Передавая своё возбуждение господствующему центру, они, эти прочие центры, ускоряют работу доминантного очага возбуждения в головном мозгу, поторапливают и усиливают его

Всякий нейтральный стимул, всякое жизненное явление или событие может, как оказывается, стать для нас (при неоднократном совпадении в пространстве или времени с его безусловным рефлексом, инстинктивной реакцией) условным стимулом, т.е. будет автоматически побуждать у нас некие специальные реакции.

И всё это мы хорошо знаем ещё со школьной скамьи, но есть в этом эксперименте одна заминка. Это не совсем классический условный рефлекс. Дело в том, что этот павловский условный рефлекс со слюнной железой собаки на самом деле не является «условным рефлексом» в чистом виде. А это классический вегетативный условный рефлекс, т.е. условный рефлекс, выработанный на внутренний орган тела, в данном же случае, на слюнной железе. А слюнная железа – это такой же орган нашего тела, как сердце, печень, селезёнка и другие органы.

Так вот, эта терминологическая неточность была учёными замечена и они решили попробовать выработать у животного аналогичные условные рефлексы, но тепе5рь уже на другие органы нашего тела, в том числе, в частности, на сердце.

Таким образом, мы подошли к самому главному объяснению нашего изложения. после открытия И. П. Павлова и его учениками условного рефлекса, во всех лабораториях мира, учёные наперебой начали придумывать разные эксперименты с условными рефлексами, вырабатываемыми на тот или иной внутренний орган тела. Должно вас сказать, что успех этих экспериментов был потрясающий! Собаки в этих экспериментах могли, под действием тех или иных условных раздражителях (свет, звонок, слово, прикосновение и т.д.) делать самые несусветные вещи. Например, рефлекторно (читай сто, автоматически) изменять ритм своего дыхания, заставлять сердце биться чаще или реже, вынуждать селезёнку выбрасывать в кровяное русло большее или меньшее количество крови, а также добиваться изменения перистальтики кишечника и т.д. и т.п. Но самыми показательными, самыми поразительными стали условные рефлексы, выработанные на деятельность сердца и сосудов.

Вот только представьте себе, берут собаку и вводят ей нитроглицерин. Последний, если его вводить его на здоровое сердце, должен вызывать учащение сердцебиений и характерные изменения электрокардиограммы. Сразу после этого экспериментаторы включали гудок. Уже после нескольких таких сочетаний один только гудок, мог вызвать у этой собаки точно такие же изменения сердечной деятельности, что совершенно объективно регистрировала запись электрокардиографа!

Иными словами, у животного выработался специфический вегетативный условный рефлекс на деятельность сердца. Простой гудок, в целом ничем не примечательный, стал действовать точно таким же образом, как и нитроглицерин!

Впрочем, на нитроглицерин интерес экспериментаторов не иссяк. Дальше последовала целая серия аналогичных опытов. Собаке вводили строфантин, ацетилхолин и другие вещества, и параллельно с этим включали, метроном «тук – тук», и инъекций соответствующих, замедляли работу сердца, сердце собаки начало замедлять свой ритм и при одном только включении метронома «тук – тук». Дальше – больше; стали вводить собаке адреналин (который, как мы уже знаем, увеличивает частоту сердечных сокращений) и включать лампочку. Поразительно, но в скором времени одно только включение этой лампочки без введения адреналина производило точно такой же эффект – сердце, словно по команде, увеличивало частоту своих сокращений!

Работа сердца, как и любого другого органа нашего тела, регулируется вегетативной нервной системой. А сама она – вегетативная нервная система – это часть целой нервной системы, которая вся функционирует по закону «условного рефлекса». И потому нет ничего странного в том, что у нас может быть выработан условный рефлекс на работу нашего собственного сердца.

Какие-то условные стимулы могут вызывать у нас учащённое сердцебиение, а какие-то, напротив, её замедление. Какие-то будут вести к автоматическому (рефлекторному) повышению артериального давления, а какие-то, напротив, к его снижению. И это, во-первых, абсолютно нормально (так наш организм функционирует – ничего не попишешь), а во-вторых, абсолютно безопасно. Если мы не умерли, когда этот вегетативный условный рефлекс у нас выработался, то не умрём и тогда, когда будет возобновляться.

