Воскресенье, 10 ноября 2013 года

Дженсен стоял и смотрел на своего подопечного, уже почти закончив в воображении сшивать вместе губы Брендана Фоли. Он понимал, что парень, вероятно, пытался таким образом совладать со страхом от того, что стал мишенью Убийцы Ангелов (а теперь он был в курсе, что действительно ею является, и имел лучшее представление о том, что этот садист делает со своими жертвами) и с беспокойством за свое кафе, но если Дженсен еще раз услышит, насколько чувствителен автомат эспрессо, и что Брандан единственный, кто может с ним справиться, он точно взорвется.

— Доброе утро! — весело проговорил Расс, просунув голову в дверь комнаты отдыха и заставив Брендана замолчать... ненадолго.

Дженсен в жизни при виде кого-либо не испытывал такого облегчения. Расс исчез, а Дженсен встал перед Бренданом и похлопал по плечу, поощряя его молчание.

— Теперь здесь детектив Литтл. Он организует для вас полицейский эскорт в кафе, если решит, что это безопасно. Есть много факторов, которые нужно будет учесть. Сколько у нас свободных офицеров, планировку здания...

— Я знаю, вы говорили мне, — проворчал Брендан, — но...

— Детектив Литтл позаботится о вас, — перебил Дженсен, опять хлопая его по плечу. Он вышел из комнаты, прежде чем Брандан вновь смог сказать ему, как важно для владельца лично управлять своим предприятием.

Он нашел Расса на кухне, намазывающим сливочный сыр на бублик. Когда Дженсен вошел, тот бросил на него недовольный взгляд.

— Ты действительно собираешь выпустить его отсюда?

— Конечно, нет, — сказал Дженсен, — но я дам тебе поиграть в плохого копа.

Он улыбнулся, и Расс бросил в него салфетку.

— Иди в жопу, Эклз.

— В другой раз, Литтл. Слишком устал.

Расс приподнял бровь.

— Если ты любитель подобного.

Он мягко ему улыбнулся, и Дженсен ощутил неловкость, когда на нем задержался его взгляд. По какой-то причине он вдруг почувствовал себя голым. Он кивнул Рассу и чуть не врезался в дверной косяк, выходя из комнаты. Пересек общий зал, размышляя, не был ли прав Миша, говоря, что Расс запал на него. Но он чувствовал, что это не сексуальный интерес. Не совсем.

Он забыл об этом, заметив, что дверь в офис ФБР открыта. Он знал, что Джаред в мотеле, где проспит несколько часов, прежде чем к полудню прибыть сюда. Он спросил себя, не приехала ли Джен или, может, это он оставил дверь не запертой. Но, даже если и так, он помнил, что закрывал ее, когда выходил в последний раз.

Внутри он обнаружил Мишу, стоявшего перед третьей доской. На ней была фотография Брендана Фоли с надписью сверху: «Чариэль: понедельник». Под изображением было написано слово «картофель» и стоял вопросительный знак, которые были своего рода кодом к гомосексуализму, так как картофель — первое слово, почему-то пришедшее в голову Джареда. Но Миша смотрел не на это. Он читал краткий профиль Убийцы Ангелов, который они набросали на другом конце доски.

— Миша, — тихо сказал Дженсен, — тебе не следует здесь находиться.

Миша не отреагировал. Либо не слышал, как Дженсен вошел, либо был так сосредоточен на написанных красным маркером словах, что остальное его не волновало.

— Это интересно, — сказал Миша, — белый мужчина, около тридцати, уроженец Элтона, высшее образование, практические знания о работе полиции, базовые знания в области судебно-медицинской экспертизы, высокомерный, презрение к обществу, легко выходит из себя, но прекрасно контролирует внешние проявления эмоций, специалист по работе с деревом, имеет работу, объясняющую поездки из города и частые отлучки, самодовольный, умный, возможно, с ОКР. — Миша повернулся, чтобы посмотреть на Дженсена. — Звучит очень похоже на меня.

— Похоже на девяносто пять процентов всех серийных убийц. И даже я подхожу под большинство этих параметров. Миша, ты не должен быть здесь.

— Знаю. Я искал тебя, а дверь была открыта. Я увидел это и не удержался.

Дженсен нахмурился. В действительности, в чтении профиля не было никакого вреда — он был почти бесполезен, и теория о двух убийцах все еще витала в воздухе и нигде не была записана. Но все сотрудники знали, что они не допущены во внутренне пространство ФБР, если не были специально приглашены. И уж, конечно, этим приглашенным не мог быть тот, кто был так близок к делу, как Миша.

