Этические проблемы сексологии и сексопатологии

Постановка проблемы

В 80-х годах ХХ века среди медицинских дисциплин прочное место занимают сексопатология и сексология. Их формирование было обусловлено двумя основными факторами. Во-первых, развитием медицинского знания — физиологии половых систем, психоаналитической медицины, эндокринологии и нейроэндокринологии, медицинской генетики. Во-вторых, принципиальными изменениями в морально-мировоззренческих ориентациях европейской культуры последнего столетия. Сексопатолог К.Имелинский пишет: «Длительное неприятие сексуальности человека и понимание ее как «чего-то непристойного» тормозили изучение этой сферы человеческой жизни, а также приводили к появлению многочисленных ошибочных взглядов, предрассудков и фиктивных суждений» 207. Переход от «неприятия», «угнетения» сексуальности к ее «освобождению» — не только условие возникновения и существования сексопатологии, но и одно из ее теоретических оснований. Основной принцип современной сексологии — принцип индивидуальных различий — базируется на признании относительности «нормативных» границ сексуального поведения. Альфред Кинзи, которого называют «Колумбом сексологии», на основании огромного фактического материала, констатировал существование широчайшего диапазона индивидуальных проявлений сексуальности человека. «Вариативный размах крайних проявлений сексуальности определяется цифрой 1:45000»208. Это означает, что «нормальное развитие человека характеризуется, в частности, многообразием индивидуальных способов достижения сексуального наслаждения, причем пути его разнообразны не только относительно проявлений, но и относительно влияний многочисленных факторов, которые не всегда осознаются человеком» 209. Для современной сексологии, основывающейся на «освобожденной сексуальности», характерно введение новых терапевтических методик. Среди них — использование в качестве средства лечения некоторых сексуальных расстройств «замещающих — внебрачных — партнеров». В данном случае проблема выбора между здоровьем пациента и соблюдением этических норм решается не в пользу последних. Выбранные приоритеты, безусловно, решают спор и относительно таких методик, как механоэротика, т. е. использование различных механических приспособлений для «лечения или усиления оргазма при половом акте», как мастурбационный тренинг (при лечении женской аноргазмии) и т. п. Условием «работы» подобных и других методик сексологии является преодоление традиционных этических норм и на уровне индивидуального сознания врача, и на уровне индивидуального сознания пациента, и на уровне общественного сознания. Действительно, в рамках современной сексологии, врач, находящийся в границах традиционной нормативной модели, нередко сам становится источником ятрогенных травм; пациент с нетипичной сексуальностью и ортодоксальными моральными представлениями обречен на невротические расстройства; нетерпимость общественного мнения к отклонениям сексуального поведения, воспроизводя систему запретов, умножает страдания, связанные с сексуальностью. Сексологи приходят к выводу о необходимости формирования нового «сексуального сознания», обеспечивающего человеку «максимум наслаждения, глубокие и разнообразные переживания, обогащающие его личность» и укрепляющие его «связь» с другим человеком 210. К. Имелинский констатирует: «В сферу интересов сексологии входят не только проблемы, связанные со здоровьем человека, но и проблемы, относящиеся к образу и смыслу его жизни»211. Сексологи Д. Л. Буртянский, В. В. Кришталь, Г. В. Смирнов разделяют идею западных исследователей о введении в оборот понятия «сексуальное здоровье», которое наряду с другими параметрами включает в себя такие, как «свободу от страха, чувства стыда и вины, ложных представлений и других психологических факторов, подавляющих сексуальную реакцию и нарушающих сексуальные взаимоотношения» 212. Состояние современной сексологии свидетельствует, что вопрос о норме и патологии сексуальности человека на уровне медицинской практики непосредственно связан с морально-мировоззренческим контекстом культуры. Преодолевая его сопротивление, медицинское знание пытается изменить смысл человеческой сексуальности. Последние международные документы свидетельствуют о том, что сексология успешно продвигается в этом направлении. Так, например, еще в 1965 и 1975 годах одна из единиц психических расстройств Международной классификации болезней 8-го и 9-го Пересмотра определялась понятием «половые извращения», к которым были отнесены гомосексуализм, фетишизм, трансвестизм, эротомания и др. В этих документах понятие «половые извращения» отражало тот морально-правовой негативизм, который был исторической нормой для христианской европейской культуры вплоть до 80-х годов ХХ века. Ценностно-мировоззренческие сдвиги в современной культуре привели к признанию «еретических видов сексуальности». В 10-м Пересмотре Международной классификации болезней 1993 года понятие «половые извращения» отсутствует. Вместо него «рабочими» становятся термины «половое предпочтение», «сексуальная ориентация» и др. Эти изменения приводят к существенным структурным сдвигам не только в самом медицинском знании. Переориентация «нормативных моделей» неизбежно находит свое отражение в общественном сознании, трансформируя при этом не только нравы и моду, но даже закон и право. Некоторые исследователи полагают, что «наступает эра биовласти, когда царство нормы вытесняет царство закона». Ирония метаморфоз с человеческой сексуальностью «состоит в том, — полагает М. Фуко, — что нас заставляют поверить, что речь при этом идет о нашем освобождении» 213. Проблема освобождения сексуальности не может рассматривать ся только как медицинская проблема. Сексуальность — одна их физиологических систем жизнеобеспечения человека. Но ее отличие от других жизнеобеспечивающих функций — пищеварения, сердечно-сосудистой деятельности, дыхательного аппарата и т. д. — заключается в том, что она непосредственно вплетена в моральные отношения практически любого общества. Более того, между сексуальностью и моралью существует тесная связь и взаимозависимость, от которой в значительной степени зависит как нравственное, психическое, физиологическое здоровье человека, так и благополучие культуры в целом. З. Фрейд полагал, что «общество не знает более страшной угрозы для своей культуры, чем высвобождение сексуальных влечений» 214. Мораль всегда стояла на страже этого высвобождения, выполняя вполне определенную функцию в системе саморегуляции культуры. Об этом свидетельствует многовековой опыт человечества, как на уровне морально-философского, медико-психологического знания, так и на уровне коллизий социального развития.

