Цюрих, Швейцария, частная клиника нобелевского лауреата в области медицины доктора Кугельштайна, 22 октября 2011 года, 14 часов 34 минуты, время местное. 10 страница

— Каждый их по-разному ощущает, — пожал могучими плечами здоровяк. — Кто-то вообще никак, таких, кстати, большинство. Этим в Жёлтую лучше не соваться. Кто-то слышит визг, кому-то кажется, что он чувствует лёгкое дуновение ветра… у меня всяко бывает… то запах странный чудится, то тихое дыхание слышится. Иногда и вовсе, резко возникает чувство, что там, перед тобой, что-то есть, очень злое и враждебное. В одном все сталкеры сходятся — каким бы образом ты ни ощущал аномалию, ощущение это очень призрачное, не явное. Аномалия о себе громко не заявляет. И надо быть очень осторожным и внимательным, чтобы не прошляпить собственный сигнал об опасности. Потому опытные сталкеры и ценятся. Их даже законченные отморозки стараются не убивать — гораздо выгоднее заставить его сводить тебя в Жёлтую, там «Икс» без конкуренции добывается и его выход на поверхность мощнее, если повезёт, можно и мет найти. Не говоря уже о том, что в полевых лабораториях РАО осталось много чего вкусного… если живым оттуда выйти сумеешь. Так что тебе очень повезло, идёшь себе и ни о чём не тревожишься.

— Не так уж и приятно, — поморщился Влад. — Голову печёт, просто кошмар. Если воду не пить, ощущение такое, что мозги сейчас расплавятся и закипят так, что вся округа будет бульканье слышать. Только водой и спасаюсь, пока пью — не больно. А вода, сами знаете, двадцать долларов за литр сейчас. Я с тех пор, как в Ареал вернулся, только и делал, что с Расом за «Иксом» ходил на всякие развалины нефтепромыслов. На нефтяных пятнах добывать бесполезно. Пока из ямки в земле канистру нацедишь, сутки пройдут. С такими доходами мне только на воду и хватит, быстро умрёшь с голоду или под Выброс попадёшь.

— У тебя свои трудности, — согласился Медведь и потянул с плеча пулемётный ремень. — Пришли?

— Да, в двери можно заходить свободно, — Влад остановился перед входом в склад. — Сам проход не опасен. Если надо, я могу и дальше вести, только говорите, куда идти, я в развалинах плохо ориентируюсь.

— Нет, — майор разглядывал босоногие следы, — держись за мной. Тут полумрак, Паутину видно, «Филин» Студень высвечивает, гильзы у меня с собой. Разберусь, в общем. Иди позади и если почувствуешь, что я иду неправильно, подскажешь.

Взяв «Печенег» наизготовку для стрельбы от бедра, Медведь осторожно двинулся по разрушенному строению. Следов прибавилось, это он заметил сразу, новая цепочка была совсем свежая. И всё указывало на то, что оставивший их сейчас где-то там, внутри. Майор остановился, раздумывая, не благоразумнее ли повернуть назад и вернуться сюда позже, как вдруг из глубины засыпанного обломками стен здания раздался тихий звук. Кто-то негромко смеялся, подвывая, словно дебиловатый пациент психиатрической лечебницы, невысоко подпрыгивающий от радости.

— Что это? — насторожился Водяной. — Вроде смеётся кто-то! — он крепче сжал автомат.

— Пошли-ка отсюда, — тихо ответил Медведь. — Потом придём. Ничего хорошего там нет.

Стараясь ступать бесшумно, они принялись красться обратно к выходу, но в следующую секунду восторженные завывания стали громче, и позади раздался быстрый и беспорядочный топот. Медведь резко обернулся, вскидывая пулемёт. Из недр разбитого склада в усыпанный жёлтой пылью коридор выскочило уродливое существо в обрывках сине-жёлтого камуфляжа. Узнать человека в серо-жёлтом, опухшем и покрытом гнилыми струпьями монстре с гипертрофированным черепом, усеянным глубокими кривыми вмятинами, было практически невозможно. Скрючившийся горбун пританцовывал от радости на кривых трехсуставчатых ногах, не сводя глаз с небольшого полупрозрачного минерала, лежащего на широкой мясистой ладони. Маленькие, заплывшие кожными наростами, жёлтые глаза без зрачков дернулись в сторону людей, и монстр замер, мгновенно умолкая. Рука с минералом сжалась в кулак, горбун громко и визгливо взревел, словно циркулярная пила, и, не переставая орать, бросился в атаку на незваных гостей.

