В потере веса нет никакой опасности

Многие высказывают опасение, что голодание может привести к туберкулезу. Считают, будто похудание означа­ет подверженность (уязвимость) этой „болезни". Но этот страх безоснователен и базируется на ложной точке зрения. Худоба при туберкулезе - это не причина болезни, а резуль тат. Потеря веса представляется важной для выздоровле­ния от „острой" болезни, и природа предусматривает, что такой больной снижает вес независимо от количества прини­маемой пищи. Действительно, больной тифозной лихорад­кой теряет вес и силу при обычном питании быстрее, чем при голодании. Голодающий больной в процессе длительно­го голодания выздоравливает быстрее и надежнее, чем при приеме привычного количества „хорошей питательной пи­щи". При этом такой больной во время голодания теряет меньше веса, чем при питании.

Потеря веса при голодании означает утрату не жизненно важных тканей, а излишней пищи, отходов, жира и т. п. Че­ловек просто теряет столько-то фунтов „болезней". Вели­чина мышц уменьшается. Но это — результат снижения ко­личества находящегося в них жира и уменьшения размера клеток. При обычном голодании число мышечных клеток фактически не сокращается.

Туберкулез довольно часто развивается у полнокровных и „упитанных" людей. Профессор Моргулис справедливо пишет: „Как социальный феномен недоедание не есть просто вопрос недостаточного или несоответствующего питания. Это - зловещее сочетание разрушительных влияний нище­ты - перенаселенности, нехватки одежды, нездоровой, анти­гигиенической среды. Именно на такой благодатной почве туберкулез и собирает свою ужасную жатву".

Вес, утраченный за время голодания, быстро восстанав­ливается, если делать это с желанием. В потере веса нет ни малейшей опасности.

Голод и аппетит

Голод - это великий страж всей жизни. Он заставляет организм, нуждающийся в пище, искать и заготовлять ее. Можно безошибочно заключить, что если бы не было голо­да, не было бы нужды в питании. Голод - естественное про­явление физиологической потребности, и когда его нет, мы можем определенно считать, что также отсутствует и физиологическая потребность, его порождающая. Голод присут­ствует пропорционально потребности организма в еде. И отсутствие нужды в питании или потребность организма усваивать и ассимилировать пищу прямо пропорционально отсутствию голода. Поэтому если голода нет, нельзя при­нимать никакой пищи. Отсюда нам очень важно научиться различать голод и прочие распространенные ощущения -научиться должным образом понимать язык наших чувств.

Чувство голода мало понимают потому, что его реально никогда не изучали. Сколь малые попытки были предприня­ты физиологами по изучению голода, было проверено на больных - мужчинах и женщинах. В результате все виды нездоровых ощущений принимались и продолжают прини­маться ошибочно за голод, и не только рядовым человеком, но и специалистом, который обязан это знать. Ныне наука учит, что голод ощущается в желудке, особенно в его верхней части, и проявляется в разного рода дискомфортах. То, что это — обман, становится быстро очевидным, когда и если ученые проводят свои исследования на действительно здо­ровых объектах. Физиологи восприняли теорию, выдвину­тую Кэнноном, будто сокращения желудка, сопутствующие тому, что они называют „голодными схватками", являются непосредственно причиной ощущения голода, и они тем бо­лее заметны, чем интенсивнее ощущение.

В книге „Организменные изменения при боли, голоде, страхе и гневе" Кэннон излагает результаты исследований голода и выводы этих исследований. В этой прекрасной ра­боте он пишет: „Трудно описать ощущение голода, но почти каждый с детства временами чувствовал в нижней части груди и в надчревной области тупую или беспокоящую боль, которая может приобрести властный контроль над дейст­виями человека. По словам доктора Штернберга, голод мо­жет быть столь недоступным, что побуждает принимать пи­щу такую невкусную, которая не только не вызывает аппетита, но способна вызвать отвращение. Голодное суще­ство лихорадочно глотает пищу. Наслаждения аппетита - не для него, ему надо скорее количество, нежели качество пи­щи, и немедленно. Голод можно описать как нечто, имеющее центральное ядро, но с более или менее меняющимися сопутствующими признаками. Своеобразная тупая голодная боль в надчревной области обычно бывает первым сильным зовом пищи, и, если первоначальный этот зов не удовлетво­рен, ощущение превращается в очень неприятную острую и терзающую боль, которая по мере усиления ее интенсивно­сти принимает все менее локальный характер.

