Четверг, 24 октября 2013 года

Дженсен снова просмотрел стопку фотографий. На них были изображены две кошки и белка, расчлененные так тщательно, что Дженсен задумался о термине «увечья», который использовался для описания. На самом деле это был беспристрастный, научный акт, за который преступник получил лишь предупреждение. Суд счел, что в этом не было ничего вредоносного, просто здоровое научное любопытство. Дженсен определенно был с этим не согласен. Какой бы не была причина, не нормально для четырнадцатилетнего подростка хирургически вскрывать кошку соседа.

Ему бы хотелось знать имя ребенка. Это был один из прекрасных горожан Тая, о чьей конфиденциальности тот так беспокоится. Фактически он испытывал сильное искушение запустить поиск в базе данных полиции по всем тридцати пятилетним и тридцати шестилетним мужчинам. И если бы это можно было сделать, не обращаясь к Таю, он бы приступил прямо сейчас. Это было бы должностным преступлением и нарушением клятвы строго следовать Конституции США, но они практически отчаялись.

К счастью, не было другого убийства или заявления о пропаже человека. Все в городе, казалось, оставались на виду, но Дженсен не мог быть уверен, что убийца не найдет жертву в одном из соседних. И убийца все еще оставался огромной загадкой. Улики из мест, где были найдены Томпсон и Вандерпул, не дали ничего. На месте Томпсона были обнаружены волокна дешевого, низкокачественного хлопка, который не подходил ни к одной детали его одежды, но такие же были обнаружены почти в каждой униформе представителей различных обслуживающих компаний. Была найдена грязь, соответствующая почве вокруг oзера Уиннипесоки (нет, не просите его произнести это по буквам), но дом Томпсона стоял на берегу. Карточки с именами ангелов могли быть приобретены в любом магазине, который продавал канцелярские принадлежности и чернила от массового производителя. Им с трудом удалось получить в местных магазинах списки имен тех, кто покупал эти предметы. Люди не понимали, почему они не могут поймать террористов, устроивших взрыв на Бостонском марафоне, но они не могли арестовать кого-то или даже навести справки о нем просто за то, что этот человек приобрел скороварку и шариковые подшипники. Что, черт возьми, они могут сделать с людьми, покупающими карточки для заметок и маркеры?

По крайней мере, напряженность и волнение последних двух недель немного спали. Навалившимся СМИ были выданы обрывки информации, и на основании них они в своих телепрограммах пришли к совершенно абсурдным выводам. Тем не менее, после нескольких дней без новых сведений, без нового тела, это дело затмил какой-то политический скандал в Вашингтоне. Он даже не знал, хорошо это или плохо, что у американской общественности такая короткая память или что она не способна долго концентрировать внимание на чем-то одном.

Напряжение в офисе тоже уменьшилось, так как Эрик звонил реже, реже посещал их Джим для получения отчета о ходе дела, и реже пересекались Дженсен и Миша. Но был случай неделей раньше, когда они непонятно как оказались одни в офисе ФБР. И как-то закрылась дверь. И каким-то образом Миша оказался прижат к ней спиной, пока Дженсен пытался достать языком до его гланд. Они были прерваны громким шумом из общего зала, куда доставили белколиза, кричавшего о том, что полосатый окунь затевает покушение на президента. Никто их не засек, но они поняли, как глупо слишком увлекаться в местах, где легко попасться.

С тех пор они очень старались больше нигде не оставаться наедине. И это помогло им держаться подальше от неприятностей и сделало их шаткие отношения менее враждебными, хотя они по-прежнему при случае язвили друг другу. У Миши действительно было едкое чувство юмора, и он, похоже, наслаждался, наблюдая за смущенной реакцией людей. И все было прекрасно. И они были в порядке. Правда. Конечно, три дня назад Дженсен в первый раз почти за двадцать лет проснулся в нижним бельем, испачканнoм спермой. Но в этом вполне могло быть виновато восьмимесячное воздержание, а не тяга к Мише. Главное, убедить себя в этом.

Дженсен взглянул на часы. Было почти десять вечера, а он еще не ужинал. К счастью, «У Нелл» оставалась открытой до двух часов ночи. Дженсен вновь посмотрел на часы, чтобы проверить дату, и почувствовал, как в животе завозился червячок беспокойства. Между Смит и Томпсоном было около двух недель. Две недели между Томпсоном и Вандерпул. Сейчас прошло более трех недель, а тела не было. Это было хорошо, Дженсен не хотел, чтобы для того, чтобы у него появилось больше улик, умер другой человек, но возникало то же ощущение, что и в Вашингтоне. Они были так уверены, что будет четвертое убийство, а он исчез на восемь лет. Дженсен сойдет с ума, если вновь его упустит.

