Стильные советы от Лизы Литгоу для максимальной привлекательности. Предложение руки и сердца

Подруги спортсменов вынуждены мириться со многим, лишь бы оставаться рядом со своими мужчинами. Потому будет вполне справедливо, если руку и сердце им предложат каким-нибудь особым образом.

Ребята, вот список самых лучших мест, где можно сделать предложение любимой!

• На прогулке по набережной Сены в Париже.

• На верхней площадке Эйфелевой башни.

• На яхте – во время круиза между греческими островами.

• На колесе обозрения «Око Лондона».

• На Бали во время заката на пляже Кута.

• На Новый год на Таймс-сквер, пока спускается шар.

• Во время романтического ужина в долине Ярры, штат Виктория.

• На воздушном шаре – в любом месте мира.

• Во время прогулки на верблюдах в Объединенных Арабских Эмиратах.

• На Великой Китайской стене.

• Перед Тадж-Махалом.

• На мосту Харбор-Бридж в Сиднее.

• В круизе по южной части Тихого океана.

• В новогоднюю ночь – в любом месте.

• В Центральном парке, в любое время.

• На Испанской лестнице в Риме.

• На вершине вулкана Даймон-Хед на Гавайях.

• В бунгало на воде на Таити или на Мальдивах.

• Во время дайвинга на Большом Барьерном рифе.

После скандала с Лизой Уэйд отправился в единственное место, где он чувствовал себя в безопасности: на работу. Его кабинет всегда становился для него тихой гаванью, в Мельбурне и в Лондоне.

Родственники отличались непостоянством. После того как их с отцом отношения дали трещину из-за Бабз, он все больше отдалялся от семьи.

Любовниц он подбирал тщательно из числа деловых женщин, которые ничего от него не ждали и были согласны на короткую интрижку.

Бизнес был единственной постоянной величиной в его жизни, единственным, в чем он не сомневался. Своего дела он теперь мог лишиться – и все из-за Лизиной лжи.

Он немного успокоился, когда обсудил проблему с корпоративными юристами и обдумал все возможные варианты развития событий.

Пусть Лизина биография не на сто процентов соответствует действительности; по условиям контракта, никто не может предъявить им какие-либо претензии в том случае, если вдруг станет известна правда о Синди.

Он предполагал, что здесь проблем не возникнет, хотя нужно было убедиться наверняка. В конце концов, многие знаменитости выдумывали себе биографии и выдавали мифы и легенды за настоящую жизнь.

В приступе гнева он заявил, что может все потерять из-за того, что она скрывала от него свою сестру. Он хотел пристыдить ее, чтобы она сказала ему правду, почему так поступила с ним? На самом деле потеря восьмисот тысяч не превратит его в банкрота.

Успокоившись и трезво оценив ситуацию, он понял, что не потеряет отцовскую компанию, но может потерять кое-что столь же важное для него.

Женщину, которую любит. И вот выставил себя полным идиотом.

Его напугала мысль: может быть, он такой же, как его отец, и Лиза вертит им, как Бабз вертела Квентином?

Но в минуты близости они с Лизой были так открыты друг для друга… Ему казалось, что они с ней на одной волне.

Но в день их знакомства она первая заговорила с ним. А потом шантажом вынудила его принять ее на работу. Может быть, именно этого она и добивалась с самого начала?

Судя по ее биографии – если хоть что-нибудь в ней было правдой – так же она поступала и раньше. И пусть в первый раз она стала знаменитостью случайно, когда ее школьный приятель вдруг попал в сборную, с футболистом, по ее собственному признанию, они заключили соглашение, основанное на крепкой дружбе и взаимной выгоде.

Он разглядывал фотографии Лизы и Анри Жайе. Какая у нее красноречивая мимика! Когда камера была направлена на нее, Лиза стояла прямо и улыбалась, еле заметно отстраняясь от Анри, обнимавшего ее за плечи или за талию.

Нашлись и более искренние снимки, на которых она держалась за спиной Анри, скрестив руки на груди, опустив плечи, плотно сжав губы. Эти снимки выдавали ее истинное отношение к ее спутнику. Она вовсе не радовалась их близости, хотя и вынуждена была везде появляться с ним. Как она сказала ему в самом начале? «То, что ты видишь, не всегда является правдой».

Если так, то зачем все это? Чтобы поддержать сестру? Лиза сознательно пошла на то, чтобы быть в центре всеобщего внимания? Она делала это ради славы или за ее поступком скрывалось нечто большее?