Медведь нажал на спусковой крючок и всем телом навалился на бьющийся в руках «Печенег», изрыгающий поток бронебойных пуль. Длинная очередь вспорола огромные уродливые мышцы мутанта, прошивая насквозь несущуюся навстречу двухсоткилограммовую тушу, но остановить горбуна не смогла. Монстр врезался в майора, сшибая его с ног, и оба покатились по полу, сцепившись в клубок. Всё произошло настолько быстро, что получившийся в результате таран сбил Влада и впечатал его в обломок стены. Горбун вцепился пятисантиметровыми коричневыми от гнилого налёта зубами в шею майора, но прокусить шейную бронепластину «Эмки» не смог и принялся колотить человека ручищами, пытаясь расплющить шлем-сферу. При этом мутант не прекращал орать, от близкого рёва в ушах звенело острой болью и взгляд подернулся мутноватой пеленой. Медведь, до боли напрягая мышцы, исхитрился освободить из-под туши горбуна руки, выхватил боевой нож и с размаху вонзил клинок ему в шею. Монстр взревел ещё сильнее, дёрнулся, подминая под себя человека, и вновь попытался прокусить майору шею. Медведь выдрал нож из шеи мутанта и повторил атаку, нанося удары один за другим. Горбун ревел, молотя кулачищами по шлем-сфере, и майор изворачивался изо всех сил, пытаясь убрать из-под удара лицевую пластину. Боевой нож вспарывал брызжущую кровью шею до тех пор, пока позвонки в основании черепа не захрустели, и огромная уродливая голова отделилась от тела. Вопль прекратился, но обезглавленный мутант продолжал яростно наносить удары. Мощным рывком Медведю удалось вывернуться из-под горбуна и взобраться ему на спину. Обезглавленный монстр пытался бить и хватать оседлавшего его человека, одновременно стремясь развернуться к нему грудью. Вцепившись ногами в тушу мутанта, майор перехватил нож двумя руками и принялся с широким замахом наносить ему удары в область сердца. После четвёртого удара горбун судорожно дёрнулся и затих, мелко подрагивая в конвульсиях. Медведь отодвинулся назад и с силой вонзил клинок в поясничный отдел позвоночника монстра. Навалившись на нож всем телом, майор провернул клинок, раздался хруст позвонков, и обезглавленный горбун замер. Несколько секунд Медведь сидел неподвижно, пытаясь восстановить дыхание, после чего понял, что шлем-сфера всё ещё загерметизирована. Он открыл заляпанное кровью забрало и глубоко вдохнул.

— Это был Сторож? — хрипло спросил Влад, пытаясь подняться на ноги.

— Угу, — тяжело дышащий майор оторвал от лохмотьев горбуна кусок тряпки и принялся стирать кровь с забрала шлем-сферы. — Хорошо, что ты не стал стрелять. Так бы точно меня пристрелил.

— Я не мог, — Водяной, пошатываясь, всё-таки встал, опираясь на битые кирпичи. — Ударило так, что вдохнуть не получалось. И автомат мой отлетел… туда, — он кивнул в пролом во внутренней стене. В полумраке разрушенного помещения можно было разглядеть среди бетонных обломков смятый в рваный комок кусок оружейного железа.

