Руководство по обретению силы и целительству 2 страница

Я внезапно почувствовал свою отличительную человечность, контраст между моими древними пресмыкающимися предками и мной. Я начал бороться против возврата к ним, я начал чувствовать их все более чужими и, возможно, злыми. Каждый удар моего сердца был большим делом. Я обратился к помощи людей. С невероятным усилием я мог сказать индейцам одно единственное слово: "Лекарство". Я увидел, как они засуетились вокруг, чтобы сделать противоядие, но я знал, что они не смогут приготовить его вовремя.

Мне нужен был "хранитель", который смог бы победить драконов, и я бешено пытался вызвать к жизни могущественное существо, способное защитить меня от этих чужих пресмыкающихся существ. Одно из них появилось передо мной и в этот момент один из индейцев открыл мне рот и влил в него противоядие. Постепенно драконы исчезли обратно в более глубоких безднах; не было больше ни корабля души, ни фьорда. Я с облегчением расслабился.

Противоядие радикально улучшило мое состояние, но оно не избавило меня от дополнительных видений более поверхностного характера. Эти видения были управляемы и приятны. Я совершал, по желанию, необыкновенные путешествия в отдаленные края Земли и Галактики, создавал невероятную архитектуру и пользовался ухмыляющимися демонами для осуществления моих фантазий. Часто я чувствовал, что смеюсь вслух над нелепостью моих приключений.

Затем я заснул.

Когда я проснулся, солнечные лучи пробивались сквозь дыры в крыше из пальмовых листьев. Я еще лежал на бамбуковой платформе и слышал вокруг себя нормальные утренние звуки: индейцы разговаривали, младенцы плакали, петух пел. Я удивился тому, что я чувствовал себя свежим и спокойным. Когда я лежал там, глядя вверх на красиво сплетенные узоры крыши, воспоминания предыдущей ночи проходили в моем уме. Я оторвался от этого занятия, чтобы достать магнитофон из рюкзака. Пока я копался в мешке, несколько индейцев поздоровались со мной, улыбаясь. Одна старая женщина, жена Томаса, дала мне на завтрак кружку рыбного супа. Он был необыкновенно вкусным. Затем я вернулся на платформу, горя желанием записать мой ночной опыт, пока он сохранялся свежим в моей памяти.

Работа с воспоминаниями шла хорошо, кроме одной части транса, которую я не мог вспомнить. Она оставалась пустой, словно стертая магнитофонная запись. Я часами старался, чтобы вспомнить, что случилось в этой части опыта и я, фактически, вырвал ее обратно в свое сознание. Непокорный материал оказался сообщением драконоподобных существ, включая их роль в эволюции жизни на этой планете, и их врожденное господство над всем живущим, включая и человека.

Я был очень взволнован, открыв этот материал и не мог чувствовать предположения, что я их извлек из скрытых областей сознания. У меня было даже странное чувство страха за свою безопасность потому, что теперь я обладал тайной, которая, как сказали те существа, была предназначена только для умирающих. Я немедленно решил поделиться этим знанием с другими так, чтобы "тайна" не находилась во мне одном и моя жизнь не подвергалась опасности.

Я поставил свой подвесной мотор на выдолбленное каное и отправился на американскую евангелическую миссию поблизости. Туда я прибыл около полудня.

Двое людей, находившиеся в миссии, Боб и Милли, были на одну зарубку выше средних евангелистов, посылаемых из Соединенных Штатов: гостеприимные, веселые и сострадательные. Я рассказал им мою историю. Когда я рассказывал про пресмыкающихся, изо рта которого хлестала вода, они переглянулись, потянулись за Библией и прочли мне следующую строку из 12 главы Книги Откровения:

"... и Змей выбрасывал из своего рта воду, как поток".

Они объяснили мне, что в Библии слово "змей" было синонимом слов "дракон" и "сатана". Я продолжил свое повествование. Когда я дошел до части, касающейся драконоподобных существ, бегущих от врага неизвестно откуда из космоса, они снова взволновались и прочли мне из того же места Книги Откровений:

"И была в небесах война. Михаил и его ангелы сражались с драконом. И дракон и его ангелы сражались и не победили, для него не нашлось более места на небесах. И великий дракон был изгнан на Землю. Этот старый Змей, называемый Дьяволом и Сатаной, который обманул весь мир; он был изгнан на Землю и его ангелы с ним".