Он поболтал виски в стакане и выпил залпом. После ссоры с Лизой он никак не мог согреться. Он никак не мог соединить в своем сознании женщину, которую полюбил, с женщиной, которая стеснялась рассказать ему о сестре-инвалиде.

Его дверь со скрипом приоткрылась, и он нахмурился, готовый стереть в порошок любого, кто осмелится войти. Проклятый издательский бизнес! В любое время дня и ночи на работе можно встретить сотрудников, которым во что бы то ни стало нужно уложиться в заданные сроки.

– Я занят! – рявкнул он, со стуком ставя стакан на стол, когда дверь открылась во всю ширину. – Я сказал…

– Я слышала, что ты сказал. – В дверном проеме стояла Лиза, на нее откуда-то снаружи падал свет. Вид у нее был измученный. – Но я никуда не уйду.

– Я сейчас не в лучшем настроении. – Он провел рукой по лицу.

Словно не слыша, она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

Он невольно залюбовался ее длинными ногами в простых серых легинсах, вспыхнувшее не вовремя желание смешалось в нем с гневом.

Она села рядом с ним на кожаный диван, а он бы предпочел, чтобы она села к нему на колени.

Пальцами она теребила завязки своей красной толстовки, вертела их до тех пор, пока ему не надоело на это смотреть. Он накрыл ее ладони своими.

– Нам нужно кое-что выяснить, – сказала она, вызывающе расправив плечи. – Во-первых, Синди – самый главный человек в моей жизни, и я никогда ее не стеснялась.

Он молчал. Лиза смотрела на него, как будто ожидая возражений.

– Во-вторых, я потратила большую часть своей жизни на то, чтобы защитить ее. Вот почему не рассказала о ней. Я пыталась оградить ее от всего, что сама испытала за эти годы. Ненужное внимание плохо отразится на ее здоровье.

– Почему?

– Из-за сильных переживаний и перепадов настроения у нее повышается мышечный тонус, а это ведет к осложнениям. Серьезным осложнениям, следствием которых может стать полная неподвижность.

Он начал кое-что понимать, и в его сердце затеплилась надежда. Он уже восхищался ею и жалел, что был несправедлив. Он думал, что она стыдится сестры, а на самом деле она защищала ее.

– И в-третьих, та часть моей жизни, что изложена в биографии, – правда, а не вымысел. Может быть, приукрашенная, но правда. – Ее пальцы дрогнули. Она высвободила руку и провела ею по воздуху. – И то, что было между нами, – настоящее. А если ты считаешь иначе, тем хуже для тебя.

Надежда росла и смягчала боль, мучившую его до тех пор, пока она не переступила порог его кабинета. Но ему не так-то просто было уступить. Он понимал, что ей было нелегко прийти к нему почти сразу после разрыва. Но он не мог забыть о том, что она не пустила его в свою жизнь, хотя он почти полностью раскрылся перед ней.

– Докажи, что у нас все по-настоящему!

– Как? – нахмурилась Лиза.

– Пусти меня в свою жизнь.

Лиза нахмурилась еще больше:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– А по-моему, прекрасно понимаешь. – Он придвинулся к ней ближе. – Я хочу увидеть тебя настоящую, не образ, который ты поддерживала годами для окружающих, и не женщину, которой ты притворялась с самого начала наших отношений. Настоящую тебя.

Лиза удивленно посмотрела на Уэйда. Ее настоящую? Никто не видел настоящую Лизу, даже Синди, которую она всю жизнь подбадривала. Ей казалось, что жизнь сестры и так не слишком проста, и старалась не показывать, что и у нее не все бывает гладко…

О чем ее просит Уэйд? Пожалуй, он слишком многого хочет.

Она покачала головой:

– Я не могу…

– Нет, можешь. – Не дав ей пошевелиться, он взял ее за руку и прижал ее ладонь к своей груди в том месте, где располагалось сердце. – Давай рискнем? Без притворства. Без скелетов в шкафу. Только ты и я. Что скажешь?

Лизе захотелось убежать и спрятаться, изобразить на своем лице улыбку и ответить какой-нибудь заученной фразой, чтобы скрыть свои истинные чувства.

Но, глядя в бесхитростные темные глаза Уэйда, чувствуя, как мерно стучит его сердце, она понимала, что подошла к поворотному моменту в своей жизни.

Перед ней два пути. Можно вернуться назад и жить во лжи. Или рискнуть и поверить ему.

