Глава 4. Dum spiro, spero*. 7 страница

Я видела ненависть, бурлящую в его глазах и готовую вот—вот выплеснуться наружу. Мне кажется, что цвет ненависти именно серый. Как его глаза. Но, Мерлин, пусть лучше я буду терпеть издевки Малфоя, чем окажусь наедине с незнакомцем, который так пугает своим спокойствием и молчаливой мощью.

— Грейнджер, шевели задом, — рыкнул Малфой, немного пройдя вперед и протягивая руку с камнем, вцепившись в него своими длинными изящными пальцами.

Хватка шотландца исчезла, и я подалась вперед, к Малфою. Пропустила тот момент, когда МакФерсон заполучил камень. Резко ощутила сильные руки на талии, рывок. Мои ноги оторваны от земли. Я издала придушенный вопль, пытаясь понять, что происходит. Мимо просвистел зеленый луч проклятия, затем – синий и желтоватый. Мой взгляд скользит по земле. Мы очень быстро передвигаемся. Меня мутит от избытка магии…

Постепенно тошнотворные ощущения отпускают. Я понимаю, что перекинута через плечо шотландца, шагающего в неизвестность уверенными огромными шагами.

— Отпустите меня! – с придыханием пискнула я; кровь бьет в висках так, что заглушает даже мой собственный голос.

— Тише, девочка. Я не причиню тебе вреда, — сказал мужчина, шлепнув меня чуть ниже спины.

Я попыталась брыкаться, отчаянно колотя кулаками по его широкой спине. Почувствовала, как он опускает меня на землю, которая уходит из—под ног. Перед глазами все кружиться. Пара минут ушла на то, чтобы прийти в себя.

Я задрала голову, смотря мужчине прямо в глаза и пытаясь понять, чего мне ожидать. Он улыбнулся.

— Не бойся, девочка, — ласково проговорил он, протягивая мне свою огромную ладонь.

Я отшатнулась.

— Как я могу верить вам? – спросила я, понимая, что выбора у меня нет.

Мне все равно придется следовать за мужчиной, так же, как я до этого следовала за Малфоем. Мне не выжить в одиночку в этом лесу.

— Если бы я хотел причинить тебе зло, давно бы сделал это, — сказал шотландец, мягко скользнув в мою сторону.

Что—то особенное было в нем. Что—то явно не человеческое. То, что этот мужчина обладает древней магией, чувствуется сразу. В какое—то мгновение мне показалось, что он намного старше, древнее, чем артефакт, зажатый в его пальцах.

Я едва не отшатнулась от него, когда он дотронулся до моей руки. Тело пронзила дрожь. И я последовала за ним. Он умеет убеждать без слов. К тому же, у меня появилось сладостное чувство защищенности, которое при Малфое я явно не испытывала. Мы шли достаточно долго. Начало сереть. Расположились на ночлег около раскидистого дуба. Шотландец развел костер. Я вглядывалась в языки пламени, впервые за долгое время ощущая спокойствие.

Шотландец растворился в темноте, не опасаясь оставлять меня одну. Вскоре он вернулся с парой птичьих тушек. Следя за тем, как он искусно избавляет тушки от оперения и разделывает, я поняла, что такой кочевой образ жизни является для него вполне приемлемым. Видно, что он много путешествует.

— Вы отпустите меня? – спросила я, затаив дыхание.

— Да, — ответил МакФерсон, насаживая мясо на палку. – Мне нет смысла тебя держать.

— Тогда почему не оставили с Малфоем? – изумилась я, чувствуя, что мой желудок скручивает при виде еды.

— Вы встретитесь с ним, — сказал мужчина, взглянув на меня. – Вам предначертан долгий путь. Этого не изменить даже древнейшей магии.

Я тяжело вздохнула. Образ Малфоя, рвущего и мечущего, проклинающего все на свете, прочно засел в моей голове. Он сейчас в бешенстве. Не знаю, что со мной будет, когда, как уверяет меня шотландец, мы встретимся с ним…

— Тебя ждут великие дела, девочка. Это твоя война. Но ты не убиваешь, а возрождаешь свет, — говорил мужчина монотонно, отчего на меня накатывала сонливость. – В тебе самой много света. Им ты и наполняешь других.