— Эй, — позвал его Джаред, просунув голову в кабинет и постучав по косяку.

Дженсен настолько устал, что даже не вздрогнул. Он просто обернулся. Волосы Джареда были слишком длинными. Значительно длиннее, чем разрешали правила, но он выглядел мило с этой копной на голове.

— Где ты был? — пробормотал Дженсен, потирая лицо.

— Разговаривал с Ким.

— Отказался от Фелиции?

— Что? Вовсе нет.

— Джаред, вы оба флиртуете, как будто соревнуетесь друг с другом.

Джаред рассмеялся.

— Думаю, так и есть. Ким и я просто веселимся, пытаясь взять вверх друг над другом.

— Хм.

— Ты в сознании?

— Да, просто устал, но не настолько, чтобы уснуть. Всего лишь нужен перерыв.

— Но ты чувствуешь вину, когда отвлекаешься.

Дженсен отвел взгляд.

— Я лишь чувствую, что что-то упускаю. И если я перестану искать, оно ускользнет и будет потеряно.

— Эй, не «я», а «мы», ладно? Мы вместе занимаемся этим. Ты, я, Джен, Расс, даже Тай и Джим. Весь чертов участок Элтона. Мы разберемся с этим.

— Да. — Убежденность звучит по-другому.

— Давай, заканчивай. Поужинаем в «У Нелл», а потом вернемся в «Прибрежный Мотель».

Мгновение Дженсен смотрел на Джареда, а потом захлопнул уже впавший в спящий режим ноутбук.

— Да, хороший план.

К «У Нелл» они подъехали на Акценте, так как не собирались возвращаться в участок. Когда они вышли, Джаред все еще пенял Дженсену на то, что тот зацепил обочину, выезжая со стоянки.

— Иди давай, — отмахнулся Дженсен, наклоняясь, чтобы осмотреть дно автомобиля, — внеси наши имена в список очередности, — с иронией добавил он.

Они бывали в «У Нелл» во все возможные времена суток, и обнаружили, что самое горячее время — восемь утра, но даже тогда была занята лишь половина столиков. Сейчас внутри могли быть один-два полицейских, берущих кофе перед началом смены, но они, наверное, единственные, кто ест так поздно ночью. Он просто хотел, чтобы Джаред ушел, на случай, если он обнаружит, что действительно повредил эту дурацкую машину. В тусклом свете уличных фонарей было сложно что-то разглядеть, но Дженсен решил, что не причинил какого-либо косметического или иного ущерба. Он выпрямился и пошел ко входу в кафе. Он увидел, что Джаред говорит с Фелицией, которая, похоже, только закончила смену и собиралась домой. Услышал, как они смеются, и чуть не поперхнулся от их милых улыбок, адресованных друг другу.

Ступив на тротуар, он услышал слова Фелиции:

— Итак, поскольку ты здесь, думаю, это означает, что ты можешь подвезти меня до дома?

Фелиция улыбнулась, и Джаред улыбнулся в ответ, пока не увидел Дженсена, приближавшегося к двери.

— Оx, нет, я не могу, — сказал Джаред.

Улыбка Фелиции дрогнула, и она смущенно покраснела.

— О, конечно нет. Я имею в виду, я не пытаюсь...

— Нет, это не... — растеряно перебил Джаред.

— Это моя вина, — произнес Дженсен, затыкая их обоих. — Oн думает, что не может, потому что технически это моя машина. Но я смогу найти способ добраться до дома. Это не большой город. Джаред, не заставляй даму ждать.

— Но, — начали они оба протестовать, но им пришлось прерваться и отойти, освобождая дорогу к двери. Миша сделал шаг наружу и остановился, увидев небольшое столпотворение. Он поднял бровь и взял белый бумажный пакет другой рукой, вероятно, чтобы освободить ту, которой брал оружие.

— Проблемы?

— Нет, — сказала Фелиция, — вовсе нет. Миша, а ты можешь подбросить меня до дома?

Дженсен прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать смех при виде встревоженного лица Джареда.

— Да, конечно, Фи, — сказал Миша.

— Или, — произнес Дженсен, — офицер Коллинз отвезет меня обратно в мотель, а Джаред подбросит тебя.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Джаред.

Дженсен широко открыл глаза и сделал все возможное, чтобы телепатически велеть Джареду заткнуться. К счастью, Миша, казалось, воспринял комментарий, как намек об их все еще казавшихся напряженными отношениях.