В конце концов, учёные дошли до такого маразма, что стали вырабатывать, формировать на подопытных животных и сосудистые вегетативные условные рефлексы - сосудосуживающий и сосудорасширяющий! Обычно чувство боли, например, вызывает сосудосуживающая реакцию, а потому экспериментаторы, недолго думая, стали причинять собакам боль во время работы обыкновенного звонка. В этом случае сосуды у собаки сжимались, что регистрировалось специальными приборами.

Потом экзекуцию с болью прекратили, но продолжали время от времени позванивать звонком и каждый раз сосуды животного безропотно суживались! Причём что характерно, интенсивность этого сжатия сосудов в среднем значительно выше, чем при обычной болезненной реакции.

Таким образом, иными словами, после того как соответствующий сосудистый вегетативный условный рефлекс был сформирован, сосуды экспериментального животного реагировали на условный раздражитель даже с большей интенсивностью, нежели на естественные (безусловные) раздражители!

И это ещё не всё! Аналогичные эксперименты были поставлены на обезьянах, кошках и даже на лабораторных крысах! Феноменально, но факт! Однако, наверное, самое поразительное в том, что именно механизм вегетативного условного рефлекса – лежит в основе «вегетативных приступов» и «панических атак», наблюдаемых у любого нормального человека, страдающего вегетососудистой дистонией.

Принцип доминанты

Мы уже знакомы с выдающимся открытием нашего соотечественника Алексея Алексеевича Ухтомского, которое он назвал «принцип доминанты». Принцип доминанты – это механизм работы мозга, благодаря которому в нём (в этом мозге) господствует один единственный очаг возбуждения, тогда как все прочие очаги возбуждения, которых (понятное дело), там тьма-тьмущая, но только не принимаются мозгов в расчёт, но, напротив, активно тормозятся, а их сила передаётся господствующему, доминантному очагу.

Передавая своё возбуждение господствующему центру, они, эти прочие центры, ускоряют работу доминантного очага возбуждения в головном мозгу, поторапливают и усиливают его.

Ну, очень экономично, нечего сказать! Итак, общими усилиями, но под руководством доминанты – дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за внучку, да мышка в придачу – вытащили репку, вытащили репку, слава богу! Задача решена, господствующая только что доминанта уходит со своих позиций, освобождая место для новой «властительнице». Да, теперь можно переходить к решению следующей задачи.. таким образом, сказка о «Репке» показывает нам стратегию работы мозга.

И, действительно, принцип доминанты – это, называется, находка для шпиона! Только представьте себе наш головной мозг – это же целая вселенная, сколько звёзд на небе, столько нейронов в голове, а как-то управлять, координировать работу этой вселено как-то надо..

Сколько разнообразных, зачастую разнонаправленных процессов протекает в нашем мозгу одновременно, сколько из них хотелось бы реализовать себя на практике!

Но порядок во всём этом хаосе поразительный, как во Вселенной! Бесчисленные звёзды; возбуждения, благодаря способности нашего мозга к образованию доминанты, сводятся, концентрируются, оптимизируются и направляются на служение ЕДИНОЙ ЦЕЛИ для достижения ОДНОГО РЕЗУЛЬТАТА.

Замечательно, любо дорого смотреть! Однако, как мы уже неоднократно убеждались, человек обладает удивительной способностью использовать себе во вред то, что казалось бы создано природой ему в помощь!

Доминанта – это как раз тот случай, а в случае ВСД – случай клинический!