Я слушал, полностью пораженный удивлением. Миссионеры, в свою очередь, почувствовали благоговение от того, что атеист-антрополог, приняв питье от колдуна, смог открыть для себя те же самые святые тексты из Книги Откровений. Когда я закончил свой отчет, я почувствовал облегчение от того, что поделился своими новыми познаниями, но было и странное чувство опустошенности. Я заснул на постели миссионеров, предоставив им возможность обсуждать этот опыт одним.

В тот вечер, когда я возвращался в деревню на своем каное, моя голова начала пульсировать в одном ритме с шумом мотора. Я думал, что схожу с ума. Чтобы избежать этого чувства, я должен был заткнуть уши пальцами. Ночью я спал хорошо, но на другой день я чувствовал в голове онемение и давление.

Теперь я горел желанием проконсультироваться у самого известного знатока сверхестественного из всех индейцев - слепого шамана, который организовал мое путешествие в мир духов при помощи питья ayahnasca. Казалось, что это только дань приличию, чтобы моим проводником был слепой человек.

Я пошел к его хижине, взяв записную книжку, и описал ему свои видения часть за частью. Вначале я рассказал ему только о поверхностных видениях, затем, когда я дошел до драконоподобных существ, я перескочил в своем рассказе, полностью упустив историю их прибытия из космоса. Я рассказал только, что там были эти огромные черные животные, похожие на огромных летучих мышей, только более длинных, чем этот дом, которые сказали, что они истинные хозяева мира. На языке Кунибо нет слова "дракон", таким образом "огромная летучая мышь" было самым близким описанием того, что я видел,

Он уставился на меня своими невидящими глазами и сказал с ухмылкой: "О, они всегда говорят это. Но они только хозяева Наружного Мрака." Он деловито махнул рукой в сторону неба. Я почувствовал дрожь в нижней части позвоночника, ибо я еще не сказал ему, что в своем трансе видел их приходящими из наружного пространства. Я был поражен. То, что пережил я, было уже знакомо этому слепому шаману. Это стало известным ему из его собственных исследований того же самого скрытого мира, который я решил посетить. С этого момента я решил узнать все, что я могу, о шаманизме.

И тут было еще нечто, что ободряло меня в моих исканиях. После того, как я рассказал слепому шаману все мои переживания, он сказал мне, что не знает никого, кто бы так много узнал за свое первое путешествие. "Ты, несомненно, можешь быть мастером-шаманом," - сказал он.

Так началось мое серьезное изучение шаманизма. От индейцев Кунибо я узнал о путешествии в Нижний Мир и о восстановлении духов, - методы, которые будут описаны в этой книге позже. Я вернулся в Штаты в 1961 году, но тремя годами позже я вернулся назад в Южную Америку, чтобы пожить среди индейцев Хиваро, у которых я жил в 1956 и 1957 годах. Миссия моя была не столько антропологической, сколько заключалась в том, чтобы из первых рук узнать, как практиковать шаманизм способом Хиваро. По этой причине я хотел поехать в Северозападную часть страны Хиваро, где считалось жили наиболее могущественные шаманы.

Прежде всего я полетел в Кито, Эквадор, в предгорье Анд. Я спустился на старом, трехмоторном Юнкерсе к находящемуся в джунглях аэродрому у восточного основания Анд на реке Пасто. Там я нанял одномоторный самолет до Макаса, старинного поселения белых у подножия Анд в самом центре страны Хиваро.

Макас был странной деревней. Он был основан в 1599 г. горсточкой испанцев, которые выжили после резни, учиненной индейцами Хиваро в легендарной Севилла Дель Оро, ив течение столетий Макас был, может быть, самой изолированной общиной в Западном мире. До сих пор, пока не было налажено воздушное сообщение в 1940 г., его самой прямой связью с внешним миром была скользкая пешеходная тропа на крутом склоне Анд к западу от деревни, включающая тяжелое восьмидневное путешествие до высокогорного городка Риобамба. Эта изоляция создала белую общину непохожую ни на какую другую на свете. Даже в течение первых лет двадцатого века, мужчины охотились с ружьями, носили индейскую одежду и гордо заявляли о своем происхождении от конквистадоров.