— Повезло, что сам туда не отлетел, — успокоил его Медведь, выдёргивая из тела монстра нож. — Стало быть, повезло дважды: не вляпался и стрелять не стал. Если бы ты ему сделал слишком больно, он мог и на тебя переключиться. Говорят, такое иногда бывает. Впрочем, может, и врут, слухов больше, чем правды, очевидцы встречаются редко. От Сторожа мало кто уходил. Живучий он, сильный и быстрый. Внутри здания и десяток человек переломает запросто, а на улице они нападать не любят. В зданиях живут, как правило, неразрушенных. Там, где и… появляются, в общем. Наша база большая, вот он и считал её всю своим домом. Только в сильно разрушенную часть приходил редко, а может, в Красную Зону путешествовал. По слухам, они туда подлечиться ходят… — Могучий майор протер нож, вложил его в ножны и встал: — Как самочувствие, гроза аномалий и водоснабжения?

— Лучше. Только дышать тяжело, — признался Влад. — И пить хочется, — он в нерешительности посмотрел на торчащую из подсумка флягу.

— Потерпи, — посоветовал Медведь. — Сначала Айболиту покажись, пусть посмотрит, не сломал ли чего. Жаль, нет у нас «Эмки» твоего размера, обычная «Мембрана» от запреградного поражения защищает хуже. Надо в дальний склад попасть, там все размеры есть, но туда без кирки не пробьёшься. И окон там нет, сейчас темнота полнейшая. Вот оклемаешься, сходим. Без тебя туда лучше не соваться вообще. Пошли на улицу.

— Возвращаемся? — Водяной с тревогой посмотрел туда, откуда появился Сторож. — Там могут быть ещё?

— Один он здесь жил, — хмуро покачал головой Медведь. — Его это следы, других не было. Назад не пойдём с пустыми руками. Зря шли, что ли? На улице нужно отыскать ближайшую Плешь.

— Зачем? — не понял, было, Влад, но тут же догадался: — Вы хотите его похоронить?

— Он не всегда был Сторожем, — мрачно ответил майор. — Когда-то его звали Константином.

— Скажите, Медведь, — Водяной пытался, не сходя с места, разглядеть залитый кровью пол вокруг мёртвого тела, — чему он так радовался перед тем, как нас заметил? У него в руке было что-то…

— Мет какой-нибудь, наверное, — майор посмотрел на безвольно разжатые кулаки горбуна. — Быстро всё произошло, не разглядеть было толком. Они любят меты, в их домах всегда можно найти чего-нибудь интересное. Если тебя раньше не сожрут.

— А для чего им метаморфиты? — Влад, пошатываясь, отлепился от стены и шагнул в коридор, едва не поскользнувшись на бурой кашице из крови и жёлтой пыли. — Тоже аномалии обходить?

— Всё, что стало частью Ареала, в аномалии не вляпывается, — здоровяк осматривал труп и пол неподалёку. — Оно прям как ты, всегда знает, куда идти. Только ещё Выброс чувствует и прячется вовремя. Они тут вообще много чего чувствуют, хрен их поймет, каким образом… — Майор перевернул труп на спину. — А меты Сторожу вроде игрушек. Нравятся они ему. Вот для Профессоров это другое. Те относятся к ним очень серьёзно, прячут в коробочках всяких или, там, в контейнерах научных, экранированных. Любят под стеклянный вакуумный купол положить, если таковой имеется, и внимательно разглядывать, словно изучая. Наверное, это у них от прежней жизни осталось. Этого и раньше-то особо никто понять не мог, они ведь все в лабах Жёлтой Зоны жили. Зайти внутрь и просто выйти оттуда живым — это уже редкая удача, Профессор с десяти шагов мозги кому угодно поджарит. Очевидцев единицы было, опять же слухи в основном. А теперь и подавно, кто всё это будет изучать? Некому больше. — Он коротко махнул рукой: — Нет здесь мета, наверное, отлетел куда-нибудь в развалины, пока Костик меня колотил… Пошли.

Медведь болезненно потянулся. Всё тело болело, словно побывало в камнедробилке, шея отказывалась поворачивать голову вправо, отзываясь острой болью на любую попытку шевелить головой. Дышалось с трудом, хотелось снять душную «Эмку», лечь на спину где-нибудь на свежем воздухе и наслаждаться лёгким приятным ветерком, остужающим избитое тело. Он наклонился к трупу и ухватил его за лодыжки. Огромных кулаков могучего здоровяка едва хватало, чтобы обхватывать гипертрофированные кости горбуна.