Итак, как работает принцип доминанты у человека, страдающего вегетососудистой дистонией? К великому нашему сожалению, здесь множество вариантов: СЛУЧАЙ, СОВПАДЕНИЕ, ЗАКОНОМЕРНОСТЬ, РАСЧЁТ, РИСК И НЕВЕЗЕНИЕ…

Во-первых, после того как мы концентрируемся (с помощью фокуса внимания) сосредотачиваемся целенаправленно сознанием на своём, например, сердцебиении, то происходит отчётливое учащение его сокращений, что подметил наш замечательный писатель и доктор – А. П. Чехов. Он писал: «Вовсе не думать или думать пореже о недугах. Ведь только стоит обратить своё ВНИМАНИЕ на своём сердце, и прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10 – 15 ударов».

Почему это происходит!? Да, потому что срабатывает принцип доминирования. Когда мы фиксируемся на своём сердцебиении, то вся сила нашего нервного возбуждения переходит на зоны мозга, ответственные за работу сердца, вот оно и начинает колотиться с избыточной силой, слово бы желая выразить тем самым своё к нам расположение; «Я тут! Я работаю! Я хороший работник! Смотри как я умею! Всё для тебя любимого! Приходи ещё, милости просим!» Вот почему йоговские упражнения с мысленным разговором со своими внутренними органами имеет под собой не мистический, а прямо противоположный, научный характер!»

Во-вторых, страх точно так же пользуется всеми возможностями, которые предоставляет ему принцип доминанты. После того, как мы испугались, у нас в мозгу активизировался центр страха. А дальше дело за малым – надо нагнать в него побольше нервного возбуждения! И мозг посредством принципа доминантны, справляется с этим указанием самым выдающимся образом!

Если мы, испытывая страх, внимательно сосредоточенно приглядываемся и прислушиваемся, концентрируемся на наших МЫСЛЯХ, ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ или ДЕЙСТВИЯХ, ПОСТУПКАХ, то замечаем, как все наши мысли послушно склоняются в соответственную сторону: опасность начинает нам казаться чрезмерной, (как известно у страха глаза велики), а ситуация – почти безысходной, а риск – смертельным.

Всё, о чём мы можем думать, испытывая страх, так это только об избранной нами опасности (в целом, мы можем избрать себе любые опасности для самодраматизации), только о том, как спастись, как выжить, как не помереть, чего доброго. Иными словами, НАШИ СОБСТВЕННЫЕ МЫСЛИ послушно нагнетают обстановку, следуя тому общему направлению дум, которое задаёт возбудившийся и ставший доминантным в нашем мозгу центр страха.

Так наши МЫСЛИ доверяют это «черное» дело; равно как и все наши ДЕЙСТВИЯ будут строго детерминированы данной господствующей эмоцией; мы будем пытаться избежать встречи с пугающими символами и обстоятельствами, мы будем предпринимать меры к тому, чтобы защищать себя от этой, как кажется, грозящей нам беды.

В-третьих, сама, вегетососудистая дистония, являет собой высший класс работы принципа доминанты. После того как мы озаботились своим физическим, психическим и умственным, так вся наша жизнь словно бы сворачивает до одной только этой проблемы - нашего состояния; физического, чувств соматического дискомфорта, страхов за собственное здоровье и безуспешных, но неослабевающих попыток вылечиться (ну или, на худой конец, получить хоть какой-нибудь, но «весомый» диагноз). Невротик уже не помнит больше ни о чём; не о близких и недалёких, но о дальних, на на работе, не о досуге, ни об учёбе, ни об отдыхе, ни в играх, ни об общении… Ну, а если всё-таки и вспомнить о соответствующих персонажах и в этих сферах деятельности, то лишь в соответствующем – «вегетососудистом» ключе. Ну, всё как у алкоголиков, курящих и наркоманов.

Принцип доминанты (не только у алкоголиков, но и всех нормальных людей) работает, а потому к чему бы мы ни притронулось внимание человека, страдающего ВСД, то всё это будет ПЕРЕЛОИЛЕНО в данной призме-доминанте. Невротику кажется, что близкие люди недостаточно ретиво заботятся об их состоянии здоровья; что им никогда не понять, что значит страдать от «перепоя», «перекура» либо от ВСД. Даже работа теперь невротиком рассматривается как верное средство свести их в могилу, истощая и без того слабые силы нашего организма. Ну, а если же невротик задумался об отдыхе, то лишь с лечебной целью или, например, как о том, что может быть для них риском – «ведь в прошлый раз как раз на отдыхе ему и поплохело».