История вопроса

Европейская история пережила две сексуальные революции, т. е. два значительно длительных периода переоценки сексуальности человека и сексуальных отношений. Первый относится к эпохе распада Римской империи и формирования христианской культуры, второй — ко второй половине ХХ века. Исследователи античности отмечают в качестве одной из ее особенностей «проникновение полового элемента во все сферы жизни (культ фаллоса, специфические половые божества, свободное проявление полового элемента в общественной жизни, литературе, искусстве)». В «наивности разврата» заключалось одно из своеобразий античной культуры. «Относительно числа и изощренности различных видов половых сношений древний мир ни в чем не уступал новому времени или даже, быть может, превосходил его. Это видно по чрезвычайно обширному и до мелочей дифференцированному эротическому словарю греческого и латинского языков, послужившего основанием для всех эротических словарей современных культурных языков (и в этом также мы только подражатели и последователи древних)... Так, уже у греков было около 70 различных выражений для коитуса и различных положений и манипуляций при этом, которые варьировались соответственно эротическим темпераментам и наклонностям» 215. Например, в словаре александрийского грамматика Гезихия (конец IV века) имеется не менее 74 выражений для педерастии и мужской проституции. Половые извращения у греков и римлян И. Блох оценивает как «всеобщие антропологические явления — т. е. такие, которые встречаются повсюду и во все времена, независимо от культуры и вырождения» 216. В то же время он и другие исследователи античности говорят о крайней интенсивности фактора сексуальных удовольствий, половой распущенности и извращенности в позднем Риме. Полибий в «Истории» свидетельствовал: «Люди впадали в великий блуд и любостяжание и роскошь, и не женились, а если и женились, то не желали воспитывать родившихся детей». Юстин писал об обычае выбрасывать детей: «Выбрасывать детей худо и потому еще, что их подбирают обычно развратные люди и выращивают (как девочек, так и мальчиков) исключительно для своих сексуальных развлечений. Многие римляне держали целые стада таких детей»217. Славою женщины считалось наличие большого числа мужчин-любовников. Целомудрие и добродетель оценивались как доказательство уродливости женщин. Примеры и свидетельства половой извращенности, царящей в эту эпоху, составили не один том. Исследователи античности неоднократно приходили к выводу, что кризис и гибель этой культуры были тесно связаны с духовно-нравственным вырождением, которое не в последнюю очередь определялось типом сексуальных отношений. Г. К. Честертон писал: «К несчастью античной цивилизации для огромного большинства древних не было ничего на мистическом пути, кроме глухих природных сил — таких как пол, рост, смерть... Древние сочли половую жизнь простой и невинной — и все на свете простые вещи потеряли невинность. Половую жизнь нельзя приравнивать к таким простым занятиям, как сон или еда. Когда пол перестает быть слугой, он мгновенно становится деспотом. По той или иной причине он занимает особое, ни с чем не сравнимое место в человеческом естестве; никому еще не удалось обойтись без ограничения и очищения своей половой жизни». Характеризуя это время, он справедливо утверждал, что «христианство явилось в мир, чтобы исцелить его, и лечило единственно возможным способом — аскезой»218. Это исцеление и было первой сексуальной революцией в европейской истории. Г. Миллер в исследовании «Половая жизнь человечества» констатирует: «Прямо поразительно, сколько было сделано в этот период церковью для упорядочивания половой жизни, а через это — к оздоровлению общественного организма... Именно здесь сидела глубже всего и была всего упорнее болезнь века»219. Христианство осуществляет принципиальное изменение смысла человеческой сексуальности. Сексуальность как вечно живое «животное в человеке» (Платон) становится проявлением «единомудрия и целомудрия» супругов. В таинстве брака сексуальность освящается и превращается в свидетельство любви в «реальное вхождение в сферу бесконечного бытия», в «противоядие смертности» 220.

