Глава 21. Кейт еще ни разу не была в Вене, но сейчас, несмотря на некоторую усталость после полета и сумбурность впечатлений

Кейт еще ни разу не была в Вене, но сейчас, несмотря на некоторую усталость после полета и сумбурность впечатлений, город ей понравился: чудесная старинная архитектура, соседствующая с суперсовременными сооружениями, парками и садами, расположенными вдоль кольцевых дорог старого города; спокойный достаток, удобство, чистота и очевидная забота о красоте, культивируемая столетиями. У нее промелькнула мысль о том, что неплохо было бы приехать в Вену как-нибудь в другой раз, когда она будет вполне здорова.
Они прилетели вскоре после рассвета и на такси доехали до «Отель де Франс» у ворот Шоттентор неподалеку от Рузвельт-плац и собора, который О'Рурк назвал «Вотив-кирхе».
- Вы бывали в Вене, - заметила Кейт, стараясь преодолеть головную боль и послеполетную заторможенность.
- Даже в таких благополучных городах, как Вена, есть приюты, - ответил О'Рурк. - Подождите, я зарегистрирую нас обоих.
Их номера находились на пятом этаже в современной части отеля, расположенной за основным корпусом позапрошлого века. Кейт молча рассматривала серый ковер, серые стены, тиковую мебель и прочую обстановку в духе двадцать первого века.
О'Рурк отпустил рассыльного, сказав ему что-то по-немецки, и направился в свой номер, но Кейт остановила его у двери.
- Майк.., то есть святой отец.., подождите минутку.
Они стоял в узком коридоре. В огромных окнах, напоминающих оранжерейные, открывался вид на черепичные крыши и старые дворики.
- Мистер О'Рурк, - заговорила Кейт, стараясь вырваться из тисков усталости и печали, - я забыла рассчитаться с вами за билет и за.., за все это. - Она слабым жестом обвела коридор.
Кейт знала, что священник одолжил деньги у процветающего друга детства. Первый раз за всю неделю он улыбнулся. На фоне черной бороды сверкнули белые зубы.
- Дейл - писатель, и ему некуда девать легкие заработки. Он был счастлив дать взаймы.
- Нет-нет, я все равно расплачусь с вами за.., за все, - возразила она, слыша, насколько измученно звучит ее голос. Она нахмурилась. - Вы не говорили мне, когда мы все это обсуждали.., что думает ваша епархия, ваш епископ или кто там у вас начальник.., что они думают о цели вашей поездки?
О'Рурк продолжал улыбаться.
- Отпуск, - ответил он. - Шесть лет без отдыха. Все, начиная с Его Преосвященства и администратора ВОЗ, с которым я работал, и кончая моей домохозяйкой в Эванстоне, считают просто замечательным, что я наконец решил развеяться.
Кейт устало привалилась к косяку.
- А что будет с вашей репутацией, если вдруг станет известно, что вы разъезжаете по Европе с женщиной?
О'Рурк подбросил в воздух и поймал звякнувшие ключи от номера. В поездку он отправился с единственной кожаной сумкой, и теперь забросил ее на плечо с непринужденностью бывалого путешественника.
- Моя репутация подскочит до недосягаемой высоты, если меня вдруг увидит сейчас кто-нибудь из семинарских товарищей или преподавателей. Меня всегда считали слишком серьезным. А теперь поспите, а потом мы отправимся на поздний обед или ранний ужин - в зависимости от того, когда вы встанете. Договорились, миссис Нойман?
- Договорились, мистер О'Рурк.
Она посмотрела, как он, посвистывая, шагает по коридору, успев отметить его легкую хромоту, прежде чем закрыла дверь и заперлась на замок.
Встреча с цыганами в Будапеште была у них назначена на воскресный вечер, и О'Рурк заказал билеты на катер с подводными крыльями по маршруту Вена - Бухарест на воскресенье, 6 октября, в восемь утра.
- Последний день навигации для катеров, - сообщил он, когда они прогуливались по Ратхаус-парку на следующее утро. - Зима скоро.
Кейт кивнула, но как-то не слишком поверила. День был теплый, не меньше двадцати градусов, а великолепие осенней листвы в парках и вдоль Рингштрассе лишь придавало всему совершенство. Состоянию души Кейт больше бы соответствовал холод и дождь.
- У нас есть целый день, - сказал священник негромко, как бы извиняясь за то, что вынужден прервать ее мысли. - Есть идеи? Но лучше всего, конечно, вам было бы сейчас отдохнуть.
- Нет, - твердо ответила Кейт. Ей стало тошно от одной мысли, что придется валяться в номере.
- Что ж, тогда можно сходить в художественно-исторический музей, там отличное собрание. А еще нынешний год - год памяти Моцарта.
- Вы, помнится, говорили, что в этом музее есть Портрет настоящего Дракулы? - спросила Кейт.
Она перечитала о правителях Трансильвании все, что смогла найти, после того как три месяца назад определила заболевание Джошуа.
- Да.., кажется. Пойдемте, еще успеем на трамвай номер один.