Я абсолютно не понимаю, о чем он говорит. Немного помолчав, он сказал:

— Думаю, ты не совсем понимаешь то, чем наделена.

О, теперь—то понимаю! Я наделена трусостью, страхом, отчаянием и сумасшедшим желанием жить, толкающим на предательства, порой даже на убийства… Видимо, горечь отразилась на моем лице, потому что шотландец ободряюще улыбнулся.

— Ты могла бы стать одним из хранителей артефакта, — внезапно сказал МакФерсон, пронзая меня внимательным взглядом черных глаз. – Ты преследуешь благородные цели. Сможешь ли ты нести эту важную миссию?

— Не знаю… как… — я смутилась, не в силах противиться гипнотизирующей бездне, затягивающей меня.

— Все легче, чем ты думаешь, девочка, — сквозь колдовскую пелену я ощущала его прикосновения на моем теле, легкие, словно порхание бабочек, хотя он сидел в паре метров от меня. – Ты – залог того, что юный Малфой больше никогда не найдет ту часть артефакта, которая была отдана друидам на хранение. Нужно лишь твое согласие.

— Я согласна, — ответила я, находясь во власти чего—то мощного и не поддающегося осознанию.

Мгновенно шотландец очутился возле меня. Заключил меня в сильные объятия. Его дыхание обожгло кожу лица. Он зашептал мне на ухо, заставляя дрожать всем телом от вибраций его голоса:

— Ничего не бойся, девочка. Доверься мне. Нужен некий обряд…

— Я не боюсь, — вторила я ему; Мерлин, мне так горячо…

Я нахожусь в полусознательном состоянии, на грани соединения реальности и грез. Мелькнуло лезвие огромного клинка. Я чувствую мимолетную боль на запястье, его губы… язык слизывает капельки крови, выступающие на коже. Он бормочет что—то на непонятном языке. Я понимаю, что он взывает к древней магии, чувствую, как каждая клеточка тела заполняется энергией, бурлящей, готовой разорвать… Не сдерживаю стона от странных ощущений, завладевающих моей сущностью… Его губы накрывают мои. Тело содрогается от возбуждения. Он нежно скользит языком, исследуя меня. Его руки осторожно сжимают грудь. Я не могу противиться ему. И он знает это. Пьянящая эйфория, дурманящий запах, ощущение его сильного тела, прижатого к моему. Я выгибаюсь ему навстречу. Его руки жадно скользят по моим ногам, стремительно приближаясь туда, где ноющая пульсация достигла своего апогея. Только одно его прикосновения – и я получу то, чего так желаю. Он кружит, дразня меня… Кровь, запахи, наши тела, мысли, магия – все сплелось в агонии первобытной страсти. Я громко застонала, когда его пальцы очутились во мне. Теперь я хочу ощутить его в себе полностью. И отдаться ему до конца, до последней капли. Он снова неистово целует меня, затем отстраняется. Я смотрю в его глаза. И понимаю, что на меня взирает нечто древнее и могущественное. Мне нравиться, что я во власти необъяснимого, которое ласкает меня, даря божественные ощущения… И наполняя надеждой….

*Spe complet – наполняя надеждой.

Глава 18.Оmnis*

Я открыла глаза. Огляделась. Первобытная природа окружала меня со всех сторон. До меня донеслись странные звуки, не характерные для этих мест. Звуки, выдающие бурную человеческую деятельность. Слышны были крики, взрывы смеха, бряцанье железа…

Я поднялась на ноги. Запястье обвивала веточка омелы, чуть выше тонкого длинного шрама. Если бы не столь явные напоминания о прошедшей ночи, я бы все списала на свое воспаленное воображение. Секс с этим существом, потому что я теперь абсолютно точно уверена, что шотландец – не человек, так и не состоялся. Но это было лучшее, что со мной происходило в сексуальном плане. Видимо, таким был обряд, призванный вызвать наиболее мощный всплеск моей энергии и магии. Знаю, что друиды придают огромное значение обрядам. Знаю так же, что омела – особое для них растение. Наделенное способностью защищать, оберегать, в том числе и от темной магии.