Это можно считать важной чертой голода. Однако кроме этой тупой боли могут появиться общая апатия и вялость, слабость или головная боль, или раздражительность и беспо­койство, причем столь сильные, что длительные усилия в ка­ком-то обычном занятии становятся все более затрудни­тельными. И то, что эти состояния сильно различаются — у одних это головная боль, у других слабость и т. д. - указыва­ет на то, что они не составляют главную черту голода, а яв­ляются более или менее непостоянными спутниками. Ощу­щение „пустоты", о чем упоминалось как о важном моменте эксперимента, является скорее предположением, нежели яв­но осознанным фактом, и может быть исключено из даль­нейшего рассмотрения. Поэтому в качестве постоянной ха­рактеристики - главного фактора, достойного детального изучения, - остается тупое давящее чувство".

Прежде чем углубиться в наше исследование голода, уме­стно вкратце рассмотреть, что говорят физиологи об ощуще­нии голода и его причине. Цитирую: „Хорошо известно, что во время голода возникают некоторые общие субъективные симптомы, как, например, чувство слабости и ощущение пу­стоты, с тенденцией к головной боли и иногда даже тошно­те у людей, склонных к головным болям вследствие их токсемического состояния. Похоже, головная боль более выражена или хотя бы лишь присутствует утром до появле­ния в желудке какой-либо пищи" (Маклеод. „Физиология в современной медицине"). Автор пишет о „голодных схват­ках" и их „очень большой интенсивности". Там же он рассма­тривает то, что он называет „голодом во время истощения", имея в виду четырехдневное воздержание от пищи, пред­принятое Карлсоном и Лакхардтом, которые добровольно подвергли себя „полному истощению, кроме приема воды, на протяжении четырех дней". Далее автор пишет, как извест­но, при длительном вынужденном голодании „здоровые люди вначале испытывают сильные ощущения голода и аппе­тита, которые, однако, продолжаются лишь несколько дней, а затем становятся менее заметными и, наконец, полностью исчезают".

Касаясь четырех дней самопроизвольного голодания Карлсона и Лакхардта, автор говорит, что „ощущение голода присутствовало так или иначе на протяжении всего периода... В последний день голодовки к ощущению голода добави­лось жжение в надчревной области". Они нашли, что в по­следний (четвертый) день „истощения" ощущения и голода, и аппетита заметно уменьшились, причем это особенно отра­зилось на аппетите. Они обнаружили, что вместо растущего желания еды в последний из этих дней развилось четкое от­вращение или безразличие к ней. Они также отмечают в за­ключительной части периода „истощения" явную депрессию и чувство слабости, сопровождавшие аппетит. Они также на­шли, что после отказа от еды, после 4-дневного периода „ис­тощения" ощущения „голода" и „аппетита" у них быстро ис­чезли. Также практически исчезли умственная депрессия и чувство слабости. Полное восстановление сил не произошло вплоть до 2-го или 3-го дня после возобновления приема пи­щи. С того времени они чувствовали себя необычайно хоро­шо. Они говорили, что фактически их ощущения благополу­чия, ясности ума, хорошего здоровья и энергии усилились так, как если бы они провели месяц отпуска в горах.

Эти исследователи указывают на то, что поскольку те, кто провели голодание более длительный срок (свыше четы­рех дней), единогласно отмечают тот факт, что после первых нескольких дней ощущения голода становятся менее замет­ными и в конце концов полностью исчезают, то они должны были испытывать самый тяжелый период в первые 4 дня. Хотя ощущение голода и было достаточно сильным, чтобы вызвать определенный дискомфорт, его ни в коей мере нель­зя назвать „заметной болью" или „страданием", и никогда не было столь сильным, чтобы серьезно мешать обычной рабо­те. Простое так называемое истощение нельзя поэтому опре­делять как острое страдание.