Что ж, доминанта – дело хорошее, а главное – работает неустанно, но, к сожалению, чаще там, где надо, а не там где следовало. Вот почему так важно обучиться «объезжать» осбственные доминанты. К сожалению, у нас нет возможности остановиться на тонкостях этой работы, но все необходимые инструкции можно получить у лечащего психотерапевта.

Я не собака, я только учусь!

Если мы знаем, что И. П. Павлов научился вырабатывать на своих подопытных животных условный рефлекс, то мы должны знать и другое – то, что наш знаменитый и замечательный академик называл механизмом «угасания условного рефлекса» и продемонстрировал его действие всё той же слюнной железой.

Суть этого механизма достаточно проста. Когда И. П. Павлов вырабатывал на своей собаке условный рефлекс, то он делал это за счёт так называемого «подкрепления». Всякий раз, когда он действовал на животное раздражителем (звук метронома или включение лампочки), который должен был стать «условным» он приводил в действие безусловный рефлекс, выдавая собаке, какую-либо пищу. Пища, в данном эксперименте, использовалась им в качестве подкрепления.

Однако после того как И. П. Павлов перестал подкреплять условный стимул, ситуация начала медленно, но неуклонно меняться. Этот стимул постепенно претерпел обратное превращение. Горящая лампочка собаке стала «до лампочки» и от раза к разу при её включении без подкрепления вызывала всё меньший и меньший эффект. И если в начале в ответ на этот условный стимул собака выделяла девять капель слюны, то потом восемь, семь, шесть, наконец, пять, четыре, три, а потом и вовсе перестала на неё реагировать. То есть вне подкрепления происходило постепенное угасание сформированного в процессе предшествующего опыта условного рефлекса.

Привычка – вещь серьезная, но, к счастью, не приговор, в отличие от родни и семьи. Если у нас сформировалась та или иная привычка, то значит, что-то её подкрепляло, иными словами, нам приятно было это делать. В случае страха приятно, как вы понимаете, спастись от опасности. Поскольку никакой действительной угрозы при ВСД для здоровья человека нет, то, соответственно, он всегда «умудряется спастись». Зачастую само это (фиктивное, на самом деле) спасение и является стимулом, подкрепляющем его страх, - бегство приятно страдающему.

Но любую привычку можно изменить, любой условный рефлекс может угаснуть, однако, для этого необходимо, во-первых, устранить то. Что является для данной привычки данного условного рефлекса подкрепления (т.е. перестать, например, бегать от своей «фиктивной угрозы» «косым зайцем»), а во-вторых, сформировать новую модель поведения в данной конфликтной ситуации, последнее представляет собой специальную психотерапевтическую процедуру.

Совершенно аналогичный результат можно иметь и в том случае, когда мы перестаём подкреплять тот вегетативный рефлекс, который лежит в основе данного конкретного случая вегетососудистая дистония. Иными словами, если приступ вегетососудистой дистонии является простым условным рефлексом, то лечение от вегетососудистой дистонии представляет собой последовательное и целенаправленное угашение этого условного рефлекса. Впрочем, для того, чтобы решить этот вопрос, необходимо понять, что играет роль «подкрепления» (вторичной выгоды) которое обеспечивает формирование данного, нежелательного для нас условного рефлекса, а точнее сказать – самой вегетососудистой дистонии.

Что ж, нам остаётся лишь понять, что является в нашем случае, страдающего вегетососудистой дистонией – условным стимулом, а что его подкрепляет и безусловной реакцией. Иными словами, переложим опыт со слюнной железой И. П. Павлова на собственное сердце и свою невротическую жизнь.