– Неплохо, если ты ответишь мне еще в этом столетии, – сказал он, крепче прижимая ее ладонь к своей груди.

– Завтра мы с Синди идем в Луна-парк, – наконец ответила она. – Пойдешь с нами?

Она ждала, затаив дыхание, пока не заболела грудь.

Она никогда никого не звала с собой, когда они с Синди куда-нибудь выбирались. Они с сестрой были только вдвоем. Уэйд побудет с ними и, может быть, поймет, что значит постоянно ухаживать за ее сестрой. Тем самым Лиза делала огромный шаг ему навстречу. Он хочет увидеть, какая она настоящая? Пожалуйста.

Он расплылся в улыбке, и она с облегчением выдохнула.

– Звучит неплохо. Во сколько?

– В девять. Мы за тобой заедем.

Он выпустил ее запястье и потер руки:

– Великолепно. Я поеду в фургоне!

– Будешь и дальше шутить насчет моей машины? Теперь-то ты, наверное, понял, что такая большая машина нужна для перевозки инвалидной коляски…

Он щелкнул ее по носу:

– Эй, мы же договорились, что отныне будем совершенно искренними. Ничего не будем утаивать, не будем следить за словами… Полная открытость!

Лиза медленно кивнула, гадая, что было бы, знай он все. Додумать она не успела: он прижал ее к себе и поцеловал. Все мысли сразу вылетели из головы, пропала пустота, которая образовалась у нее в груди несколько часов назад, когда он вышел из ее дома.

Она не выносила, когда ее бросали. Это вызывало к жизни много болезненных воспоминаний. И ей больше никогда не хотелось снова испытать это чувство.

Она хотела проверить Уэйда, посмотреть, как он будет себя вести с Синди.

Когда он набросился на нее, она поняла, Уэйд – единственный мужчина, который ей небезразличен. Увидев отвращение на его лице из-за того, что она утаила от него правду, Лиза поняла: в ее жизни было достаточно лжи и неискренности.

Рядом с ним ей хотелось быть самой собой, а в понятие «быть самой собой» входила Синди. Они с сестрой всю жизнь вместе. Если Уэйд не примет ее сестру такой, какая она есть, им лучше расстаться. Без Синди о дальнейших отношениях не могло быть и речи.

Судя по тому, как Уэйд болтал с Синди и поддразнивал ее, он с честью выдержал испытание. Лиза всегда наблюдала за своими знакомыми, проверяя, как они ведут себя с ее сестрой. Одни отводили взгляд или делали вид, что Синди не существует. Другие все время испуганно косились на ее скрюченные руки и ноги, следили за неуклюжей походкой. Третьи нарочно говорили с ней слишком медленно или слишком громко. Четвертым рядом с Синди было явно не по себе.

С самого утра, когда они заехали за Уэйдом, он держался так свободно и естественно, что Лиза понемногу оттаяла.

Пока Синди с живым интересом смотрела, как посетители катаются на американских горках, Уэйд подсел к Лизе и легонько толкнул ее плечом.

– Ну как, хорошо тебе?

Лиза кивнула и улыбнулась:

– Да. С Синди мне всегда хорошо.

– Она замечательная, – сказал он, обнимая ее за плечи. – И ты тоже. – Заметив, что Синди повернулась к ним, Уэйд помахал ей рукой. – Честно говоря, я не очень много знаю о церебральном параличе.

Его признание затронуло какую-то струну в душе Лизы. Возможно, их сегодняшняя совместная прогулка – не просто красивый жест и он в самом деле хочет быть к ней ближе… и ближе к Синди.

– Церебральным параличом называют нарушение двигательных функций и координации, которое наступает вследствие повреждения головного мозга, обычно еще до рождения.

– Ты говоришь, как специалист, – улыбнулся он.

– Если вспомнить, сколько медицинской литературы я перелопатила, то в этом нет ничего удивительного.

Он сжал ее руку.

– Каковы прогнозы?

– Врачи надеются, что она сможет вести нормальный образ жизни… Во всяком случае, с возрастом мозговые нарушения не усугубляются. Чего нельзя сказать о ее физическом состоянии…

Синди громко засмеялась, наблюдая за тем, как вагончики на американских горках стремительно ринулись вниз и люди закричали. Лиза улыбнулась. Почаще бы ее сестра весело смеялась!

– У Синди не самая тяжелая форма… Поражены рука и нога на одной стороне тела – односторонний спастический гемипарез.