В „Учебнике физиологии" Хауэлла сообщается, что ощу­щения голода и жажды носят столь неясный характер, что их трудно анализировать методами самонаблюдения. Далее го­ворится, что ощущение, обычно нами обозначаемое как ап­петит или голод, проецируется более или менее определен­но на область желудка. „И если ощущение не купируется приемом пищи, оно увеличивает свою интенсивность и чело­век испытывает голодные схватки". Ощущение голода опи­сывается как „более или менее неприятное". Доктора Бест и Тейлор („Физиологическая основа медицинской практики") указывают на то, что исследования голодных сокращений при голодании свыше 5 суток не показали уменьшения и фактически даже отмечалось их увеличение, тем не менее после 3-го дня „голодные схватки" и общее ощущение голо­да уменьшились. Каким бы ни было соотношение между этими желудочными сокращениями и ощущением голода, физиологи от Кэннона до Карлсона совершали большую ошибку, принимая некоторые патологические симптомы за ощущение голода. И главная ошибка во всех их рассуждени­ях заключалась в том, что они принимают нездоровые ощу­щения за голод. Ни один действительно здоровый субъект не был использован в качестве объекта эксперимента. Прочитав вышесказанное, любой человек, имевший опыт голодания, сразу же признает, что никто из этих ученых никогда не ви­дел голодного человека и ошибочно принимал нездоровые ощущения опьяневшего от еды за нормальное проявление жизни.

Настоящий голод скорее вызывает бодрость и активность в поиске пищи, нежели „вялость и сонливость", или „голово­кружение". Мистер Хёлзел говорит, что Карлсон перед смер­тью изменил взгляды на голод. К сожалению, он, кажется, не опубликовал свое измененное мнение. Возможно, оно бо­лее соответствовало тому, что те из нас, кто имел наиболь­ший опыт с голоданием, рассматривает как подлинный по­казатель потребности в пище. Пытаясь прийти к пониманию того, что является и что не является ощущением голода, я считаю разумным скорее обратить внимание на свидетельст­ва тех, кто имел наибольший опыт голодания, особенно дли­тельного, чем на эксперименты тех, кто для изучения голо­да провел лишь несколько коротких голоданий. Человек, внимательно следивший за сотней или более голоданий длительностью в 40 и более дней, по-видимому, лучше оценит различные ощущения, присущие голоду, нежели человек, наблюдающий одно, два или четыре голодания от 4 до 7 дней. Я также сомневаюсь в достоверности исследований „голода", проведенных на людях, глотающих баллоны, кото­рые затем наполняют воздухом и оставляют в желудке. Ни один физиолог не признает, что поведение желудка, растяну­того присутствием раздутого баллона, будет таким же, что пустого желудка. Такие баллоны были выдумкой, предназна­ченной для того, чтобы регистрировать и измерять частоту и силу сокращений желудка. Но они не могли ничего сказать об ощущении голода. Другим элементом, связанным с этими экспериментами и искажающим выводы, была постоянные мысли о пище и о голоде и постоянная сосредоточенность внимания на желудке. Концентрация мыслей на еде и же­лудке делала действительными ощущения, которые в про­тивном случае не развились бы. Связанный с этим физиоло­гический фактор поддерживал фиктивное желание пищи, которое является столь распространенным.

Попытаемся прийти к пониманию голода путем рассмо­трения того, что им в действительности не является. Го­ловная боль не есть голод. Боль в брюшной полости не есть голод. Сосущее чувство в желудке не есть голод. Вялость не есть голод. Сонливость не есть голод. Слабость не есть го­лод. Головокружение не есть голод. Беспокойство не есть голод. За все сорок четыре года моих наблюдений за голода­ниями, из которых тысячи были протяженностью от 20 до 90 дней, я не видел ни одного голодающего, в котором боль, головная боль, сонливость, чувство „пустоты" и др. сопро­вождали бы развитие настоящего голода. А эти наблюдения чего-то стоят. Они, несомненно, надежнее тех, что сделаны в отношении людей, воздерживавшихся от пищи, от 3 до 5 дней.

Такая боль в надчревной области, сильная головная боль, раздражительность, беспокойство, апатия, сонливость, сла­бость и нежелание двигаться и совершать физические уси­лия - как же похожи эти симптомы на возникающие от про­пуска привычной сигары и курительной трубки, чашки кофе или чая, стакана виски или порции морфия! И как же профессор Кэннон не увидел их истинного смысла? Ощуще­ние пустоты и тяжесть, им описанные, не являются спутни­ками голода. Не являются ими и ощущения тупой боли в же­лудке, которые он представляет как „главный факт" голода. Все это нездоровые ощущения. „Никто, пропустив прием пищи, - заявляет Пейдж, - не почувствует слабость или беспокойство, за исключением случаев, когда имеется раз­дражение или чрезмерное сокращение желудка. То - явное свидетельство диспепсии. Строго говоря, этот термин есть синоним несварения".