***

Под портретом висела табличка: «VLAD IV, TZEPESCH. WOIWODE DER WALACHEI, GEST. 1477, DEUTSCN 16. JH». Ниже была табличка поменьше с надписью на немецком и английском: «Получено во временное пользование из музея Амбрас, Инсбрук».
Кейт вгляделась в лицо на портрете в натуральную величину. Она профессионально отметила большие, слегка навыкате глаза, возможно связанные с болезнью щитовидки, сильно развитую челюсть и выступающую губу, что обычно указывает на умственную отсталость или некоторые разновидности гипофизных и костных заболеваний. «Платис-пондилолиз? Разновидность характерной аномалии, связанной с тимусной дисплазией и другими признаками ТКИД?» - Жестокие глаза, верно? - спросил священник, который стоял, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на каблуках.
От неожиданности Кейт чуть не вздрогнула.
- Я об этом не думала, - призналась она, глядя на портрет уже без профессиональной предвзятости.
- Нет, - сказала она наконец, - особой жестокости я не замечаю. Пожалуй.., высокомерие. Но он же был князем.
- Да, воеводой Валахии, - согласился О'Рурк. - Самое ужасное во всех зверствах Влада Прокалывателя - это то, что для своего времени они были более или менее в порядке вещей. За счет этого князья оставались князьями.
Он повернулся и перехватил задумчивый взгляд Кейт.
- Так вы действительно думаете, что этот Бела Лугоши имеет отношение к происхождению болезни Джошуа? Кейт попыталась изобразить улыбку.
- Глупо, да? Но ведь вам теперь знакомо клиническое описание иммуновосстановительного процесса, который поддерживает болезнь. Поглощение крови. Увеличение продолжительности жизни. Удивительная способность к самовосстановлению.., почти аутотомирование.
- Что такое «аутото...», что это такое?
- Аутотомирование - защитная реакция некоторых рептилий, например саламандр, когда они отбрасывают хвост, а потом он снова отрастает, - пояснила Кейт. Когда она начала мыслить медицинскими категориями, голова у нее почти перестала болеть. Отступила и темная пелена печали. - Нам не очень-то много известно о регенеративных возможностях саламандр. Мы знаем лишь, что все это происходит на клеточном уровне и требует огромного количества энергии.
О'Рурк кивнул в сторону портрета.
- А что, может быть, в королевскую родословную Влада и затесалась какая-нибудь саламандра? Кейт потерла лоб.
- Я понимаю, что это дико.
На мгновение она прикрыла глаза. Музей наполняли звуки шагов, кашля, разговоров на немецком, звучавшем так же резко, как кашель, случайного смеха, казавшегося таким же безумным, как и ее состояние.
- Давайте присядем, - предложил священник. Взяв Кейт за руку, он повел ее в закуток на втором этаже, где подавали кофе и пирожные. Он выбрал столик подальше от основного потока экскурсантов.
На какое-то время у Кейт все поплыло перед глазами, и лишь после того, как священник заставил ее сделать еще глоток крепкого венского кофе, окружающим предметам вновь вернулись резкие очертания.
- Вы действительно верите, что легенды о Дракуле могут иметь какое-то отношение к.., похищению Джошуа? - спросил он почти шепотом.
Кейт вздохнула.
- Я понимаю, что это выглядит нелепо.., но если болезнь сохранялась в пределах семьи.., требовала двойного рецессива для проявления, а ее носителям нужна была человеческая кровь, чтобы выжить... - Она замолчала, устремив взгляд вдоль коридора, в направлении зала, где висел портрет.
- Небольшая королевская семья, - продолжал О'Рурк, - которой необходимо соблюдение тайны из-за характера их заболевания и совершенных преступлений, обладает достаточными средствами и властью, чтобы устранять недругов и сохранять тайну , даже для того, чтобы послать в Америку похитителей и убийц, которые выкрадывают ребенка.., ребенка, усыновленного по ошибке.
Кейт опустила глаза.
- Я понимаю. Это.., это бред.
О'Рурк отхлебнул из чашки.
- Верно, - сказал он - Такое впечатление может создаться, если только вы не принадлежите к церкви, которая в течение нескольких столетий занималась секретной перепиской как раз о такой злодейской семье, ведущей затворническую жизнь. О семье, которая появилась в Восточной Европе полтысячелетия тому назад.
Кейт резко подняла голову, отчего почувствовала острую боль. Сердце у нее заколотилось, но она не обратила на это внимания.
- Вы хотите сказать...
О'Рурк поставил чашку и предостерегающе поднял палец.
- Для обоснования теории данных пока недостаточно, - сказал он. - Если только.., если только не увязать все с одним странным совпадением, со встречей с неким человеком, очень напоминающим постаревшего, непогребенного Влада Цепеша.
Кейт потеряла дар речи и только смотрела на него. О'Рурк полез в карман пальто и извлек оттуда небольшой конверт с шестью цветными фотографиями, фон был явно восточноевропейским: сумрачный промышленный город, средневековая улица, выстроившиеся вдоль обочины "дачии". Интуиция подсказала Кейт, что фотографии были сделаны в Румынии. Но ее внимание привлек человек на переднем плане - очень старый, на что однозначно указывала его поза, изгиб спины, иссохшее тело, угадывавшееся под просторной одеждой. Несмотря на то, что черты его лица между лацканами дорогого пальто и полями фетровой шляпы как бы размылись под воздействием времени и болезней, они казались знакомыми: нет усов, но зато широкая верхняя губа, выпяченная челюсть, глаза ввалившиеся, но все равно слегка навыкате.
- Кто это? - шепнула Кейт.
О'Рурк сунул фотографии обратно в карман.
- Один господин, с которым я впервые приехал в Румынию года два назад. Его имя вы, вероятно, слышали.
Прямо у них за спиной какая-то пара громко заспорила по-немецки. Футах в трех от Кейт и священника стояли американцы, судя по небрежной одежде, и наблюдали за ними, явно с нетерпением ожидая, когда освободится столик.
О'Рурк встал и протянул Кейт руку.
- Пойдемте отсюда. Я знаю местечко поспокойнее.