Содержание сексуальной революции, которую на протяжении нескольких столетий осуществляло христианство, заключалось и в утверждении принципа моногамии, и в одухотворении отношений между мужчиной и женщиной, и в утверждении аскетизма как формы духовной свободы человека. Вторую сексуальную революцию, вернее контрреволюцию, европейская цивилизация переживает с середины ХХ века. Ее символическим началом можно считать выход в свет в 1953 году журнала «Плейбой». Сегодня уже можно говорить о ее реальных последствиях. Это — раннее начало половой жизни, увеличение числа половых партнеров, рост числа разводов, легализация гомосексуализма, нарастающая эпидемия СПИДа, распространение венерических заболеваний и изматывающая бездуховность. Для нее характерен негативизм по отношению к моральным ценностям христианства и обращение к язычеству как эталону понимания сексуальности. «Язычество оправдывает все варианты сексуальной любви и эротических наслаждений» — лейтмотив современной сексологии 221. Для современного сексуального либерализма характерна не только реставрация языческого смысла сексуальности как наслаждения, но и новое понимание сексуальности как средства поддержания здоровья, с выделением сексуальной функции как самостоятельного предмета исследования медицинского знания. В конце XIX — начале ХХ века медицина собирает, описывает, систематизирует случаи патологической сексуальности, еще не отделяя себя от общепризнанных моральных ценностей. Типичным в этом отношении является исследование французского психиатра Б. Балля «Эротическое умопомешательство» (Харьков, 1887). В традиционной психопатологии понимание болезни основывается на том, что поведение, соответствующее социальным нормам, определяется как здоровое и нормальное; поведение, отклоняющееся от социальной нормы, — свидетельство психического расстройства. К началу ХХ века деятельность Рихарда фон Крафт-Эбинга (1840-1902), Магнуса Хирфельда (1868-1935), Иоганна Блоха (1872-1922), Хэлока Эллиса (1859-1939) формирует сексопатологию, которая становится основанием сексуально го либерализма. Принципиальное значение в этот период имели исследования З. Фрейда. Его роль в становлении сексуального либерализма противоречива. С одной стороны, он — авторитет «пансексуализма», т. е. сведения всякой любви (любви-дружбы, любви к идеям, к человечеству в целом и т. п.) к сексуальной основе. С другой — налицо связь его исследований с традиционными моральными взглядами. Примером может послужить его известное опровержение общепринятой теории полового влечения. Согласно этой теории, половое влечение проявляется только в зрелом возрасте, выражается в непреодолимой притягательности противоположных полов, цель которой — продолжение рода (через половое соединение). С точки зрения З. Фрейда, эта теория является «поэтической сказкой». Вместо нее он создает сексуальную теорию, в основе которой лежит новое понимание сексуальности. В чем оно заключается? Новое понимание сексуальности было связано с принципиальным разграничением сексуальности и продолжения рода. Сексуальность — это проявление не инстинкта продолжением рода, а проявление либидо, т. е. силы, влияющей на жизнь человека с момента его рождения до его смерти. Другими словами, сексуальность — это не состояние, а процесс становления человеческого существа, который предполагает для каждого индивида переход от ощущения «удовольствия от функционирования органов» у младенцев к разумному отношению к функции продолжения рода. «Функция либидо проделывает длительное развитие, прежде чем станет служить продолжению рода способом, называемым нормальным» 222. Психическое здоровье человека, по Фрейду, в значительной степени определяется тем, как осуществится этот процесс, насколько своевременно удастся преодолеть все его фазы. «Мы хотим, поэтому прямо сказать, что для каждого отдельного сексуального стремления считаем возможным такое развитие, при котором отдельные его компоненты остаются на более ранних ступенях развития, тогда как другим удается достичь конечной цели»223. Таким образом, нарушение ритма, фазности этого процесса является причиной психоневрологических патологий. Если рассматривать жизнь человеческую как динамическую, становящуюся целостность, как исторический процесс, то логично сделать вывод, что христианство, освящающее сексуальность только как способ продолжения рода, по-видимому, и являет собой реализацию нормы в движении от состояния первобытной орды к миру высокой общечеловеческой культуры, аналогично тому, как подчинение сенсомоторной сексуальности функции продолжения рода — есть нормальное завершение становления личности. Фрейд пишет: «Поворотным пунктом развития становится подчинение всех сексуальных частных влечений примату гениталий и вместе с этим подчинение сексуальности функции продолжения рода»224. Сексуальные цели, не преследующие деторождение, считаются Фрейдом отклонениями и в своем одномерном варианте ведут к патологии, требующей лечения. В этой позиции Фрейда заключается особенность его взглядов и его принципиальное отличие от современных сексуальных радикалов, которые не могут ему простить клинический подход к гомосексуализму.