У них также были их собственные чудесные легенды и особые тайны. Например, была история о том, как после резни и отступления из Севилла Дель Оро, они потратили почти столетие на то, чтобы найти новый выход через Анды. Человек, которому это, в конце концов, удалось, еще упоминается в сказках, под которые детей укладывали спать. И тут был еще призрачный конь с гремящими цепями, который был по сообщениям, таким частым посетителем ночных деревенских улиц, что жители часто прятались в крытых пальмовыми листьями хижинах, пока чудовище скиталось вокруг. Его посещения прекратились в 1924 году, когда католические миссионеры постоянно обосновались в общине. Случайно в это время в Макасе еще не было лошадей, первая - , принес один человек в 1928 году из Риобамбы, - была жеребенком. Почти три с половиной века спустя после основания общины.

Вверху за деревней возвышалась над восточными Кордильерами Анд был Сангай большой вулкан, со снежной шапкой. Днем выпускающий дым и светящийся ночью. Это сияние, как любили говорить жители Макаса, было вызвано сокровищами инков, которые, как они утверждали, были зарыты на склонах Сангая.

Мой первый день в Макасе прошел хорошо. Мой юный гид из племени Хиваро ждал меня на посадочной площадке. Люди были гостеприимными и щедрыми. Пищи было полно и наши трапезы включали щедрые порции мяса. Так как жители Макаса не имели пути, чтобы переправлять свой скот через Анды, им приходилось поедать животных самим. Поэтому в маленькой деревне ежедневно забивали скот. Дополнительно они дали мне гуаянса, местный чай, который жители пили в течение дня вместо кофе. Этот чай создавал своего рода эйфорию и местное население было весь день слегка пьяным. К этому чаю настолько привыкаешь, что перед тем, как предложить его гостю, последнего предупреждали о том, что если он попьет его однажды, он всегда будет потом возвращаться в эквадорианские джунгли.

Когда я ушел спать, в эту ночь моего приезда в темноте дома передо мной появились картины - блестящие и красноватых оттенков. То, что я видел, было очень странно: криволинейные узоры переплетались, расходились и вращались весьма приятным образом. Затем среди изменяющихся узоров появились мелкие, ухмыляющиеся демонические лица, кружащиеся, исчезающие и вновь появляющиеся. Я чувствовал, что вижу духов, обитающих в Макасе.

Внезапно так тряхнуло, что меня почти выбросило из моей решетчатой постели. Деревенские собаки залаяли. Видения исчезли, люди кричали. Землетрясение потрясло землю, и теперь дождь естественного фейерверка устремился в ночное небо над вулканом. Ко мне пришло довольно иррациональное понимание того, что это сардонические демоны вызвали землетрясение и извержение, чтобы приветствовать мое возвращение в джунгли и напомнить мне об их реальном существовании. Я внутренне смеялся над абсурдностью всего этого.

На другой день католический миссионер показал мне свою частную коллекцию доисторической посуды из местного района. На ней были нарисованы красивые узоры, почти одинаковые с теми, которые я видел прошлой ночью.

На следующее утро мой гид Хиваро и я пошли на север от Макаса. Мы пересекли в долбленном какое реку и продолжали идти весь день.

На закате, измученные, мы достигли места назначения, дома знаменитого шамана Акачу, далеко в лесу. Этим вечером мы не пили местный чай, вместо него мне предлагали кружка за кружкой освежающий напиток - пиво из маниока, мясо обезьяны, сырых, извивающихся, но поразительно вкусных личинок, очень напоминающих сыр.

Усталый, но счастливый оттого, что вернулся к шаманам, я погрузился в глубокий сон на бамбуковой постели.

Утром Акачу и я сидели друг против друга на деревянных стульях и его жены приносили нам кружки подогретого пива из маниока. В его длинных, черных волосах, связанных в лошадиный хвост, свисала кисточка из перьев, в которой красные и белые полосы сочетались с серым. Я чувствовал, что ему шел шестой десяток.

"Я пришел, - объяснил я, - чтобы приобрести духовных помощников tsentsak."

Он уставился на меня, не говоря ни слова, но морщины на его коричневом лице, казалось, углубились,

- Прекрасное ружье, - заметил он, указывая подбородком на винчестер, который я привез с собой для охоты.

Его заявление было ясным, ибо среди индейцев Хиваро стандартной платой за посвящение в шаманы было, по меньшей мере, заряжающийся с дуда, дробовик. Винчестер, как более современная модель, был куда более ценен.

- Чтобы приобрести знание и духов-помощников, я дам тебе это ружье и два ящика патронов к нему, - сказал я.

