Антисептика и асептика в россии
Антисептический метод лечения ран, изобретенный Листером и совершивший коренной перелом в истории хирургии, очень быстро совершил триумфальное шествие по клиникам и госпиталям Европы и Америки. Проник этот метод и в Россию.
Россия переживала в это время один из важнейших этапов своей истории, связанный с падением крепостного права. Он характеризовался также своими идейными особенностями, заключавшимися в том, что были преодолены идеализм и натурфилософские взгляды в естествознании. Глашатаем новых идей явился Д.И. Писарев, заявлявший, что "одни естествоиспытатели, раздвигающие пределы науки новыми открытиями, работают для человечества вообще". Эта тяга русской интеллигенции 60-х годов прошлого века к естествознанию могла бы повлечь за собой вульгарный материализм, как это имело место за границей, застрельщиками которого были Бюхнер, Фогт и Молешотт. К счастью для России, этого не произошло. Большое значение в этом отношении имел журнал "Современник", пропагандировавший роль естествознания, причем особую роль играл выдающийся русский революционный демократ философ-материалист Н.Г. Чернышевский. Он писал:
"Физиология и медицина находят, что человеческий организм есть очень сложная химическая комбинация, находящаяся в очень сложном процессе, называемом жизнью. Наблюдениями физиологов, зоологов и медиков отстранена всякая мысль о дуализме человека. Философия видит в нем то, что видят медицина, физиология и химия. Эти науки показывают, что иикакого дуализма в человеке не видно".
При таком состоянии идейно-философского мышления в России 60-х годов XIX в. следовало ожидать, что антисептика найдет восторженный прием. Однако этого не произошло, в большой степени из-за великого русского хирурга Н.И. Пирогова (1810-1881), не принявшего антисептический принцип.
Во время Крымской войны Пирогов близко подходил к идее антисептического лечения ран. Более того, как мы видели, он близко подходил к микробиологической теории развития инфекционных болезней. Его точка зрения, отличная от листеровской, оказалась не менее прогрессивной (о чем см. ниже). Правда, Пирогов приходит к выводу, что в полевой госпитальной практике метод Листера заслуживает предпочтения перед всяким открытым способом лечения ран.
"Не быв сам строгим последователем Листера, - писал Пирогов, - для этого я уже стар, я думаю, что могу еще оценить его достоинства. Уже одно скрупулезное соблюдение чистоты и удаление при перевязке ран всего, что может способствовать брожению в ране, есть прекрасное и заслуживающее подражания нововведение... Бесспорно, в практической хирургии сделан важный решительный шаг Листером, и как ни причудлив кажется нам, отживающему поколению, его педантичный пуризм, он похвален и целесообразен".
Пирогов, очевидно, понимал, что хирургия благодаря Листеру стоит как бы на распутье, но он не был уверен в том, что отныне следует предпочесть: консервативную или активную хирургию. "Нельзя быть наполовину антисептиком, - заявляет Пирогов, - нельзя соединить безупречно выжидательный способ с антисептическим способом Листера". Таким образом, совершенно ясно, что антисептика породила в Пирогове сомнения в незыблемости прежних воззрений и помогла ему в этом отношении сделать еще один шаг вперед.
В силу авторитета, каким пользовался Пирогов среди русских врачей, в России вначале отмечались некоторые колебания представителей отечественной науки в принятии антисептики. Так, в 1873 г. председатель Московского общества врачей и редактор "Московской медицинской газеты" доктор С.И. Костарев в своем докладе на Первом заседании хирургического общества "О способах перевязки ран", говоря о листеровском способе, заявлял: "Своею метидической дезинфекцией перевязки, направленной против плавающих в воздухе организованных примесей, он (т.е. Листер, - Л.С.),по-видимому, всего лучше удовлетворяет современным требованиям". Тем не менее Костарев, сам несколько раз применявший этот способ с большой пользой для больных, отказался от него, считая, что очень трудно ввести его во всеобщее употребление.
В 1868 г. профессор П.П. Пелехин в Петербурге опубликовал статью "Успех новых идей в хирургии при лечении ран", в которой пропагандировал листеровский способ, изученный им лично в Англии и Шотландии. "Глубоко убежденный, - писал Пелехин, - в верности основных фактов, обращаюсь к имеющим возможность тотчас их проверить и разрабатывать на нашей почве, когда они еще нигде не приняты за границей". В результате этого призыва учитель Пелехина, ученик Пирогова Китер принимает для своей клиники антисептику и вскоре доводит до сведения конференции Военно-Медицинской академии доклад "О несомненной пользе карболовой кислоты в различных хирургических болезнях". Однако эта первая попытка ввести антисептику в России не имела последствий, ибо сменивший Китера и Пелехина Е.И. Богдановский антисептикой не увлекался.
Вторая попытка ввести антисептику в России связана с именем Э. Бергмана, тогда профессора Дерптского университета, впоследствии переехавшего в Германию. Почуяв новую эру в хирургии в связи с листеровским методом лечения, он в 1873 г. командирует своего ученика Рейера к Листеру для изучения нового способа. По возвращении Рейера в Россию Бергман совместно со своим учеником вводит в Дерптских клиниках антисептику, на пять лет позже принятия ее в Петербурге. Однако с именем Рейера связана первая попытка ввести антисептику не только в мирных условиях, но и на театрах войны. Участвуя в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., Рейер применил листеровскую повязку на Кавказе при осаде Карса. В его распоряжении был летучий лазарет и перевязочный отряд Красного Креста, снабженный достаточным количеством пульверизаторов и карболовой кислоты; кроме того, были фельдшеры, специально обученные листеровскому методу. Благодаря этому Рейер смог удачно применить листеровскую повязку на 400 прошедших через его руки раненых. "Полагаю, - заявлял он, - что вообще антисептическое лечение ран может быть введено в военное время". Однако по приезде в Петербург Рейер на почве антисептики не поладил с Богдановским; таким образом, и вторая попытка сделать антисептику в России всеобщим достоянием успеха не имела.