— Я буду тащить, ты дорогу показывай, — велел он Водяному. — Как на улицу выйдем, пошвыряемся гильзами. Плешь узнать сможешь?

— Угу, — кивнул тот. — Рас показывал. Она пробник в мокрую труху стёсывает, словно гигантская тёрка, только с одного раза целиком. Страшная штуковина.

— Здесь все штуковины страшные, — философски изрёк Медведь, впрягаясь в труп, словно конь в телегу. — Идём! — он поволок тело вслед за Владом. — Из безобидных на весь Ареал один Лизун. Видел уже?

— Не довелось, — Водяной отрицательно кивнул, машинально смещаясь левее, и майор повторил его движение. — Вроде ещё были добрые, Рас говорил. Туча и Сияние, кажется.

— Свечение, — поправил его здоровяк. — Туча и Свечение. Туча добрая только пока чёрная, как позеленеет, молнией шибануть может почище Соленоида. Свечение — да, оно всегда доброе. Серебристое такое пятно, размером с пляжный мяч, может, чуть меньше. Время от времени по нему красные сполохи бегают. Если на них ночью пристально посмотреть секунд десять-пятнадцать, часа три будешь видеть в темноте, как кошка. Но если его днём разглядывать, глаза болеть начинают. Так что совсем уж безобидным Свечение не назовёшь… Тихо!

Влад застыл в дверях и быстро опустился на колено — рефлекс при малейшей опасности делать себя как можно менее заметным уже въелся в кровь. Он с тревогой завертел головой по сторонам и обернулся к майору.

— Что случилось? — прошептал Водяной. — Кто-то идёт? С какой стороны? Мне отсюда не видно!

— Шипит что-то! — так же тихо ответил Медведь. — Газовая аномалия идёт! Закрой забрало!

Оба почти одновременно опустили лицевые щитки шлем-сфер до двойного щелчка, означающего режим герметичности. Шипение прекратилось, и майор попытался определить, откуда ползёт газовая аномалия. Но газовые скопления не имеют цвета, и сидеть на одном месте можно бесконечно. Странно, что не слышно шипения, обычно оно усиливается при приближении…

— Влад, ты звук слышишь? — здоровяк повысил голос, чтобы докричаться до спутника. — Как аномалия шипит?

— Нет, — ответил тот. — А где она?

— По идее, вокруг нас уже должна быть… — озадачился майор. — Странно, почему не шипит больше. Газовые всегда шипят, а токсичное облако изнутри видно… Мы так до второго пришествия тут просидим, без ориентира. Смотри, как почувствуешь, что идти можно, веди.

— Так прямо сейчас можно, — пожал плечами Влад. — Обратный путь свободен.

— Ты не чувствуешь опасности? — уточнил Медведь. — Ты уверен? Подумай хорошенько!

— Я никогда её не чувствую, — вздохнул Водяной. — Знаю только, куда можно идти, а куда нельзя. Сейчас, вот, можно идти обратно. Это точно. А когда нас Токсик накрывает, идти нельзя никуда и, честно говоря, очень страшное ощущение наступает, хоть и в «Мембране».

— Странно… — повторил здоровяк. — Ладно, пошли дальше так, рисковать что-то не хочется.

Они выбрались из казарм на открытую местность и некоторое время потратили на поиски Плеши. Забросить двухсоткилограммовый труп в неё и при этом не вляпаться было непросто даже для Медведя. Пришлось брать тело за руки и за ноги, раскачать и на счёт «Три!» отпустить.

— Тяжёлый! — пробубнил Влад. Изнутри загерметизированной шлем-сферы голос доносился глухо, словно из заткнутой подушкой бочки. — Думал, не удержу!

— Подожди здесь, — майор несколько секунд смотрел на оставшуюся от Сторожа тонкую кроваво-тряпичную кашицу. — Схожу за головой.

— Давайте лучше я, — предложил Водяной. — Мне быстрее будет, идти недалеко. Тем более если где-то здесь газовая аномалия.