Я зашагала вперед, пробираясь сквозь заросли кустарников, ориентируясь на звуки. Застыла, как вкопанная, рассматривая попавшуюся мне табличку с надписью «Łaska» большими буквами черной краской. Дальше вела хорошо протоптанная тропинка. Думаю, два человека вполне могли бы по ней пройти, не стесняя друг друга. Я, поддавшись импульсу, ускорила шаг. Перед моим взглядом открылась удивительная картина: маленькие уютные домики жались друг к другу по обе стороны обширной улицы, кое—где возле них росли красивые ухоженные садики с пестрыми цветами. Почти ко всем стенкам домов были прикреплены факелы. Их зажигают, скорее всего, в ночное время. По улице сновали туда—сюда мужчины, женщины, дети и сельская птица – утки, гуси и куры. Особенным было то, как они были одеты. На женщинах – длинные, достигающие пят, платья, в основном серых оттенков. У мужчин и детей – просторные белые рубахи и короткие штаны до колен. Некоторые из людей были босоногие, у других на ногах я заметила плетенную обувь. Я часто моргала, пытаясь отделаться от чувства перемещения в прошлое, в век эдак XVII, в обычное селение крестьян. Я подалась вперед, глазея на это диво. Мимо меня пронеслась миниатюрная тележка, запряженная гнедой лошадью. Сидевший в ней мужчина, с огромной бородой и длинными волосам, погонял животное, выкрикивая команды по—польски. Вдалеке я заметила несколько ветряков. Почему—то сразу же пришла мысль о том, что они – рукотворные.

Дальше я заметила кузницу, небольших размеров, под невысоким навесом. Вот откуда доносилось бряцанье металла. Высокий худощавый мужчина, с оголенным торсом, блестящим от затрачиваемых усилий, неистово вбивал молотом по наковальне.

Чем я дальше углублялась в это, казавшееся игрушечным, селение, тем больше у меня возникали ассоциации с американскими эмишами – людьми, отказавшимися от современных благ, таких, например, как электричество, телевизоры, телефоны, автомобили и прочие удобства. Не могла же я переместиться во времени?..

Вертя во все стороны головой, наткнулась на женщину, полную, розовощекую, со светлыми волосами, сплетенными в косу, достигающую пояса. Одета она была в потрепанное, но чистое платье, видимо, бывшее когда—то коричневого цвета, а сейчас, под действием времени и солнца – буроватым. Она широко улыбнулась.

— Простите, — пролепетала я, не зная, как себя вести.

Она что—то заговорила по—польски, но я отрицательно покачала головой, давая ей понять, что я не говорю на ее языке и ничего не понимаю. Лицо женщины осветила понимающая улыбка, она опять что—то пробормотала себе под нос, где я отчетливо услышала французское «турист заблудился» и, взяв меня за руку, повела вперед, разгоняя на своем пути гусей и кур. Я не сопротивлялась. Думаю, хуже не будет.

Пройдя совсем немного, мы подошли к миниатюрному зданию в два этажа, где огромная цветная вывеска гласила несколькими языками: «Для заблудившихся туристов. Помощь здесь». Я отчетливо распознала немецкий, французский, русский и, естественно, английский, языки. Мы прошли внутрь. Здесь было светло и чисто, приятно пахло. Вдоль стен находились длинные деревянные лавочки. Я увидела лестницу, ведущую на второй этаж. По ней спускалась высокая женщина, одетая в аналогичное платье. Она заулыбалась, завидев нас. Подойдя, поприветствовала и, обменявшись парой фраз с женщиной, перевела взгляд на меня.

— Я – англичанка, — сказала я, чувствуя себя ужасно стесненно и неудобно. – Гермиона Грейнджер.

— Англичанка, — повторила женщина с акцентом. – Редко к нам заглядывают англичане. Больше русских и немцев. Я – Анеля Возняк.

