В другом мире, возможно, мы свидимся вновь. 25 страница

Со стоном Лейла села еще выше, свесила ноги с кровати и заметила, что щиколотки опухли настолько, что казалось, что лодыжки прямиком переходят в ступни.

Не стоило ей охотиться ни за какой информацией.

Что на данный момент она сделала? Как она объяснит, зачем смотрела туда?

Встав на ноги, Лейла запахнула халат и перекинула волосы на спину. Выругавшись, она шагнула вперед...

Влага. Снова на внутренней стороне бедер.

Замечательно. Только этого ей сейчас не хватало.

Пошатываясь, Лейла пошла вперед, поглощенная мыслями о Коре и злостью на свой мочевой пузырь. Но хотя бы она может принять душ и расслабиться, зная, что с малышами все в порядке. И разве не делают подгузники для взрослых или что-то такое?

Она повернулась, чтобы закрыть за собой дверь ванной, и когда посмотрела вниз...

Кровь. Кровь на полу... кровавые отпечатки ног на полу.

Подняв подол халата, Лейла увидела кровь на внутренней стороне бедер.

Когда она закричала, раздались чьи-то торопливые шаги - и в палату ворвалась Элена.

Медсестре хватило одного взгляда на происходящее и она тут же перешла в профессиональный режим.

- Идем со мной. В кровать. Давай-давай, в кровать.

Лейла смутно осознавала, что женщина взяла ее за руку и провела обратно к матрасу.

- Малыши... что будет с малышами...

- Держись, я вызываю дока Джейн, - Элена нажала на кнопку вызова врача. - Я просто подключу тебя к аппаратам, ладно?

Все происходило так быстро. К ней потянулись проводки, подключились машины, док Джейн влетела в палату. В комнату вкатили аппарат для УЗИ. Прибежал Мэнни. Куин и Блэй едва не выломали дверь, когда ворвались внутрь.

- Малыши, - простонала Лейла. - Что будет с малышами...?

Над землей дул ветер.

Сознание вернулось к Кору словно порывистый ветер, пронесшийся над землей, минуя одни предметы, шурша другими, пробираясь сквозь третьи. Поэтому он ощущал боль в некоторых местах, но все равно оставались большие участки онемения... он чувствовал разные степени агонии и покалывание... сокращения и подергивания... а в иных местах совсем не ощущал своей плоти.

Однако запах чувствовался с удивительной ясностью.

Запах земли сбивал с толку.

С закрытыми глазами Кор попытался сориентироваться по слуху и обонянию. Он был не один. В воздухе присутствовал запах одного - нет, двух мужчин-вампиров. Более того, они тихо переговаривались - ну, один из них говорил. Другой, как показалось Кору, не сказал ничего.

Он не знал их. Или, если сказать точнее, он не узнал в них своих солдатов.

Братство. Действительно, да, он уже чувствовал их запах прежде. Когда Братство пришло поговорить с глимерой на том собрании совета.

Его взяли в заложники?

К нему вернулись смутные подробности той ночи. Как он был в аллее рядом с выгоревшим остовом машины. Как следовал за грузовиком с едой... следовал куда? Куда он пошел?

Было ли это сном?

Изображения сменяли друг друга перед мысленным взглядом, но не задерживались достаточно долго, чтобы он мог за них ухватиться...

- Он хмурится, - сказал мужской голос. - Его руки двигаются. Ты очнулся, ублюдок?

Кор не смог бы ответить, даже если бы от этого зависела его жизнь - и на самом деле да, его жизнь зависела от этого. Если его взяли в заложники, где и когда...

Кампус.

Он не преследовал грузовик. Нет, он был наверху машины, ехал сквозь ночь, когда лессеры, на которых он охотился, направились в центр, мимо пригородных районов, к кампусу заброшенного колледжа или начальной школы.

Где он стал свидетелем следов великой битвы, катастрофических потерь Общества Лессенинг.

