Основные условия деятельности

Мы должны исходить из мысли о наличии двух ос­новных условий, без которых акты поведения человека или какого-либо другого живого существа были бы невозможны» Это прежде всего наличие какой-либо потребности у субъек­та поведения, а затем и ситуации, в которой эта потребность могла бы быть удовлетворена. Это — основные условия воз­никновения всякого поведения, и прежде всего установки к нему. Нам необходимо ближе познакомиться с этими условиями.

1. Потребность. В науке нередко приходится встречать­ся с термином «потребность». Особенно часто используется он в экономических науках. Здесь, однако, мы не думаем лишь о том значении, которое мыслится в понятии потреб­ности специально с позиций экономических наук, В данном случае мы имеем в виду самое широкое значение этого сло­ва — не только экономическое. Если представить себе, что организм испытывает нужду в чем-нибудь, например в эко­номическом благе, в какой-нибудь другой ценности — прак­тической или теоретической безразлично, в самой активнос­ти или, наоборот, в отдыхе и т. п., то во всех этих случаях можно говорить, что мы имеем дело с той или иной потреб­ностью. Словом, как потребность можно квалифицировать всякое состояние психофизического организма, который, нуждаясь в изменениях окружающей среды, дает импульсы к необходимой для этой цели активности.

При этом нужно помнить, что активность должна быть понимаема в данном случае не только как прием, гарантиру­ющий нам средства удовлетворения потребностей, а одно­временно и как источник, дающий возможность непосред­ственного их удовлетворения.

Дело в том, что необходимо различать два основных рода потребностей — потребности субстанциональные и потреб­ности функциональные.

В первом случае мы имеем в виду потребности, для удов- летворення которых необходимо что-нибудь субстанцио­нальное, нечто, по получении чего потребность оказывается удовлетворенной. Так, например, состояние голода представ­ляет собой пример определенной субстанциональной по­требности: для того чтобы утолить голод, необходимо иметь, например, хлеб.

Но эта категория еще не исчерпывает всех имеющихся у нас потребностей. Как мы только что отметили, в живом организме намечается стремление к тому или иному виду ак­тивности. В организме констатируется не нужда в чем-либо субстанциональном: он стремится к активности как таковой, он нуждается просто в самой деятельности. Это значит, что естественное состояние живого организма вовсе не заключа­ется в неподвижности. Наоборот, живой организм находит­ся в состоянии постоянной подвижности. Он прекращает ее лишь временно и условно. Это — тогда, когда организм при­нужден обратиться к отдыху, хотя, впрочем, и здесь абсолют­ной приостановки деятельности у него никогда не бывает: органические процессы и в этих случаях, как и во всех дру­гих, продолжают быть активными. В зависимости от усло­вий, в которых приходится жить организму в каждый данный момент, у него появляется потребность к деятельности и функционированию в том или ином направлении. Этого рода потребности мы и называем функциональными потребнос­тями[7].

Эти две основные группы исчерпывают все богатства по­требностей, имеющихся у животных. Но они же служат ос­новными категориями и тех потребностей, какие появляют­ся у человека по мере развития условий его социальной, его культурной жизни. Культура порождает у него ряд новых потребностей, и чем дальше она развивается, тем обширнее становится их круг. В качестве примера потребности, кото­рую можно было бы считать чисто человеческой, можно на­звать теоретическую потребность. Правда, в литературе мы нередко имеем случаи, когда речь заходит относительно та­ких, как я думаю, чисто человеческих признаков у животных, в частности у обезьян, каким является, например, любозна­тельность. Но, строго говоря, нет оснований антропоморфизировать даже признаки высших обезьян. Сейчас я хочу лишь отметить, что, бесспорно, в качестве своеобразной груп­пы потребностей, выработавшихся у человека, можно на­звать группу теоретических потребностей.

Но являются ли эти последние чем-либо новым с точки зрения той основной группировки потребностей, которую мы наметили выше? Субстанциональной считать теорети­ческую потребность или функциональной?