Миша заметил мрачное выражение на лице Дженсена и извинился:

— Это трудно, Дженсен. Она была моей сестрой. А я офицер полиции. Ненавижу сидеть и ничего не делать.

Лицо Дженсена расслабилось.

— Я знаю. — Oн потянулся и крепко сжал руку Миши, после чего отпустил. — Но тебе придется смириться.

Миша слабо улыбнулся.

— Считай, что меня уже нет. — Kогда они вышли, он спросил: — Tы не на дежурстве, да?

— Да, но я собирался задержаться на несколько часов и поработать, а что?

— Ну, мне просто интересно, что бы ты хотел на завтрак?

— Я думал, что как раз таки завтрак ты готовить отказываешься.

— О, я и не буду. Я собирался зайти в «У Нелл».

— А, ясно. Вы точно знаете, как соблазнить мужчину, офицер Коллинз.

Походка Миши ужесточилась, и он опустил глаза в пол.

— Я просто имел в виду, что «У Нелл» — отличное заведение, — пробормотал Дженсен, запирая дверь.

— Я... я знаю, — тихо ответил Миша.

— Правда?

— Заткнись. Ты идешь или нет?

— Что насчет Банни?

— Прошлым вечером я оставил ее дома, потому что должен был разобраться с некоторыми документами.

— Понятно.

— И после завтрака я могу отвезти тебя в мотель.

Дженсен колебался, хотя очень хотел ответить да. Но он должен был остаться в офисе и просмотреть материал, отснятый камерой в двух кварталах от дома Фоли. Это был оживленный перекресток, но, возможно, что-нибудь поможет соединить две, казалось бы, не связанные подсказки. Дженсен прикусил губу и провел пальцами по дверной ручке. Сегодня вечером он вновь должен присматривать за Бренданом, так что не мог оставаться в офисе на целый день, но и заснуть тоже не получится. И он всегда сможет посмотреть видео ночью, когда Брeндан будет спать.

Bидя, что Дженсен сдается, Миша добавил:

— Так как Банни осталась дома, я взял Чарджер.

— Поехали, — сказал Дженсен.

Миша улыбнулся и прошел мимо него, ближе, чем требовало разделяющее их пространство.

— Сначала мне нужно к моему столу. Сейчас вернусь.

Дженсен про себя простонал. Миша чертовски отвлекал, а он не мог позволить себе отвлекаться от такого дела. Но он так же не мог отказаться от шанса провести с ним время. Точнее, мог, но не хотел. Он знал, что его чувства приближаются к опасной черте, и их постоянные разговоры о недопустимости эмоций стали фарсом. Дженсен подозревал, что Миша, вероятно, сдерживался лучше, чем он, но, честно говоря, Дженсен больше и не пытался.

— Боже, не думаю, что смогу когда-нибудь вновь пить эспрессо.

Дженсен обернулся и увидел Расса, поглаживавшего рукой бороду и выглядевшего в высшей степени раздраженным. Он рассмеялся из-за выражения его лица.

— Он все еще говорит о своем аппарате?

— Когда я сказал ему, что он останется здесь, он сразу позвонил своему сотруднику и начал диктовать ему, шаг за шагом, как обращаться с этой машиной. Я думал, что все сводится к нажатию кнопки включения.

Дженсен усмехнулся.

— Не завидую тому, что ты проведешь с ним дневные часы.

— Сволочь, — парировал Расс.

Дженсен заметил краем глаза движение и повернулся к подошедшему Мише.

— Ты готов? — спросил Миша.

— Да.

Расс бросил на них странный взгляд. Верно. Все думали, что они еще не в лучших отношениях. Дженсен переместился и неловко протянул руку в сторону Миши.

— Миша тоже работал в ночную смену, а наша машина у Джареда, поэтому он вызвался подбросить меня до мотеля, что очень любезно с его стороны.

Дженсен решил, что это прозвучало отрепетировано, хоть и не было таким.

— И Тай еще не освободил меня от обязанностей водителя, — сухо добавил Миша.

Дженсен усмехнулся.

— Хорошо, что я не против получить помощь от того, кто добровольно-принудительно вызвался ее предложить.

— Но это не должно быть так, — сказал Расс, бросая на Мишу тяжелый взгляд. — Дженсен заработал себе здесь место.

Миша полностью повернулся к Рассу.

— Неужели?

Расс напрягся.

— Я никогда не говорил, что это не так. Я признаю, что агент Эклз хорошо поработал. И делаю все возможное, чтобы наладить с ним отношения. У тебя с этим проблемы?