— О, все будет в порядке. Это довольно короткая поездка, и я уверен, что мы сможем воздержаться от того, чтобы нe ляпнуть друг другу какую-нибудь глупость.

— Может, даже лучше, если мы вообще не будем говорить, — задумчиво произнес Дженсен.

Миша бросил на него взгляд, но комментировать не стал.

— Ты уверен? — спросила Фелиция. — Mотель находится в противоположном направлении от твоего дома.

— Фи, — вздохнул Миша, — вся эта неловкая беседа станет лишь еще более неловкой, если ты просто не заберешь своего агента и не уйдешь. Все мы знаем, что происходит. Не заставляй нас произносить это вслух.

Фелиция вспыхнула.

— Миша!

Она взяла Джареда за руку и потянула к Акценту. Дженсен кинул Джареду ключи и улыбнулся, смотря, как миниатюрная женщина тащит огромного мужчину. Секс должен быть интересным. Он повернулся к Мише и увидел, что тот, хмурясь, смотрел им вслед.

— Джаред хороший парень, не так ли? — спросил Миша.

Дженсен пожал плечами.

— Довольно хороший.

Миша бросил на него сердитый взгляд, а потом понял, что Дженсен его дразнит. Он возвел глаза к небу и направился к своей патрульной машине.

— Идем, Эклз.

— Подожди, мне нужно взять что-нибудь на ужин. Мы поэтому здесь оказались.

Миша остановился и посмотрел на закусочную. Потом взглянул на Дженсена с выражением, которое весьма смахивало на обеспокоенность.

— Ребят, вы все время едите здесь?

— По большей части – да.

— Да. Знаешь, еда здесь хороша, но если вы постоянно ели здесь в течении последних двух месяцев... это лишь вопрос времени, когда у вас случится сердечный приступ.

Дженсен усмехнулся.

— И что ты предлагаешь? Поехать в магазин и сделать на ужин салат?

— Ну, на самом деле это идея лучше, чем та, которую я собирался предложить.

Дженсен провел языком по зубам.

— А что именно ты собирался предложить? — сухо спросил он.

Миша вдруг весьма заинтересовался пакетом в своих руках.

— Я собирался предложить приготовить что-нибудь для тебя, но... — Oн замолчал и поднял глаза, чтобы посмотреть на Дженсена.

— Но?

— Но это было бы плохой идеей.

Дженсен кивнул и облизнул губы.

— Ужасной идеей.

Дженсен видел, как взгляд Миши скользнул по его телу, потом вернулся к лицу. Миша прикусил нижнюю губу и сглотнул.

— О, проклятье, поехали.

Миша направился к машине, и Дженсен последовал за ним, рассматривая его задницу более пристально, чем следовало бы. Сев на пассажирское сиденье, он увидел, что Миша размещает пакет на центральной консоли и дает строгую команду «Фу!» Банни, лежавшей позади и не сводившей с него глаз. Миша завел машину, и они последовали высказанному ранее совету Дженсена не разговаривать, пока не доберутся до места. Не было смысла губить шанс на взаимное удовольствие, играя на нервах друг друга.

Миша жил в пригороде Элтона, в ухоженном районе с большими домами, живописными газонами и, ей-богу, с белыми штакетными заборами. Его дом находился в конце улицы, был самым большим, и в его дворе возвышался чертов фонтан, освещенный и работающий. Дженсен уставился на... черт, особняк, а потом перевел взгляд на Мишу.

— Что...

— Заткнись.

Дженсен усмехнулся и вышел, спрашивая себе, а не нашел ли он себе папика. Он обошел машину и встал рядом с Мишей, наблюдая, как тот открывает дверь для Банни. Она выскочила, дрожа от нетерпения, но все равно села, ожидая приказа.

— Итак, Миш, сколько у нас времени, пока твои родители не вернутся домой?

— Заткнись, Дженсен. Меня зовут Ми-ша. На, подержи-ка.

Он вручил Дженсену пакет, а затем наклонился, чтобы снять значок с ошейника Банни. Она переступила лапами, заскулила, но осталась сидеть. Миша одарил Дженсена коварной улыбкой.

— Банни, свободна от службы.

Банни рявкнула и прыгнула на Дженсена. Если бы сзади него не было машины, он оказался бы на земле. У него вырвался недостойный писк, когда она набросилась на него — он вполне обоснованно испугался, что она целит в горло, но Банни лишь попеременно лизала его лицо и нюхала пакет.

— Что, мать твою, в нем находится?

— Немного сырых мясных обрезков из закусочной. Банни хорошая девочка и время от времени заслуживает угощение, не так ли?