Нанесенных Братством.

Он нашел человека. На крыше.

А затем его самого ударили по голове.

Сколько он был без сознания? Все его тело болело, но не как от побоев, а как будто им долго не пользовались.

- Ты наконец-то очнулся? - требовательно спросил голос.

Наконец-то?.. Да, наверное, какое-то время он оставался без сознания. По правде говоря, он чувствовал себя так, будто очень давно лежал неподвижно.

Что такое пикает...

Звенит. Внезапно повсюду раздался звон - сигналы сотовых телефонов. Переговаривавшиеся мужчины ответили на вызовы.

- Что? Когда? Сколько? О Боже... да. Сейчас же. Лэсситер может прийти и посидеть с ним? Где он? Тогда мы оба придем, - последовала пауза. - Джон... да, это происходит прямо сейчас, и нам нужно дать кровь. Мы должны отправляться. Я тоже не хочу его оставлять, но что нам еще делать? Нет, я не знаю, где Лэсситер.

Раздалось шуршание, как будто они собирали вещи.

- Нет, мы оба нужны там. Она рожает. Эти малыши вот-вот появятся на свет, но это слишком рано.

Лейла!

Не подумав, Кор распахнул глаза. Двое воинов развернулись и уходили, слава богам, они его не заметили.

- Я тоже боюсь, - сказал тот, что с рыжими волосами. - За нее, за Куина. А с ним все будет хорошо. Он никуда не денется.

Звуки их шагов стихли, раздалось звяканье, как будто открывались ворота или какие-то цепи. Затем все то же снова.

Кор бешено заморгал. Попытавшись сесть, он обнаружил, что действительно никуда не денется. На его запястьях, лодыжках и даже поясе были стальные браслеты. Более того, он был слишком слаб и мог лишь повернуть голову.

Вытянув шею, Кор увидел, что вокруг него находится множество какой-то посуды... это были сосуды, сосуды, которыми заставлены полки от пола до потолка. В пещере? Еще здесь было какое-то сложное электронное оборудование для мониторинга его показателей.

- Лейла... - произнес он сорвавшимся голосом. - Лейла...

Рухнув обратно на койку, к которой был привязан, он отчаянно желал сбежать и отправиться к ней, хоть и не знал, где находится она или он сам. Впрочем, у его тела были другие планы. Как ночь затмевает свет дневных часов, так и темнота вновь накрыла его.

Завладела им.

Его последней мыслью, что женщина, которую он любил и в то же время боялся, нуждалась в нем, и он хотел быть рядом с ней...

На пути к выходу из TGI Friday’s Рейдж остановился у стойки администратора. Ну или скорее вынужден был остановиться как вкопанный, потому что женщина, усадившая их, преградила ему дорогу и не двигалась с места.

- Вы хорошо поужинали? - спросила она, впихивая что-то ему в руку. - Это номер нашей службы по работе с клиентами. Позвоните и сообщите о качестве обслуживания за ужином.

То, как она подмигнула, сказало Рейджу все, что ему нужно было знать и даже больше о том, куда приведет его этот номер - и это, черт подери, точно не опрос клиентов.

По крайней мере, не тот, который обходится без сидения на коленях.

Рейдж вложил свернутую записку обратно в ладонь администратора.

- Я вам скажу прямо сейчас. Мы с моей женой отлично провели время. Как и наша... знакомая. Спасибо.

Отстранившись, он обнял Мэри и привлек ее поближе к себе. Затем он проделал то же самое с Битти, не успев подумать о своих действиях.

Они ушли вместе, кое-как протиснувшись через двойные двери.

Снаружи ночь стала еще холоднее, но его живот до отказа был набит едой, и Рейдж был по-настоящему счастлив - удивительно, как такое настроение создает собственное тепло, не зависящее от погоды.