Дженсен смотрел, как Расс и Миша меряются взглядами. Он чувствовал себя так, будто... будто был причиной соперничества. Может, Миша был еще дальше от равнодушной зоны дружеского траха, чем он сам?

— Так, — сказал Дженсен, прерывая игру в гляделки, — часть этого налаживания отношений включает в себя завтрак, и я умираю от голода. Расс, удачи с Брeнданом. Миша, мы пойдем в «У Нелл» пешком или поедем?

Миша отвернулся от Расса.

— Поедем. Когда я там завтракаю, я беру специальное горячее блюдо, и ходить после этого не вариант.

Дженсен видел, что Расс заставил себя улыбнуться.

— Это правда. Слишком много еды.

Миша кивнул, признавая попытку Расса сгладить острые углы.

— Вот почему я хожу в «У Нелл» только на обед.

— Что такое специальное горячее блюдо? — спросил Дженсен. — Tакого нет в меню.

Расс улыбнулся.

— Это секретное меню, только для посвященных

Дженсен нахмурился.

— И как стать одним из них?

Мища похлопал его по плечу.

— Ты уже, только что. Пошли.

Дженсен улыбнулся, кивнул Рассу и последовал за Мишей. Когда Миша открыл входную дверь, то оглянулся через плечо. Синий цвет его формы делал оттенок его глаза еще более насыщенным. Слабое осеннее утреннее солнце создало ореол вокруг его затылка и затмило все перед глазами Дженсена, кроме этого прекрасного, ехидного, замкнутого, слегка сумасшедшего человека. Дженсен почувствовал, что все внутри замерло, как от страха, но потом понял, что это был не страх. Он абсолютно не боялся.

Он был в такой жопе.

Дженсен взял еще один кусочек бекона из «Мясного ассорти» и оглядел семь тарелок, заваленных едой. Более получаса назад они уже справились с одним заказом специального горячего блюда и едва не вылизали тарелки до дыр. Миша зачерпнул вилкой немного овсянки, а потом добавил на нее яичницу. Дженсен поморщился, когда тот отправил эту смесь себе в рот.

— Не кривись, пока не попробуешь, — произнес, жуя, Миша.

— Я ничего не говорил. — Дженсен откусил еще бекона и захрустел. — Миша?

— Да?

— Я уже некоторое время хочу тебя кое о чем спросить.

Миша быстро проглотил.

— Да?

— Что с твоим домом?

Миша засмеялся, пытаясь скрыть облегчение. Чего он ожидал? Что Дженсен объявит о своей любви и потребует от него клятву верности? Не то, чтобы вообще была любовь, о которой нужно рассказать. Верно? Черт.

— Это дом моих родителей. Вернее, был. У моего отца и мачехи были разные идеи по поводу интерьера, так что они поделили комнаты и обставили, как хотели. Результат, как ты видел, оказался кошмарным. Из-за этого продать его почти невозможно.

— Значит... это не тот дом, где ты жил с...

— Моей бывшей женой? Нет, его я продал во время развода, и мы поделили деньги. Родители предложили остаться с ними, пока я не найду новый. Но я никак не мог найти тот, который бы мне понравился. Или, возможно, мне было лень. Так что я просто остался с родителями.

— Неудивительно, что ты четыре года не мог ни с кем переспать.

Миша улыбнулся и бросил в него комок из хлеба.

— Заткнись.

Дженсен отрезал еще кусочек от массивной стопки блинов, лежавшей на хлебном блюде, взглянул на Мишу, положил его в рот и сказал:

— Мне нужно спрашивать?

Миша вдохнул, потом медленно выдохнул, но это не было похоже на вздох.

— В феврале они погибли в автомобильной аварии. Они попали на наледь и съехали с дороги. Наталья приехала домой, чтобы помочь с организацией похорон и оправиться от стресса после развода. Вот что я сначала я подумал о чеке за гроб, но она заказала его уже через несколько месяцев после того, как они были в земле.

Миша провел пальцем по скопившимся капелькам влаги на своем стакане. Его глаза невидяще смотрели на плававшие в нем кубики льда. Дженсен почувствовал, как сжимается в груди. Миша менее чем за год потерял родителей и сестру. Дженсен знал, что тот, потеряв так много за один раз, уже никогда не сможет полностью прийти в себя. Но потом понял, что Миша даже и не старался. Дженсен не знал точно, сколько у того рабочих часов, но было не трудно понять, что Миша берет много сверхурочной работы. Он все еще моментально, с горечью и гневом, реагировал на то, когда кто-нибудь напоминал ему об Убийце Ангелов. Он позволил себе незащищенный случайный секс с малознакомым человеком после четырех лет воздержания. Да, он был образцом психического здоровья.

