсь рассмотреть хоть что—нибудь. Постепенно я вижу очертания комнаты. Слышу успокаивающее потрескивание горящих дров. Каменные стены пышут холодом.

В углу замечаю силуэт, сидящий в кресле. Щурюсь, фокусируя взгляд. Юноша, затянутый во все черное. Нога закинута за ногу. Руки. Сжимающие раскрытую книгу. Пальцы, расположенные на корешке книги. Изящные, красивые, музыкальные… Он отрывает взгляд от книги и переводит на меня. Я зачарована серостью его глаз. Таких холодных, сверкающих, как лезвие клинка. Он смотрит прямо на меня, и я не в силах разорвать этот странный контакт.

Немного склонил голову. Красивые, необычного светлого оттенка, волосы струятся по плечам. Я невольно хочу окунуться в них руками.

— С возвращением, Грейнджер, — голос звучит бесстрастно.

Я внутренне содрогаюсь, впиваясь руками в одеяло.

— Малфой… — выдыхаю беззвучно я.

Реальность безжалостно возвращает меня. Передо мной сидит Малфой. Мой палач. Мой мучитель. Мой спаситель?..

Я понимаю, что запуталась. Кажется, бредовое состояние вернулось вместе со мной. Я не могу отделаться от его останков, налипших непонятными воспоминаниями, ощущениями, запахами и звуками…

Но я вернулась. И это меня пугает еще больше, чем блуждания в самой себе…

*est ambula – блуждания в себе.

Глава 22. Мelius esset*

Я открыла глаза. Присела на край кровати, касаясь пальцами ног ледяного каменного пола. Обжигающий холод прогонял остатки тревожности, пока я всматривалась в горящее пламя камина, успокаивающее своими длинными языками, метающимися в разные стороны.

Меня привлекло движение в правом, скудно освещенном, углу. Я поднялась, пятясь к камину и всматриваясь в серость. Человек, мужчина… Сердце пропустило пару ударов, когда я узнала Малфоя. Он, словно хищник, крался ко мне, затравленной жертве. Он нарочно тянул время, делая шаг за шагом нестерпимо медленно…

Вот он совсем близко…Его рука на моей талии. Она нежно обвивает меня, прижимая к его разгоряченному сильному телу. Вторая зарывается в мои волосы. Он наклоняется так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже, покрываясь приятными «мурашками». Пытаюсь отстраниться, но силы покинули меня в тот самый момент, как только он коснулся меня.

— Что… — шепчу я, но его взгляд заставляет меня замолчать – серый, подернутый поволокой желания…

Нежное, едва уловимое прикосновение его губ к моим. Я обреченно выдыхаю. Его горячий язык скользит, очерчивая контур моих губ. Это так будоражит. Я чувствую, как он возбужден. Испытываю и страх, и радость одновременно. Я пытаюсь снова заговорить, но он накрывает мои губы своими, и я понимаю, что нет смысла сопротивляться. Он возьмет то, что хочет. Его поцелуи сдержанные, осторожные, но я все равно ощущаю нарастающий жар, готовый вырваться наружу. Он медленно отрывается от губ, смотрит на меня мгновение, затем припадает к шее. Целует, покусывает, пока его руки исследуют мое тело. Я начинаю тихо стонать, прижимаясь к нему сильнее. Чувствую мягкую постель под собой. Он накрывает меня своим телом. Я обвиваю его талию ногами. Он тихо рычит, сдирая полотняную рубашку с меня. Он покрывает поцелуями шею, медленно спускаясь вниз, выстилая влажную дорожку к груди. Так горячо… Губы сомкнулись на затвердевшем соске, всасывая его, облизывая, покусывая. В голове все туманиться.

— Нам не следует… — шепчу я, выгинаясь на встречу его языку, зубам, рукам…

— Нет. Не. Следует. – хрипло выдыхает он, завладевая второй грудью.