Его поощрительный тон только сильнее взволновал собаку, и она попробовала взобраться на Дженсена, как на дерево. Он отплевался от ее языка и попытался открыть пакет.

— Ты сволочь, Миша!

Миша лишь рассмеялся и направился к двери.

— Убедись, что она сделает свои дела, прежде чем войти. Используй команду «на горшок».

— На горшок? — выкрикнул Дженсен, которому, наконец, удалось вытащить кусок мяса и скормить собаке. Услышав команду, Банни сразу умчалась во двор и присела на корточки. Она действительно была хорошо выдрессирована.

— Дождись, пока она не сходит по большому. Спасибо, Джен!

Дженсен гневно взглянул в удалявшуюся спину Миши, но приготовился, когда Банни вернулась за следующим куском мяса. Он накормил собаку и почесал ее за ухом. Она трижды проверила носом и языком его руки, чтобы убедиться, что мяса больше нет, и помчалась обнюхивать двор. Дженсену показалось, что он ждал слишком долго, пока она не выполнила те неуклюжие на вид действия, к которым прибегают собаки, чтобы сделать свои дела. Затем она вернулась и направилась ко входной двери, минуя Дженсена.

Дженсен поворчал и последовал за ней. Он не собирался за ней убирать.

Внутри дома горел свет, слышались звуки льющейся воды и ударов ножа по разделочной доске. Банни уже исчезла, поэтому Дженсен закрыл за собой дверь и решил осмотреть дом, в котором жил Миша. Он был несколько обескуражен большим холлом и двойной парадной лестницей, с обеих сторон поднимавшейся вверх и сходившейся на втором этаже, где она переходила в большой зал. Ему потребовалось время, чтобы отвести взгляд от черного и белого мрамора, которым был отделан холл, и когда ему это удалось, оказалось, что остальная часть дома выглядела не менее подавляюще. Это не подходило офицеру полиции, о котором он, впрочем, почти ничего не знал.

Слева были гостиная и столовая, выдержанные в пастельных тонах, настолько пастельных, что у него заныли зубы. Мебель выглядела настоящим антиквариатом, большая, тяжелая, сделанная из темного дерева, и она разительно не подходила ужасным розовым, светло-голубым и желтым стенам, шторами и вообще всему безвкусному стилю. Справа обнаружилась обсерватория. Ее цветовая гамма состояла из бордового, темно-зеленого и коричневого. Мебель на этой стороне лучше соответствовала обстановке, но явно была дешевой подделкой из ИКЕИ, а на стeнах висело по крайней мере три головы чучел животных.

Может, Миша действительно жил со своими родителями.

Дженсен прошел по мраморному полу под лестничной аркой, пересек небольшой темный коридор и вошел в огромную комнату с большой обеденной зоной справа, с дверью на застекленное заднее крыльцо в центре и просторной, профессиональной кухней слева. Миша стоял за большим кухонным столом, занятый мытьем, чисткой и резкой картофеля. Он поднял взгляд на вошедшего Дженсена, кидая горсть белых кубиков в большую кастрюлю.

— Почему так долго?

— Она не хотела идти.

— Я же сказал использовать команду.

— Не знаю. Это кажется неправильным, справлять большую нужду по приказу.

Одна сторона Мишиного рта изогнулась в веселой улыбке. Он махнул Дженсену ножом, а потом передал его ему.

— Я пойду переоденусь. Ты можешь дочистить эти две последние картофелины, а потом нарезать?

— Гхм, да... возможно.

— Возможно? Пожалуйста, скажи, что самостоятельный человек в свои тридцать лет знает, как резать картофель.

Дженсен поморщился и что-то пробормотал.

— Не отрежь себе палец, нож очень острый. Попробуй сделать все кусочки одинакового размера. И не оставляй слишком много кожуры.

— Почему бы тебе потом самому этого не сделать? — проворчал Дженсен.

Миша не ответил, покинув кухню по другой лестнице, у задней стены. Это была лестница для слуг. Что это был за дом, в котором жил Миша, черт подери? Дженсен сконцентрировался на том, чтобы срезать кожуру как можно болеe тонким слоем, а потом порезать картофель на кубики, выглядевшие примерно так же, как и те, что были в кастрюле. Он так старался, что, когда вернулся Миша, только закончил мыть нож в раковине. Дженсен бросил на него взгляд и не смог отвести, пока тот шел босиком по полу. Его джинсы выцвели и износились во всех нужных местах, а серая футболка облегала тело, как перчатка. Дженсен позволил себе буквально сожрать его глазами. Ему нельзя было пускать слюни на работе, но здесь он мог не сдерживаться.