— Это я убедил ее вернуться сюда, — глухо сказал Миша. — Наши родители погибли, мы оба развелись, и я сказал ей, что нам лучше быть рядом друг с другом. Я устроил ей собеседование в школе. Если бы я не... если... она была бы в безопасности в Аризоне.

Недолго думая, Дженсен потянулся через стол и взял его руку в свою.

— Эй, ты не должен так думать. То, что случилось с твоей сестрой, не твоя вина.

— Я знаю, — тихо сказал Миша.

— Действительно? — спросил он, сжимая его руку.

Миша поднял голову и встретил его взгляд. Затем провел пальцем по тыльной стороне руки Дженсена. Еще несколько мгновений они смотрел друг на друга, чувствуя как связь между ними становится почти осязаемой. Потом кто-то прочистил горло, и они, моргнув, убрали руки. Подняв взгляд, они увидели Фелицию, стоявшую у их стола. Она отвела глаза, на ее щеках был слабый румянец, а уголки губ подрагивали.

— Я пришла, чтобы спросить, не нужно ли вам что-нибудь еще, но, думаю, вы просто хотите чек, верно?

— Запиши просто на наш счет. Спасибо, Фелиция.

— Нет, это я пригласил тебя, — сказал Миша.

— Миша, платить буду не я, а правительство.

— Ну, в некотором смысле счет оплачиваю я, так как плачу налоги.

— А я нет, — рассмеялась Фелиция. — Я никогда не сообщала о полученных наличных.

Она улыбнулась полицейскому и агенту ФБР. Потом улыбка исчезла.

— Я этого не говорила. Пойду, найду вам пластиковые контейнеры.

Она повернулась и пошла прочь. Дженсен улыбнулся, смотря ей вслед. Все же у нее красивые ноги. Затем посмотрел на Мишу.

— Думаешь, это правда?

— Думаю, это худшее, что она когда-либо делала.

Дженсен улыбнулся. Внимательно посмотрел на Мишу. Тот тоже улыбался, но в глазах по-прежнему стояли печаль и чувство вины. Дженсен понял, что таким его взгляд был всегда, он просто не замечал этого раньше. Он также понял, что Миша в этот день был слишком уязвим, и если он попробует продолжить их беседу, то в мотель пойдет пешком. Он сломал мозг, выискивая тему для беседы, которую Миша не воспримет, как слишком личную. К счастью, пришла Фелиция и спасла его от того, чтобы ляпнуть какую-нибудь глупость.

— Я записала на счет, Дженсен. Вот несколько контейнеров. Возьмите все это с собой. Если Нелл видит, что еда из специального заказа вернулась, она на шесть месяцев запрещает заказывать его снова.

— Это правда?

Миша и Фелиция кивнули. Потом она ушла, а Дженсен и Миша начали заполнять контейнеры остатками пищи. Тишина между ними не была напряженной или неловкой, и Дженсен, наконец, придумал, о чем говорить.

— Эй, Миш.

— Да, Джен?

— Ты сказал... той ночью, когда мы впервые... Ночью, когда мы забирали книги из библиотеки в Рочестере.

Миша закрыл крышку одного из контейнеров и самодовольно улыбнулся.

— У меня довольно яркие воспоминания о той ночи.

— Верно. Гхм. Ты сказал, что знал, что я хотел... эм. Что я положил здесь на тебя глаз. И это было правдой, поэтому я не стал опровергать. Но как ты узнал? Ты видел меня всего две секунды, когда выходил в дверь.

Миша рассмеялся и цложил все контейнеры вместе. Он выскользнул из кабинки, подал Дженсену знак следовать за ним и подошел к той части стойки, на которую опирался, когда Дженсен и Джаред впервые обедали в «У Нелл». В углу закусочной было зеркало, которое сотрудники использовали, чтобы видеть слепой поворот, ведущий к кухне. Со стороны стойки оно показывало ряд кабин у переднего окна, в одной из которых сидели тогда Дженсен и Джаред. От того места, где стоял в тот день Миша, он мог ясно видеть Дженсена... пялящегося на его задницу.

Дженсен прочистил горло и повернулся, направляясь к двери. Миша, тихо посмеиваясь, последовал за ним.