Первое; есть в нашей жизни то, что провоцирует нас на появление симптомов вегетососудистого недомогания. Этими провокаторами могут быть любые триггеры, любые обстоятельства и якоря; сами по себе признаки вегетативного возбуждения (сердцебиение, повышение АД, головокружения и т.п.), а также вид «открытого» или «закрытого» пространства», «общественный транспорт, толпа, скопление народа, всяческие конфликтные ситуации. Как это ни странно, но условным стимулом, побуждающим вегетативный приступ, может быть даже время!

Вспоминается такая пациентка, у которой приступы сердцебиения, головокружения и прочего артериального давления и прочие безобразия случались всякий раз с наступлением шести часов вечера. Но, нас здесь интересует только то, что условным стимулом, побуждающим у нас вегетативный приступ, в принципе может быть всё, что угодно, даже запах пота супруга или служащего; потные и холодные руки, колючие глаза и т.д. и т.п.

Теперь же особо оговоримся, самым распространённым и самым сильным подобным условным стимулом являются НАШИ МЫСЛИ. Действительно, если в нашей истории и есть какие-то враги, то – это НАШИ МЫСЛИ. Они, как это ни покажется странным, могут выступать в роли условных стимулов, провоцирующих наше же физическое недомогание. Часто на роль таких стимулов претендуют фразы типа: «Вот сейчас мне стен плохо! Что-то я себя неважно чувствую! А не случится ли сейчас со мной приступ! Ну вот я пришёл домой, тут ты сидишь! Моё сердце не выдерживает такую психическую нагрузку!» короче говоря, все эти милые формулировки действуют как классическое: «Сим-сим, откройся!» и «трах-тибедох!» запуская вегетативный приступ.

Разумеется, все эти и подобные мысли – вещь наивреднеёшая. Но поскольку все прочие условные стимулы можно избежать, то эти (мысли) мы постоянно имеем при себе по принципу – «всё своё ношу с собой». То есть они (мысли) позволяют нам «войти в вегетативный штопор» при любых обстоятельствах – и метро не нужно, и «пространство» не важно. Просто подумал – и получил! Просто сбербанк какой-то!

По сути, в случае вегетативных приступов, характерных для ВСД, мы имеем дело с банальной, обычной привычкой (или – «уловным рефлексом», как кому будет угодно). Когда мы заходим в собственную квартиру, нам не надо думать, где располагается выключатель, мы автоматически находит его рукой и, не задумываясь даже, абсолютно автоматически (читай – рефлекторно) включаем свет в прихожей. И именно такая привычка и лежит в основе вегетососудистых приступов. Часто условным сигналом к возникновению вегетативного приступа оказывается та или иная обстановка (например, вид общественного транспорта или толпы), а в большинстве случаев таким сигналом оказывается просто наша очередная мысль: «Сейчас мне станет плохо!, либо: «Вот войду я в дверь, для кого-то дом – моя крепость, а для меня – тюрьма!».

Возможно, кому-то теория условного рефлекса покажется слишком простой и не объясняющей принципы возникновения и лечения вегетососудистой дистонии. Но это только на первый взгляд кажется, что всё так просто. В действительности, всё достаточно сложно и совсем не просто.

Второе: есть в нашем неврозе то, что является плотью и кровью вегетососудистой дистонии, т.е. то, что следует именовать самой условной реакцией.

Как мы помним из опыта Ию. П. Павлова, условной реакцией его собаки было выделение слюны, а ещё и собачья радость – виляние хвоста, облизывание, топтание на месте в нетерпении (предвкушение). Звенит колокольчик (либо лампочка зажигается), а собака в ответ на это слюною истекает, облизывается и хвостом виляет. Если бы мы не знали в чём тут дело, что тут действует условный рефлекс, то решили бы, что перед нами классический пример собачьего сумасшествия. Ей звонят, а она облизывается! Точно псина «не в себе»! Вот так же и невротик выглядит сумасшедшим, только его рефлексия ещё более запутаннее и сложнее, чем у собаки, тут ещё и мысли добавляются и остальные «прелести» цивилизации и эволюции приматов. Так как же рефлексия происходит у человека, ну уж, конечно, не как у собаки…!..?..

