Ценности и потребности как организующие факторы восприятия

Организм существует в мире сенсорных стимулов, организованных более или менее неоднозначно. То, что видит индивид, что актуально су­ществует в восприятии, — это своего рода компромисс между тем, что оп­ределяется автохтонными процессами, и тем, что отбирается процессами поведенческими. Этот отбор, как мы знаем, определяется не только науче­нием, но и мотивационными факторами, такими, например, как голод, о чем сообщали Санфорд, Левин, Чейн и Мэрфи. Процесс отбора при вос­приятии мы вслед за Кречевеким будем называть перцептивной гипоте­зой, понимая под этим систематическую тенденцию к реакциям определен­ного рода. Такая гипотеза складывается под влиянием потребности, необ­ходимости найти решение той или иной задачи или вообще в силу определенных внутренних или внешних требований, предъявляемых к организму. Если данная перцептивная гипотеза подкрепляется, открывая организму доступ к пище, воде, любви, славе и т.д., она фиксируется. В экспериментальных работах, в особенности Эллсона и Липера, показано, что фиксированные сенсорные условные рефлексы весьма стойки к угашению. Как только происходит фиксация, перцептивная гипотеза становит­ся более сильной не только в смысле частоты ее применения при наличии определенных раздражителей, но и по степени ее перцептивного воздей­ствия. Объекты, отбор которых стал привычкой, воспринимаются живее, их отчетливость, яркость, видимая величина возрастают.

Необходимо детально рассмотреть еще два вопроса, прежде чем мы обратимся к экспериментам. Один из них касается перцептивного компро­мисса, другой — перцептивной неопределенности. Часто возникают две альтернативные гипотезы. Почти неизбежно одна из гипотез преобладает, и в соответствии с этим осуществляется перцептивный выбор. Тем не ме­нее даже при преобладании одной из гипотез между ними осуществляется некоторый компромисс. Так, в экспериментах Ансбахера пачка бумажных прямоугольников воспринималась и с точки зрения их количества, и с точ­ки зрения их стоимости как почтовых марок. В результате воспринималась как бы смешанная величина «количество — стоимость». Мы очень мало знаем о подобных перцептивных компромиссах, хотя у нас еще будет слу­чай в дальнейшем обсудить эксперименты, показывающие их действие.

Что касается неопределенности, или двойственности, в поле воспри­ятия, то обычно считалось, что при прочих равных условиях чем она выше, тем больше шансов на вмешательство поведенческих факторов. Именно по этой причине Шериф¹ избрал явление автокинеза в качестве экспериментального объекта. Из тех же соображений Прошанский и Мэр­фи² пользовались в своих опытах припороговой освещенностью. В широ­ких пределах этот тезис представляется справедливым, поскольку наличие неоднозначности снижает организующие возможности автохтонных детер­минант восприятия. О важности этого обобщения мы, привыкшие мыслить лишь в терминах строго контролируемых экспериментов в темной комна­те, слишком часто забываем. Ведь что такое восприятие в повседневной жизни? Это сплошь да рядом беглый взгляд, слушание краем уха, мимо­летное прикосновение. Исключая то, что находится в самом центре заин­тересованного внимания, мир ощущений куда более зыбок, чем, по-види­мому, полагают авторы наших учебников психологии.

Эмпирические гипотезы

Обратимся теперь к экспериментам, которые составляют главное со­держание данной статьи. Мы рассмотрим три общие гипотезы, вытекаю­щие из только что сформулированных принципов.

1. Чем выше социальная ценность объекта, тем в большей степени восприятие его подвержено организующему воздействию поведенческих детерминант. Такой объект будет избирательно восприниматься среди других объектов, фиксироваться в результате условнорефлекторной дея­тельности восприятия и перцептивно выделяться.

2. Чем сильнее потребность индивида в некотором социально цен­ном объекте, тем значительнее действие поведенческих детерминант.

3. Неопределенность объектов восприятия облегчает действие пове­денческих детерминант лишь в той степени, в какой она препятствует действию автохтонных детерминант, не снижая эффективности поведен­ческих факторов.

В экспериментах, о которых здесь идет речь, рассматривалась лишь одна сторона поведенческого детерминирования, которую мы называем акцентуацией. Это тенденция, в силу которой искомые, желаемые объек­ты воспринимаются более отчетливо. Явления перцептивного отбора и фиксации уже были продемонстрированы в других экспериментах, прав­да, они остаются пока слабо систематизированными. В целях экономии изложения мы не будем рассматривать их здесь, хотя в рамках более широкого исследования они представляют собой важные переменные.

Испытуемые и аппаратура

Испытуемыми были 30 нормальных детей в возрасте 10 лет. В со­ответствии с некоторыми признаками, которые мы кратко укажем ниже, их разделили на три группы: две экспериментальные и одну конт­рольную. Аппаратура представляла собой прямоугольный деревянный ящик размером 22,5x22,5x45 см. В передней стенке ящика имелся квад­ратный экран из матового стекла 12,5 см²; возле правого нижнего угла экрана расположена ручка управления. В центре экрана проецируется изнутри почти круглое пятно света (16,2 свечи). Свет падает от 60-ват­тной лампочки через ирисовую диафрагму, диаметр которой меняется ручкой управления в пределах от 8 до 50 мм. Испытуемый видит лишь ящик с экраном и на нем круг света, диаметр которого он может регули­ровать, вращая ручку. Линия, ограничивающая пятно света, не настоя­щая окружность, это ломаная линия, состоящая из девяти отрезков эл­липса в соответствии с конструкцией ирисовой диафрагмы фирмы «Бош энд Ломб». Однако эта форма настолько близка к окружности, что испы­туемые без труда выносили суждения о равенстве, которых от них тре­буют условия эксперимента.