Если мы вдумаемся в понятие теоретической потребно­сти, мы найдем, что речь идет здесь о случаях, в которых субъект, стоящий перед теоретическим разрешением задачи, останавливается , прекращает соответствующие манипуля­ции, к которым он прибегает в процессе работы над задачей, и обращает ее, эту задачу, в специальный объект своего раз­мышления. Вот, собственно, перед нами момент объектива­ции (о чем мы будем говорить ниже), за которым начинается процесс теоретического отношения к задаче[8].

Спрашивается: что мы имеем здесь? К какой категории можно отнести потребность, которую мы стремимся удовлет­ворить в этом случае?

Конечно, говорить здесь о функциональных потребностях вряд ля имеются основания. Акты теоретической мысли на­правлены, несомненно, не на цель удовлетворения той или иной функциональной потребности. Они, эти акты, нужны для вполне определенных целей, скажем, для разрешения вопроса о том, в чем, собственно, заключается задача или ка­кие правила было бы целесообразнее всего применить при ее решении. Нет сомнения, что задача теоретического отноше­ния к предмету стоит несравненно ближе именно к этой ка­тегории потребностей, чем к категории функциональных по­требностей. При разрешении задач последней категории нет никакой нужды в теоретической работе: наличная в этих случаях потребность вовсе не требует процессов осознания,

часто необходимых в случаях удовлетворения потребностей субстанциональных. И в этом нет ничего удивительного, по­скольку при удовлетворении субстанциональных потребно­стей всегда может возникнуть вопрос, как и в какой степени данный материал способен удовлетворить наличную потреб­ность. А это уже вопрос, который требует осознания в теоре­тическом плане, прежде чем взяться за его практическое раз­решение.

Таким образом, теоретические потребности возникают лишь в помощь нашим субстанциональным потребностям. Поскольку они рассчитаны всегда на то, чтобы обеспечить удовлетворение этих последних, мы могли бы сказать, что теоретические потребности представляют собой лишь даль­нейшее осложнение субстанциональных потребностей. Не касаясь сейчас высших ступеней развития теоретического мышления, мы можем утверждать, что оно — на начальных стадиях своего развития, во всяком случае, — ничего иного не представляет, как форму дальнейшего осложнения про­цесса удовлетворения субстанциональных потребностей.

Правда, мы знаем немало случаев действий, направлен­ных на удовлетворение функциональных потребностей. Но это бывает обычно лишь при возникновении какого-нибудь из препятствий, затрудняющих нас при выполнении актов, необходимых для удовлетворения этих потребностей. Одна­ко возникающая в данном случае задача — определить, что же является причиной этих затруднений, — это уже задача вов­се не функционального характера. Она является самостоя­тельной задачей, разрешение которой требуется в данном случае в интересах субъекта, настроенного на удовлетворе­ние функциональных потребностей, но — не непосредствен­но, а лишь косвенно, как необходимое условие для достиже­ний его прямых целей.

Коротко говоря, в данном случае мы имеем дело с ситуа­цией, в которой для осуществления прямых целей субъек­та — удовлетворения его функциональных потребностей — предварительно требуется разрешение теоретической зада­чи — выяснения причин, затрудняющих осуществление этих целей.

Таким образом, потребности теоретического характера могут иметь место и в случаях удовлетворения функцио­нальных потребностей, но от этого сами они далеко еще не становятся потребностями функционального содержания.

Итак, мы находим, что одним из основных условий актив­ности субъекта является наличие в нем какой-нибудь опре­деленной потребности, которая может быть субстанциональ­ной или функциональной. На человеческой ступени разви­тия мы становимся свидетелями выступления нового вида потребностей, т. е. теоретической потребности. Но анализ показывает, что она относится скорее к категории субстанци­ональных, чем функциональных потребностей.