Здоровяк кивнул, и Влад быстрым шагом направился к дверям казармы. Вернулся он через минуту с головой Сторожа в руках. Стараясь не смотреть на обезображенную мутациями и предсмертной агонией физиономию горбуна, Водяной дошёл до Медведя и вопросительно посмотрел на него.

— Бросай, — коротко ответил тот. Плешь сожрала голову, и майор с грустью закрыл глаза. Катастрофа убила и превратила в безмозглых чудовищ тысячи людей. Прямо скажем, немаленькая часть из них ничего лучшего и не заслуживала. Но среди павших были и те, за кого лично он очень хотел бы рассчитаться. Погибли не только уголовные отбросы и тому подобное ворьё. Сколько хороших людей сгинуло… учёные, нефтяники, спасатели, врачи, рабочие оборонного предприятия, боевые товарищи, просто жители окрестных населённых пунктов. И ведь у этой трагедии наверняка есть вполне конкретные виновники, иначе Кварц не ждал бы Рентгена с таким фанатичным упрямством. Жаль, что из эпицентра ядерного взрыва не возвращаются… Медведь обернулся в сторону новой Базы и помахал рукой Айболиту с Байкалом, напряжённо разглядывающим их с крыши.

— Наши волнуются, — он подал знак «Всё в норме». — Слышали выстрелы. — Майор посмотрел на Водяного: — Пойдём за маскировочной сетью.

На Базу вернулись только через час, поиски сети и перископа заняли больше времени, чем предполагалось. На крыше по-прежнему дежурил Байкал, мило разглядывая их приближение в оптический прицел «Винтореза», Айболит с автоматом в руках и учёными за спиной встречал небольшую экспедицию в дверях.

— Ты, никак, пострелять собрался? — Медведь кивнул санинструктору на автомат. — Расставить баночки?

— Постой-ка немного на месте, Коля, — Айболит с подозрением вглядывался в заляпанные кровью лицевые пластины. — Что у вас произошло? Почему не возвращались так долго?

— Сторожа встретили, — удивился здоровяк. — Извини, заминка вышла в результате!

— Это мы видели, — санинструктор не отреагировал на шутку. — Почему сразу не вернулись?

— Чего было возвращаться без толку? — нахмурился майор. — Зря шли, что ли? Забрали сеть с перископом и пошли назад. Искать пришлось долго, темно там и завалы кругом. В чём дело-то?

— А почему сферы загерметизированы? — не унимался Айболит. — У нас тут опасности нет! — он многозначительно посмотрел на Медведя: — Или уже есть?

— Какой ты подозрительный, однако… — устало произнёс здоровяк, поднимая забрало. — Тебе надо с Кварцем меньше разговаривать, он на тебя дурно влияет. Чего ж ты тогда ворота распахнул? Допрашивал бы нас с крыши, так безопаснее. Аномалия газовая приходила, вот и загерметизировались.

— А шипит у тебя что? — продолжал упираться санинструктор. — Чего приволокли на Базу? Бомбу?

— Ага, — подтвердил Медведь, — ядерную! — Он мгновенно стал серьёзным: — Это аномалия шипит! — здоровяк машинально захлопнул забрало. — Герметизируйтесь! Быстро внутрь!

— Это от тебя шипит! — не шелохнулся Айболит. — Ты в кровище вымазан с головы до ног, и при этом шипишь. Кровь Сторожа, по некоторым гипотезам, может быть биологически опасна. Ты уверен, Коля, что с тобой всё хорошо?

— Теперь уже нет, — Медведь вновь поднял лицевой щиток и настороженно прислушался. — Не смог он «Эмку» прогрызть, но пару рёбер мне, похоже, сломал. И дышать тяжеловато. Вы лучше отойдите от меня, на всякий случай.

Он сбросил наземь тяжёлую сумку с маскировочной сетью, снял с шеи «Печенег», аккуратно поставил его на землю и принялся осматривать себя.

— Водяной, погляди со спины, — попросил он. — У меня, часом, хвост не вырос? Хоть будет чем за ветки цепляться! Опять же, если я стану синий и плоский, маскироваться на местности станет проще.

