Отыгрывание вовне (действий вовне) реакций переноса

Начиная со случая Доры, которую Фрейд лечил в 1900 году, Фрейд осознает важность распознавания и анализирования переноса, реакций переноса и, в осо­бенности, отыгрывания вовне реакций переноса. Дора прервала лечение, потому что Фрейд не сумел распо­знать, что ее частные реакции переноса были дериван­тами от ее любовника, а не от ее отца. Более того, па­циентка отыгрывала вовне этот аспект своего переноса. Она действовала по отношению к Фрейду так, как она хотела бы вести себя по отношению к своему любовни­ку, герру К.; она бросила его. Рассматривая историю и последствия этого случая, Фрейд (1905а) пришел к осо­знанию особой важности переноса и отыгрывания вовне

– 304 –

явлений переноса. Он возвращался к проблеме отыгры­вания и позже, особенно при работе с навязчивым по­вторением (1914с, 1920, 1937). В последние годы несколь­ко других авторов внесли заметный вклад в наше по­нимание отыгрывания реакций переноса (Феничел, 1945а, 19456; Гринакре, 1950; Шпигель, 1954; Вира, 1957. См. также список литературы).

Отыгрывание вовне имеет место во многих случаях, а не только как реакции переноса. Тема отыгрывания вовне будет развита далее, во втором томе. В данной секции отыгрывание вовне будет обсуждаться как яв­ление переноса, имеющее место во время курса анализа и как особая разновидность реакции переноса.

Отыгрывание вовне относится к хорошо организован­ной, связанной группе действий, которые обнаруживают определенную цель, сознательно осуществляются и явля­ются Эго-синтоничными. Отыгрывания вовне представ­ляют собой актуализацию воспоминания прошлого. Эти действия являются слегка замаскированным повторе­нием прошлого, но пациент при этом не способен пере­сказать прошлое воспоминание или воспоминания. Па­циент, как кажется, поглощен действием, а не воспоми­нанием; это защита против воспоминания. Во время; курса анализа пациенты будут отыгрывать вовне свои реакции переноса вместо того, чтобы передать их сло­вами и чувствами. Это может быть отыгрыванием по отношению к самому аналитику или к кому-то дру­гому вне анализа.

Некоторое количество отыгрывания вовне неизбежно при любом анализе. Частично это происходит из-за того, что аналитик атакует невротические защиты, и, следова­тельно, поощряет разрядку аффектов и побуждений па­циента извращенным способом. Это способствует про­рыву действий. Кроме того, сам перенос является пере­живанием вновь, повторением прошлого и, таким обра­зом, мобилизует побуждения из прошлого, которые могут выразиться в поведении и действиях. Однако отыгрывание вовне будет также вызываться неправиль­ным обращением с переносом, в особенности при неус­пехе анализа негативного переноса. Огрехи в дозировке, выборе подходящего времени, также при интерпретации часто ведут к отыгрыванию вовне. Реакции переноса аналитика по отношению к пациенту также вызывают

– 305 –

отыгрывание вовне. Однако тенденция к актуализации вместо воспитания будет возникать тогда, когда невер­бальный или превербальный материал пытаются выра­зить во время анализа, или на подступах к травмати­ческому материалу.

Отыгрывание вовне всегда является сопротивлением, хотя оно может служить временно и некоторым полез­ным функциям. Это защита против воспоминания, это защита против обдумывания, это противодействие инте­грации обдумывания, воспоминания и поведения и, следовательно, противодействие структуральным изме­нениям Эго. Вместе с тем некоторые формы отыгрыва­ния могут служить и конструктивным целям. Я имею здесь в виду временное, спорадичное отыгрывание вовне, которое может иметь место при разрушении ригидных, ингибированных защит. Этот тип отыгрывания следует отличать от привычного отыгрывания вовне, вновь и вновь вводящего в силу старое. Иногда также отыгры­вание может быть формой пробного воспоминания, пер­вой пробной попыткой вспомнить (Екстейн и Фридман, 1957). В этом смысле это окольный путь к воспомина­нию. Мой клинический опыт показывает, что то воспо­минание, которое вновь вводится в силу, является эк­ранным воспоминанием (Гринсон, 1958а). Искажения, свойственные отыгрыванию, всегда происходят в на­правлении исполнения желания. Открыто действия про­являются в содержании сновидения, попытке исполне­ния желания (Левин, 1955). В конечном счете, отыгры­вание является формой невербальной коммуникации; несмотря на эти функции сопротивления, это также дви­жение в сторону достижения объекта (Вирд, 1957; Грин­сон, 1959а). Это может быть и криком о помощи (Вин­никот, 1956а).