Сексопатология и сексология конца ХХ века принципиально разводят этико-социальные нормы и сексуальное поведение человека. Результатом этого разведения стало понятие «сексуальная девиация», которое означает «всякое отклонение от нормы в сексуальном поведении, независимо от его проявлений и характера, степени выраженности и этиологии» 225. Целью же лечения сексуальной девиации становится «не освобождение от девиантной сексуальности, а высвобождение для девиантной сексуальности» 226. В границах таких подходов этико-социальные нормы рассматриваются как патогенный фактор, стесняющий девиацию и приводящий к неврозам и сексуальным дисфункциям. Кроме того, все более укрепляется тенденция превращения собственно сексопатологии в сексологию, так как «классификация сексуальных девиаций вовсе не является перечнем болезней, но представляет собой систематику различных возможностей сексуального поведения» 227.

Согласно классификации, предлагаемой К. Имелинским, все сексуальные девиации разделяются на две группы. Первая группа — это сексуальные отклонения, к которым он относит (по объекту влечения) — педофилию, геронтофилию, зоофилию, фетишизм, трансвестизм; (по способу реализации влечения) — садизм, мазохизм, эксбиционизм, вуайеризм; к «просто нетипичным влечениям» — гомосексуализм, транссексуализм, кровосмешение. Это непатологические сексуальные влечения. Вторая группа — собственно патологические сексуальные отклонения, к которым относятся все перечисленные выше, но в «прогрессирующих и импульсивных формах» 228. Метод К. Имелинского связан с отказом от ценностей традиционной морали, что превращает многочисленные виды сексуальной патологии в норму. Подобные принципы типичны для современной сексологии и сексопатологии. Нельзя не отметить, что многие из них противоречат установкам влиятельных направлений в медицинской психологии, психотерапии и психиатрии. К. Г. Юнг в «Тэвистокских лекциях» обращал внимание на то, что ценности культуры «являются важной психологической функцией. Для того чтобы получить целостную картину мира, совершенно необходимо учитывать ценностный аспект. В противном случае вы попадете в беду»229. Далее, логотерапия — одно из влиятельных направлений современной психотерапии — определяет смысловое измерение личности как врожденный мотивационный элемент ее поведения и развития. При этом «смысл не субъективен», т. е. не может быть сведен к измерениям биологических или психологических характеристик человека. Естественно, поэтому, что целью, ценностью, «смыслом» не может быть «принцип наслаждения». Если же он им становится (что происходит в современной сексологии), то он начинает выполнять разрушающее психику действие. «Саморазрушающее свойство стремления к наслаждению лежит в основе многих сексуальных неврозов» 230.

Возвратимся к авторитету аналитической психологии — К. Г. Юнгу. «Врач всегда должен помнить о том, что болезни — это просто нарушение нормальных процессов, а отнюдь не entia per se (самостоятельные сущности) со своей отличительной психологией. Similia similibus curantur (подобное лечат подобным) — эта замечательная истина старой медицины и, как всякая великая истина, она легко может оказаться величайшим заблуждением. Медицинская психология должна следить за тем, как бы самой не принять патологическую форму»231 .

К сожалению, эта опасность подстерегает современные сексологические теории. Предупреждение возможных последствий новых методик медико-психологического воздействия на человека — одна из задач биомедицинской этики.