Забывание в кратковременной памяти

Линдсей П., Норман Д. Переработка информации у человека. М.: Мир, 1974.

В 1954 г. Ллойд и Маргарет Питерсоны провели очень простой эк­сперимент, который, однако, дал удивительные результаты. Они проси­ли испытуемых запомнить три буквы, а спустя 18 с воспроизвести их. Этот эксперимент кажется совершенно незначительным. А между тем оказалось, что испытуемые не могли запомнить эти три буквы. В чем же дело? Все очень просто: в промежутке между предъявлением трех букв и моментом, когда нужно было их припомнить, испытуемые должны были проделать некоторую умственную работу: они должны были в быс­тром темпе вести «обратный счет тройками».

Этот простой эксперимент иллюстрирует главное свойство системы кратковременной памяти. Более того, изменение характера материала, подлежащего запоминанию, удивительно мало влияет на запоминание, если число предъявляемых единиц остается неизменным. Посмотрите на рис. 1. На нем показана скорость забывания материала испытуемыми. Кривая II представляет результаты только что описанного эксперимен­та. По оси абсцисс отложено время между моментом предъявления этих трех букв (все они были согласными) и их воспроизведением. (Следует помнить, что в течение всего этого отрезка времени испытуемые занима­лись обратным счетом тройками.) По оси ординат отлетев процент слу­чаев, когда испытуемые могли припомнить материал по истечении раз­личного времени. Например, если между предъявлением трех согласных и их воспроизведением проходило всего 6 с, только 40% испытуемых могли припомнить все три согласные.

Рис. 1

I - три слова; II - три согласные

Как вы думаете, что произойдет» если испытуемым предъявить три слова вместо трех согласных? Будет ли память работать иначе для трех слов ДОМ—ЯБЛОКО—КНИГА, чем для трех согласных бук» Б—Р—Т? Сравните кривые I и II на рис,1. Они почти одинаковы.

Какие же механизмы ответственны за такую систему памяти? Эта память, очевидно, имеет очень малую емкость и очень короткую жизнь. Но емкость ее не слишком чувствительна к длине хранящихся в ней еди­ниц. Очевидно, это не система ИП <...>, поскольку в ней след сохранял­ся только долю секунды, здесь же он хранится около 20 с. Но это и не система долговременной памяти, в которой информация сохраняется нео­пределенно длительное время. При этом же виде памяти материал удер­живается лишь на короткое время; следовательно, это кратковременная память. <...>

Забывание.Как происходит исчезновение материала из кратковре­менной памяти? Тут возможны два пути; забывание может быть резуль­татом интерференции другого материала или просто результатом посте­пенного стирания следов временени. Рассмотрим обе эти возможности.

Забывание как следствие интерференции. При рассмотрении это­го процесса мы допускаем, что кратковременная память может вместить ограниченное число единиц. Это можно представить себе по-разному. Например, можно рассматриватъ кратковременную память просто как ряд ячеек где-то в мозге. Любой предъявленный материал подвергается обычной переработке в сенсорной системе и интерпретируется на разных уровнях механизма распознавания образа. Затем опознанный образ предъявленного материала вводится в одну из пус­тых ячеек кратковременной памяти. Если число ячеек ограничено, ска­жем их семь, то при введении восьмой единицы одна из предыдущих семи должна исчезнуть.

Эта исходная формулировка ограниченности объема кратковремен­ной памяти, предполагает, что забывание вызывается интерференцией со стороны вновь предъявленных единиц, так как каждое новое предъяв­ление приводит к утрате одного старого. (Это, конечно, происходит толь­ко после того, как кратковременная память заполнена.) Эта модель крат­ковременной памяти в виде автомата с ячейками слишком проста, что­бы дать четкое представление о процессе; например, из нее следует, что всегда будет удерживаться ровно семь единиц, не более и не менее, и что данная единица либо отлично запоминается, либо совершенно забывает­ся. Однако можно легко модифицировать модель, с тем чтобы снять эти возражения. <...:>

Образ какой-то единицы в памяти — это ее след. Это тот сигнал, который мы пытаемся припомнить на фоне других образов, запечатлев­шихся в памяти, т.е. шума. Чем яснее след в памяти, тем легче его рас­шифровать; с течением времени след постепенно стирается, пока нако­нец не станет настолько слабым, что расшифровать его невозможно.

В таком случае можно провести аналогию между расшифровкой слабого сигнала при шуме и припоминанием стирающегося в памяти материала. Вновь вводимые единицы оставляют сильный след, вводивши­еся ранее — слабый. Точно так же как неизбежны ошибки при интер­претации голоса, при низком отношении сигнал'шум будут возникать ошибки и при припоминании материала, след которого слаб. И при при­поминании материала, хранящегося в кратковременной памяти, эти ошибки будут проявляться в тенденции к акустическому сближению со словами, хранящимися в памяти.