Отыгрывание является единственной специфической формой невротической актуализации, которая может иметь место и вне анализа. Его следует отличать от пе­реживания вновь и симптоматического действия, хотя это и не всегда возможно клинически. При пережива­нии вновь наблюдается простое повторение — дублика­ция прошлого события. Здесь нет искажения, поэтому переживание вновь легко приводит к воспоминанию. Обычно оно происходит в состояниях изменения Эго, под влиянием интенсивных эмоций или наркотиков и

– 306 –

т. д. Симптоматические действия не являются хорошо организованными и согласованными; они ощущаются как странные, чуждые Эго; они представляют собой провал функционирования Эго. События прошлого здесь сильно искажены, и возможно восстановление только какого-то фрагмента события при симптоматическом действии. Позвольте мне проиллюстрировать простыми примерами отыгрывание вовне, переживание вновь и симптоматическое действие.

Миссис К.* заканчивала каждый свой сеанс тем, что, встав, она снимала бумажную салфетку, которая была подложена под ее голову на подушке. Идя к двери, она комкала ее в руке, заботясь о том, чтобы я ее не увидел. Затем она бросала ее в мусорную корзину за моим столом, когда проходила мимо него или прятала ее в свою сумочку. Все это продолжалось так искусно, что у меня было впечатление, что пациентка надеется, что эти действия ускользнут от моего внимания. Когда я указал ей на это ее поведение, миссис К. с готовно­стью признала его, но, казалось, была удивлена, что я спрашиваю об этом. Ее отношение было: разве все не делают так? Она чувствовала, что ее реакции были са­моочевидны с точки зрения обычного этикета. Она про­должала делать так, несмотря на мои попытки понять нижележащий смысл этого.

На одном из сеансов я смог добиться некоторого ус­пеха, когда попросил ассоциировать к «испачканной салфетке» (пеленка, подгузник), которую она стара­лась скрыть от меня. Это привело к болезненным вос­поминаниям о стыде, связанном с мастурбацией. Пове­дение с салфетками продолжалось. В конце концов, мы начали анализировать ее ужасный стыд ануса, той части ее тела, которую она должна была скрывать всеми воз­можными способами. Она не могла очищать свой ки­шечник, когда кто-то посторонний был в доме из-за страха, что ее могут услышать, либо запах выдаст ее. После стула она проводила значительное время в ван­ной для того, чтобы сделать все, чтобы ничего не стало известным. Я отметил, что она действовала с бумажной салфеткой так, как будто она обнаруживала туалетную деятельность, которую она должна была скрывать.

__________

* См. секции 1.24, 2.651, 2.71, 3.25, 2.42, 3.81.

– 307 –

Тогда она привела множество воспоминаний о фана­тизме своей матери по поводу туалета и чистоты в ван­ной комнате. Только тогда она смогла оставить бумаж­ную салфетку на подушке в конце сеанса.

Миссис К. отыгрывала вовне в конце каждого се­анса: я чистоплотная девушка, которая поступает таким образом, что, наверняка, никто другой не видит ее туа­летной деятельности. Никто не должен знать, что я за­нимаюсь этим. Неправда, что я делаю также грязные вещи, нет никаких улик. Это связанная, хорошо органи­зованная, целенаправленная группа действий, осознан­ная и Эго-синтонная, служащая для отрицания ее прош­лой приятной туалетной деятельности, которую она не может вспомнить. Короче говоря, это форма отыгры­вания.