„Схватка" - это короткая острая боль. Карлсон говорит: „Было точно установлено, что голодные схватки вызывают­ся сокращениями пустого желудка". Это было „установлено" на субъектах, глотавших баллоны, которые регистрировали частоту и интенсивность желудочных сокращений. Мы не можем сомневаться в самих сокращениях. Мы сомневаемся в правильности их интерпретаций. „Голодные схватки", ка­жется, являются спазмами, и они явно ненормальны. Нор­мальные мышечные сокращения, даже энергичные, не явля­ются болезненными. Наоборот, если они вообще регистрируются сознанием, а это так и происходит при же­лудочных сокращениях, то они обычно бывают приятными.

Вспомним о жажде. Является ли она головной болью? Или общей болью? Или раздражением? Или слабостью? Или вялостью? Или любым из ощущений, описанных Карл­соном как присущих голоду? Ничего подобного. Жажда ощущается во рту и горле, при этом существует четкое и осознанное желание воды. Никто не примет ошибочно головную боль за жажду, ибо ощущение жажды слишком хорошо знакомо.

Раздражение, вызываемое прохождением трубки через глотку илищевод и присутствием надутого баллона в желуд­ке, столь сильное, что порождает ненормальное поведение желудка. Считать такое поведение за физиологическое явля­ется абсурдом и ожидать изучения нормальной жизненной активности таким образом глупо. Поведение желудка, за­полненного надутым баллоном, и его поведение в нормаль­ных условиях не являются точно идентичными. Желудок сокращается в обоих случаях, но его сокращения не схожи при разных условиях. Его сокращения на чуждый предмет явно нельзя считать за проявление голода. Не раз экспери­ментаторами было продемонстрировано, что через несколь­ко дней голодания желудочные сокращения имеют тенден­цию скорее к возрастанию, чем к ослаблению, хотя ощущения, обычно ошибочно принимаемые за голод, умень­шаются и совсем исчезают. Это должно указывать на то, что „голодные сокращения" вовсе не являются таковыми, а есть просто регулярные перистальтические движения желудка.

Доктор Карлсон также заявляет, что при голоде имеют место „общая слабость и беспокойство, не относящиеся к какой-то специальной области организма". Но при настоя­щем голоде вместо слабости, обычно с ним ассоциирован­ной, возникает живость и часто, если не постоянно, ясное ощущение благополучия.

По словам доктора Клонча, „здоровый человек почувству­ет голод до того, как начнет слабеть, в то время как больной станет слабеть прежде, чем почувствует голод". Это правило основано на близких наблюдениях за сотнями голодающих. А поскольку многие из этих голоданий были длительными, а не сводились к трех - четырехдневному воздержанию от пищи, его выводу следует доверять больше, нежели выводам тех ученых, кто произвольно ограничивал себя неадекватными экспериментами. Те, кто чувствует тяжесть в желудке (как они это описывают), должны знать, что это не голод, а лишь нездоровые ощущения, нездоровый симптом. И вместо того, чтобы есть, дабы смягчить этот симптом, им следует поголо­дать, пока не почувствуют себя спокойно. Раздражение же­лудка из-за несварения часто ошибочно принимают за жела­ние пищи, а то, что она избавляет от этих симптомов, вроде доказывает, что они действительно были голодны, так же, как укол морфия доказывает, будто боли у наркомана и есть истинная потребность в морфии.

У доктора Сюзанны Доддс было много экспериментов с голоданием и ее свидетельства заслуживают внимания. По ее словам, „ощущение пустоты в этих случаях не от недостат­ка пищевого материала, а результат отсутствия привычного стимулятора". И если бы ортодоксальный доктор рассматри­вал те самые симптомы при изучении случаев наркомании, он назвал бы их „симптомами отказа". В случае предполага­емого так называемого голодного человека эти симптомы являются обычно следствием отказа от соли, перца, других специй - раздражителей и стимуляторов, принимаемых с пищей. Почему физиологи постоянно отказывались рассма­тривать данные тех, кто имел наибольшую возможность на­блюдать ощущения и свидетельства голода? Почему надо го­ловную боль принимать за голод? Почему ее всегда связывают с голодом?