Его руки поглаживают мои бедра, он вжимается в меня, обещая еще более безумные ласки. Я готова отдаться чувствам. Открываю глаза, что бы еще раз взглянуть на своего любовника. Он, словно чувствуя мой взгляд, отрывается от моего тела. И я понимаю, что этого не может быть. Этого не должно быть. Страх, животный, первородный, такой же, как и первобытное желание, заполонившее меня секунду назад, разрывает на части.

— Не—е—е—е—е—ет!!! – неистово кричу я, вырываясь.

— Грейнджер, — я понимаю, что сижу на кровати, с перекошенным от избытка эмоций лицом; мое тело дрожит. Отголоски возбуждения медленно затухают во мне. Это был сон. Всего лишь кошмарный сон.

— Твою мать! Твою мать! – шепчу я, натыкаясь взглядом на Малфоя, сидящего в кресле, в углу. Всего лишь сон.

— Что, Грейнджер, снова снился я? – тонкие губы изогнулись в неприятном оскале.

— Твою мать! – не сдержалась я. – Много на себя берешь, Малфой. Есть вещи намного страшнее тебя.

Мой голос звучал слабо. Малфой изящно приподнял светлую бровь.

— И что же так напугало маленькую грязнокровку? – парень немного подался вперед, внимательно изучая мое лицо.

— Я сама, — почувствовала, как мои губы растянулись в невеселой ухмылке.

— Ты говоришь загадками, — нахмурился парень.

Я тряхнула головой. Моментально челка закрыла глаза. Дрожащей рукой я зачесала их назад. Малфой внимательно следил за каждым моим движением.

— Где я? – задала, наконец, вопрос, мучавший меня с самого начала пробуждения.

— Хогвартс, — сказал Малфой, довольно усмехаясь.

— Хогвартс?! Но как?! – я подскочила на месте; перед глазами начали проноситься воспоминания школьных лет.

Я, Гарри и Рон. И Малфой. И Дамблдор. Я остервенело замотала головой, пытаясь отогнать от себя видения, нарочно сменявшие друг друга – одна картина красочней другой. Кажется, это никогда не закончиться… Время прекрасное, непорочное; еще жива вера в то, что мы сможем изменить мир. Мы верим в непобедимую силу дружбы и любви. Мы верим, что мы храбры и стойки, готовы выдержать все пытки на свете. Готовы умереть ради Гарри. Время, когда мы действовали, безрассудно, ослепленные амбициями, не познавшие этот жестокий мир сполна. Окрыленные знанием собственной значимости. И я понимаю, что не имею права на эти воспоминания. Я осквернила их, когда заговорила, предавая все то родное, что сейчас мелькало перед глазами, истерзанная пытками и запуганная до смерти.

— Знаешь, Грейнджер, не у одной тебя есть мозги, — ответил Малфой, поднимаясь.

Он сделала пару шагов по направлению ко мне, затем застыл, изучая интерьер комнаты.

— Почему Хогвартс? Почему не к Темному Лорду?— мой голос дрогнул при упоминании змееподобного мага.

— Грейнджер, не могу же я предстать перед своим владыкой, едва держась на ногах, с утерянным осколком артефакта и полуживой грязнокровкой? – парень перевел взгляд своих опустошенных глаз на меня. – Это появление не достойно Малфоя.

— Знаешь, ты просто больной, — не смогла подавить в себе ненормальный смешок. – С манией величия.

— Ты мне больше нравилась, когда лежала здесь, молчаливая, покоренная, такая зависимая… От тебя веяло сладостной слабостью, Грейнджер, — глаза Малфоя сузились, он снова сделал пару шагов в мою сторону.

Я внутренне напряглась. Не хочу, чтобы он подходил ближе.

— Твои планы относительно меня? – прозвучало на удивление спокойно, хотя внутри все клокотало.

— Как цинично, Грейнджер. Если бы я знал, что проклятие собак так подействует, я бы сам давно проклял бы тебя, — глумливо ухмыльнулся юноша, сложив руки на груди.