В случае же ВСД подобным условным рефлексом, подобной условной реакцией также являются две вещи – одна большая, а другая маленькая, но всегда обе вместе. Первая - собственно реакция вегетативной нервной системы. У собаки Павлова она активизирует работу пищеварительных желёз, а в случае же страдающего ВСД она активизирует работу системы сердечно-сосудистой системы. Вторая составляющая условной реакции при ВСД – это СТРАХ собственной персоной, увство тревоги паника: «Господи, спаси, помилуй, сохрани!».

Здесь важно понять, что на триггер (якорь) включается условный рефлекс, т.е. включается соответствующая реакция (вегетативный приступ и сам страх) после чего делать уже что-либо позно, остаётся только пожинать плоды собственной непредусмотрительности. Пока она эта реакция – не прокрутиться от начала и до конца, суетиться совершенно нечего: процесс пошёл, и остаётся лишь ждать конца приступа, следующей остановки, а там уже думай, как не проколоться и в следующий раз.

Медики знают, что всегда есть «предвестники» приступа паники, перед тем как невротик ощутит головную боль, боль в сердце или ещё что-либо. Если сразу не предпринять меры предосторожности, то наступает приступ.

Иными словами, если мы хотим предупредить возникновение этой нежелательной для нас условной реакции, необходимо, во-первых, предусмотреть снижение условного стимула (все соответствующие технологии описаны в руководствах по психиатрии и психотерапии), т.е. снять ТРЕВОГУ и НАПРЯЖЕНИЕ. Во-вторых, при малейшей угрозе появления соответствующего условного стимула в поле нашего восприятия проделать ряд психотерапевтических мероприятий, которые будут способствовать устранению данной конкретной условной реакции в данной конкретной ситуации, т.е. принять средства от СТРАХА. В-третьих; есть в нашем поведении – мыслях и действиях – поведении и деятельности то, что ЗАКРЕПЛЯЕТ возникновение у нас вегетативных приступов и нежелательные эмоциональные реакции – СТРАХ и ТРЕВОГУ, т.е. некие положительные ПОДКРЕПЛЕНИЯ нашего отнюдь не положительного поведение. Это, возможно, бегство, убегание, уклонение..?

Что это за «положительные ПОДКРЕПЛЕНИЯ, такие? Прежде всего – это наши потакания собственным страхом. Говорит нам страх: «Не пользуйся общественным транспортом, а то плохо будет!» - и мы не пользуемся. Говорит нам страх: «Иди к врачу, обследуйся и получи, добейся от него серьезного диагноза, а то пропустишь собственную смерть от тяжёлой болезни!» - и мы послушно отправляемся мучить людей в белых халатах. Говорит нам СТРАХ: «Скушай горсть таблеток, выпей пузырёк корвалола, возьми феназепам, а то узнаешь, где раки зимуют!» - и мы послушно едим, пьём, берём. Начался приступ, а СТРАХ тут как тут: «Вот говорил я тебе, а ты меня не слушал!» и т.д. и т.п.

Итак, всякий наш поступок, продиктованный страхом, - есть послушное, раболепное служение собственному СТРАХУ, который от этого только усиливается, увеличивается автоматически и все симптомы вегетативного расстройства. Всё это, разумеется, помогает нашему СТРАХУ разрастись до невиданных размеров. И он ведёт себя как стихия, как лесной пожар, перекидываясь с одного дерева на другое, с одной части леса на другую часть, с одного леса на другой лес.. чем не ПОДКРЕПЛЕНИЕ, чем не ЗАКРКПЛЕНИЕ! А ещё если повторять это регулярно (а повторение, как известно, мать учения), то тогда и вовсе: «До свидания, бери шинель, пошли домой, мама не горюй!, на прощанье сына поцелуй, пора в путь дорогу..!»