Верно, еда иногда „облегчает" головную боль, как и при­вычная чашка чая. Но в этих случаях разве еда или лекарст­во, принятое с пищей, действительно устраняют боль? Как только мы отказываемся отделить нашу пищу от наших ле­карств, как мы можем узнать, страдаем ли мы от симптомов болезни, называемой „голодом", или от „симптомов отка­за" - пристрастия к вызывающим болезни отравам? Поче­му мы должны продолжать определять нормальное ощуще­ние живого организма в терминах симптомов патологии? Кэррингтон называл эти симптомы „голодом привычки", Дьюи - „голодом болезни", Освальд - „голодом отравы". Но поскольку эти симптомы вовсе не представляют голод, я не вижу причины описывать такие ощущения как какой-либо голод в действительности. Так как эти симптомы всегда яв­ляются нездоровыми, как и пресловутая тяга наркомана к привычному наркотику, и более всего заметны у тех, чей же­лудок привычно подвергается возбуждению и раздражению, вызываемыми пряностями, специями и т. д., то их и следует принять за то, чем они являются на самом деле - симптома­ми болезни. Желудок, неожиданно лишенный регулярных приемов для возбуждения, при голодании проявляет те же самые признаки стресса, что и. нервы курильщика, когда его лишают привычного наркотика.

Верно, прием пищи смягчает эти ощущения, равно как укол морфия дает „облегчение" морфинисту, и в приеме пи­щи в первом случае столько же смысла, как в приеме морфия во втором. По словам Пейджа, „тот факт, что пища приносит немедленное облегчение, ничего не меняет: облегчают пище­варение семьдесят пять-восемьдесят процентов воды, принимаемой с пищей. Она образует, так сказать, припарку для перегруженной слизистой желудка.

Почему люди испытывают ужасный аппетит? Разве есть больше оснований испытывать ужасный аппетит к пище, нежели к еде или грязи? Если мы отказываем себе в „ужас­ной" тяге к стеклу, камням, патронам, булавкам, земле и т. д., то почему бы нам не воздержаться от „ужасного аппети­та" к хлебу, мясу, конфетам, фруктам и пр.? Во многих слу­чаях за день проводится несколько крупных приемов пищи и тем не менее обладатели такого аппетита не получают удовлетворения. „Ложный голод", „голод привычки", „го­лод отравы" и прочие выражения и неправильные терми­ны! Термин „голод" должен быть сохранен для нормально­го требования еды, а прочие и более соответствующие термины надо употреблять для обозначения тех ненор­мальных ощущений, которые ошибочно принимают за го­лод или тех ощущений дискомфорта и беспокойства, кото­рые ошибочно принимаются за тягу к какой-либо отраве, кою привычно принимать.

Доктор Кэннон опять неправ, утверждая, будто голод­ный человек глотает пищу залпом или что он стремится ско­рее к ее количеству, чем к качеству. Он проводил свои иссле­дования явно на группах невротиков, диспептиков и обжор. Он никогда не позволял никому из них обходиться без пищи достаточно долго, чтобы это можно было проследить.

По завершении длительного голодания голодающий обычно находит, что все, что ему нужно, это стакан фрукто­вого сока. И если ему давать в день каждый час это количе­ство сока, то к четырем часам пополудни он найдет, что по­лучил все то питание, которое хотел. Он согласен ждать следующего дня, когда получит больше. Освальд писал:4 „Лишь естественный (нормальный) аппетит имеет естест­венные (нормальные) пределы", и ни для кого это так не очевидно, как для действительно голодного человека.

Как уже говорилось, голод является скорое избиратель­ным, чем неразборчивым, часто требуя специфической пищи или специфического вида пищи. Это, как мне кажется, луч­ше описывает характерную черту голода, чем описание Кэн нона. С другой стороны, в отличие от аппетита, голод не яв­ляется разборчивым, а удовлетворяется простой пищей и готов принять иную, если желаемая отсутствует.