Акачу кивнул головой и протянул руку в направлении Винчестера. Я поднял ружье и принес его ему. Он попробовал его вес и равновесие, заглянул в ствол. Затем он резко положил ружье себе на колени.

- Сначала ты должен выкупаться в водопаде, -сказал он. - Затем мы посмотрим.

Я сказал ему, что готов сделать все, что он скажет.

- Ты не индеец, - сказал он. - Таким образом я не знаю, будешь ли ты иметь успех. Но я помогу тебе попробовать.

Он указал подбородком в сторону Анд.

- Мы скоро проделаем путешествие к водопаду. Через пять дней Акачу, его зять Тсанчу и я отправились в паломничество к священному водопаду. Мой гид Хиваро, покончив со своими обязанностями, уже ушел домой.

В первый день мы шли по лесной тропе вверх по реке вдоль извивающейся речной долины. Мои компаньоны держали быстрый шаг, и я был благодарен, когда мы, в конце концов, поздно днем остановились возле небольшого порога на реке. Акачу и Тсанчу построили из пальмовых веток шалаш с настилом из пальмовых листьев для постели. Я спал крепко, согретый теплом от костра, который они разложили у входа в шалаш.

Второй день нашего путешествия был бесконечным карабканием вверх, в погруженном в туман лесу. Когда фактически не существующая тропа стала более трудной, мы остановились, чтобы нарезать посохи для помощи при восхождении. Акача ненадолго ушел и вернулся с шестом из бальсового дерева толщиной в три дюйма. Пока мы отдыхали, он быстро вырезал на нем простые геометрические узоры и подал его мне.

- Это твой магический посох, - сказал он. - Он будет защищать тебя от демонов. Если ты встретишь хоть одного, то брось им в него. Он могущественнее ружья.

Я потрогал шест. Он был очень легким и, очевидно бесполезным для защиты от чего-либо материального. На мгновение мне показалось, что мы дети в воображаемой игре. Однако, эти люди были воинами, которые постоянно воевали не на жизнь, а на смерть со своими врагами. Разве их выживание не зависело от их подлинного контакта с реальностью?

По мере того, как день подходил к концу, тропа становилась все более крутой и скользкой. Часто казалось, что каждые два шага, которые я делал вперед, были напрасными, так как я соскальзывал назад по грязи, похожей на глину. Мы часто останавливались перевести дух и сделать глоток воды, смешанной с массой из маниокового пива из наших фляг. Иногда закусывали вареным маниоком или копченым мясом, которые они несли в своих сумках из обезьяней шкуры. Мне, однако, было запрещено есть твердую пищу.

- Ты должен страдать. Так, чтобы предки тебя пожалели, иначе древний призрак не придет, - объяснил Тсанчу мне.

Этой ночью, усталый и голодный, я попытался заснуть в шалаше из пальмовых ветвей, которые мои компаньоны построили для нас на верхушке сырого, холодного гребня горы. Как раз перед рассветом пошел дождь. Слишком озябшие и недовольные, чтобы оставаться там, где мы были, мы снялись с лагеря и стали пробираться ощупью в темноте гребня. Дождь усиливался. Вскоре молнии, сопровождаемые взрывами грома, стали периодически освещать наш путь. Многие из ударов молнии казались очень близкими, попадающими непосредственно в самый гребень, по которому мы шли, поэтому мы стали двигаться как можно скорее, чтобы уйти из зоны грозы. Я потерял из виду своих попутчиков, более привычных к неве - рентному аллюру, с каким они двигались по лесу. Даже при нормальных обстоятельствах индейцы передвигаются со скоростью четырех или пяти миль в час. Теперь это, казалось, были все шесть.

Вскоре я окончательно потерял из виду своих компаньонов. Я предположил, что они думают, что я могу следовать за ними. Они без сомнения будут ждать меня где-нибудь впереди за концом гребня.

Таким образом, я настойчиво продвигался вперед мокрый, усталый, голодный и боясь быть совсем потерянным в этом огромном необитаемом лесу. Прошли один, два, три часа, а я еще не встретил их. Дождь перестал и свет в пустынном лесу стал сильнее. Я искал поломанные или согнутые ветки молодых деревьев - знак, который индейцы оставляют о своем проходе, но безуспешно.