ВСЯКОЕ ПОСЛУШНОЕ СЛЕДОВАНИЕЕ НАШЕМУ СТРАХУ СОПРОВОЖДАЕТСЯ ЧУВСТВОМ ОБЛЕГЧЕНИЯ – НАМ КАЖЕТСЯ, НАЧИНАЕТ КАЗАТЬСЯ, ЧТО МЫ СПАСАЕМСЯ И ПОТОМУ ПОТАКАЕМ СТРАХУ (разумеется, это иллюзия, поскольку тут сама опасность иллюзорна, а потому и спасение – чистой воды профанация. Тут как тут в дело вступает иллюзия счастья, которая, как это всегда бывает, манит и обманывает. Нам действительно становится легче, когда мы умудряемся «избежать» грозящей нам (иллюзорной, конечно, но для нас явной), как в момент ужаса казалось, катастрофы. Но именно это «легче» и оказывается самым серьезным подспорьем в усилении, закреплении и продолжении жизни нашего незадачливого патологического условного рефлекса.

Он свою жизнь продолжает, а мы свою превращаем в хроническую муку и нескончаемое страдание. За что мы с собой так? верно, потому, что не слишком-то беспокоимся о СОБСТВЕННОМ ДУШЕВНОМ СОСТОЯНИИ, а потому готовы разменять свою душу (продать её дьяволу) на медяки физического благополучия, которое, в действительности, у человека с ВСД – лучше лучшего. В сущности, подобная тактика мало чем отличается от поведения американских аборигенов, которые выменяли свои сокровища на бессмысленные зеркальца и «огненную воду». Последствия представляются здесь очевидные…

Возможно, кому-то теория условного рефлекса покажется слишком простым объяснением беды под названием вегетососудистая дистония. Но это только не первый взгляд кажется, что всё так просто. В действительности, если мы начинаем разбираться, то оказывается, что всё достаточно сложно. Стимулом, вызывающим у нас приступ, может быть всё что угодно, включая и наши собственные мысли. Сама реакция – это не один только вегетативный приступ, но и страх, а они, как известно, «одна сатана» и потому усиливают друг другу. наконец то, что закрепляет страх, кажется человеку напротив, средством избавления от него. поэтому всё на самом деле здесь непросто, но непросто – не значит неразрешимо. Проблема решается, только нужно смотреть на неё во всей её сложности, а главное, понимать – условные рефлексы, это не то, что у собаки, у неё тьфу, а не условные рефлекса. Настоящие же условные рефлексы – это у нас, у хомо-сапиенсов, или хомо-не-сапиенсов.

Мы должны знать всё то, что должны знать. Нам известно, что является пусковым звеном (условный стимул или триггер) нашего вегетативного приступа и паники (условной реакции), а также и то, что эту «патологию» закрепляет (положительное подкрепление).

Нам кажется, что стоит лишь избавится от соответствующего условного рефлекса, и, ПРАВО, это не составляет большой трудности. Впрочем, есть ещё один вопрос, который на сей раз может быть адресован врачам психотерапевтам, и в правильном ответе на этот вопрос заключается весь его профессионализм. Что это за вопрос? Как от невроза человек попал в дистонию?

Невроз – штука специфическая, в своём роде уникальная и при всём при этом свойственная (в той или иной мере, буквально, каждого из нас. остаётся только определить у кого какой невроз…

Почему же речь идёт о неврозе? Задумаемся, ведь все люди время от времени (без исключения) испытывают стрессы и получают то что называется «вегетативной бурей». Сдача экзаменов, неприятный разговор с начальством, разборки с супругом, возня с детьми, выступления на работе, выяснение отношений с коллегами и т.д. и т.п.

Ну вот вопрос6 «Почему-то у одних людей эти «вегетативные бури» приходят и уходит, когда ситуация меняется к лучшему, а у других почему-то, мягко говоря, задерживаются и становятся классическим «невротическим симптомом»ю Эта «щзадержка», точнее и есть ответ на интересный вопрос. От его, ответа на вопрос, (мальчик с вопросом), а почему «Я», «ОН».. Эта «заклинивание» точнее её причины, нас сейчас и интересуют… как от невроза мы приходим к дистонии? А как мы приходим к неврозу?.