– Ужас… – нахмурился Уэйд.

Лиза покачала головой:

– Ничего унизительного в этом нет… Просто у нее повышенный мышечный тонус из-за того, что пораженный участок мозга не может посылать нужные сигналы определенным группам мышц…

– Понятно. – Уэйд глубоко задумался. – Она умеет ходить?

– Немного. В основном дома, в своей комнате, с ходунками. Но чем больше Синди напрягает мышцы, тем сильнее спастичность, так что ей проще передвигаться в инвалидной коляске.

Синди снова посмотрела на них и улыбнулась, и Лиза послала ей воздушный поцелуй.

– Нам еще повезло. У многих детей с церебральным параличом развиваются нарушения психики, речи. У некоторых бывают эпилептические припадки; им трудно себя обслуживать. Главная же проблема Синди – подвижность.

Уэйд покачал головой, словно до конца не мог поверить в ее оптимизм.

– Ты просто чудо… – Он кивнул в сторону Синди. – И вы с ней так замечательно ладите!

Чувствуя себя немного неудобно из-за его похвалы, но внутренне чуть-чуть гордясь собой, Лиза пожала плечами:

– Она моя сестра. Мы очень много пережили вместе.

– А что ваши родители? – Лиза застыла, и он сжал ее руку. – Ты обошла их в своей биографии и никогда не упоминаешь о них…

Лизе не хотелось говорить о родителях ни сегодня, ни в будущем. Но они с Уэйдом договорились быть откровенными друг с другом…

– Мне не хотелось отзываться о них плохо, вот почему я лишь вскользь упомянула о них…

– Неужели все настолько плохо? – нахмурился он.

– Отец ушел, когда Синди был год. Он не мог перенести мысли о том, что у него ребенок-инвалид. Шли годы, и мама все больше отдалялась от нас… Она дождалась, пока мне исполнится восемнадцать, и тоже ушла.

Уэйд выругался.

– Значит, с тех пор ты присматриваешь за Синди?

– Ну да. Вскоре после ухода мамы Ассоциация помощи детям с церебральным параличом прислала мне Шер. Без нее я бы не справилась… Мне с ней очень повезло. Она уже не помощница, а член семьи.

Шер ей ближе и роднее, чем родители… Как там говорится в пословице: «Кровь гуще воды»? Что ж, у них все по-другому.

– И с тех пор они не объявлялись?

Лиза услышала в его голосе осуждение. Ей не хотелось портить такой хороший день.

– Мама звонит нам на Рождество и в дни рождения, присылает деньги в подарок… Вот и все.

Он изумленно посмотрел на нее. Потом в его глазах мелькнула искра понимания.

– Так вот почему ты согласилась написать свою биографию? Ты должна финансово поддерживать Синди.

Лизе не хотелось обсуждать с Уэйдом такие вещи. Она согласилась быть откровенной – но не во всем же! У них с Уэйдом все только начинается; не стоит портить новую жизнь своим ужасным прошлым.

– У нас все нормально. – Она вскочила со скамейки, отряхнула джинсы. – Пошли! Ты, кажется, обещал угостить Синди мороженым?

– Ну да, конечно… – Его губы разочарованно скривились прежде, чем он заставил себя улыбнуться.

Но, когда солнце спряталось за облаками и Лиза задрожала под порывом ветра с залива Порт-Филлип, ей показалось, что холодно ей вовсе не из-за погоды, а из-за того, что Уэйд разочарован ее скрытностью.

Через час после того, как Лиза высадила его у работы, Уэйд вошел в конференц-зал. Он провел невероятное утро, впервые увидел настоящую Лизу и испытал потрясение. Она изумляла его своей преданностью сестре, заботливостью и тем, что искренне радовалась, проводя время с Синди.

Лиза не лицемерила, и Уэйд невольно задался вопросом, почему она так старалась скрыть от него существование Синди.

Конечно, он понимал ее нежелание выставлять Синди на всеобщее обозрение. Она ведь сама долгое время жила у всех на виду. Она знала, что эмоциональные перепады могут ухудшить физическое состояние сестры. И все же здесь кроется что-то еще.

Ему казалось, что сегодня Лиза была с ним полностью открыта – он видел, как она смотрела на него. Так, словно действительно видела его впервые в жизни.

Но, как только он попробовал копнуть глубже, Лиза замкнулась в себе. Закрылась от него так, словно этих четырех часов и не было.

Ее скрытность очень мучила его. Ему предстояло принять несколько важных решений относительно будущего, важное место в котором должна была играть Лиза.