Я оглядела комнату в поисках двери. Во всех четырех стенах ее не было. Снова не обошлось без магии…

Я осторожно высунула ногу из—под одеяла, пробуя пол. Тут же отдернула пальцы от ледяного камня, едва коснулась его. Малфой проскользнул взглядом по ноге, поджав губы.

Внезапно меня осенило: я в Выручай – комнате. Во времена учебы мне и Гарри с Роном достаточно много раз помогала эта волшебная комната.

Насколько я поняла, Малфой не собирался отвечать на мои вопросы. Это так на него похоже.

— Сколько я была без сознания? – все же не могу молчать, когда он так странно смотрит на меня.

—Двадцать три дня, Грейнджер, — ответил юноша без промедления, отвернувшись; мое внимание приковали его длинные локоны, так красиво лежащие на плечах.

По телу пробежала дрожь. Не могу отделаться от чувства струящегося шелка его волос сквозь пальцы, которое я ощущала на удивление реально…

Мерлин, как же долго я была между миром жизни и смерти! Поэтому я чувствую, что во мне что—то изменилось…

Малфой быстрым шагом прошел мимо меня, обдав легким шлейфом дорогих французских духов. Дают знать о себе корни. Его элегантность и утонченность не сможет искоренить даже миллион Круциатусов самого Лорда. Вот он, аристократ Драко Малфой. Во всех его движениях, в дыхании, взмахе ресниц, мимике, во всем сквозит королевское начало. Это неимоверно раздражает.

Парень встал около стенки, и я с замиранием сердца наблюдала, как перед ним образовывается деревянная дверь. Он отворил ее и вышел. Я бросилась следом за ним, но ощутила лишь неприятное болезненное соприкосновение со стеной.

Тело окутала слабость, ноги подкосились, и я рухнула на пол, шипя от обжигающего льда, завладевающего моей кожей. С трудом доползла до кровати, забираясь под одеяло и стуча зубами от холода. Похоже, я переоценила себя. Я еще слишком слаба. Вот почему Малфой просто ушел.

Обведя взглядом комнату, я поняла, что серость каменных стен давит на меня, угнетает, напоминает мне камеру, нежели место, где мое состояние должно идти на улучшение. Вспомнилась заботливая, но строгая мадам Помфри и ее владения – больничное крыло. Комната начала меняться. Удлинилась, вытянулась, появились стеллажи до потолка, заставленные разноцветными фолиантами, полы, укрытые пушистыми коврами, небольшой деревянный лакированный столик круглой формы, пара удобных кресел… и моя кровать в углу. Кое—что осталось так же неизменным: кресло Малфоя, оказавшееся в опасной близости от моей кровати.

Удивительно, что Выручай — комната приобрела аналог библиотеки, а не больничного крыла, о котором я думала. Пожалуй, это даже лучше. Книги всегда имели надо мной необъяснимую власть: меня завораживал вид старинных страниц, испещренных мелким каллиграфическим шрифтом, пыльный запах, шелест страниц… Я погрузилась в воспоминания, детально восстанавливая в памяти каждую мелочь интерьера библиотеки в Хогвартсе. Для меня она была святыней, местом, готовым приютить меня, дать защиту и совет.

Я прикрыла глаза, окутанная скользкой дремотой. Промелькнула мысль, что лучше бы я и дальше оставалась в помутненном забвении. Если честно, не знаю, где я себя чувствовала хуже: в реальности или а моих грезах. По—крайней мере, по ту сторону себя, я имела надежду на спасение. В том мире я свято верила в то, что ОН меня спасет. Здесь же — я одинока. Мне неоткуда ждать помощи.

— Мисс Грейнджер, — глубокий бархатный голос, казалось, заполнил собой все пространство.

Я повернулась и едва сдержала изумленный выдох. Северус Снейп. Директор Хогвартса. Пожиратель Смерти.

Он выдал свою классическую ухмылку, которой наводил ужас на школьников. Но теперь—то я не ученица Хогвартса.