Черт, да с таким же успехом мог валить снег с дождем, а Рейдж все равно посмотрел бы в темное небо и такой – Ааааах…

Когда они уже собирались сойти с тротуара и направиться к машине, перед ними припарковался минивэн, и мать с дочерью поспешили сесть в машину. Черт, к слову о генофонде. У них были одинаковые каштановые волосы, собранные в идентичные конские хвостики, у обеих мамин подбородок. Они были примерно одинакового роста, обе одеты в джинсы и толстовки. Лица имели схожие черты, начиная от пухлых щек и ровного лба и до идеально прямого носа, который, должно быть, часто просят у пластического хирурга.

Они обе не были ни красивыми, ни уродливыми. Ни богатыми, ни бедными. Но они одинаково смеялись. И это делало их обеих прекрасными.

Мама открыла дверь перед дочкой и подтолкнула ее внутрь. Затем нагнулась и поддразнила ребенка:

- Ха, я выиграла пари! Я абсолютно точно выиграла - и ты моешь посуду всю неделю. Такова была сделка!

- Мааааааааааам!

Мать пресекла все протесты и забралась на переднее сиденье рядом с мужем или другом.

- Говорила же ей, не спорь со мной. Только не тогда, когда дело касается цитат из «Крестного отца».

Парень развернулся к дочке.

- Нет, я ни за что не стану вмешиваться. Ты знаешь, что она выучила фильм наизусть, и да, правильная цитата «В день свадьбы дочери ни один сицилиец не сможет отказать никому в просьбе».

Мать захлопнула дверцу со своей стороны, и бледно-голубой минивэн тронулся с места.

На мгновение Рейдж представил, какой будет поездка домой - и поймал себя на мысли, что торопится сделать то же самое. Отвезти Битти домой, в смысле.

И тоже спорить о «Крестном отце», если до того дойдет. Или о вкусе пластилина. Или о том, рано или поздно выпадет снег.

- Все хорошо? - спросил Рейдж, когда Битти поколебалась. - Битти?

- Простите, - тихо сказала девочка. - Что?

- Идем, давай возвращаться к машине.

Было по-настоящему здорово отвести своих женщин к GTO и еще лучше везти им по улицам, следуя правилам дорожного движения. Держась в рамках своей полосы. Не клюя на удочку, когда парочка засранцев на Чарджере встали рядом с ним на светофоре и выжимали сцепление так, будто от этого у них увеличатся яйца и член.

Он просто поехал дальше.

Когда зазвонил его телефон, Рейдж позволил вызову уйти на голосовую почту. Вскоре они доберутся до «Безопасного места», и он сможет.

Эта штука снова затрезвонила.

Достав телефон, Рейдж нахмурился.

- Я должен ответить, - принимая вызов, он поднес аппарат к уху. - Мэнни?

Хирург пребывал в адской спешке.

- Мне нужно, чтобы ты вернулся сейчас же. Лейла истекает кровью. Дети вот-вот родятся - ей нужно дать вену, и не раз. Можешь дематериализоваться?

- Дерьмо, - прошипел Рейдж, включая поворотник и сворачивая на обочину. - Да, я сейчас буду.

Мэри и Битти испуганно посмотрели на него, когда он положил трубку и развернулся к ним.

- Слушайте, мне очень жаль. Там... - он остановился и посмотрел на девочку. - Я должен вернуться домой.

- Что происходит? - спросила Мэри.

- Лейла, - Рейдж не хотел углубляться, учитывая, что недавно пережила Битти. - Им нужна помощь. Сможешь отвезти ее? Мне нужно перенестись сейчас же.

- Конечно. Потом сразу поеду домой…

- Можно мне с вами, ребята? - спросила Битти.

Последовала пауза, заполненная лишь «эмммм». Затем Мэри повернулась к заднему сиденью.

- Я лучше отвезу тебя в «Безопасное место». Но возможно в другой раз?

- Ты будешь в порядке?

Рейдж не сразу понял, что девочка обращается к нему. Посмотрев ее широко раскрытые перепуганные глаза, он ощутил странный толчок.