Многочисленные эксперименты с голоданием показали, что болезненные ощущения, ошибочно принимаемые за го­лод, по всей видимости, наиболее острые у больных людей, особенно с больным желудком. Мы также знаем, что при голоде эти ощущения вскоре утихают и затем вовсе исчеза­ют. Через несколько дней наступает ощущение полного ком­форта. Этого не должно было бы быть при истинной по­требности в пище. Когда говорят, что голод прекращается после нескольких дней голодания, имеется в виду вовсе не голод, а симптомы болезни, ошибочно принимаемые за го-лод: Я сомневаюсь, что настоящий голод прекращается при голодании. Жадность не есть показатель того, что такой едок может усвоить то, что ест. Часто можно наблюдать, что обильная еда сопровождается постепенным снижением веса. И многие набирают вес, когда они сокращают объем потреб­ляемой пищи. Как часто мы видим больных, которые всегда едят и жалуются, что всегда голодны. Они едят несколько раз в день и три-четыре раза ночью, но кажется, им всегда не хватает еды. Конечно, эти люди никогда не бывают голодны­ми, они пищевые „пьяницы", потребляющие пищу в качест­ве временного облегчения. Еда „на время облегчает" их же­лудочное и нервное страдание. Они представляют лишь крайние случаи того, что физиологи ошибочно принимают за голод. Существуют изнурительные „болезни", когда при­сутствует ненасытный аппетит, причем он постоянен, неза­висимо от того, сколько больной съедает. Эти люди едят, несмотря на отсутствие у них способности переварить и ас­симилировать съеденную пищу. Фактически постоянный прием пищи способствует закреплению у них функциональ­ных и структурных нарушений, поддерживает состояние ис­тощения.

Ни чувство слабости, ни тягостное ощущение в желудке, ни чувство пустоты, ни головная боль и прочие болезненные симптомы не являются голодом. Эти ощущения представля­ют раздражение желудка, невроз, язву желудка, несварение, желудочное воспаление, реакцию на отказ от стимуляции и т.д., но не голод. Слабое ощущение под ложечкой, со страст­ным желанием что-то съесть являются следствием хроничес­кого воспаления слизистой желудка. Подобные симптомы тяжести, слабости, пустоты наблюдаются при пике острого га­стрита, равно как и язвы желудка. А при колите они могут воз­никнуть практически от перистальтики. Нет конца этим ощу­щениям, ошибочно принимаемым за голод, хотя самым надежным и скорейшим путем избавления от них является го­лодание. В этой связи примечательно, что эти ненормальные ощущения всего сильнее у придерживающихся грубых при­вычек, у привыкших к самым стимулирующим яствам, у пол­ных людей. Они, похоже, тяжелые также у невротиков. Здо­рового человека, человека с более умеренными привычками, вегетарианца и им подобных не беспокоят такие ощущения и неудобства. Если их оставить в покое, эти нездоровые ощу­щения рано или поздно исчезнут. Если же их „облегчать" едой или приемами специй или питьем, они утихают лишь на вре­мя. Как только желудок вновь освобождается от пищи, они возвращаются опять и, возможно, с удвоенной интенсивнос­тью. По словам Грехэма, „это своеобразное состояние желуд­ка (чувство ненормального голода) проходит гораздо скорее и с меньшей дискомфортностью у чистого вегетарианца, ког­да пропускается обычный прием пищи, нежели у мясоеда. И тот, кто принимает с едой стимулирующие специи, испыты­вает еще больший дискомфорт и беспокойство при пропуске пищи, нежели тот, кто потребляет мясо, просто приготовлен­ное. Поэтому чистый вегетарианец пропускает прием пищи с большим безразличием, голодает двадцать четыре часа с ма­лым дискомфортом и малым упадком сил, проводит несколь­ко дней без пищи подряд, не страдая от невыносимого стрес­са из-за голода. Мясоед же всегда страдает гораздо больше от голода и при этом быстрее теряет мускульную силу. Тот, кто добавляет в свою пищу крепкие специи - стимуляторы, силь­но ощущает даже однодневный пропуск пищи, а голодание в течение двадцати четырех часов почти выводит его из себя, а трех - четырехдневное воздержание от пищи вводит его в со­стояние почти полной прострации, если лишить еще и всех его стимуляторов".