— Северус Снейп, — проговорила я, считая, что такое подобие приветствия подходит к сложившейся ситуации как нельзя кстати.

Мужчина прошагал ко мне, протягивая небольшую колбочку с содержимым насыщенного фиолетового цвета. Я задержала взгляд на его руке, с длинными худощавыми пальцами. Затем перевела взгляд на него. Морщины испещрили все его бледное лицо, залегши глубокими полосками на лбу и сеткой мелких узоров около глаз, черных, опасно блестящих и смотрящих, кажется, в твою сущность. Выделяющийся нос, тонкие губы, вот–вот растянуться в неприятной ухмылке. И волосы, порядком отросшие, с проседью, но такие же засаленные и небрежно сплетенные в подобие хвоста.

— Берите же, мисс Грейнджер, — Снейп сказал это так, словно перед ним была не я, а Невилл Лонгботтом. – Если бы я хотел лишить вас жизни, давно бы сделал это. Вам нечего опасаться в этих стенах.

— В самом деле? – не сдержалась я, понимая, как нарастает во мне ярость и беспомощность.

— По—крайней мере, это сейчас для вас лучшее место, мисс, — оскалился мужчина, потеряв терпение и бросив колбу на кровать. – Это зелье поможет вам восстановить силы. Здесь его ровно на два приема. Один – сейчас, второй – вечером. Вы были поражены темным проклятием Морс Туа Вита, которое весьма древнее и является запрещенным наравне с непростительными. Вы действительно везучи, раз поправились в столь краткий срок. Древние трактаты не упоминают о выживших, перенесших это проклятие. Поздравляю, мисс Грейнджер, вы совершили невозможное.

— Я бы совершила невозможное, если бы стала свободной. Зачем мне жизнь в неволе? – всхлипнула я и отпила половину зелья, морщась от неприятного послевкусия.

— Вы недооцениваете значимость жизни в виду своей молодости, — Снейп уселся в кресло, облюбованное Малфоем.

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, — ответила я, поражаясь тому, сколько горечи звучало в моем неокрепшем голосе.

— Вы считаете, что вас поставили на колени? Право, вы действительно молоденькая и наивная. Поверьте, все может быть намного хуже, чем есть сейчас, — профессор сложил руки на груди, сжав губы; мне почему—то показалось, что он сдерживает себя, чтобы не рассмеяться мне в лицо.

— Просто уйдите, Сне… профессор, — прошептала я, отворачиваясь и зарываясь лицом в одеяла; чувствовала, как зелье разливается по телу, протекая по сосудам горячей жижей. Такое странное ощущение, необычное.

— Я должен проследить за действием зелья, мисс Грейнджер. Я не задержусь долго. Думаю, впереди еще вас ждут побочные эффекты. Возможно, головокружение, потеря сознания и ориентации на краткое время, — проинструктировал меня Снейп, словно мой лечащий врач.

— Весьма обнадеживающе, — простонала я, ощущая неимоверный зуд под кожей. – Так и должно быть?..

— Да, мисс, — коротко бросил мужчина, поднимаясь. – Думаю, хуже не будет. До встречи, мисс Грейнджер.

— Вы… бросите меня… — обреченно прошептала я, отчаянно чувствуя потребность нахождения кого—либо рядом; даже профессора Снейпа.

— Вас очень тяжело понять, мисс. И да, я ухожу,— скривился он, подходя к начинающей образовываться в стене двери. – В мои обязанности не входит наблюдение за вредными девочками, запутавшимися в собственных желаниях.

— Черт бы вас подрал, Северус Снейп! – выкрикнула я в пустоту, свесив ноги и почесывая их, словно я – прокаженная.

Уже около нескольких часов я занималась тем, что методично чесалась, начиная с макушки и заканчивая ногами. Удивительно, что моя кожа еще не кровоточила и выглядела вполне нормальной, даже не покрасневшей. Думаю, это тоже специфика зелья.