Мы обменялись рукопожатиями. Анеля оказалась весьма приятной личностью, поэтому мое смятение, которое я испытывала вначале, растворилось. Она угощала меня прозрачным, как слеза, бульоном из говядины, с макаронными изделиями, густо посыпанным зеленью. Второе, что я отведала – был бигос – национальное польское блюдо из тушенной белокачанной капусты с добавлением различных видов мяса, копченостей и грибов. Теперь—то я не понаслышке знаю, что Польша славиться своими мясными копченостями. Я едва сумела доесть небольшой кусок сладкого дрожжевого пирога, подсунутого мне гостеприимной женщиной.

Она рассказывала, что их поселение довольно часто становятся спасением для туристов, сбившихся с дороги. Они всегда оказывают нужную помощь, ничего не требуя взамен. Люди здесь были весьма религиозны, но наравне с тем и терпимы. Они сознательно отказались от современности, мотивируя это тем, что за пределами их села — слишком много зла. Они даже не догадывались, насколько были близки к истине!

Анеля также говорила, что у них никогда не бывает склок. Жители здесь мирные и трудолюбивые.

— Жизнь слишком коротка, чтобы ссориться, а сердца слишком драгоценны, чтобы их разбивать, — сказала женщина.

Я долго слушала рассказы полячки, не пытаясь ее перебивать. Лишь изредка задавала вопросы. Вскоре почувствовала накатывающую сонливость. Поймала себя на мысли, что название селения действительно себя оправдывает. «Łaska» в переводе означает «благодать». Именно ее я получила, встретившись с шотландцем МакФерсоном, этим языческим богом во плоти. Мое сознание услужливо рисовало его образ. Грудь внезапно потяжелела, соски напряглись, в низу живота заныло. Мерлин, мое тело реагирует даже на воспоминания о нем…

Анеля, видя мое замешательство, провела меня на второй этаж, где выделила крохотную комнатку. Я поблагодарила ее, и провалилась в глубокий сон, стоило лишь моей голове коснуться подушки, пахнущей травами.

Я блаженно потянулась, не открывая глаз, позволяя себе еще пару минут побыть в сладких грезах. Реальность, окружающая меня, слишком тяжелая. Сквозь томную полудрему донеслось учтивое покашливание. Я мгновенно вскочила с постели, удивленно моргая. В углу, вальяжно расположившись на стуле, сидел Малфой, поигрывая волшебной палочкой. Словно завороженная, я наблюдала, как ловко он перекидывает ее в своих изящных пальцах. Перевела взгляд на его лицо. Непроницаемый. Лишь глаза темнее, чем обычно – насыщенного серо—голубого цвета. Взгляд направлен на меня. Хочется сбежать подальше от этого взгляда, испепеляющего и леденящего одновременно. Длинные волосы струятся по плечам, обрамляя острое лицо.

— А… — вырвалось у меня; сердце выпрыгивало из груди, в мозгу бился один вопрос: «Как?! Как так быстро он сумел найти меня?»

Мгновенно палочка была направлена на меня.

— Молчать, — рявкнул он; я вздрогнула и сжалась, впившись руками в покрывало. – Говорить буду я. Для начала оценим нанесенные потери... Фрагмент артефакта был утерян. Обычно я могу настроиться на него. Древние артефакты обладают определенной энергетикой. С помощью темной магии можно ее улавливать. Обычно я использую одни и те же заклинания. Они проверенны и работают без сбоя. Обычно они приводят к артефактам. Но сейчас они привели меня к тебя. Почему?..

Его вкрадчивый тон пробирал меня до дрожи. Он не посмеет ничего мне сделать, ведь здесь – людно. Но на его стороне магия.

— Малфой, послушай… — начала я, но парень поднялся со стула и в мгновение оказался около меня.

— Попробуй еще раз, Грейнджер, — его глаза сузились, палочка уткнулась в мою грудь. – Не пытайся обмануть меня. Я знаю, что не обошлось без вмешательства сраного друида!