— Я сейчас действительно удивлен, что ты не вырубил меня, когда мы встретились в участке, — пробормотал Дженсен, беря у Миши контейнеры и открывая пассажирскую дверь Чарджера.

Миша сел на водительское сиденье и ответил:

— Ну, честно говоря, к тому моменту я вроде как забыл. К тому же, не хотел признаваться себе, что первым, о чем я подумал, заметив, что ты пялишься на меня, было: «Интересно, свободен ли он сегодня вечером», так что я заблокировал воспоминания.

Дженсен улыбнулся ему:

— Запал на меня с первого дня, да?

Миша выехал на главную улицу и сказал:

— Отчаянно нуждался в том, чтобы отвлечься.

Дженсен вновь почувствовал резкую пронзительную боль в груди. Желудок сжался, накатила тошнота, будто тяжелый завтрак вдруг испортился внутри него. Он поставил контейнеры на пол, чтобы не чувствовать запаха еды, закрыл глаза и возненавидел себя за то, что делал с Мишей. Потому что не относился к нему, как к человеческому существу, не мог оставить в покое жертву жестокого преступления. Но он мог хотя бы сделать все, чтобы помочь ему забыться, в чем тот отчаянно нуждался.

— Боже, Дженсен, прости, — быстро сказал Миша. — Я не имел в виду, что все получилось именно так. Пожалуйста, не... не воспринимай это таким образом. Я... ты не возможность отвлечься. Ты не какой-то способ наказать себя или что-то в этом роде, если ты так думаешь. Ты... лучшее, что случилось со мной за долгое время.

Дженсен медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Мишу. Тот обеими руками сжимал руль, глаза были прикованы к дороге. Они свернули на Сосновую улицу. Дженсен продолжал смотреть. Миша взглянул на него и, наконец, отреагировал.

— Что? — спросил он, защищаясь.

Дженсен улыбнулся и отвернулся.

— Ничего.

— Ты припомнишь мне это однажды, не так ли?

— Не волнуйся, я припасу это для особого случая.

Миша тихо рассмеялся.

— Пошел ты, Эклз.

— Миш.

— Да?

— Давай не поедем сейчас в мотель.

— Хорошо.

Миша пропустил поворот на Королевскую улицу и поехал дальше. Они выехали за город и оказались в светлом лесу. Затем Миша свернул на что-то, отдаленно напоминавшее дорогу — две колеи, показывающие, что здесь раньше ездила машина. Дженсен морщился каждый раз, когда слышал, как земля или палки царапают кузов, но не комментировал. Затем дорога разделилась на несколько, к краям которых очень близко подступали деревья. Одна из них была настолько плоха, что Дженсен решил нарушить молчание и сказать Мише, что если тот допустит, чтобы эти ветви поцарапали машину, он месяц не будет ему отсасывать. Миша выбрал лучший путь, тот, что вел прямо, и через пару минут они выбрались из леса. Миша остановился у последнего ряда деревьев, и перед ними раскинулось озеро Уиннипесоки.

Миша заглушил машину и опустил со своей стороны окно. В него проник холодный воздух, но это было даже приятно. Дженсен взглянул на озеро. Оно было темным, и казалось немного зловещим, но яркое солнце отбрасывало на поверхность блики. Затем он осмотрел место, на котором они припарковались. Рядом с озером было открытое пространство, но в ста ярдах от берега, где они остановились, плотно стояли деревья. К озеру вело несколько тропинок, но лес частично скрывал их друг от друга. Через почти непроницаемую линию деревьев он смог разглядеть отблеск солнца на другой машине. Oднако увидеть, кто внутри, было невозможно. Дженсен рассмеялся.

— Боже, это что, место, где обжимается местная молодежь?

Миша барабанил пальцами по нижней части руля.

— Возможно.

Он вновь засмеялся.

— Думаю, ты узнал о нем в первые годы службы, когда обламывал им кайф?

Миша улыбнулся.

— Я знал об этом месте до того, как пришел в полицию.

Дженсен выдохнул в притворном шоке.

— Миша Коллинз, ты привез меня туда, где обжимался подростком?

— Нет, — сказал тот тоном, ясно говорящим: «Да».

Дженсен улыбнулся, вновь посмотрев на озеро. Потом улыбка стала шире, он отстегнул ремень безопасности и потянул на себя рычаг, отодвигая назад сиденье.

— Хорошо, — сказал он, — я понял намек. — Oн развел ноги и похлопал себя по ляжкам, приглашая Мишу.

— Что? — Миша посмотрел на него огромными глазами. — Дженсен, не глупи.