- Да, со мной все будет хорошо. Просто я должен помочь другу.

- О. Тогда понятно. Когда мы снова увидимся?

- Когда ты захочешь. Я всегда буду рядом, чтобы повторить этот вечер, - Рейдж протянул руку и погладил ее по лицу. - И нам придется посмотреть «Крестного отца». Первую и вторую часть. Не третью.

- Что это такое? - спросила девочка, когда он открыл дверцу и вышел.

- Лучшие фильмы за всю историю. Будь умницей.

Мэри уже вышла и обходила машину спереди, они встретились между фарами автомобиля, на секунду обняв друг друга.

- Люблю тебя, - сказал Рейдж, быстро целуя ее.

- И я тебя. Скажешь им, что я еду домой?

Посмотрев в глаза Мэри, Рейдж представил себя на месте Куина - в миллионный раз. Затем встряхнулся и сосредоточился.

- Скажу, - он взял ее лицо в руки и снова поцеловал. - Езжай осторожно.

- Как всегда.

Кивнув, Рейдж закрыл глаза, сделал глубокий вдох - и исчез оттуда, переносясь кучкой молекул над человеческими кварталами... затем через пригород и дальше, к подножью холмов, переходивших в горы.

Он вновь обрел форму у главного входа в особняк, врываясь в вестибюль и показывая лицо камере безопасности.

Ожидая, пока ему откроют, Рейдж чувствовал, как бешено колотится его сердце по ряду причин. Но больше всего из-за того, как Битти смотрела на него.

Забавно, как кто-то может тебя изменить.

Дверь распахнулась, и на пороге появился взволнованный Фритц.

- Сэр, как хорошо, что вы пришли. Все идут в тренировочный центр. Мы в разгаре приготовления пищи, чтобы все могли поесть.

Рейдж ощутил странное желание обнять доджена - и он поддался бы ему, но Фритц в таком случае потеряет сознание от нарушения протокола.

- Спасибо. Ты такой внимательный. Это очень много значит.

Рейдж широкими шагами протопал по мозаичному изображению цветущего яблочного дерева и почти дошел до потайной двери под главной лестницей, как вдруг остановился и обернулся.

- Фритц?

Дворецкий резко остановился на полпути к двери в столовую.

- Да, сэр?

- Я знаю, что сейчас ужасно неподходящее время. Но мне нужно, чтобы ты кое-что купил для меня. Прямо сейчас.

Пожилой дворецкий поклонился так низко, что едва не стукнулся головой о полированный пол.

- Для меня было бы облегчением сделать что-нибудь для кого угодно. Я чувствую себя беспомощным.

За рулем GTO у Мэри сложилось такое чувство, что время побежало вспять - что они с Битти каким-то образом застряли там же, где были несколько ночей назад, направляясь в клинику за рекой.

И это не из-за Лейлы и всего, что происходило дома. Девочка на заднем сиденье вновь замкнулась в себе, ее глаза оставались прикованными к окну рядом, лицо стало маской собранности, которая еще сильнее пугала теперь, когда Мэри знала, какой веселой и вовлеченной она может быть.

- Битти?

- Ммм? - последовал ответ.

- Поговори со мной. Я знаю, что-то происходит - и да, я могу тянуть кота за хвост или притвориться, что не заметила, но думаю, мы миновали эту стадию. Надеюсь, что мы ее миновали.

Девочка ответила далеко не сразу.

- Когда мы выходили из ресторана, - сказала Битти. - Вы видели тех человеческих мамэн и дочь?

- Да, - Мэри глубоко вздохнула. - Я их видела.

Когда вновь воцарилась тишина, Мэри посмотрела в зеркало заднего вида.

- Это напомнило тебе о твоей мамэн?

Девочка лишь кивнула.

Мэри ждала. И еще ждала.

- Ты скучаешь по ней?