— Малфой… — я запнулась, опустив глаза и понимая, что начинаю краснеть; Мерлин, образы МакФерсона заполняли мою сущность. Если честно, никогда не думала, что можно одновременно испытывать тягучий ужас и поедающее вожделение.

Я издала жалобный всхлип. Малфой резко схватил меня за волосы и, опрокинув мою голову назад, смотря в мои глаза, произнес:

— Лигеллименс!

Яркие воспоминания заполнили меня, разрывая на части от испытываемых эмоций. Я даже не пыталась сопротивляться. Почему—то мне хотелось, чтобы Малфой видел то, что я испытывала с этим мужчиной. Вторжение прекратилось также резко, как и произошло. Мое тело обмякло, повиснув в руках парня. Я инстинктивно прижалась к нему всем телом, хватаясь за него, в попытке унять внутренний жар.

— Шлюха, — шипение над ухом не избавило меня от дикого желания, но я все же отстранилась, настолько, насколько мне позволила больная хватка Малфоя на моих плечах. – Что за обряд он произвел?

— Не знаю… — мой голос был хрипловатым, с придыханием.

Видела, как лицо Малфоя исказилось в непонятных мне эмоциях. Затем я явственно увидела едва сдерживаемую ярость – его жевалки перекатывались под побледневшей коже.

— В чем его суть, дура?! – гневно заорал он, сильнее сжимая мои плечи.

— Мне больно! – взвизгнула я. – Я не знаю!

— Но он бы ничего не сделал без твоего согласия, стерва! – он со всей силы сжал меня в удушающих объятиях; его лицо почти соприкоснулось с моим. – Не пытайся меня обмануть, блядь! Я обменял тебя на артефакт, мать твою! Не понимаю, какого хера я вообще это сделал! Ты – никчемное существо! Грязнокровная подстилка друидов! Шлюха! И ты говоришь, что ничего не знаешь?! Грейнджер, я готов растерзать тебя на куски! Уверен, что этот гребанный обряд связан с тем, что я не ощущаю ту часть артефакта, которую отдал этому засранцу!

Я застонала ему в губы, пытаясь вырваться. Он прижал меня к стене, вжавшись в меня всем телом. Его руки заскользили по бедрам, пробираясь к груди. Я отчетливо почувствовала, что он возбужден. Дернулась, пытаясь избавиться от дурманящего чувства обреченности, адреналина и желания. Он припал губами к шее; дрожь завладела моим телом, когда я ощутила шелк его языка, умело ласкающего кожу.

— Малфой… не на… — он переместился на мои губы, врываясь властным поцелуем и показывая, кто хозяин ситуации.

Меня пронзила резкая боль, отголосками прокатившаяся по телу, когда он прокусил мне губу. С остервенение принялся посасывать выступающую кровь. Мой рот наполнился специфическим привкусом. Моей грязной крови, которую с остервенением слизывал Малфой. Мое тело словно пронзали разряды тока. Я дрожала, подобно осиновому листку. Петля чувственности, горечи, безумства и безысходности затягивалась все туже. Поистине, я чувствовала себя Иудой. Я и есть Иуда. Предатель.

— Пожа… луйста… — сквозь необузданные сплетения наших языков смогла выдавить я.

Малфой утробно зарычал, сильнее вжавшись меня. Больно укусил за шею. Думаю, теперь по всему моему телу останутся его отметины. Он резко отстранился, отступая назад.

— Твою мать… — прошептал он, смотря на меня блестящими глазами от дикого, неудовлетворенного желания. – Твою мать, Грейнджер… Что это было, блядь?!

Я всхлипнула, отвернувшись к стене. Наверное, во мне еще осталась магия друида, взывающая к первобытным инстинктам. Я боялась повернуться в его сторону, боялась его взгляда, полного изумления, омерзения и похоти. Никто так на меня еще не смотрел. Я облегченно выдохнула, когда дрогнула от звука захлопнувшейся двери. Малфой ушел. Мы оба были в смятении. Я до сих пор ощущала его наэлектризованные прикосновения, с едва сдерживаемой ярость и безумным влечением. Думаю, что—то надломилось в нас обоих. Мне страшно подумать о том, чем это может для нас закончиться. Для меня.