Миша подошел к нему вплотную, и Дженсен повернулся так, что их руки слегка соприкоснулись, вызвав дрожь по всему телу.

— Отдохни, агент. Подожди немного.

Миша отвернулся, чтобы забрать кастрюлю с картофелем, и понес ее к плите. Пока он настраивал газовую горелку на высокую температуру, чтобы закипела вода, Дженен понял, что все еще одет в костюм. Он решил внять Мишиному совету и сбросил пиджак, подойдя к обеденному гарнитуру на другом конце комнаты. Он аккуратно сложил и повесил пиджак на спинку одного из стульев и наклонил голову, рассматривая стол. Тот был сделан из настоящего красного дерева, из нескольких досок, подогнанных так, чтобы сформировать безупречную ровную поверхность. Дженсен был уверен, что это ручная работа. К сожалению, около восьми лет назад ему пришлось научиться неплохо разбираться в столярном деле. Он видел, что стулья так же были частью комплекта. Расстегнув манжеты на рубашке, он закатал рукава до локтей. Вероятно, этот обеденный комплект можно было легко продать за несколько тысяч долларов. Он потянул галстук, ослабляя его, задумался, не снять ли его вообще, но просто расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.

— Миша?

— Да?

— Ты живешь один? Здесь нет любопытных детей, верно?

— Нет, конечно нет, — резковато ответил тот. — A что?

Дженсен посмотрел на него и постарался не улыбнуться из-за недовольного выражения на его лице. Он снял с пояса пистолет и кобуру и продемонстрировал их Мише, прежде чем аккуратно положить на стол.

— О, верно, — пробормотал Миша, выглядя немного смущенно.

Обычно Дженсен не оставлял пистолет без присмотра, но оба человека в доме были обучены обращению с огнестрельным оружием, и он решил рискнуть. Дженсен провел рукой по столешнице — она была абсолютно гладкой, он едва мог почувствовать, где начинались и заканчивались доски.

— Где ты достал этот обеденный комплект? Он сделан с поразительным мастерством.

Миша подошел к нему, вытирая руки полотенцем, его щеки слегка покраснели.

— Тебе нравится?

— Да, то есть я не эксперт или что-то вроде того, но даже я могу сказать, что работа безупречна.

— О, не безупречна. Видишь кривую доску прямо посередине?

Дженсен всмотрелся, ища недостаток.

— Нет, — сказал он.

— Ну, думаю, самому увидеть свои промахи проще, чем другим людям.

Дженсен, пораженный, повернулся к нему.

— Это сделал ты?

Миша пожал плечами.

— Я пробовал себя в столярных работах. Просто как хобби. Это, вероятно, лучшее, что я когда-либо делал. — Oн засмеялся. — Не говорит о многом.

— Говорит, — прошептал Дженсен и снова провел рукой по гладкой поверхности.

Миша попытался скрыть румянец, повернувшись и отругав Банни, обнюхивавшую кухонный стол. Та его проигнорировала и продолжила свои исследования.

— Это не белая сосна, верно? — спросил Дженсен.

Миша поднял голову, взглянув на него.

— Ты действительно только что спросил меня, не является ли темное красное дерево белой сосной? — Oн потрепал Дженсена по подбородку. — У тебя же есть глаза.

Дженсен возмущенно усмехнулся, когда Миша повернулся и пошел обратно на кухню.

— Я лишь имел в виду, что оно может быть окрашено! Мне было интересно, можно ли так замаскировать древесину.

Миша покачал головой.

— Белую сосну в этот цвет никогда не красят. Здесь нанесено немного герметика, слегка изменившего оттенок, но это естественный цвет вишни.

— Красивый.

— Хм. А теперь забудь о столе и скажи, как тебе приготовить стейк.

— У нас стейк? — спросил Дженсен, подходя к Мише. — И каким образом стейк и картофельное пюре являются здоровой альтернативой еды из «У Нелл»?

— Никаким, балбес, — ответил Миша с самодовольной улыбкой, занимаясь мясом.

Дженсен воспринял его признание в уловке как приглашение. Он прикоснулся тыльной стороной ладони к шеи Миши и слегка провел костяшками пальцев вниз по его спине. Тот вздрогнул и напрягся, как будто пытаясь уйти от прикосновения. Но Дженсен не собирался позволить этому случиться. Он подошел и встал прямо за ним, пробежал руками по бокам Миши, после чего крепко обхватил его за бедра. Он придвинулся еще ближе и потянул Мишу назад, чтобы они полностью прильнули друг к другу — губы Дженсена прижались к Мишиным волосам, а их лодыжки неловко столкнулись. Миша продолжал посыпать приправой стейк, но когда он перевернул один, чтобы обработать вторую сторону, Дженсен увидел, что его руки дрожат.