***

На открытках Кейт, как и любой человек, видела уже это большое колесо. Но в действительности оно оказалось куда лучше. Они с О'Рурком были единственными пассажирами в гондоле, в которой свободно разместилось бы человек двадцать. Пространство гондолы, хоть и безлюдной, было заставлено столиками со скатертями и посудой. Медленно вращаясь, колесо подняло их до высшей точки на высоту примерно двухсот футов и остановилось, пока внизу загружались новые пассажиры.
- Прямо колесо Ферриса, - сказала Кейт.
- Piesenrad, - откликнулся священник, облокотившись на перила и глядя в открытое окно на осеннюю листву, горящую в последних лучах осеннего Заката. - Что означает "гигантское колесо".
Как только он это сказал, облака погасли, небо стало сначала бледнеть, а потом - темнеть. Гондола медленно двигалась вниз, миновав посадочную площадку, и вскоре они снова оказались над верхушками деревьев.
По всему городу зажглись огни. Неожиданно осветились башни соборов. Возле Дуная Кейт узнала модернистские небоскребы городка ООН: Сьюзен Мак-Кей Чандра однажды рассказывала ей, как волновалась, когда впервые участвовала в конференции в штаб-квартире ооновского комитета по инфекционным заболеваниям.
Кейт нахмурилась, на секунду закрыв глаза, потом посмотрела на О'Рурка.
- Ну хорошо, расскажите мне все-таки об этом человеке.
- Вернор Дикон Трент. Слыхали про такого?
- Конечно. Это миллиардер-отшельник, вроде Говарда Хьюза, который сделал состояние на.., на чем? На электроприборах? Отелях? Еще он владеет большим художественным музеем его имени возле Биг-Сура. А разве он не умер в прошлом году?
О'Рурк покачал головой. Гондола устремилась вниз, и стали слышны звуки нескольких еще работающих аттракционов.
- Мистер Трент финансировал миссию, с которой приехал и я. В ее составе был один босс из ВОЗ, покойный Леонард Пэксли из Принстона, еще пара тяжеловесов. И приехали мы в Румынию сразу после революции. Подчеркиваю: сразу после. Труп Чаушеску еще не остыл. В общем, в Штаты я вернулся в феврале прошлого года, чтобы организовать по линии церкви кое-какую помощь для приютов, а до отъезда из Чикаго в мае того же года прочитал, что мистера Трента хватил удар и что он живет уединенно где-то в Калифорнии. Но когда я видел его в последний раз, он был еще в Румынии.
- Все верно, - сказала Кейт. - Время вмешалось в сражение за контроль над его империей. Он утратил дееспособность, но не умер.
Она поежилась от налетевшего внезапно прохладного ветерка.
О'Рурк прикрыл окно.
- Насколько я знаю, он еще жив. Но в тот раз, когда мы впервые приехали в Бухарест, я был поражен сходством мистера Вернора Дикона Трента со старинным портретом Влада Цепеша.
- Фамильное сходство, - заметила Кейт. Священник кивнул.
- Но то полотно, что мы видели сегодня, всего лишь копия.., сделанная лет через сто после смерти Влада Цепеша. Этот портрет может оказаться неточным.
Кейт посмотрела на огни старого города. Снизу доносились визги катавшихся на американской горке.
- Но если это все же фамильное сходство, то тогда должна быть связь с.., чем-то.
Последние слова прозвучали неуклюже даже для ее слуха, и она прикрыла глаза.
- В Румынии примерно двадцать четыре миллиона жителей, - тихо сказал О'Рурк. - А ее площадь составляет около сотни тысяч квадратных миль. Нам придется откуда-нибудь начинать, даже если все наши предположения ни черта не стоят.
Кейт открыла глаза.
- Мистер О'Рурк, а вам не надо говорить "аве Мария" или что-нибудь в этом роде, когда вы ругаетесь? Я имею в виду - каяться не надо?
Он потер щеку, но не улыбнулся.
- Я даю себе некоторые послабления., раз уж не могу отпустить грехи. - Он посмотрел на часы. - Седьмой час, миссис Нойман. Нам бы где-нибудь поужинать, да лечь пораньше. По расписанию катер отходит в восемь, а австрийцы - народ точный.