«Так нельзя, Грейнджер», — мысленно остановила я себя и замерла, даже перестав чесаться. Грейнджер? Я назвала себя по фамилии?...

Я встала с кровати, засеменив к книжным полкам. Пяткам холодно, несмотря на ковры. Схватила первый попавшийся огромный том, чуть не упустив его из—за солидного веса. Доковыляла к постели, едва забравшись в нее. «Усложненное Зельеварение для поступающих в высшие магические заведения». На втором часу прочтения этой книги явился домовик, с подносом еды. Я выпросила у него пару тапочек. Тут же начала исследовать содержимое полок. Каких только книг здесь не было. Чем—то напомнило родовую библиотеку на Гриммо, 12. В большинстве своем книги были по темной магии и прочим запрещенным учениям.

Мое внимание привлекла тоненькая книжечка в красном переплете с потертыми буквами, так, что невозможно прочитать название. Она была достаточно высоко. Я потянулась, понимая, что я ее навряд ли достану. Я забралась на первую полку и снова потянулась. Пальцы лишь проехались по корешку. Внезапно мою руку накрыла теплая ладонь — и я вжата в книжные полки. Краем глаза заметила, как вторая рука достала нужную мне книгу. Я даже не успела пискнуть, как поняла, что снова стою ногами на полу, совершенно сбитая с толку. Передо мной Малфой, читающий название книги. Его губы растянулись в противной ухмылке, он перевел взгляд на меня:

— «Тысяча и один способ изменить свою судьбу» Оливии Оракул, — парень хмыкнул, отдавая мне книгу. – Я разочарован, Грейнджер. Такое чтиво больше подходит для Браун или Вейн.

— Ты видел их?.. – сердце пропустило пару ударов; на глаза навернулись слезы.

— Да, — спокойно ответил Малфой, наступая на меня. – Эти две идиотки гуляли по Хогсмиту, заполненному аврорами, не утруждаясь даже воспользоваться Оборотным Зельем. Я едва удержался, чтобы не пустить в округлившуюся Браун Аваду и тем самым спасти мир от потенциального маленького предателя крови. Когда она рожает? Неделя? Две?..

— Не смей так говорить, сволочь, — зашипела я. – О чем ты?.. Лаванда должна быть на месяце пятом…

—О, она толста, как корова на забой! Грейнджер, ты же не знаешь… Мы отсутствовали около шести месяцев. Время трансформировалось в связи с использованием артефакта и вмешательством твоего любовника — друида… — я вжалась в книжные полки, вдыхая аромат его парфюма.

Выставила руки вперед, что бы оградить себя от него. Он сделал еще пару шагов в мою сторону. Положил обе руки на полки, так, что я оказалась зажата в этом адском кольце.

— Почти шесть месяцев моей жизни, потраченной в пустую… — он сверлил меня взглядом.

Если я отвернусь, я проиграю… И я продолжала смотреть в его глаза.

— Ты с лихвой окупишь их, сучка, — зашипел парень. – Ты найдешь все гребанные фрагменты артефакта, а затем и своего друида. И я убью его с твоей помощью. И да, Грейнджер, ты будешь сотрудничать со мной. В противном случае я не пожалею ни сил, ни средств на получение твоего согласия. Круцио, маггловские пытки… все к твоим услугам. Я очень изобретателен.

Кто бы сомневался. Я тяжело выдохнула, заморгав.

— И что же ты будешь делать, Малфой, когда появиться то, что ты не сможешь победить ни силой, ни магией, ни жестокостью?... – прошептала я, чувствуя слабость во всем теле – кто бы знал, чего мне стоит стоять здесь и сейчас, в его удушающих объятиях, под его буравящим взглядом, вонзающимся в мое бешено бьющееся сердце.

Ухмылка исчезла с его губ, лицо заострилось. Глаза потемнели. Ноздри трепетали от сдерживаемой ярости. Заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих выступы на полках.