Дженсен улыбнулся и вдохнул, наслаждаясь пряным ароматом шампуня Миши, смешанным с его естественным запахом. Это был не совсем стандартный образ действий при однодневном увлечении, но он ничего не мог поделать. Парень хорошо пах. Он наклонил голову, слегка прижимаясь губами к его затылку, положил руки на плоский живот и провел ими вверх. Дошел до груди и сжал ее широкими ладонями. Миша тихо простонал и сильнее прижался к нему, ощутив быстро растущую эрекцию Дженсена — мягкий деним оказался незначительным препятствием между ней и его ягодицами.

Дженсен понял, что нижнего белья на нем не было, и чтобы проверить свою теорию, он вновь переместил руки и прижал их по обеим сторонам от члена Миши, неудобно прижимавшемся к столу. Провел вдоль него пальцами вверх и вниз, убеждаясь, что между ними не было ничего, кроме тонкого слоя изношенной ткани.

Миша всхлипнул, нагнулся и прижал ладони к столешнице, используя ее как рычаг, чтобы сильнее вжаться в Дженсена. Дженсен подался навстречу и в течение несколько долгих мгновений позволил их бедрам тереться друг о друга, после чего, легко толкнув коленом между Мишиных бедер, заставил его шире развести ноги. Он повел бедрами вперед, и Миша, тихо выругавшись, выпрямился, откидывая голову ему на плечо. Дженсен вновь поднял руки к его груди и принялся безжалостно пощипывать соски. Миша попытался выгнуться от этой внезапной и мучительной ласки, но понял, что оказался в ловушке между столом и телом Дженсена. Ощущения захлестнули его с головой, и он простонал имя Дженсена.

Дженсен тихо ахнул, и его горячее дыхание пробежало по шее Миши. Услышать Мишу, так произносящего его имя... Это послало вспышку удовольствия и возбуждения прямо в пах. Его член отзывался пульсацией на каждый отчаянный вздох человека, доведшего его до такого состояния. Он хотел услышать больше.

Он медленно встал на колени, запечатлев поцелуй на обтянутых тканью ягодицах, и опустил руки на его бедра. Развернул Мишу и прижал спиной к столу, удерживая на месте. Дженсен чувствовал себя нелепо, потираясь лицом о Мишин член, но было слишком хорошо осознавать, что он близок к тому, чтобы вновь почувствовать на языке горячую, соленую тяжесть. Боже, он и не понимал, как скучает по минету, пока Миша ему не напомнил.

— Дж-Дженсен, — неуверенно произнес Миша, — мы должны закончить готовить ужин.

Дженсен расстегнул пуговицу на его джинсах и слегка прикусил зубами толстую выпуклость, ощущая через деним, как она подергивается. Миша выдохнул и положил одну руку на плечо Дженсена, а другой вцепился ему в волосы.

— Стейки...

— У нас есть время, — прошептал Дженсен, опьяненный темным, хмельным ароматом, который он жадно вдыхал, уткнувшись носом в верхушку Мишиного бедра. Его руки скользнули назад, обхватывая его задницу, притягивая ближе, и он вновь открыл рот, ловя сквозь джинсы теплую и мягкую мошонку Миши.

Хватка Миши на его плече и в волосах усилилась почти до боли.

— Дженсен... ммм.

Дженсену нравилось, как тот пытался глотать стоны. Это бросало ему вызов — сделать все, чтобы Миша не смог сдержаться. Дженсен взял в зубы язычок молнии и начал тянуть его вниз. Он вновь сжал задницу Миши, и тот опять простонал, дернувшись так сильно, что с глухим стуком ударился бедрами о стол.

Две секунды спустя Дженсен услышал у своего уха угрожающее ворчание. Он замер, повернул голову, oтпустив молнию, и увидел в шести дюймах от своего лица Банни. Она обнажила зубы, ее морда сморщилась в гневном оскале, из горла раздавалось непрерывное, недовольное рычание.

— Бан-Банни, лежать, — рассеянно выдохнул Миша.

Одно ухо Банни повернулось на голос, но с места она не сдвинулась, готовая напасть и убить.

— Банни, — резко сказал Миша, полностью приходя в себя, — лежать.

Банни прекратила рычать, на миг подняла голову и села, глядя на Дженсена.

— Уходи, — приказал Миша, махнув рукой, — назад.

Собака не сводила глаз с Дженсена, но переместилась на несколько шагов назад, после чего вновь села.