— Заканчивай, Коля, не смешно! — нахмурился Айболит. Он переложил автомат в одну руку и осторожно шагнул к майору. — На руке посмотри, возле УИПа. Кажется, откуда-то оттуда шипит!

Медведь поднял лицевой щиток шлем-сферы и поднёс руку к лицу. Секунду он непонимающе всматривался в предплечье, после чего второй рукой попытался стереть с УИПа густые потеки запёкшейся крови.

— Ничего не понимаю! — заявил здоровяк и показал руку Айболиту: — Это он шумит! В нём что-то заработало!

Шипение действительно доносилось из вымазанного в крови УИПа, и майор принялся соскребать с него застывшую корку из крови и пыли. Пара индикаторов, показавшихся из-под неё, явно функционировали. Один из них оказался счётчиком Гейгера, показывавшим пониженный радиационный фон.

— Он работает! — изумился Айболит, невольно бросая взгляд на зелёное небо. — Мы же в Жёлтой! — Санинструктор немедленно посмотрел на свой УИП. — А мой молчит!

— И мой тоже мёртвый, — подтвердил Влад, поднося к глазам предплечье с встроенным в «Мембрану» УИПом.

— Чудеса! — хмуро подытожил Медведь. Его пальцы упёрлись в крупный кусок кровавой коросты, налипший прямо посередине, и майор ощупал препятствие: — Это не кровь!

Он попытался подхватить налипший предмет, но перчатки «Эмки» соскальзывали с вымазанных в кровавой грязи гладких краев. Тогда здоровяк перевернул руку УИПом вниз и несколько раз с силой ударил ею о предплечье другой руки. Из УИПа вывалился какой-то предмет и упал на красную резину земли. Шипение немедленно прекратилось. Медведь подобрал выпавший объект.

— Вот почему мы его так и не нашли, — задумчиво произнёс майор, переводя взгляд с небольшого обломка полупрозрачного минерала на глубокую дыру в УИПе. — Он вбил его мне в УИП, пока пытался сделать из меня котлетку.

— Это метаморфит Сторожа? Которому он так радовался? — Влад мгновенно оказался рядом, разглядывая находку. — Ваш УИП больше не шипит. Он работал из-за мета?

— Это не мет, — Медведь потёр пальцами испачканный в крови минерал. — Это осколок ухтинского метеорита. Того самого, с чего начался весь этот бардак с Ареалом. — Майор аккуратно вложил осколок обратно в пробитую в УИПе дыру, и счётчик Гейгера снова ожил. — УИП штука надёжная, полностью сломать его не так-то легко. Дозиметр уцелел… — он посмотрел на Айболита: — Теперь понятно, как Ферзь запускал компьютеры в своей лаборатории.

— Этот феномен необходимо немедленно изучить! — воскликнул Степанов, и оба учёных набросились на здоровяка, словно коршуны на добычу. — Это позволит запустить электрогенератор!

— Стоять!!! — Айболит взревел, как раненый буйвол. — Куда?! — Он стегнул суровым взглядом Николаеву со Степановым, застывших на месте от неожиданности. — Великие открытия будете совершать позже! Сначала я отмою ЭТО, — он указующим движением руки обвёл широкий круг, в который, помимо самого осколка, попали Медведь с Водяным, — в спецрастворе! Не хватало ещё занести на Базу какую-нибудь гадость! — Он задумчиво потёр подбородок и постановил: — Надо будет выстроить внутри, сразу за воротами, тамбур и поставить ёмкости с растворами для дегазации и обеззараживания. Специально для таких случаев.

Но в действительности запустить электрогенератор оказалось непросто. Осколок метеорита действительно блокировал ту составляющую Ареала, что не позволяла работать электронике и электричеству, но радиус его охвата был крайне невелик. К тому же, как выяснилось позже, на силу этой способности напрямую влияли размеры осколка и место его приложения. После серии расчётов и тестов УИП удалось запустить целиком, но для генератора возможностей небольшого кусочка инопланетного минерала оказалось недостаточно.