Существует другая теория, согласно которой голод явля­ется следствием скопления в желудке желудочного сока. При голоданиях, которые я проводил, был ряд случаев, ког­да из желудка извергалось значительное количество в выс­шей степени кислого желудочного сока, но никакого чувства голода не было. В некоторых случаях у пациентов в желудке был дискомфорт, пока выделения кислого желудочного сока не давали облегчения. Но жалоб на желание есть не было. Боль фактически несовместима с голодом. Какими бы ни были конечные интерпретации экспериментальных данных Кэннона, Карлсона и др., они, я уверен, не будут ошибочно приняты за истинные потребности организма в пище. Вызы­вают голод не желудочная кислотность или желудочные со­кращения, а клеточное и кровяное очищение.

Поскольку большинство мужичин и женщин, включая ученых, говорят, что голод всегда ощущается в желудке и по­тому „голод желудка", должно быть, является нормальным, было заявлено, что для того, чтобы придерживаться точки зрения, будто нормальный голод проявляется во рту и в гор­ле, мы должны быть готовы принять положение, что боль­шинство мужчин и женщин с детства никогда не испытыва­ли нормального голода. Это как раз мы и утверждаем. Как писал Кэррингтон, „большинство людей никогда в своей жизни не испытывали нормального голода! Их аппетит и вкус были извращены в детстве перееданием, и в течение всей их жизни они никогда не имели шанса быть нормаль­ными - благодаря перееданию, длившемуся с тех пор". Дьюи указывал, что для многих людей „злая работа" по обрете­нию болезней началась с самого первого приема пищи, кото­рая была навязана матерью или няней прежде, чем ребенок привык к ней. И поскольку процесс навязывания продол­жался, по его словам, „в должное время беда и началась" и потому каждое природное проявление интепретировалось как „сигнал голода". Он говорит, что приемы пищи у ново­рожденного на протяжении всего первого года жизни „регу­лируются плачем". К счастью, столь частое кормление ново­рожденного сегодня не столь распространено, как в те дни, когда писал Дьюи. Но все еще является слишком очевидным, что ухудшение состояния желудка и желудочные рас­стройства закладываются в младенческом возрасте непра­вильным питанием.

Люди не знают ощущения голода, ибо никогда не испы­тывали его. По крайней мере, постоянный голод является редким явлением среди нынешних американцев. Даже бед­няки обычно переедают и делают это изо дня в день, хотя и потребляют пищу, которая неадекватна их потребностям. Практика приема пищи по часам началась с рождения, прак­тика насыщения младенца во все часы суток - днем и ночью, кормления его между основными приемами пищи, практи­ка с тенденцией сохраняться всю жизнь - гарантия того, что эти люди и дальше никогда не испытают настоящего голода. Аппетит? Да, все виды аппетита. Но голод им чужд. Рядовой человек, никогда не испытавший истинного голода и стра­давший от многих видов дискомфорта в области желудка, возразит, что голод всегда ощущается в желудке. Не если с младенчества эти люди никогда не испытывали настоящего голода, то как они могут знать, что то, что ими ошибочно принимается за голод, вообще имеет какое-либо отношение к голоду?

Голод - это язык организма, требующего вещества - пи­щи. Этот зов делает необходимым очищение крови от этого вещества. Кровь в процессе циркуляции сквозь капилляры отдает это вещество тканям, тем самым освобождаясь от не­го. И почему требование пищи должно быть болезненным или дискомфортным? Почему мы должны пытаться опреде­лить или описывать голод в терминах патологии? Даже фи­зиологи восприняли распространенное представление, что голод является неприятным ощущением, граничащим фак­тически со страданием.

Во многих кругах людей существует страх перед голодом, убеждение, что голод - это вред. Но вред не голод, а отсутст­вие средств удовлетворения потребностей. Голод - столь же нормален и удовлетворяем, как жажда, усталость, сонливость и все прочие ощущения, какими организм дает знать о своих нуждах. Это - один из великих защитников благополучия организма, а не один из его врагов. Отсутствие пищи может оказаться для него злом, но то, как организм дает знать о сво­ей потребности в пище, определенно не является злом.