— Дженсен, встань.

Дженсен начал было быстро подниматься, но Миша нажал на его плечо.

— Медленно, Дженсен, — произнес Миша и щелкнул пальцами, чтобы перевести внимание Банни на себя. Тем не менее, когда Дженсен начал медленно двигаться, ее взгляд вновь вернулся к нему. Поднявшись на ноги, он оказался сильно прижат к Мише, но не попытался отстраниться, учитывая напряженное состояние собаки.

— Банни, встань, — скомандовал Миша приветливым голосом. Она сразу поднялась на ноги. — Лежать. — Банни плюхнулась на пол, ее уши выглядели гораздо более веселыми и дружелюбными. Миша ткнул по направлению к ней пальцем, изображая пистолет. — Бах! — тихо произнес он. Банни плюхнулась на бок, и ее лапы зависли в воздухе. Но особо мертвой она не выглядела, подергивая хвостом и внимательно наблюдая за Мишей.

— Хорошая девочка! Встать!

Банни вскочила на ноги, виляя хвостом и счастливо высунув язык.

— Дженсен, протяни руку ладонью вниз.

Дженсен слегка удивился, что повиновался команде Миши так же легко, как и Банни.

— Ко мне, Банни, — вновь позвал Миша и почесал собаку за ухом. — Xорошая девочка. Теперь дай ей понюхать. — Миша придержал ее голову, чтобы она смогла обнюхать руку Дженсена, а потом почесал ее макушку и похвалил.

— Теперь нам нравится Дженсен, правда? По крайней мере, нам нравится его тело.

— Эй!

Миша ухмыльнулся, а затем хлопнул в ладоши, выгоняя собаку. Она отправилась в дальний угол кухни и легла, продолжая на них смотреть. Дженсен, наконец, вновь смог нормально дышать.

— Черт, думаю, это полностью убило мой стояк, — произнес он, взглянул на свою промежность и увидел, что его член действительно ушел в глухое подполье.

Миша, мелкий засранец, рассмеялся:

— Да, есть у нее такой эффект.

— Я собирался предложить тебе начать с того момента, где мы остановились, но не думаю, что мне нравится такая аудитория.

— Так или иначе, это лучше, чем ничего.

Дженсен наконец отвел взгляд от собаки и посмотрел на Мишу. Тот улыбнулся и похлопал его по щеке.

— Ненадолго. Я просто намеревался не до, а после ужина. Я твердо намерен использовать эти очаровательные минетные губы по их прямому назначению.

Дженсен нахмурился. Всю его жизнь ему говорили, что у него минетные губы, и комплиментом это ему никогда не казалось. Хотя, кто бы говорил? Его взгляд остановился на Мишиных губах, и прежде чем Миша смог отвернуться, чтобы продолжить заняться ужином, Дженсен положил руку ему на затылок и притянул к себе, поцеловав. Миша легко открылся, лениво сплетая свой язык с языком Дженсена, вновь и вновь нетерпеливо проникающим в его рот. Дженсен наклонил голову, прижимаясь губами сильнее, и всосал Мишин язык себе в рот. Он обнял Мишу, прижимая его к себе и лишая обоих равновесия. Миша протянул руку назад, ища опору, чтобы не упасть, и сбил крышку с кастрюли, стоявшей на столе. Она громко прозвенела, и Банни вскочила на ноги.

Дженсен оторвался, бормоча:

— Да какого хрена.

Миша усмехнулся и вновь сделал выговор собаке. Он взглянул на Дженсена и вытер большим пальцем уголок его влажных губ, после чего вобрал палец в рот. Дженсен стиснул зубы. Его стояк вернулся, и на этот раз собака не собиралась помогать ему с этой проблемой.

— В нижнем ящике холодильника есть брокколи. Не могли бы вы достать их, агент?

Конечно, кому нужна сверхопекающая собака, чтобы снять эрекцию, когда Миша ловко справлялся с этим сам с помощью обычного кухонного поручения?

— Отлично, — Дженсен постарался не сильно вздохнуть, — но позже мы ее где-нибудь запрем.

Миша улыбнулся.

— Не волнуйся. Этим вечером она не помешает нам получить то, что мы оба хотим.

Идя к холодильнику, Дженсен скрыл раздраженный вздох. Он был несколько удивлен, обнаружив, что наряду с возбуждением ощущает... разочарование? То, что они оба были на одной волне, желая этим вечером секса, было отлично, но... у Миши это прозвучало так прозаично и небрежно. Как будто они собирались просто обслужить друг друга и отправиться каждый своей дорогой. Но все так и было, верно? Дженсен вытащил из чистого ящика упаковку брокколи. Ожидал ли он большего? Нет, конечно, нет. Миша был, фактически, его развлечением на один день. Или, возможно, он — Мишиным. В любом случае, это было способом снять стресс тому и другому, который исчезнет с приходом ошеломительного оргазма. Вот и все.