2. Ситуация. Необходимым условием появления установ­ки в определенном направлении, кроме потребности, являет­ся и наличие соответствующей ей ситуации . Если ее нет, то нет и установки: без наличия факта совместного и согласо­ванного воздействия ситуации и потребности на субъект нет основания к тому, чтобы в этом последнем образовалась уста­новка и чтобы, следовательно, он был готов к действию.

Конечно, потребность может существовать и вне ситуа­ции, делающей возможным ее удовлетворение. Но в таком случае она не имеет законченного, индивидуально опреде­ленного характера. Она получает его лишь в результате воз­действия наличной ситуации, могущей принести ей удовлет­ворение: потребность конкретизируется, она становится ин­дивидуально определенной потребностью, удовлетворение которой возможно в конкретных условиях данной ситуации лишь при наличии этой последней. Пока такой ситуации нет, потребность продолжает оставаться неиндивидуализированной. Но достаточно появиться определенной ситуации, нуж­ной для удовлетворения этой потребности, чтобы в субъекте возникла конкретно очерченная установка и он почувствовал бы в себе импульс к деятельности в совершенно определен­ном направлении.

Таким образом, для возникновения установки необходи­мо наличие соответствующей ситуации, в условиях которой она принимает вполне определенный, конкретный характер. Следовательно, объективным фактором, определяющим установку, следует считать именно такого рода ситуацию.

Мы видим, что установка создается не на основе наличия одной только потребности или одной только объективной ситуации: для того чтобы она возникла как установка к опре­деленной активности, нужно, чтобы потребность совпала с наличием ситуации, включающей в себя условия для ее удов­летворения.

Здесь было бы интересно коснуться учения Левина о «по­буждающем характере» определенного круга представлений (Aufforderungscharakter). Характер этот выступает, по его мнению, в случаях наших отношений к вещам и явлениям, в которых мы нуждаемся. Когда у нас возникает какая-нибудь потребность, то объекты или явления, имеющие к ней отно­шение, приобретают некоторую силу по отношению к нам: они заставляют нас действовать в определенном направле­нии, они призывают нас к определенным актам деятельно­сти: хлеб влечет голодного к тому, чтобы он схватил и съел его; постель влечет усталого лечь в нее. Но эта побуждающая, эта направляющая сила обнаруживается только в тех случа­ях, в которых субъект имеет соответствующую потребность. Достаточно ее удовлетворить, чтобы вещи и явления потеря­ли эту силу.

Это учение Левина интересно в том отношении, что оно представляет собой результат правильного наблюдения, со­гласно которому вещи и явления, когда они выступают ком­понентами ситуации удовлетворения какой-нибудь актуаль­ной потребности, действительно становятся как бы силой по отношению к субъекту этой потребности: они как бы тянут его к себе в буквальном смысле слова. Но это бывает лишь в тех случаях, когда соответствующая потребность определен­но имеется у субъекта, Левин в этом случае дает фактическое наблюдение, которое соответствует предположению о воз­никновении установки в определенном направлении лишь у субъекта, имеющего определенную потребность, и при нали­чии ситуации, необходимой для ее удовлетворения.

Итак, мы видим, что для возникновения установки в опре­деленном направлении требуются условия субъективного и объективного характера: нужно наличие как потребности, так и ситуации, в которой она может быть удовлетворена.

Это — два основных условия, которые абсолютно необхо­димы для того, чтобы могла возникнуть какая-нибудь опре­деленная установка. Конечно, вне субъективных и объектив­ных условий вообще никакой активности не бывает. Но в данном случае мы утверждаем не только это. Здесь мы хоте­ли бы обратить внимание и на то обстоятельство, что необ­ходимым и действительным условием возникновения уста­новки следует считать как бы некоторое единство обоих этих условий. В нашем случае это единство осуществляется в сле­дующем: потребность, которая имеется в субъекте, становит­ся вполне определенной конкретной потребностью лишь после того, как выясняется объективная ситуация в форме какой-нибудь конкретной ситуации, предоставляющей субъекту возможность удовлетворения данной потребности; оба момента — и ситуация, и потребность — определяются как конкретные факты в связи друг с другом.