Вопреки распространенной точке зрения, я должен на­стоять на том, что настоящий голод является поистине при­ятным, даже утонченным ощущением, достойным того, что­бы его испытать ради него самого. Как описываем ощущения мы? Мы знаем, что голод ощущается во рту, горле, носу и в определенной мере во всем организме и что с ним не ассоци­ируется боль или страдание. Наоборот, мы знаем, что стра­дание имеет тенденцию подавлять желание пищи и делать ее усвоение невозможным. При настоящем голоде существует четкое и сознательное желание еды. И это состояние - состо­яние комфорта, а не дискомфорта и страдания. Имеет место увлажнение рта (потоком слюны) и часто четкое желание конкретной пищи. Голод является локализованным ощуще­нием, а не находится в желудке. В состоянии голода здоро­вый человек не осознает каких-либо ощущений в желудке или вблизи него. Любой, кто имел большой опыт голода­ния, знает, что ощущение истинного голода находится во рту, горле, носу и связано со вкусом и запахом. На это указы­вает увлажнение рта при появлении простой пищи - даже корочки сухого хлеба. Также почти каждый знает из собст­венного опыта, что беспокойство и прочие ощущения, кото­рые обычно принимают за голод, приходят во время еды или когда желудок пуст, и стихают через час-два, если ника­кая пища не принимается. В тысячах случаях голодания мы наблюдали, как эти болезненные ощущения слабеют и пол­ностью исчезают после двух-трех дней голодания, чтобы не возвращаться вплоть до прекращения голодания.

На протяжении ста лет доктора Хью, Грэхем, Тролл, Пейдж, Дьюи, Освальд, Хаскелл, Макфэдден, Кэррингтон, Илз, Тилден, Вегер, Клонч и сотни других, кто имел большой опыт с голоданием, обращали внимание на то, что голод -это ощущение рта и горла, а не желудка. Но физиологи-про­фессионалы упорно игнорировали эту работу и свидетельст­ва и придерживались распространенных предрассудков об ощущениях голода, „подтверждая" их ограниченным чис­лом экспериментов на больных: Кэннон, Павлов, Карлсон и другие основывали свои выводы на недостаточных данных и на экспериментах, слишком коротких, чтобы быть оконча­тельными. Конечно, если кто-то когда-либо голоден, он ощу­щает себя таковым в конце длительного голодания. Специ­алисты по голоданию утверждают, что голод неизменно проявляется в конце длительного голодания и, подобно жажде, во рту и горле. Мы используем этот факт в качестве полной и удовлетворительной проверки ощущений, наблю­даемых во время голодания, - он показывает, является ли это истинным голодом или болезненным ощущением. Ни­когда ни при каких обстоятельствах, следующих за голода­нием, голод не ощущается в желудке. Он всегда проявляет­ся во рту и горле, и при этом всегда полностью отсутствуют стресс или нездоровые ощущения, связанные с желудком.

Одна из самых частых фактических ошибок заключается в том, что аппетитпринимается за голод. Аппетит нельзя сравнить с голодом, так же, как нельзя сравнить сексуальную страсть с любовью. Грэхем провел четкое различие между аппетитом, который является всего лишь выражением при­вычки (привычки есть в определенное время) и тем „естест­венным и здоровым голодом, который является физиологи­ческим проявлением истинных пищевых потребностей организма". Он утверждал, что „это различие нужно всегда иметь в виду и что это имеет очень большое значение" при рассмотрении диетических привычек человека. Аппетит, ко­торый столь часто является делом привычки, иногда называ­ют „привычкой-голодом". Но я не думаю, что включение слова „голод" в это словесное сочетание правильно.

Как отмечалось выше, привычка может быть нездоро­вой, но истинный голод - никогда. „Бычий аппетит" (булимия) наблюдается при ряде стрессовых состояний. Но он имеет к аппетиту такое же отношение, как головная боль к пониманию музыки. Доктор Гораций Флетчер говорил, что „знаком различия" между настоящим голодом и аппетитом является „увлажнение рта при какой-то конкретной пище". Аппетит же неразборчив и часто капризен. „Естественный голод никогда не спешит", - говорил Кэррингтон. А аппетит часто очень спешит. Павлов показал, что аппетит к еде, который не может быть голодом, можно стимулировать глотком вина. Он говорил, что в тот момент, когда вино доходит до желудка, он „испытал наступление очень сильного аппети­та". Что он ошибочно принял за требование пищи, было раз­дражением желудка. Он совершал ту же ошибку, что и Кэннон, принявший подобное раздражение за голод.

О Г Л А В Л Е Н И Е

Предисловие

В. Ветрано. Предисловие к книге Г. Шелтона „Натуральная Гигиена. Праведный образ жизни человека"

О Вирджинии В. Ветрано, ближайшей сподвижнице Г. М. Шелтона