Честь введения антисептики в России принадлежит М.В. Склифосовскому (1836-1904). После того как в 1880 г. он занял кафедру Московского университета, его старые хирургические клиники как бы "озарились светом антисептики". Здесь, в Москве, Склифосовский реорганизовал старую клинику. В 1885 г. на 1-ом Пироговском съезде он выступил с докладом "Об успехах хирургии под влиянием противогнилостного метода", который можно рассматривать как поворотный пункт от старой хирургии к новой.
После Склифосовского кафедру факультетской хирургии в Москве занял Л.А. Бобров (1850-1907). Он один из первых в России перешел от антисептики к асептике. Точно так же московский профессор П.И. Дьяконов был рьяным приверженцем асептики. В своей книге "Основы противопаразитного способа лечения ран" он писал: "В настоящее время все более утрачивается доверие к противогнилостным средствам и так называемый антисептический способ шаг за шагом уступает место так называемому асептическому".
В Казани проводником асептики еще в то время, когда ее не существовало ни в Петербурге, ни в Москве, явился В.И. Разумовский (1857-1927). Будучи создателем русской асептической хирургии, он в этом вопросе нередко шел впереди врачей Западной Европы. Наконец, среди русских хирургов, много содействовавших развитию антисептики и асептики, необходимо упомянуть петербургского хирурга Н.А. Вельяминова (1855-1920), который участвовал в русско-турецкой войне 1877- 1878 гг. в отряде Рейера, где впервые познакомился с антисептикой. Первоначально горячий поклонник Листера, Н.А. Вельяминов затем перешел к асептике, однако с применением и антисептики.
Таким образом, к моменту свершения Великой Октябрьской социалистической революции антисептика и асептика в России получили всеобщее признание хирургов и были введены во всех больничных учреждениях и госпиталях.
Великая Октябрьская социалистическая революция ознаменовала собой установление нового общественного строя, создание Советского государства, создание советской медицины на совершенно новых началах. В основу ее были положены профилактическое направление, санитарное просвещение, государственный характер, отмена платы за оказание общедоступной медицинской помощи, и т.д. Но кроме этого, после революции сложились благоприятные условия для овладения медицинскими работниками материалистической философией марксизма-ленинизма.
Все эти факты оказали весьма благоприятное влияние на развитие медицины, и в частности на развитие хирургии. Советскими хирургами была выработана тактика первичной обработки ран, наложение первичного и вторичного швов, меры борьбы с анаэробной инфекцией; широкое применение нашли сульфаниламидные препараты и антибиотики.
За эти годы антисептика и асептика в СССР развивались, приобретали новые черты. Важным было сделанное С.П. Спасокукоцким и Н.Г. Кочергиным предложение мыть руки для их дезинфекции 0.5%-м раствором аммиака. Для лечения ран стали применять антибиотики, в особенности пенициллин.
Наметилась тенденция к пересмотру оценки учения Листера. Врачи установили, что всякая повязка стала давать превосходные результаты, это было поставлено в связь с успехами госпитальной гигиены. "Искусственная внешняя антисептика Листера, - говорили врачи, - противоположна внутренней антисептике организма. Листер хорош, когда все хорошо, когда не только в ране, но и кругом в госпитале все обстоит благополучно. Листеровская повязка есть только хорошее, чистое покрывало, а что делается под этим покрывалом - это вопрос". На XXIV всесоюзном съезде хирургов в 1939 г. обсуждалась роль антисептики и асептики в свете новых задач хирургии, причем была принята резолюция, гласящая, что действие антисептиков заключается не столько в уничтожении микроорганизмов как таковых, сколько в создании неблагоприятной среды для их развития.
После Великой Октябрьской социалистической революции наступил новый этап в развитии хирургии, заключающийся в том, что в связи с изменением социальных условий произошли и перемены в идеологии, советская наука благодаря философии диалектического материализма шагнула далеко вперед. Как говорил проф. А.В. Вишневский, "лечение ран должно производиться таким методом, который нес бы в себе достаточно антисептических свойств и обеспечивал бы во всех стадиях течения раны наилучшее состояние ее". Иными словами, советская хирургия ставила своей задачей лечение не только раны, но и раненого. В хирургии происходит переворот от анатомического мышления к биологическому, чему много содействовало учение И.П. Павлова о нервизме. Новым словом в деле лечения ран явилась так называемая сухая антисептика. Все это дало полное основание Н.Н. Бурденко сказать, "что делом недалекого будущего явится возведение учения о ране в степень исчерпывающего научного синтеза". На научной основе было создано учение И.В. Давыдовского о "раневой болезни". Сам автор писал по этому поводу:"Раневой процесс необходимо рассматривать в единстве с многообразными функциями целостного организма". И далее: "Работа патологов и хирургов в период Великой Отечественной войны показала, что теоретическим стержнем в проблеме заживления ран является физиология раны и раненого. Функциональное состояние раны решает вопрос о ходе ее заживления и о судьбе раненого". Поэтому в настоящее время концепция Коха и Листера должна уступить свое место в хирургии концепциям Пирогова, Павлова и Мечникова.
Но хотя учение о ране Листера далеко ушло вперед по сравнению со своим первоначальным замыслом, это ничуть не умаляет исторического значения листеровского метода. В свое время введение антисептического метода лечения ран было величайшим благодеянием для человечества, оно не забыто сейчас, через сто лет, и не будет забыто никогда.
Джозеф Листер