Во время второй мировой войны я назначил пуле­метчику бомбардировщика В-17, только что вернувше­муся из боя, внутривенно инъекцию пентотала. Он стра­дал от бессонницы, ночных кошмаров, тремора, обиль­ного потоотделения и явно выраженной реакции ис­пуга. У него было 50 боевых вылетов, но он не осо­знавал каких-то проблем, связанных с тревогой, и не­охотно рассказывал о бое. Он согласился принять пен­тотал, потому что сказал, что это все равно, что вы­пить, и, кроме того, это означает, что ему не нужно будет говорить более с другими офицерами. Как только он получил около 5 мл в вену, он прыгнул на кровать, вырвал иглу из руки и начал кричать на высокой ноте: «Они придут в четыре часа, они придут в четыре часа, взять их или они возьмут нас, тех сукиных сынов, взять их. О, бог, взять их, взять их. Они придут сюда снова в час, взять их, ублюдки, взять их, о бог, я ранен, я не могу двигаться, взять их, взять их, кто-нибудь, помогите мне, я ранен, я не могу двигаться, помогите мне, о вы, ублюдки, помогите мне, взять их, взять их».

Пациент кричал и визжал так в течение двадцати минут с глазами, полными ужаса, и пот струился по его лицу. Его левая рука сжала правую, которая повисла, как плеть. Он дрожал мелкой дрожью, был напряжен. В конце концов, я сказал: «Все, Джо, я взял их, я взял их». Он повалился на кровать и провалился в глубокий сон.

На следующее утро я увидел его и попросил его пе-

– 308 –

ресказать интервью с пентоталом. Он робко улыбнулся и сказал, что вспоминает пронзительные крики, но все очень смутно. Я рассказал ему, что он говорил о бое, когда его правая рука была повреждена и что он кри­чал: «взять их, взять их». Он прервал меня: «О, да, к вспомнил, как мы шли назад из Швейнфурта, и они напали на нас, они начали подходить в 4 часа, а затем в час, мы уничтожили их зенитками, и т. д.»

Пациент мог с легкостью вспоминать прошлое собы­тие, которое он пережил вновь под действием пентотала. Воспоминание было неискаженным и приемлемым, что типично для переживания вновь.

Теперь я хотел бы процитировать следующий при­мер как пример симптоматического действия. Один из моих пациентов, мужчина средних лет, не мог сидеть в моей комнате ожидая. Он растерянно стоял в углу до тех пор, пока я не открывал дверь, в свой кабинет, и тогда он немедленно шел ко мне. Это поведение при­чиняло ему страдание, он знал, что оно странно, кроме того, он был подавлен страхом, когда пытался при­сесть в комнате ожидания. Похожие реакции были у него и в других комнатах ожидания, и он их обычно маскировал, приходя позже либо уходя и входя вновь под тем или иным предлогом. Это стало более заметно, когда он начал регулярно приходить на сеансы, и я на­чал анализировать его тенденцию приходить позднее.

Примерно через год мы раскрыли следующие детер­минанты его страха, связанного с сидением в комнате ожидания: быть найденным сидящим означало — быть «пойманным» сидящим, что означало обнаружить его мастурбирующим. Он мастурбировал, сидя в туалете, будучи мальчиком, и вскакивал сразу же, как только слышал, что кто-то приближается, из страха, что мо­гут войти. На двери ванной комнаты у них дома не было задвижки. Сидеть, когда я стою, означает, что он ма­ленький, а я — большой, при этом он чувствовал, что я могу угрожать ему физическим насилием. Более того, его отец настаивал на том, чтобы он вставал на ноги, когда взрослые входили в комнату, и теперь он запозда­ло подчинялся. Он взбунтовался против отца, уже бу­дучи подростком, и чувствовал вину, когда отец умер от удара. Он обнаружил своего отца сидящим на стуле так, как будто он дремлет, и только потом, к своему

– 309 –

ужасу, обнаружил, что тот в коме. Следовательно, вста­вание означает, что он жив, а сидеть означает быть как отец — мертвым. Кроме того, сидеть означало принять феминную позицию во время уринации, и он должен стоять в моем присутствии для того, чтобы показать: видите, я — мужчина.

Здесь мы видим пример того, как чуждая Эго, стран­ная деятельность осуществляется против воли пациента; то, что он вынужден делать это, является симптомати­ческим актом. Анализ исследует множество историчес­ких событий, которые являются сконденсированными, искаженными и символизированными в этой деятель­ности. В ясных случаях отыгрывание вовне, пережива­ние вновь и симптоматические действия являются легко отличными друг от друга. В клинической практике не­часто удается увидеть чистые формы, здесь приходится иметь дело с некоторой смесью этих трех разновидно­стей невротической актуализации. Давайте теперь вер­немся к нашему исследованию отреагирования реакций переноса.