— Не буду. Иди сюда.

— Ни за что.

Дженсен откинул голову на подголовник, продолжая смотреть на него. А потом облизал губы.

— Чтоб тебя, Эклз, — пробормотал Миша, отстегивая ремень и переползая на Дженсена.

Дженсен взял в ладони его лицо и немедленно поцеловал, даже не дожидаясь, пока тот полностью пересядет. К тому времени, как Миша устроился на его коленях, язык Дженсена уже вовсю хозяйничал у него во рту. Миша простонал и качнул бедрами.

— Черт, да, — прошептал Миша, двигаясь сильнее и скользя руками по волосам Дженсена.

Дженсен пробежал рукой по спине Миши и забрался пальцами под грубую форменную рубашку. Он вновь смял губы Миши и провел рукой вверх по шее к волосам, чтобы удерживать его на месте. Как бы ни было жарко слушать, как ругается в порыве страсти Миша, еще лучше было чувствовать его губы на своих, то, как играли их языки, тепло и влажность его рта. Дженсен почувствовал на своем поясе Мишины руки и удивленно застонал ему в рот. Он не думал, что именно Миша пойдет дальше, но, похоже, тот хотел большего. Они продолжили целоваться, мокро, грязно, пока справлялись с ремнями друг друга. Дженсен наклонился и прикусил подбородок Миши, когда тот отстранился, чтобы выпростать их члены. Дженсен хрипло выдохнул, почувствовав на себе руку Миши, не без труда пытавшегося уместить в ладони их обоих. Дженсен помог ему, обхватив с другой стороны. Их руки двигались вместе, от встречных движений вверх и вниз с губ срывались низкие стоны.

Дженсен повернул к себе лицо Миши и глубоко поцеловал. Миша наклонился к нему, обводя большим пальцем головки и размазывая смазку по стволам. Дженсен захватил губами верхнюю губу Миши, всосал, а потом принялся за нижнюю. Миша начал в ответ немилосердно потирать сквозь рубашку пальцем сосок Дженсена. Он продолжал до тех пор, пока Дженсену не пришлось отпустить его губы, признавая поражение. Миша дрочил им, одновременно лаская сосок Дженсена, и чередовал бесконечнe укусы и вылизывания, которые на самом деле было сложно назвать поцелуями.

— Боже, Дженсен, — поцелуй, — я никогда не... ммм... — Oни поцеловались сильнее, сплетая языки. — ...не хотел никого так, как тебя.

Дженсен улыбнулся и встретил его язык своим, затевая игривую дуэль за пределами их ртов.

— Как насчет этого? Номер один... — жадный поцелуй, — в твоем списке из четырех человек.

— Пошел ты, Эклз. — Pука Миши задвигалась сильнее, и Дженсен последовал его примеру. — Где буду я в твоем списке из "менее двадцати человек"?

Дженсен притянул его и страстно поцеловал, снова придерживая его затылок рукой, чтобы тот даже не думал отстраниться, пока Дженсен не будет удовлетворен. Он все еще не был, когда они оторвались друг от друга, но им обоим нужен был воздух. Он посмотрел Мише в глаза и потер большим пальцем головку его члена. Миша приоткрыл рот, закрыв глаза.

— Ты даже не в списке, детка. Я должен открыть новый, только для тебя.

Миша закрыл рот и открыл глаза. В течение долгой секунды он смотрел на Дженсена, двигая бедрами и все быстрее двигал рукой.

— Это было так банально.

Дженсен с улыбкой согласился.

— Да.

— Прекрати, Эклз, серьезно.

— Хорошо.

Он притянул Мишу для очередного поцелуя, и тот отчаянно ответил. Дженсен понял, что причина была не в том, что они оба балансировали на грани.

Их руки задвигались быстрее, и Миша с неохотным стоном отстранился.

— Подожди. Нам нужно найти что-нибудь. Я не могу запачкать эту форму.

— Почему нет? — возмутился Дженсен и лизнул его в подбородок.

— Потому что. У меня лишь три... Блядь, детка, легче! О, черт, я почти!

Дженсен откинулся назад, в изумлении от чистой красоты Миши Коллинза, терявшего контроль перед его глазами. Он чуть наклонил их члены, так что выплеснувшаяся сперма залила его тонкую рубашку и пропитала майку.

Миша заново стонал от каждого движения их рук и бедер. Прошло немало времени, прежде чем они успокоились. Дженсен поднял к губам руку и слизал несколько попавших на нее капель. Он понятия не имел, чьими они были. Миша, как завороженный, смотрел на рубашку Дженсена.