— Он слишком невелик, мы пришли именно к такому выводу! — заявил Степанов спустя неделю практически непрерывных экспериментов. — Вне всякого сомнения, осколок метеорита излучает некое физическое поле, обнаружить которое имеющиеся в распоряжении современной науки средства не позволяют. И располагать осколок необходимо таким образом, чтобы внутрь этого поля полностью попадали все элементы запускаемого устройства, имеющие дело с электрическими полями и сигналами. Тот же УИП заработал не сразу, пришлось тщательно рассчитать наиболее оптимальную точку приложения, что потребовало обширной серии тестов!

— В смысле, если приложить осколок не к центру, а к краю, электроприбор не заработает? — уточнил Капкан. — Так, что ли?

— Не совсем, — учёный положил перед собой блокнот и начал карандашом набрасывать простейшую схему: — Всё зависит от того, где расположены элементы питания, процессор и датчики. Если поле осколка их покрывает, даже будучи приложенным к краю, то прибор заработает. Если, скажем так, «мощности» осколка не достаточно, устройство не заработает, куда бы вы его ни поместили. Причём именно поместили, а не приложили, так как осколок обязательно должен находиться внутри устройства. Вне общего корпуса экранирующий эффект отсутствует, даже если расстояние между «внутри» и «снаружи» на деле не превышает саму толщину корпуса. Объяснения этому феномену мы пока найти не смогли. Но, без сомнения, именно вследствие этого никто не смог запустить электронику внутри Жёлтой Зоны за столько лет существования Ареала.

— Ну, не так уж и «никто», — покачал головой Медведь. — В шпионской лаборатории компьютеры работали, так что кто-то обнаружил этот ваш экранирующий эффект ещё раньше. Просто противник держал открытие в тайне, что и неудивительно.

— Так всё же! — Айболит вернул разговор к сути. — У нас электричество будет или нет? Или на УИП осколка хватает, а генератор для него слишком велик в принципе? Плюс электропроводка и тому подобное… выходит, нам даже лампочку не зажечь?

— И вновь не совсем верно, — покачал головой Степанов. — Каковой бы ни была природа Ареала, одно можно сказать точно: она не препятствует передаче электрического тока, что подтверждают факты существования аномалий Соленоид, Туча и прочих, чей разрушительный эффект основан на электроразрядах. Ареал препятствует возникновению электричества извне, но сам для себя он его активно использует. С вероятностью в девяносто восемь процентов я уверен, что лампочка, соединённая с простейшей батарейкой или аккумулятором проводом длиной хоть в десять метров, загорится здесь, в Жёлтой Зоне, если и она сама, и источник тока будут находиться внутри поля осколка. При этом длина провода не играет никакой роли, не считая, разумеется, вполне обычных законов физики, я имею в виду взаимосвязь напряжения, сопротивления и силы тока. Но для того, чтобы проверить эту теорию, нам необходим ещё один осколок метеорита.

— Только где ж его взять! — вздохнул Медведь. — С ними и до «Дезинфекции» всегда был дефицит, а теперь и подавно. Раньше их частные коллекционеры и иностранные шпионы желали заполучить, а сейчас они и вовсе никому не нужны. Не слышал, чтобы кто-то давал за них цену, в плане бытовых нужд они всегда считались бесполезными.

— Ага, — хихикнул Рас, — после катастрофы парочка частных коллекционеров сама принесла свои осколки в Эпицентр, прямиком к Тёмному Властелину, вот никто и не хочет за них платить!

— Что, серьёзно? — удивился майор. — Не слышал, что к нам с Большой Земли люди добровольно бегут. Отстал я от жизни за пять с лишним месяцев партизанской жизни.