На первый этаж я спустилась ближе к вечеру, боязливо оглядываясь по сторонам, в надежде не наткнуться на Малфоя. Не знаю, как теперь себя с ним вести. Встретила меня Анеля, как всегда, добродушной улыбкой, и сразу же потащила в кухню, сказав, что мне просто необходимо хотя бы перекусить, потому что я выгляжу усталой и бледной. Я ограничилась лишь пончиками, начиненными повидлом из дикой розы. Это было любимым лакомством поляков. Отхлебнув ароматного чая, настоянного на травах, понемногу собиралась с мыслями, частично вслушиваясь в щебет женщины. Она рассказывала что—то о каком—то большом праздновании, в котором участвуют все жители поселка. Я кивнула, принимая приглашение. Мысли сосредоточились на Малфое, вытеснив все остальное. Я боялась встречи с ним и желала ее одновременно.

Подкрепившись, я решила немного побродить по поселку. Возможно, я отвлекусь от реальности благодаря сказочным видам. Ветряное колесо, красивые миниатюрные лавочки, магазинчики, словно кукольные макеты… Люди улыбаются. Заметила одноэтажное здание, где висела разноцветная вывеска с надписями и изображением мальчика, склонившегося над книгой. По—видимому, школа или библиотека. Я долго шла, пока не забрела на колосящиеся поля. Казалось, желтое море милостиво согласилось принять меня. Я рухнула на землю, не обращая внимания на жесткие колоски, и расплакалась. Мне необходима разрядка. Содрогаясь от рыданий, я скребла землю ногтями в бессильной злобе, постепенно превращающейся в отчаяние.

Заставила себя встать, лишь когда тьма завладела поселком. Я слышала музыку, смех и радостные восклицания. Похоже, празднество началось.

Зажмурилась от освещения, пробиваясь сквозь танцующую толпу. Пару раз меня увлекали в хоровод, но мне удавалось медленно, но точно приближаться к дому Анели. Внезапно я ощутила горячие руки на своей талии. Меня прижали к телу.

— Не так быстро, Грейнджер, — зашептал на ухо до боли знакомый голос; меня обдало запахом алкоголя.

Я содрогнулась. Малфой пьян. Волны страха накатывали на меня посекундно, с новой силой.

— Не дергайся, — прохрипел Малфой, зарываясь лицом в мои волосы и часто дыша.

Его рука накрыла мою грудь, едва различимо поглаживая.

— Пожалуйста… не надо… — зашептала я, пытаясь вырваться.

— Не привлекай внимания, Грейнджер, — сказал приглушенно парень. – Думал, ты делаешь выводы из собственного поведения.

— Что ты имеешь в виду? — мой голос дрожал; я повисла в его руках, позволяя ему исследовать мое тело.

— Ты же не хочешь, что бы пострадала та милая женщина, приютившая нас?.. Или вон тот мальчик, так радостно и невинно глазея на танцующих?.. Или парочка слева: они так влюблено смотрят друг на друга. Думаю, у них еще не было ни одного поцелуя, даже столь невинного, как соприкосновение губ. И уж точно он не трогал ее так, как я тебя, — говорил Малфой; его рука скользнула между моих ног.

Я резко выдохнула, дернувшись. Его пальцы сильнее нажали на чувствительную точку, и я издала жалобный всхлип, поглощенный звуками веселья.

— Ты — тварь, — прошипела я, давая ему увлечь меня за один из домиков, в темноту, готовую скрыть мое унижение и его помешательство.

На глазах выступили слезы. Я с силой принялась отбиваться, как только нас поглотила тьма. Он хрипло рассмеялся.

— Ты никогда не оставишь попыток бороться? Даже понимая, что ты бессильна? Гриффиндорка до мозга костей, — Малфой поймал меня, сделав подножку, и я распласталась на земле.

Он навалился на меня. Я продолжала отбиваться, придавленная тяжестью его возбужденного тела, понимая, что силы покидают меня.