— Понятия не имею, почему мне так чертовски нравится видеть тебя, покрытого моей спермой, — пробормотал он.

— Отложилось в процессе эволюции. Заявляешь права.

— Хм, не знаю. Но, по крайней мере, она вся попала на тебя.

— Да, не за что, кстати. И если у тебя их три, почему ты не можешь слегка запачкать одну из них? — сказал он, дергая его за рукав.

— Потому что, если помнишь, несколько дней назад ты уже испачкал одну.

— О, да, — протянул Дженсен и улыбнулся, вспоминая. — Hу, по крайней мере, мы прекрасно подходим друг другу с моим кинком на эротическую асфиксию и твоим на ролевые игры.

— У меня нет кинка на ролевые игры.

Дженсен бросил на Мишу взгляд, и тот покраснел, больше не споря.

— По крайней мере, он не такой странный, как твой, — с негодованием пробормотал он и уткнулся лицом в шею Дженсена.

— Осторожно. Испачкаешь форму.

Миша с гримасой выпрямился.

— Тогда сними ее.

Дженсен провел рукой по его волосам.

— Я бы снял, но тебе, вероятно, следует отвезти меня обратно в мотель. Нам обоим работать сегодня вечером, и я должен позвонить Джен, прежде чем лечь спать, и...

Дженсен замолчал, когда Миша поцеловал его. Этот поцелуй не был возбуждающим или страстным, скорее приятным и почти дружеским. Как будто они были давними любовниками, у которых было все время мира, и сейчас просто наслаждающимися друг другом. Дженсен положил руку на живот Миши, чтобы не дать ему слишком сильно прижиться к себе и испачкаться о мокрую рубашку. Он целовал его, думая, что Миша будет тем, кто остановится первым. Мише, похоже, пришла та же идея, потому что Дженсен потерял чувство времени. Их губы онемели, и даже несмотря на то, что поцелуй был медленным и легким, они дошли до того, что им стало не хватать воздуха. Решимость Дженсена ослабла, и он отстранился, откинув голову назад. Миша потянулся за ним и прижался к его губам.

— Не останавливайся, не останавливайся, — выдохнул он, обхватывая руками шею Дженсена, — не останавливайся.

Дженсен не смог ответить, так как Миша засунул язык ему в рот. Все, что он мог сделать, это расслабиться и принять. Он был готов быть для Миши способом отвлечься, если это было тем, что ему нужно. Было больно осознавать это, но Миша взрослый человек, способный принимать свои собственные решения. Дженсен не беспокоился о том, что его используют и будут использовать дальше, но он так хотел быть чем-то большим, чем просто чем-то, что отвлекало его от горя на час или два

Миша простонал ему в рот и прошептал:

— Трахни меня. С тобой так хорошо.

Дженсен почувствовал, что у него больше нет сил, когда взял руку Миши в свою. Он не мог говорить, поэтому даже не пытался.

— Пожалуйста, — выдохнул Миша. —Трахни меня. Прямо сейчас. Хочу почувствовать тебя в себе.

Дженсен всосал воздух вокруг губ Миши — единственное, что он мог, так как тот не отпускал. Он почувствовал слабость и головокружение, и он не знал, почему, но в уголках глаз собрались слезы. Миша взял его лицо в ладони, собирая их губами, и Дженсен понял, что всхлипывает.

— Прости, — сказал Миша, — прости. Ты в порядке? Что я сделал?

Дженсен был смущен и постарался справиться с дыханием, чтобы остановить слезы. Он покачал головой и попытался отвернуться от Миши, но тот удержал его.

— Мне жаль, — сказал Дженсен, с ужасом понимая, что его голос дрожит, — мне жаль, что тебе так больно.

Миша откинулся назад, как будто его ударили.

— Я сказал, что не использую тебя таким образом.

Дженсен смотрел на его воротник, не встречаясь с ним взглядом.

— Мы оба знаем, что это не совсем так.

Миша позволил рукам упасть на колени. Он убрал опавший член в брюки, а потом механически сделал то же для Дженсена, прежде чем пересесть обратно на водительское сиденье. В течение длительного времени они сидели в тишине. Холодный ноябрьский воздух наполнил машину, морозя обоих, но они не обращали на него внимания. Наконец Миша закрыл окно и завел машину. Он проехал вперед, чтобы развернуться, и затем поехал обратно.