Я остановился, сел на бревно посреди капающего леса и старался ясно обдумать свое положение. Я издал особый зов индейцев для дальнего расстояния - крик из глубины легких, который может быть услышан за полмили. Я кричал три раза, а ответа не было. Я был близок к панике. У меня не было ружья, поэтому охота полностью исключалась. Я не знал куда идти. Единственные знакомые мне в этом лесу люди были мои отсутствующие компаньоны. Я знал, что в общем мы направлялись на запад. Но плотный балдахин леса мешал мне видеть положение солнца. Гребень имел многочисленные ответвления так, что я но знал, по которому было бы лучше следовать. Почти наудачу я выбрал один гребень и последовал по нему медленно, заламывая ветки приблизительно через каждые 10 футов, чтобы направить моих компаньонов на случай, если они, разыскивая меня, пойдут этим путем. Время от времени я звал, но в ответ не слышал ни звука. Я остановился у какого-то потока и добавил воды к сгущенному пиву в моей фляге. Во время отдыха я обливался потом, дюжина бабочек кружили вокруг, часто садясь мне не голову, плечи и руки. Я наблюдал, как они высасывали пот из моей кожи и одновременно мочились на нее. Я встал и пошел вперед в лес, опираясь на бальсовый посох. Становилось темно. Своим коротким мачето я нарубил веток молодых деревьев и сделал грубый шалаш. Выбившись из сил, я отпил немного пива, затем укрыл свое тело листьями и вскоре заснул.

Когда я проснулся, слабый свет просачивался сквозь балдахин леса. Лежа там, в зеленой тишине, я услышал приглушенный шум. Меня поразило от неожиданности и я не мог уяснить его направление. Я спокойно слушал может быть пятнадцать минут, когда послышался другой звук в стороне слева от меня. Это был явный выстрел. Я вскочил и помчался в направлении звука, спотыкаясь и скользя. Время от времени, на этот раз немного справа от меня, слышались эти звуки. Я изменил курс и вскоре мне пришлось карабкаться вдоль обрывистого каньона, цепляясь за вьющиеся растения и скользя от одного дерева к другому. Я услышал постоянный рев, похожий на звук проходящего товарного поезда. Вдруг я оказался на усеянном камнями берегу реки. Около четверти мили вверх по течению, громадный водопад перекатывался через голый скалистый утес. И вблизи его основания я мог видеть своих попутчиков; в эту минуту они были моими ближайшими друзьями на свете.

Я должен был карабкаться вверх и вниз по огромным валунам и перебираться через лужи воды между полосками песка. Когда я подошел ближе, я почувствовал, как туман от водопада, который ветер нес вниз по каньону, охлаждает мне лицо и руки. Мне пришлось потратить около пятнадцати минут, чтобы добраться до Акачу и Тсанчу. В конце концов я свалился на песок рядом с ними.

- Мы думали, что тебя сцапал какой-нибудь демон, - сказал Акачу ухмыляясь.

Я слабо улыбнулся в ответ и был рад взять флягу с пивом, которую он передал мне.

- Ты устал. Это хорошо, ибо предки могут сжалиться над тобой, - сказал он.

- Теперь ты должен начать купаться, - он показал на мой посох. - Принеси свой посох и иди за мной.

Пока Тсанчу остался сидеть на песчаном валу, он повел меня через скалы вдоль края большой лужи, в которую сливался водопад. Скоро мы стояли, прислонившись к сырой стене утеса под брызгами, которые били по нашим телам. Он взял меня за руку и пошел немного вперед вдоль основания утеса. Вода лилась с высоты утеса с возрастающей силой. Трудно было избегать того, чтобы не быть смытым прочь. Я опирался одной рукой на посох и цеплялся за Акачу другой, каждый шаг вперед становился все более трудным. Затем мы вдруг оказались под водопадом в темном естественном убежище. Оно походило на волшебную пещеру. Свет проникал только через огромный слой падающей воды, которая запирала нас от всего остального мира. Несмолкающий рев водопада был даже сильнее, чем когда я впервые увидел его несколько лет тому назад. Казалось, что он наполняет все мое существо. Мы были запечатаны от мира основными элементами: землей и водой.

- Дом предков, - крикнул Акачу мне прямо в ухо. Он показал мне на мой посох. Он уже раньше сказал мне, что надо делать. Я начал ходить взад и вперед по этой невероятной комнате, ставя мой посох перед собой при каждом шаге. Как я был проинструктирован, я непрерывно кричал: "Тан, тан, тан ..." - чтобы привлечь внимание предков. Я был основательно заморожен брызгами, которые сыпали по небольшой пещере, вода эта незадолго перед тем покоилась в ледяных озерах высочайших Анд. Я дрожал от холода, шагал и кричал. Акачу сопровождал меня, но без посоха.