Вот и все. Внезапно Битти начала плакать, рыдания сотрясали ее крошечное тельце. И Мэри свернула на обочину. Она должна была.

Слава Богу, они находились в хорошем районе города, где было много булочных, канцелярских магазинчиков и лавок с товарами для животных. А это значит, куча свободных парковочных мест вдоль дороги.

Завернув GTO на свободное место и поставив на ручной тормоз, Мэри развернулась, пока ее колени не уперлись в ее грудь.

Протянув руку, она попыталась коснуться Битти, но девочка отшатнулась.

- Ох, милая... я знаю, что ты по ней скучаешь...

Девочка подняла голову, слезы катились по ее личику.

- Но я не скучаю! Я совсем по ней не скучаю! Как я могу по ней не скучать!

Когда Битти закрыла ладошками лицо и зарыдала, Мэри оставила ее в покое, хотя ее это убивало. И конечно же, после долгого ожидания в агонии, девочка заговорила.

- У меня не было этого! Того, что есть у этой девочки и ее мамэн! У меня не было... пари и смеха... у меня не было выездов на ужин или дружелюбного отца, который забирает на машине! - когда она шмыгнула носом и вытерла щеки кулаками, Мэри порылась в сумке и вытащила упаковку салфеток. Битти взяла их, но, казалось, тут же забыла, что держит их в руках. - Моя мать боялась... ей было больно, и она искала укрытия! А потом она оказалась беременна, заболела ... и она умерла! А я по ней не скучаю!

Мэри выключила двигатель, открыла дверцу и подошла к заднему сиденью. Она не стала запирать их в темной машине, и когда она устроилась рядом с девочкой, янтарный свет позволил различить муку и ужас на лице Битти.

- Как я могу по ней не скучать? - девочку трясло. - Я любила ее... и я должна скучать по ней...

Мэри потянулась к девочке и с облегчением привлекла Битти к себе, крепко обнимая. Поглаживая ее по волосам, она бормотала слова утешения, пока Битти продолжала плакать.

Невозможно было не прослезиться самой.

И тяжело было не шептать банальности вроде «Все в порядке» или «С тобой все будет хорошо», потому что Мэри хотела сделать что-нибудь, что угодно, чтобы помочь девочке. Но проблема в том, что детство Битти было вовсе не нормальным, и с детьми и людьми из такого окружения еще долго все не в порядке.

- Я рядом, - вот и все, что она могла говорить. Снова и снова.

Казалось, прошли годы до того момента, когда Битти прерывисто вздохнула и отстранилась. Когда она завозилась с упаковкой салфеток, Мэри забрала ее и открыла, выдернув одну салфетку. И еще одну.

Битти высморкалась и привалилась к сиденью, и тогда Мэри расстегнула ее ремень безопасности, чтобы дать девочке немного свободы.

- Я не так хорошо знала твою мать, - сказала Мэри. - Но я уверена, что если бы она могла дать тебе те нормальные моменты, полные любви, она обязательно это сделала бы. Жестокость проникает повсюду, если это происходит дома. Ты не можешь убежать от этого, если не переедешь, и иногда ты не можешь оставить свой дом, и тогда жестокость окрашивает все. Ты не думала, что ты скорее не скучаешь по страданиям, которые выпали вам обеим? Что ты не скучаешь по страху и боли?

Битти шмыгнула носом.

- Я плохая дочь? Я... плохая?

- Нет, Боже, нет. Вовсе нет.

- Я правда ее любила. Очень.

- Конечно, любила. И готова поспорить, что если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что все еще ее любишь.

- Я так боялась все то время, что она болела, - Битти теребила в руках салфетки. - Я не знала, что с ней будет, и постоянно беспокоилась, что случится со мной. Это плохо?

- Нет. Это нормально. Это называется выживание, - Мэри заправила волосы Битти за ухо. - Когда ты маленькая и не можешь позаботиться о себе, ты беспокоишься о таких вещах. Да даже когда ты взрослеешь и можешь себя обеспечить, ты все равно об этом беспокоишься.