— Мерлин, Малфой, не делай этого! – взмолилась я. – Ты будешь жалеть! Не усложняй все еще больше! Молю!

— Мне нравиться слышать, как ты произносишь это слово. Молю, — хмыкнул он, захватывая мои руки. – Забини говорил, что это чертовски охренительно – трахать грязнокровок…

Я опять громко всхлипнула. Мои руки освободились. Я вцепилась в волосы парня, тяня изо всей силы. Он издал непонятный звук; сжал мои запястья, делая невыносимо больно. Я вскрикнула. Он освободил запястья.

Приподнялся надо мной, на руках, и принялся тереться и вжиматься в меня в безумном ритме. Видела его пугающий блеск глаз, чувствовала его безудержную похоть, не оставившую места для проявления хотя бы малейшей человеческой ласки. Потому что сейчас Малфой был зверем, видевшим свою жертву, и ему нравилось то, что он повергал ее в агонию. Я отчаянно извивалась под ним, не прекращая попыток избавиться от его, казавшегося тонным, тела. В следующую секунду Малфоя отшвырнуло на несколько метров. Думаю, сработала стихийная магия. Я отползла к стене, обвивая себя руками.

Малфой поднялся на ноги, едва заметно пошатываясь.

— Грейнджер… — прохрипел он. – Что, мать твою, происходит?..

Я лишь боязливо смотрела в его сторону, вжимаясь в стену. Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Глотая слезы, следила за каждым его движением. Он просто стоял и смотрел на меня, рвано и глубоко дыша.

Магия и безумие смешались в единое целое.

*Оmnis – единое целое.

Глава 19. Gaudete in morte*

У вас никогда не возникало спорного чувства, которое в народе называют «и хочется, и колется»? Думаю, я сейчас нахожусь именно в этом состоянии. И самое ужасное, что это касается Малфоя. Около часа я собираюсь с силами и мыслями, призывая в помощь все свое самообладание и храбрость, или вполне оправданное помешательство, чтобы спуститься вниз, на первый этаж. Зная, что он уже там. Я просто знаю это.

После вчерашних событий между нами определенно пала выстроенная нами же стена неприкосновенности. Теперь мы вступили на зыбучие пески. Стоит только раз ошибиться — и нас поглотит опасная пучина.

Вздохнув, я решительно поднялась с кровати и уверенно зашагала по лестнице, спускаясь в просторный холл. Там действительно заметила белокурую макушку Малфоя и улыбающуюся Анелю.

— …что—нибудь странное? – донесся до меня музыкальный баритон парня.

— Да, да! Знаете, Драко… — при упоминании его имени меня передернуло; женщина продолжила:

— … есть тут сравнительно недалеко «Темное царство». Мы так окрестили те края из—за странностей. Стараемся туда не забредать и туристов предупреждаем сразу. Там охотничьи угодья. Говорят, что охотники охраняют там несметные богатства. Обладают сверхъестественными способностями, чтобы не подпускать непосвященных… Ходят также легенды о старом колдуне Зелиньском. Историями о нем мы пугаем детей, чтобы не повадно было далеко уходить из селения. Честно, не знаю, где — правда, а где – ложь. Но одно знаю точно – проклятые то места.

Я застыла в нерешительности на последней ступеньке. Анеля заметила меня и, помахав рукой, воскликнула:

— Гермиона, наконец—то! Мы тебя заждались. А теперь идем завтракать! Отказы не принимаются! Драко, у вашей подруги плохой аппетит!

Слова болтливой Анели померкли на фоне серых глаз. От пронизывающего мимолетного взгляда, брошенного в мою сторону, я почувствовала, как по коже пробежали «мурашки».

Я упорно игнорировала Малфоя за завтраком. Мало говорила, уткнувшись носом в тарелку и ощущая его взгляд. Удивительно, что я ни разу не поперхнулась.

Я ограничилась лишь парой бутербродов канапе с «лисицкой» колбасой, обильно приправленной многими специями, в том числе и чесноком. Зато выпила несметное количество травяного чая. Этот напиток расслаблял, немного успокаивал. Малфой продолжал расспрашивать Анелю об особенностях «Темного царства». Словоохотливая женщина с энтузиазмом рассказывала истории и легенды, окутавшие этот край.