Постепенно странное спокойствие овладело моим сознанием. Я больше не чувствовал ни холода, ни усталости, ни голода. Звук падающей воды становился все более и более отдаленным и казался странно успакаивающим. Я почувствовал, что здесь мое место, что я пришел домой. Стена падающей воды стала светящейся, потоком из миллиона жидких призм. Когда они проходили мимо меня, у меня было постоянное чувство, что я всплываю, как-будто они были неподвижны, а двигался я один. Лететь внутри горы! Я смеялся над абсурдностью мироздания.

В конце концов Акачу схватил мое плечо, остановил меня и взял за руку. Он вывел меня из волшебной горы назад вдоль утеса и обратно к Тсанчу. Я был огорчен, что покидаю священное место.

Когда мы снова оказались на песчаном валу, - Тсанчу повел нас прямо в сторону каньона и начал взбираться по крутому откосу. Мы следовали гуськом, хватаясь за выступающие корни, деревца и вьющиеся растения, чтобы уберечься от сползания обратно в мокрую глину. Мы продолжали этот трудный подъем может быть в течение часа мокрые до нитки из-за брызг водопада. Было уже много времени после полудня, когда мы, наконец, достигли небольшого плоского гребня, примыкающего к краю водопада. Мы отдохнули немного и затем последовали за Тсанчу вдоль плато. Сначала заросли джунглей были густыми и трудно проходимыми, но вскоре мы оказались в галерее из огромных деревьев.

Приблизительно через пять минут Тсанчу остановился и начал срезать ветки.

Акачу начал раскалывать один конец палки. Он расколол тот же конец еще раз под прямым углом к первому срезу, а нерасколотый конец воткнул в землю. В крестообразный разрез он просунул две ветки, которые заставили конец раскрыться в виде чашечки с четырьмя лапами. Затем он достал из своей заплечной сумки из обезьяньей шкуры чашку из тыквы размером с кулак и вставил ее на место, образованное лапками. Он снова опустил руку в свою сумку и вытащил связку зеленых стеблей. Это были отрезки растения тагкиа, которые он собрал перед уходом из своего дома.

Один за другим держал он стебли над чашей из тыквы и соскабливал зеленую кору. Когда он закончил, чаша была почти полной. Он опустил в нее руку, вытащил стружку и начал выжимать из нее зеленый сок в чашку. За пять минут получилось около одной восьмой чашки жидкости. Он выбросил стружку.

- Теперь мы дадим этому остыть. Когда настанет ночь, ты выпьешь ее. Ты один будешь пить потому, что мы должны охранять тебя. Мы будем с тобой все время так, что не бойся, - сказал он.

Тсанчу подойдя к нам добавил, что было очень важным, чтобы я не боялся.

- Если ты увидишь что-нибудь страшное, ты не должен убегать. Ты должен подбежать и коснуться этого, - сказал он.

Акачу схватил меня за плечо.

- Это верно. Ты должен сделать это или в один прекрасный день ты умрешь. Все время держи руки так, чтобы мог дотронуться этого своим бальсовым посохом.

Я почувствовал сильный страх. Не только их слова не были успокаивающими, но я ранее слышал, что люди иногда умирали или навсегда теряли разум, приняв maikua. Я также помнил истории об индейцах Хиваро, принявших это снадобье и бредивших, носившихся дико по лесу, чтобы в конце концов упасть с утеса или утонуть. По этой причине они никогда не принимали maikua без трезвых компаньонов, могущих остановить их.

- Вы будете держать меня крепко? - спросил я.

- Это будет сделано, брат, - сказал Акачу и это одно слово придало мне решимости. Однако, пока я ждал наступления темноты, растущее предвкушение и любопытство были смешаны с боязнью.

Мои компаньоны не развели огня, когда ночь наступила мы лежали рядом, растянувшись на пальмовых листьях, вслушиваясь в тишину леса и далекий рев водопада. Время наконец пришло.

Акачу дал мне чашу из тыквы, Я опрокинул ее и проглотил содержимое. Вкус был неприятный, хотя слегка похожий на зеленые помидоры. Я почувствовал онемение. Я подумал о другом напитке, который я пил три года тому назад, который привел меня сюда. Стоили ли мои исследования шаманов той опасности, которой я подвергался?