Он знал, о чем будет говориться на собрании; вчера вечером, после того как Лиза ушла из его кабинета, председатель прислал ему служебную записку.

Он не зря так усердно трудился. Дело его отца будет жить! Он спас издательство «Кью паблишинг». Точнее, издательство спасла Лизина биография.

Но приглашать ее куда-нибудь отпраздновать событие не стоит… Он понимал, что новость никого из них не осчастливит. Теперь ему больше незачем оставаться в Мельбурне. Их отношения с Лизой закончатся, едва начавшись.

Он видел ее с Синди и понимал, что Лиза ни за что не бросит сестру. Она предана Синди, за что ее нельзя упрекнуть.

А что, если они обе поедут с ним? Эта мысль неожиданно возникла у него в голове, и он прижал пальцы к вискам, изумленный и обрадованный одновременно.

– Уэйд! – Председатель хлопнул его по спине, и он глубоко вздохнул, возвращаясь к действительности.

Его личная жизнь могла подождать. Сейчас ему надо укреплять позиции.

Уэйд занял место во главе стола.

– Господа… и ты, Бабз, – он делано улыбнулся, глядя на мачеху, – спасибо, что пришли.

Бабз сжала губы в ниточку.

– Как вам известно, благодаря предзаказам на биографию Лизы Литгоу «Кью паблишинг» рассчиталось со всеми долгами и гарантировало прибыль. Если учесть ожидаемые поступления от продажи книги в твердой обложке, в бумажной обложке и в электронной версии, нашего капитала хватит на многолетнее и успешное существование.

Он подождал, пока стихнет радостный гул.

– Так что ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы продать «Кью паблишинг»?

Никто из сидящих за столом не шевельнулся, двенадцать пар глаз с восхищением смотрели на него. Только на одном лице он заметил другое выражение и посмотрел на Бабз, ожидая увидеть ее поднятую руку.

Бабз чуть приподняла руку… и тут же уронила ее на колени.

– Значит, единогласно…

– Я хотела бы кое-что сказать.

Бабз встала, и сердце Уэйда упало. Чем она собиралась уничтожить его сейчас?

– Квентин любил свою компанию. Мне известно: многие из вас обвиняют меня в том, что последние несколько лет я отвлекала его от работы.

Ошеломленный, Уэйд смотрел на мачеху. А она, оказывается, проницательнее, чем он предполагал!

– Правда же заключается в том, что Квентин знал о своих проблемах с сердцем, которые могли спровоцировать его уход в любую минуту. Он хотел, чтобы мы как можно больше из оставшегося ему времени провели вместе, и я поддержала его в этом. – Она остановилась, чтобы промокнуть слезы – первый раз, когда она, на памяти Уэйда, демонстрировала свои настоящие чувства. – Издательство напоминает мне о моей потере. Вот почему я так хотела продать его. Чтобы продолжать жизнь, сохраняя лучшие воспоминания. – Бабз посмотрела Уэйду в глаза. – Уэйд, ты замечательно поработал и спас компанию Квентина от разорения, но я больше не хочу быть акционером… Предлагаю тебе выкупить мой пакет, и мы будем в расчете.

Уэйд кивнул, потеряв от изумления дар речи. Ему не понравилось, что Бабз вслух сказала то, о чем он втайне жалел: отец не признался в том, насколько серьезна его болезнь. Если бы он знал о смертельном сердечном недуге отца, он ни за что не потратил бы напрасно много лет, отдалившись от отца из-за мачехи, которая сейчас смотрела на него с жалостью.

Ему не нужна была ее жалость. Он хотел вернуть упущенные годы, наладить отношения с отцом, которые дали трещину из-за его нетерпимости.

Но прошлое не вернуть. Теперь он должен думать о будущем… и постараться не повторять своих ошибок.

Он не знал, насколько искренна была Бабз, говоря о своей любви к его отцу, но понимал ее желание продолжать жизнь. После того как он выкупит ее акции, оба получат что хотят. Ей хочется как можно скорее расстаться с издательством, ему – сохранить отцовское наследие.

Наконец снова обретя голос, он прокашлялся.

– Спасибо, Бабз, я немедленно поручу юристам подготовить все нужные бумаги.

Она кивнула, взяла сумочку и вышла. Члены совета директоров пристально смотрели на него. А он думал о том, что должен решить не менее важную проблему, касающуюся его личной жизни.

Глава 12