— Твой язык доведет тебя до смерти, грязнокровка, — выплюнул он и, резко развернувшись, пошел к образовавшейся двери.

Я, тяжело дыша, опустилась на пол, прижав руку к груди. Мерлин, отчего так разрывает в груди?!

Сквозь сон я ощутила легкие прикосновения к плечам. Встрепенулась. Было совсем темно. Я заметалась по кровати, толком еще не отойдя от сна.

— Спокойнее, мисс Грейнджер, — этот голос я узнаю всегда.

— Что вам нужно, Северус Снейп?! Вы совсем с ума сошли? – гневно сказал я, пытаясь подавить дрожь в голосе и успокоить сердце, трепещущееся в безумном ритме.

— О да, мисс Грейнджер, мне тоже так кажется. Люмос, — на конце его волшебной палочки зарождался тусклый свет.

Мерлин, как давно я не держала в руках палочки! Воспоминания ноющей болью отдались в груди. Тело напряглось от магии, витающей в воздухе.

Он смерил меня взглядом черных глазах. Я невольно поежилась, ожидая ответа.

— Вот вам зелье. Продолжайте принимать его в течение пяти дней по два раза, — он протянул мне примерно литровый бутыль со зловещей жидкостью. – А это, – он раскрыл кулак второй руки, и я увидела на его ладони миниатюрный деревянный крестик, — порт – ключ. Он доставит вас прямо к Ордену Феникса.

Я тряхнула головой, пытаясь скинуть наваждение. Мерлин, какой, однако, странный сон… Снейп и Орден Феникса.

— О, мисс Грейнджер, что вы смотрите на меня, как сумасшедший гиппогриф?! Это не сон, пикси вас задери! Что, не ожидали получить долгожданную свободу? Так всегда, мисс. Вы чего—то безумно хотите, а когда получаете желаемое, не знаете, что с ним делать, — Снейп показал мне ряд ровных зубов.

Я часто моргала, походя на куклу. Слова застряли в горле. Я не верю в реальность происходящего.

— Зачем… — едва выдавила я, подавившись воздухом, которого вдохнула слишком много.

— Думаю, в этой войне у вас должен быть шанс побороться за себя, — усмехнулся Снейп.

— Это не то… — мужчина всучил мне в руки бутыль с зельем и крестик.

— Мисс Грейнджер, напомните, сколько я поставил вам по Зельям?

Превосходно. Наверное, скрепя сердцем. Ведь я была единственной гриффиндоркой, получившей у Мастера Зелий такую высокую оценку за последние пятнадцать лет уж точно.

Получается, Снейп помогает Ордену Феникса? Почему—то я сразу же поверила в это. И мне не показалось это откровение абсурдным. Я всегда знала, что Северус Снейп – не такой уж мерзкий, коим его принято считать.

— А Малфой… — почувствовала пальцы профессора на моих губах; по телу стремительно пронесся разряд.

— Хватит болтать, мисс. Юные, мы не ведаем, что творим. А когда настает время понимания, обычно уже бывает слишком поздно, — проговорил Снейп. – Порт – ключ активируется фразой «Так будет лучше». Не теряйте времени, мисс Грейнджер.

— Как мне отблагодарить вас? – я вскочила с кровати, хватая старого зельевара за руку.

Он оскалился, окинув взглядом меня с ног до головы.

— Не погибнете, мисс, для начала, — я поразилась тому, как зловеще прозвучали его слова.

Он резким движением притянул меня к себе, и мы вышли в образовавшийся проем. Отпустил меня и побрел по коридору, шурша развивающейся мантией. В носу зачесалось от приторного запаха трав. Я огляделась. Так странно видеть ставшие родными когда—то стены… До конца не веря в происходящее, я лихорадочно сжала крестик в руке. Мерлин, я так жаждала вернуться. И теперь так же отчаянно я боюсь. Все так изменилось… Мне страшно. Шесть месяцев… Но я верю, что…

— Так будет лучше…

*Мelius esset – так будет лучше.