Битти взяла еще одну салфетку, разложила ее на коленке и пригладила.

- Когда умерла моя мама, - сказала Мэри, - я была так зла на нее.

Девочка посмотрела на нее с удивлением.

- Правда?

- Ага. Я была ужасно зла. То есть да, она страдала и я была рядом все те годы, что она медленно умирала. Она не вызывалась добровольцем. Она не просила о болезни. Но меня возмущало, что моим друзьям не приходится нянчиться с их родителями. Что мои приятели могут пойти куда-нибудь выпить, повеселиться, хорошо провести время - быть молодыми, беззаботными и лишенными груза проблем. А я в это время должна беспокоиться об уборке дома, покупке продуктов, приготовлении еды - а когда болезнь прогрессировала, еще и о том, чтобы помыть ее, ухаживать за ней, когда сиделки не могли приехать из-за плохой погоды. А потом она умерла, - Мэри сделала глубокий вдох и покачала головой. - И когда они забрали ее тело, я думала только о том... - супер, теперь мне надо планировать похороны, разбираться со счетом в банке и завещанием, стирать ее одежду. И тогда я сорвалась. Я потеряла контроль и просто рыдала, потому что чувствовала себя худшей дочерью на свете.

- Но вы ей не были?

- Нет. Я была всего лишь человеком. Я и есть человек. А горе - непростая штука. Говорят, у него есть свои стадии. Ты слышала об этом? - когда Битти покачала головой, Мэри продолжила: - Отрицание, торг, злость, депрессия, принятие. И в целом все люди через это проходят. Но к этому примешивается еще столько всего. Нерешенные проблемы. Утомление. Иногда облегчение, которое приходит с изрядной долей вины. Хочешь лучший совет от меня, как от человека, который не только прошел этот путь, но и помогал другим? Позволь своим мыслям и чувствам идти своей дорогой - и не осуждай себя. Гарантирую тебе, ты не единственная, кто считает себя плохой, потому что тебе не нравятся твои чувства или они кажутся неправильными. И если ты говоришь о том, что ждет тебя впереди, то пройти через боль, страх и смятение абсолютно точно возможно, и ты придешь к тому, что ждет по другую сторону.

- И что же это?

- Относительный покой, - Мэри пожала плечами. - Опять-таки, хотела бы я сказать тебе, что боль пройдет - но это не так. Хотя станет лучше. Я все еще думаю о своей матери и да, иногда это больно. Думаю, так будет всегда. И честно говоря, я не хочу, чтобы это ушло насовсем. Горе... это священный способ почтить память любимых людей. Мое горе значит, что мое сердце работает, что в нем живет любовь к ней, и это прекрасно.

Битти погладила салфетку на своем колене.

- Я не любила своего отца.

- Я тебя не виню.

- И иногда я злилась, что мама его не бросила.

- Разве ты можешь не злиться на это?

Битти глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

- Это нормально? Все это... нормально?

Мэри наклонилась и взяла обе ладошки девочки.

- Это на сто процентов, абсолютно, точно нормально. Обещаю.

- Вы мне скажете, если что-то будет не так?

Взгляд Мэри не дрогнул.

- Клянусь жизнью своего мужа. И более того, я абсолютно понимаю, что ты чувствуешь. Я понимаю, Битти. Я все понимаю.

Эссейл не имел ни малейшего понятия, где они находились. Вишес гнал BMW так, будто за ним черти гнались - сначала по улицам Колдвелла, затем в пригород, но Эссейл уделял мало внимания окрестностям. Он лишь прислушивался к дыханию раба.

- Оставайся со мной, - прошептал он.

Не осознавая, что делает, Эссейл взял его за холодную руку. Потирая ее между своими ладонями, он попытался вложить немного своего тепла, немного своей жизненной силы в неподвижно лежащее тело.

Боже, он ненавидел эти цепи.