Каким же образом слабеет интенсивность следов памяти? Соглас­но данной теории, устойчивость памяти зависит от числа введенных в нее единиц. Представим себе, что при первоначальном введении в па­мять некой единицы образуется след с интенсивностью А. Предъявление каждой новой единицы заставляет интенсивность следов всех предыду­щих единиц снижаться на некоторый постоянный процент от их исход­ной силы. Если эту долю интенсивности следа выразить через коэффи­циент забывания f (f, очевидно, представляет собой некоторое число между 0 и 1), то можно проследить судьбу какой-то единицы (назовем ее критической единицей) по мере предъявления нового материала.

Когда единица предъявляется впервые, интенсивность ее следа равна А.

Когда предъявляется еще одна единица, интенсивность следа критической единицы падает до Af.

Когда предъявляется вторая новая единица, интенсивность следа критической единицы падает до (Af)f, или Af.

Если некоторое число интерферирующих единиц (г) было предъяв­лено после предъявления критической единицы, интенсивность критичес­кой единицы будет равна Af, т.е. интенсивность следа памяти убывает по геометрической прогрессии в зависимости от числа предъявленных единиц.

Забывание как следствие постепенного стирания следов временем. Второй причиной, которая может привести к ограничению объема крат­ковременной памяти, является процесс, зависящий от времени: чем доль­ше единица остается в памяти, тем слабее она становится, пока наконец не исчезнет полностью. В этом случае само по себе время играет решающую роль в исчезновении материала из памяти, подобно тому как это происхо­дит при разрядке конденсатора или при радиоактивном распаде. В осталь­ном это очень напоминает вышеизложенную теорию интерференции.

Чтобы понять роль времени в стирании следов памяти, будем счи­тать, что каждое истекшее мгновение вызывает уменьшение интенсивно­сти следа введенных ранее единиц; иначе говоря, согласно теории посте­пенного стирания следов, каждое мгновение действует по существу так же, как каждое предъявление новой единицы в теории интерференции. Достаточно поставить вместо i (число единиц) t (количество времени). Если с момента предъявления критической единицы прошло t секунд, то интенсивность ее следа, первоначально равная А, будет теперь выражать­ся величиной Af.

Причина забывания — время или интерференция? Чтобы провести решающий тест для оценки двух соперничающих теорий, нужно снача­ла предъявить испытуемому материал, а затем обеспечить условия, при которых он не будет делать ничего до момента проверки запоминания. Согласно теории стирания следов временем, в этом случае материал бу­дет забыт. Теория интерференции такой утери не предполагает. Трудность подобного эксперимента заключается в обеспечении того, чтобы испыту­емый «ничего не делал». Если ему действительно больше нечего делать, он повторяет предъявленный ранее материал. Отличное запоминание в подобном эксперименте может равным образом объясняться как повто­рением, так и отсутствием интерференции, и результаты эксперимента не докажут ничего. Если воспрепятствовать повторению, дав испытуемому какое-либо другое задание, то это может вызвать интерференцию, и пло­хое запоминание также ни о чем не будет говорить, поскольку исчезно­вение материала может равным образом объясняться как стиранием сле­дов временем, так и влиянием интерференции.

Один из способов постановки такого эксперимента — дать испытуемому задание настолько сложное, что он не сможет повторять .матери­ал, подлежащий запоминанию, и вместе е тем настолько отличающееся от этого материала, что оно не вызовет интерференции. Одним из таких заданий может быть различение слабого сигнала на фоне шума. Таким образом, если испытуемому сначала предъявляют ряд букв для запоми­нания, затем на 30 с дают сложную задачу по различению сигнала, а после этого проверяют запоминание букв, то создается возможность из­бежать как повторения, так и интерференции.

Результаты подобных экспериментов показывают, что следует най­ти какой-то компромисс между двумя предложенными объяснениями. Спустя 30 с после предъявления материала, подлежащего запоминанию, испытуемые помнят его почти безукоризненно, без каких-либо призна­ков стирания временем. Сначала кажется, что этот результат подтверж­дает правильность теории интерференции. Но это еще не все. По про­шествии 30 с память становится настолько хрупкой, что даже незначи­тельная интерференция разрушает ее. По истечении 30 с, очевидно, происходит какое-то изменение памяти — не изменение способности припомнить введенные единицы, а изменение их чувствительности к ин­терференции. Одно из объяснений может заключаться в том, что интен­сивность следа действительно очень снизилась, но все же выделяется на фоне шума. Однако достаточно любого вмешательства, чтобы либо ин­тенсивность следа понизилась ниже уровня шума, либо уровень шума повысился и подавил след.

Как это часто случается, когда для объяснения какого-либо явле­ния предлагают две теории, истина, возможно, лежит где-то посредине. Очевидно, забывание в процессе кратковременной памяти вызывается и разрушением с течением времени и интерференцией в результате предъявления нового материала.

Р. Клацки