Однако, всякая подобная логике мысль быстро исчезла, когда невыразимый страх быстро распространился по моему телу. Мои компаньоны собирались меня убить! Я должен уйти прочь! И я попытался вскочить, но они мгновенно навалились на меня. Трое, четверо, бесконечное число дикарей боролись со мной; прижимали меня к низу - все сильнее и сильнее. Их лица были надо мной, искаженные хитрыми ухмылками. Затем чернота.

Я был разбужен вспышкой молнии, сопровождаемой раскатом грома. Земля подо мной тряслась. Я вскочил в совершенной панике. Подобный урагану ветер бросил меня назад на землю. Я с трудом снова поднялся на ноги. Колючий дождь бил по моему телу, ветер рвал мои одежды. Вокруг меня сверкали молнии и гремел гром. Я ухватил какое-то дерево, чтобы удержаться. Моих компаньонов нигде не было видно.

Вдруг на расстоянии двухсот футов от меня среди стволов деревьев я смог разглядеть светящийся предмет, медленно плывущий в мою сторону. Я в испуге наблюдал, как он становился все больше и больше, превращаясь в какую-то извивающуюся форму. Его тело светилось зелеными, фиолетовыми и красными оттенками и, когда оно извивалось среди молний, оно смотрело на меня со странной сардонической улыбкой.

Я повернулся, чтобы убежать и затем вспомнил о своем посохе. Змеевидное существо было только в двадцати футах и подымалось надо мной, сворачиваясь и разворачиваясь. Оно распалось на два перекрывающих друг друга существа. Теперь они оба находились лицом к лицу ко мне. Драконы пришли, чтобы унести меня. Они слились опять в одно существо. Я увидел перед собой палку длиной около фута. Я схватил ее и отчаянно напал на чудовище, вытянув вперед палку. Раздирающий уши визг наполнил воздух и внезапно лес опустел. Чудовища не было. Была только тишина и спокойствие.

Я потерял сознание.

Когда я проснулся, был уже полдень. Акачу и Тсанчу сидели на корточках у небольшого костра. Они ели и спокойно беседовали. Моя голова болела и я был голоден, но в остальном я чувствовал себя хорошо. Когда я сел, мои друзья встали и подошли ко мне. Акачу дал мне кружку подогретого пива. Мне дали также кусок вяленого обезьяньего мяса. Пища была необычайно вкусной, но я желал поделиться с друзьями своими переживаниями.

- Я думал, что вы стараетесь убить меня прошлой ночью. Затем вы исчезли и была ужасная гроза, - сказал я.

Акачу прервал меня.

- Ты не должен рассказывать никому, даже нам, что тебе встретилось. Иначе все твои страдания будут напрасными. Когда-нибудь и ты узнаешь, когда это будет, тебе можно будет рассказать другим, но не сейчас. Ешь и затем мы пойдем домой.

Мы вернулись в дом Акачу и под его руководством я начал приобретать tsentsac (магические дротики), существенные для практики шаманизма Хиваро. Эти духовные помощники являются главными силами, которые считают причиняющими и исцеляющими болезни в каждодневной жизни. Для не-шаманов они не видимы, даже шаманы могут видеть их только при измененном состоянии сознания.

- Плохие шаманы или колдуны засылают этих духовных помощников в тела своих жертв, чтобы сделать их больными или убить их. Хорошие шаманы или исцелители пользуются своими помощниками для высасывания духов из тел больных соплеменников. Духовные помощники создают также щиты, которые вместе с охраняющей духовной силой шамана, защищают своих хозяев шаманов от нападения.

Новый шаман собирает всякого рода насекомых, растений, которые становятся его духовными помощниками. Почти любой предмет, включая живых насекомых и червей может стать духовным помощником, если он достаточно мал, чтобы быть проглоченным шаманом. Разного вида tsentsac вызывают и используются для лечения разных видов и степеней заболевания. Чем разнообразнее эти силовые предметы в теле шамана, тем больше его способности как врача.

Каждый духовный помощник имеет обычный и необычный аспект. Обычный вид магического дротика, если посмотреть на него, не выпив зелья, это обычный материальный предмет. Но необычный и истинный вид помощника открывается шаману, выпившему напиток. Когда он проглотил, магические дротики являются в своих скрытых видах в качестве духовных помощников таких, как огромные бабочки, ягуары, змеи, птицы и обезьяны, которые активно помогают шаману в его труде.