Наконец выглянув в окно - потому что уже с ума сходил от беспокойства и гадал, почему дорога занимает так долго - Эссейл нахмурился. Со всех сторон их окутал туман - точнее, видимость понизилась, как будто в воздухе повис легкий туман, хотя на местности отсутствовали характерные бледные облака.

- Здесь ты будешь в безопасности, - услышал Эссейл собственный голос, когда они подъехали к первым воротам, ведущим в тренировочный центр. - Они позаботятся о тебе.

После всех остановок они добрались до последнего этапа пути - спуска, ведущего под землю. А затем они очутились на парковке, настолько же укрепленной и огромной, как и в администрации Колдвелла.

Вишес остановился прямо у стальной двери.

- Я уже позвонил и предупредил.

Эссейл нахмурился, гадая, когда Брат успел взяться за телефон. Он не заметил.

- Как мы его...

Ему не пришлось заканчивать предложение. Двери распахнулись, и оттуда показалась каталка, которую толкали женщина по имени док Джейн и другой Брат. Эссейл узнал воина - это тот приземистый со странным человеческим именем. Так же известный как Дестроер.

На свободном синем костюме целителя уже виднелась кровь.

Выскочив из машины, Вишес побежал и открыл заднюю дверь, на ходу докладывая:

- Мужчина, возраст неизвестен. Показатели не проверял. Истощен. Неизвестные физические или психологические травмы.

Эссейл вскочил на ноги и побежал, чтобы помочь достать мужчину, который вновь трясся от страха.

- Дайте мне! - рявкнул он. - Он вас не знает!

Хотя по правде говоря раб знал Эссейла ничуть не лучше. Но на его стороне преимущество - именно он освободил раба.

- Давай, - сказал он мужчине. - Я тебя не брошу.

Эссейл нагнулся и поднял мужчину, попятившись назад и опустив его на каталку. Целитель тут же прикрыла его наготу, и то достоинство, с которым обращались с этим пациентом, заставило Эссейла быстро заморгать.

- Привет, меня зовут Джейн, - сказала целитель, глядя прямо в эти перепуганные глаза. - Я о тебе позабочусь. Никто здесь не причинит тебе вреда. Ты в безопасности, и мы не позволим никому причинить тебе боль. Ты понимаешь, что я говорю?

Раб в ужасе посмотрел на Эссейла.

- Все хорошо, - сказал Эссейл. - Они хорошие люди.

- Как тебя зовут? - сказала целитель, вставляя в уши стетоскоп. - Прости, как-как?

- М-м-маркус.

- Маркус. Отличное имя, - она улыбнулась. - Я бы хотела прослушать твое сердце, если не возражаешь? А еще желательно поставить тебе капельницу, чтобы дать твоему организму немного жидкости. Тебя это устроит?

Маркус снова посмотрел на Эссейла.

- Все нормально, - сказал Эссейл. - Они сделают так, что ты будешь чувствовать себя лучше. Обещаю.

После этого все развивалось очень быстро. Капельница поставлена, распоряжения отданы и затем все они двинулись внутрь превосходно оснащенной клиники с палатами и всем необходимым - в том числе и людьми.

Да, казалось, все Братство столпилось здесь.

Цепи привлекли внимание всех присутствующих, вся разномастная толпа в коридоре повернулась на звон, когда целитель пронеслась мимо них и вся эта груда металла прогремела по полу.

- Какого хрена? - спросил кто-то.

- О Боже... - раздался другой голос.

Воины расступились посередине, пропуская их. За исключением одного члена Братства.

Это был Брат Зейдист. Увидев мужчину на каталке, он побледнел настолько, что казалось будто он умер, но продолжает стоять посреди коридора.

Брат Фьюри подошел к нему и тихо заговорил. Затем неуверенно коснулся руки брата.

- Дай им пройти, - сказал Фьюри. - Дай им позаботиться о нем.