Однако... почему, даже учитывая все эти прикосновения и стоны, которые ему удалось вырвать у Миши, наиболее возбуждающим был именно поцелуй? Миша хорошо целуется. Очень. Но как это могло ощущаться лучше, чем трение его члена сквозь...

— Дженсен?

— Да? — Дженсен повернулся, чтобы взглянуть на Мишу. Тот тыкал вилкой в картофель, плавающий в кипящей воде.

— Можешь промыть их, а потом положить в пароварку? Она в том шкафу, — указал он вилкой.

Дженсен попытался заговорить, не смог, сглотнул и попробовал еще раз:

— Конечно.

Они уютно готовили вместе ужин, разговаривая в основном об ингредиентах и способах готовки. Затеяли сражение за стейки. Миша пытался блокировать попытки Дженсена стянуть свою порцию с плиты до того, как Миша ее сильно прожарит, и Дженсен в отчаянье сказал ему, что никогда больше с ним не заговорит, если он действительно испортит его стейк. В конце концов Дженсен получил свой средне-прожаренный стейк, а Миша делал вид, что не понимает, как можно давиться этим, по его мнению, сырым мясом. Специи были отличными, на вкус действительно нельзя было пожаловаться, Каберне, принесенное Мишей из винного погреба (да, настоящего винного погреба) прекрасно дополнило вкус. Картофельное пюре было очень вкусным с маслом, со сметаной и с хрустящeй брокколи. Дженсен воспользовался маминым способом приготовления овощей, доведя их на пару до положенной степени готовности. Он вынужден был признать, что Миша отменный повар, и что он не возражал бы против дальнейших совместных ужинов. Вот только... разговор почти сразу застопорился.

Они наслаждались едой в слегка неловком молчании, пока Дженсен не выдержал:

— Мы можем разговаривать, верно?

Миша поднял брови, медленно пережевывая.

— Да?

— Ох.

Дженсен нанизал на вилку кусок брокколи и захрустел им. «Да уж, мягкая», — саркастично подумал он.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Миша, прежде чем сделать глоток вина.

«О том, насколько синие твои глаза.»

Дженсен практически отшатнулся от своих глупых мыслей.

— Не знаю. Если честно, мне обычно известно немного больше о людях, с которыми я почти занимаюсь оральным сексом на их кухне.

Уголок Мишиного рта дернулся, и он отрезал кусок стейка. Положил нож на край тарелки, переложил вилку в другую руку и поднес кусок стейка ко рту.

— Что ж, я Лев. Бегун на длинные дистанции. Ненавижу Red Sox*. И мне нравится зеленый цвет твоих глаз.

Он откусил кусочек и с совершенно нейтральным выражением лица посмотрел через стол на Дженсена. Дженсен покраснел и сдвинул пюре на тарелке. Это было нечестно. Как тот мог сказать такие глупые, дешевые слова о его глазах с такой безэмоциональной маской на лице?

— Нам нужно знать что-нибудь более личное, чем это? — спросил Миша.

Дженсен поднял взгляд, не обращая внимания на краткий, но болезненный укол в груди.

— Думаю, не нужно. Что ты считаешь слишком личным? Могу я спросить о работе?

Брови Миши приподнялись, что, возможно, означало легкий гнев или раздражение.

— Ты думаешь, что расследование — хорошая тема для ужина?

— Нет, я не об этом. Я имел в виду твою работу. Как ты попал к кинологам? Или это слишком личное? — несколько нагло спросил он.

Миша вздохнул и отложил столовые приборы.

— Мой отец был начальником до Тая. Он никогда не давил на меня, чтобы я вступил в правоохранительные органы, но это просто показалось наилучшим вариантом.

— Но ты учился в Дартмуте, верно?

Миша склонил голову.

— Как ты узнал? Пробил меня через одну из ваших баз данных в ФБР?

— Нет, Расс сказал мне. Были причины.

— М-да, — он с подозрением посмотрел на Дженсена, но продолжил. — Да, я поступил в Дартмут и специализировался на политической философии. И понял, что мне нравится теория, но практическое применение — это кошмар. У меня не было никакого стремления стать политиком, и я знал, что не хочу преподавать. Плюс моя тогдашняя девушка хотела вернуться домой, в Э