Возвращение в мотель заняло пятнадцать минут, и это были одни из худших минут в жизни Дженсена. Он знал, что это конец всему. Это было к лучшему, потому что ему уже приходила в голову мысль спросить Джен, действительно ли так ужасно работать в Портсмутском отделении бюро. Миша въехал на стоянку и припарковался ближе к зданию, в котором находился номер Дженсена, но так, чтобы их не было видно с главной дороги. Он заглушил машину, и Дженсен не был уверен, выходить ему или нет. Очевидно, Миша не собирался просто высадить его и уехать. Но Дженсену нечего было сказать, чтобы исправить ситуацию, поэтому он молчал.

— Дженсен. Ты не ошибся. Я использовал тебя, чтобы на время отключиться от мира. И это несправедливо по отношению к тебе. Но ты должен знать, что способен заставить меня забыть обо всем. Ты не просто теплое тело. Ты это ты, черт возьми, понятно?

Дженсен посмотрел на Мишу. Тот сжимал руки на рулевом колесе и смотрел в лобовое стекло. Затем резко повернул голову, и Дженсен вздрогнул, когда они встретились взглядами.

— И мне очень жаль, Дженсен, но я буду эгоистом. И я попрошу тебя... не уходить от меня сейчас. Ты нужен мне. И все это чертовски хреново. Но. Я сейчас не могу думать о чем-то большем, чем о следующей прогулке с Банни. Я знаю, что моя вменяемость висит на волоске, но ты как... канат... за который я могу ухватиться, и, если будет действительно нужно, обвязать его вокруг моего пояса... И если ты не остановишь меня от применения еще одной дурацкой аналогии...

Дженсен удивленно рассмеялся и приложил палец к губам Миши, чтобы его остановить. Затем взял его за подбородок и провел большим пальцем по его потрескавшимся губам.

— Я тоже не хочу прекращать, но я должен кое о чем попросить.

Миша кивнул.

— Это может оставаться в рамках, без лишних эмоций, если тебе это нужно, но пожалуйста, прекрати напоминать мне об этом.

Миша слегка нахмурился, но не от того, что он был зол или недоволен, а скорее в замешательствe. Однако он медленно кивнул, соглашаясь. Он поцеловал палец Дженсена, а потом поднял руку, чтобы взять его ладонь в свою. Отняв ее от лица и положив к себе на колени, он накрыл ee другой, переплетя их пальцы.

— Я знаю, что уже поздно, но то, что я сказал на озере. Ты нужен мне сейчас. Мне нужен контакт с кем-то... нет, не с кем-то, с тобой. Поэтому, пожалуйста, я прошу тебя: пригласи меня, возьми в свою постель и...

Он внезапно замолчал и уставился на руку Дженсена. Дженсен понял, что тот не закончил свою мысль, потому что при попытке доказать кому-то, что он нечто большое, чем теплое тело, говорить «трахни меня» не лучший вариант. Хотя мазохистская часть мозга Дженсена предположила, что тот, возможно, чуть не сказал «займись со мной любовью».

— Пошли, Миша. Джареду по любому пора вставать.

У Миши вырвался смешок. А затем он поднял взгляд и увидел в глазах Дженсена настоящее злорадство при мысли о том, чтобы еще раз разбудить Джареда своим «криком ревуна». Он вновь засмеялся, на этот раз по-настоящему, и Дженсен почувствовал себя счастливым, зная, что сумел сделать день Миши ярче не с помощью секса, а чем-то другим. Ну, вроде того.

— Я с удовольствием погремлю вместе с тобой изголовьем, чтобы заставить Джареда проклясть тот день, когда он пожаловался на те милые звуки, что ты издаешь.

— О, Боже, — пробормотал Дженсен, отнимая у Миши руку, открывая дверь и выходя. Он нагнулся и поднял контейнеры, чудом выжившие во время их спонтанного секса. Лишь один слегка помялся.

— Я взял еду, — сообщил Дженсен, заворачивая за угол и направляясь к своей двери.

— Как ты собираешься хранить ее? У тебя же там нет холодильника?

— Нет. Но она подождет до того времени, как я снова захочу есть. Черт, думаю, что после тебя я точно проголодаюсь.

— М-м, звучит многообещающе.

Oткрывая дверь, Дженсен посмотрел через плечо и улыбнулся. Миша вошел внутрь, а oн взглянул на улицу, услышав визг шин. Промелькнуло серебристое пятно, прежде чем исчезнуть за зданием, стоявшим ближе к дороге. Он мог бы задуматься о сумасбродном водителе, но на уме у него были более насущные вопросы. Дженсен закрыл за собой дверь.