— Во-первых, не пара, а более трёхсот частных коллекционеров, в том числе зарубежных, в той или иной степени пострадали от действия осколков ухтинского метеорита, находившихся в их коллекциях, — уточнил Кварц. — Эта проблема встала очень остро уже после третьего Выброса, если отсчитывать от даты «Дезинфекции». Коллекционеры стали обращаться за медицинской помощью, жалуясь на то, что они ежедневно тратят от шести до двенадцати часов на созерцание осколка. Он словно магнит притягивал их, но вскоре каждый из коллекционеров почувствовал едва ли не маниакальное желание отнести осколок назад, туда, где он был найден. Владельцы маленьких осколков успели сдать их в органы охраны правопорядка, те передали властям, а те — научным заведениям, и везде наблюдалась одна и та же картина. Каждый, кто сталкивался с осколком, быстро начинал желать отправиться в Ареал возвращать его на родину. В конечном итоге РАО скупило все осколки за бесценок. А вот владельцам крупных осколков не повезло. Согласно официальной версии, сорок три человека, из них двадцать восемь иностранцев, пропали без вести вместе со своими экземплярами. Позже некоторых из них видели в Ареале, кстати, все они официальным путём попали в Россию. Расследование без труда выявило факты получения виз, приобретения авиабилетов, даты регистрации и так далее. Но было уже поздно, спасти или хотя бы догнать не удалось никого.

— Ого! — оценил здоровяк. — Вот это новость. А мы не рванём все вместе в Эпицентр с утречка?

— Внутри границ Ареала никакого влияния осколков на человека не имеется, — успокоил его контрразведчик. — Все осколки, что есть у РАО, хранятся в бронированном грузовике в непосредственной близости от границы со строящимся Сателлитом. Там мощная и многочисленная охрана, выкрасть, а тем более отбить, не выйдет. К грузовику даже не подойдёшь незамеченным, вокруг него нет никого, кроме охраны. Люди предпочитают не приближаться, на всякий случай. И, кстати, во-вторых: недавно появилась информация, что Общаковские отыскали в Ареале какую-то наркоту. Вроде наркосодержащий сорт конопли мутировал. Теперь это называют «златовлаской». Говорят, на Большой Земле становится очень популярна. По «кайфу» круче героина, ломка ласковая, и смертельного исхода пока не обнаружено, и экспертиза пока не нашла способа выявлять такого наркомана. То есть это ещё и безнаказанно.

— А в чём подвох? — прищурился Медведь. — Раз это было «во-вторых», то, как я понимаю, нарки эти тоже к нам сюда бегут?

— В конечном итоге — да, — подтвердил Кварц. — Говорят, что такое возникает не сразу и не у всех, но уже человек двадцать приехало. Очухались только через сутки, а деваться-то уже некуда. Теперь на стройке в Джъере работают.

— М-да… — протянул майор, — не оскудеет поток идиотов в Ареал, как я погляжу! — он махнул рукой: — Да и хвост с ними. Что с осколками делать будем? Есть вообще смысл возиться? Электрогенератор запустить возможно или нет?

— Мы считаем, что при наличии достаточного количества осколков вполне реально создать экранирующее поле нужного объёма! — ответила профессор Николаева. — В этом случае генератор заработает, так заработал ваш УИП.

— И сколько нам требуется осколков? — поинтересовался Медведь. — Если сравнить габариты УИПа с электрогенератором, мне уже страшно становится.

— Осколки не надо прикреплять снаружи, — напомнил Степанов. — Мы разместим их внутри, в наиболее оптимальных точках. Согласно нашим расчётам, если все осколки будут аналогичного размера с тем, что имеется у нас, то для запуска электрогенератора понадобится девять осколков. Для уверенной работы лучше одиннадцать.

— Плюс по одному осколку на каждую электролампу, которую планируется запитывать! — добавила Николаева. — Это ещё от трёх до, в идеале, двадцати пяти. И на каждый УИП по одному, а также на каждую рацию, если мы хотим иметь радиосвязь между «Мембранами», как это осуществлено в Зелёной Зоне.

— Всё понятно: пара пустяков! — подытожил майор. — Нужен железнодорожный вагой осколков, а ещё лучше весь ухтинский метеорит целиком. Осталось лишь сообразить, где всё это взять.

— В ГНИЦ всегда было много осколков, — сообщил Рас. — Их же туда свозили. Они там до сих пор и лежат, в хранилищах. Говорили, что в них несколько тысяч разных осколков и метов!

— Угу, — кивнул Медведь. — А ещё в ГНИЦ несколько десятков Профессоров. Хочешь сходить?