Когда Зед наконец отошел в сторону, Эссейл последовал за каталкой в смотровую комнату с огромной лампой посередине и стеклянными шкафчиками по углам.

Вишес заставил его посторониться.

- Дай им делать свою работу. И скажи мне, какого хрена произошло?

Эссейл понимал, что его губы шевелятся и он что-то говорит, но понятия не имел, какие слова произносил.

Должно быть, смысл в этом все-таки был, и точный - потому что Вишес сказал:

- Клянусь, если она сделала это, она заслужила смерть.

Док Джейн повернулась к Вишесу.

- Можешь помочь с этими цепями?

- Понял.

Вишес шагнул вперед, снимая черную кожаную перчатку. Протянув руку, он схватил одну из цепей, и из его ладони полилось бриллиантовое сияние, которое раскалило звенья и разомкнуло их так, что они рухнули на пол со звоном.

Эссейл потер лицо, пока Брат проделывал то же самое с остальными цепями, убирая весь этот вес. Оковы на запястьях и лодыжках остались, но хотя бы все тяжелые звенья удалось снять.

Когда Вишес вновь подошел к нему, Эссейл тихо спросил:

- Он будет жить?

Брат покачал головой.

- Понятия не имею.

Куин стоял в углу операционной, не отводя глаз от Лейлы, пока Мэнни проводил очередной внутренний осмотр. Мужчина нагнулся меж ее раздвинутых ног, наброшенная простыня скрывала все происходящее.

- Слишком рано... - Куин покачал головой и постарался говорить тише. - Слишком рано... это не должно происходить сейчас. Почему... это не должно было случиться сейчас. Иисусе, слишком рано. Какого хрена - ультразвук говорил, что все в порядке.

Это нереально, настаивал его мозг. Должно быть, это какой-то сон.

Ага, он в любой момент может проснуться и обнаружить Блэя рядом, в их спальне - и он глубоко и облегченно вздохнет, как это бывает, когда ты понимаешь, что кошмар, терроризировавший тебя - не больше чем плод твоего воображения. Или сосиска с соусом чили, съеденная на ночь.

- Проснись, - бормотал он. - Проснись сейчас же. Проснись, мать твою...

Блэй на самом деле был рядом. Но они не лежали, и уж точно, черт подери, не находились в своей комнате в особняке. Однако его мужчина чертовски его поддерживал: единственное, что удерживало его в стоячем положении - это сильная рука Блэя, обнимавшая его за пояс.

Мэнни убрал руку из-под простыни и стянул ярко-голубую перчатку. Затем встал и жестом пригласил Куина и Блэя подойти ближе.

То, что Лейла все еще оставалась в сознании, говорило об ее силе, но Боже, какой она была бледной. И столько крови было в емкости под ее бедрами, ее запах окрашивал воздух словно пятна в самих молекулах кислорода.

Мэнни положил руку на плечо Лейлы и обратился к ней.

- Кровотечение замедляется. Это хорошие новости. Но теперь оба плода показывают признаки патологии, сердцебиение мальчика колеблется. Более того, я все еще беспокоюсь о девочке, которая менее развита. Я настоятельно рекомендую сделать кесарево сечение...

- Но еще же слишком рано! - Лейла в ужасе посмотрела на Куина. - Слишком рано...

Мэнни взял женщину за руку.

- Лейла, послушай меня. Малыши в очень тяжелом состоянии - но более того, ты не выживешь, если мы их не достанем.

- Мне плевать! Ты сказал, кровотечение останавливается...

- Оно замедляется. Но у нас нет времени, и мне нужно, чтобы ты была сильной и перенесла наркоз.

- Мне плевать, что вы со мной сделаете! Вы должны оставить их внутри...

Лейла задохнулась, когда ее накрыло очередной схваткой, и Куин провел рукой по лицу. Затем жестом показал Мэнни отойти с ним в сторонку.

Понизив голос, Куин спросил:

- Какого хрена происходит?