Малфой казался весьма приятным собеседником. Анеля сияла от счастья и была польщена поведением парня. Но я знаю его настоящего. Внутри все перевернулось. Отчетливо вспомнила про Войцеха Вишневецкого. Не сдержала всхлип.

— Гермиона? – женщина повернулась в мою сторону. – Тебе плохо?

Я закивала, выдавив из себя невнятное бубнение про раскалывающуюся голову. Анеля сказала, что у нее есть некая лечебная настойка, которая поможет. Она умчалась из кухни, оставив нас один на один. Я инстинктивно отодвинулась подальше от Малфоя. Почувствовала больную хватку на своем запястье. Дернулась так, словно получила ожог.

— Грейнджер, ты что творишь, блядь? – тихо зашипел Малфой.

— Мы должны покинуть это место, — зашептала я, пытаясь освободится от его хватки; нестерпимо было чувствовать его прикосновения.

— Успокойся, сумасшедшая сучка, — губы парня дрогнули в мерзкой ухмылке. – Будет так, как я посчитаю нужным. Тебе не нравиться общество Анели?

Я резко выдохнула, впиваясь ногтями свободной руки в его запястье. Малфой даже не поморщился, смотря мне в глаза. Выражение его лица и вся поза словно говорила: «Ты беспомощна, Грейнджер. Прекрати свои жалкие попытки. Они только раздражают».

Внезапно впорхнула женщина, держа в руках небольшой бутыль витиеватой формы. Малфой накрыл второй рукой мою. Его пальцы поглаживали мои. Я задрожала. Это было так… нежно… Никогда не думала, что хладнокровный убийца способен на столь чувственные прикосновения. Мне нестерпимо захотелось заорать. В груди дико заныло. Мерлин, это ужасная пытка… Я рвано задышала, пряча глаза. Поджала губы, чтобы унять дрожь. Собрала все свое самообладание в кулак, заставив себя подавить подступающие к горлу рыдания.

Анеля протянула миниатюрную чашку с настойкой. Наши руки вмиг расплелись. Дрожащими пальцами я обвила чашку. Резкий запах лечебного зелья отрезвил меня. Я сделала глоток. Поморщилась. Вкусом походило на зубровку. Одним взмахом осушила содержимое чашки, кривясь от жжения в горле и неприятного привкуса во рту. Казалось, что в моей груди зарождается пламя, готовое вот—вот вырваться наружу. Наверное, так себя чувствуют драконы, готовые изрыгнуть поток смертоносного огня…

Вскоре завтрак закончился. Я поднялась в комнату и, рухнув на подушку, уткнулась в нее. Мысли в голове сменяли одна другую с бешенной скоростью, не давая сосредоточиться ни на одной. Думаю, я окончательно свихнулась…

За окном стемнело. Я бесцельно вглядывалась в распахнутое окно, ловя порывы свежего ветерка. Переплела растрепавшуюся косу. Послышался скрип двери. Я дернулась, не поворачиваясь. Это Малфой.

— Грейнджер, — его приглушенный голос. – Мы уходим.

— С ней все в порядке? – спросила я.

— Да, — коротко ответил блондин.

Облегченно выдохнув, я почувствовала, что большая часть напряжения отпустила меня. Я нетвердой походкой прошла к нему. Он вручил мне небольшой мешок. Он оказался легче, чем я ожидала. Мы обменялись с Малфоем взглядами. Я отвернулась первая. Не могу и не хочу смотреть в его глаза. Они отображают его зачерствевшую душу. Душу, не способную принять светлое. Его сердце замерзло. Вот почему у него такой леденящий взгляд, выворачивающий на изнанку. Пронзающий миллионом осколков.

Он услужливо дал мне знак идти вперед, застыв в проеме. Я протискивалась мимо него, стараясь не соприкоснуться. Все—таки тернулась бедром об его руку. Тело пронзило острое неприятное ощущение. Зачем он это делает?..