Испытуемые по одному садятся на стул перед экраном; круг света при этом находится чуть ниже уровня глаз. Ящик стоит на столе, за которым сидит экспериментатор. Ребенку объясняют, что это игра и что его задача — менять диаметр светлого круга, придавая ему величину предметов, которые показывает или о которых говорит экспериментатор. Предварительно ребенку дают возможность спокойно освоиться с руч­кой, обращая особое внимание на пределы изменения размеров пятна.

Порядок опыта у обеих экспериментальных групп был одинаковый. Каждый из двадцати детей прошел две серии испытаний. Вначале ребен­ка просили оценить по памяти размер монет достоинством от 1 цента до 0,5 доллара. Он проделывал это сначала в порядке возрастания номина­ла монет, а затем в порядке их убывания; и каждую монету оценивал дважды: вращая ручку из положения «диафрагма закрыта» и из поло­жения «диафрагма открыта». Таким образом, ребенок давал каждой мо­нете четыре оценки. Экспериментатор воздерживался от малейшего на­мека на то, насколько правильно ребенок оценил тот или иной размер.

Вторая серия отличалась лишь тем, что соответствующие монеты предъявлялись испытуемому. Каждая монета в отдельности помещалась почти в центре ладони левой руки на уровне светового пятна в 15 см слева от него. Испытуемый рассматривал монету столько времени, сколь­ко ему требовалось.

Контрольная группа из 10 испытуемых проходила всю описанную выше процедуру с одним лишь исключением. Вместо монет им предъяв­лялись серые картонные кружки соответствующих размеров, и при этом не было никакого упоминания о деньгах.

Результаты

Сравним оценки размеров, данные испытуемыми различным моне­там и соответствующим картонным кружкам. Два факта обращают на себя внимание при рассмотрении рис. 1, где показаны оценки эксперименталь­ных и контрольной групп в серии с предъявлением. Во-первых, величина монет, т.е. социально ценного объекта, оценивалась выше величины соот­ветствующих кружков. Во-вторых, оказалось, что с увеличением достоин­ства монет растет отклонение кажущейся величины от действительной. Исключением служит монета в 0,5 доллара, для которой отклонение (пе­реоценка величины) меньше, чем для монеты в 25 центов. Можно предпо­ложить, что это нарушение хода кривой объясняется тем, что для десяти­летнего ребенка реальная ценность монеты в полдоллара ниже реальной ценности монеты в 25 центов. Скорее всего, существует какое-то автохтон­ное объяснение этому факту. Так или иначе, в экспериментах со взрослы­ми подобный излом кривой не наблюдался.

Это различие между испытуемыми экспериментальных и конт­рольной групп, несомненно, весьма значимо. Столь же значима и диспер­сия переоценки монет разного достоинства у испытуемых экспериментальных групп. Обработка этих результатов средствами дисперсионного анали­за в нашей совместной работе е Постманом¹ показывает, что дисперсии, обусловленные изменением достоинства монет и заменой монет кружками, дают F-оценки, соответствующие значениям Р, не превышающим 0,01А

Так обстоит дело с нашей первой гипотезой — гипотезой о том, что восприятие социально ценных объектов подвержено воздействию поведен­ческих детерминант в тем большей степени, чем выше их ценность.

Рассмотрим теперь вторую гипотезу: чем сильнее потребность ин­дивида в данном социально ценном объекте, тем больше роль поведенчес­ких детерминант в восприятии. Во втором варианте нашего опыта мы перераспределили участников экспериментальных групп, составив две новые группы по 10 человек: «богатую» и «бедную». Испытуемые пер­вой группы были взяты из передовой школы в районе Бостона, в кото­рой учатся дети преуспевающих бизнесменов и лиц свободных профессий.

Вторая группа была составлена из обитателей многоквартирного дома в районе бостонских трущоб. Было сделано очевидное допущение, что «бед­ные» имеют большую субъективную потребность в деньгах, чем «бога­тые». Если результаты, показанные на рис. 1 в усредненном виде, разде­лить на показатели для «богатой» и «бедной» групп, то обнаружится поразительное различие (рис. 2). «Бедная» группа переоценивает ве­личину монет гораздо больше, чем «богатая». И здесь налицо опреде­ленные нерегулярности кривых. Спад кривой в случае монеты в 0,5 дол­лара мы уже пытались объяснить. Что же касается спада кривой для монеты в 10 центов в «богатой» группе, то его объяснение также пробле­матично. Во всех кривых, составленных для взрослых испытуемых — более 2000 оценок, — этот спад представлен. Возможно, он объясняется контрастом между относительной величиной монеты в 10 центов и ее достоинством, а может быть — некоторыми индивидуальными особенно­стями самой монеты.

Различие между «бедными» и «богатыми» в высшей степени зна­чимо. Дисперсионный анализ показывает, что уровень значимости этого источника вариации превышает 0,01. Нашу вторую гипотезу, таким об­разом, тоже нельзя отклонить. Достойно внимания также следующее: взаимодействие параметров «экономический статус» и «достоинство монеты» дает оценку F, соответствующую значениям Р в пределах 0,05 — 0,01. Это позволяет нам высказать новую гипотезу: если объекты вос­приятия принадлежат к одному классу, но различаются по ценности, то влияние потребности в объектах этого класса акцентирует самые ценные объекты в наибольшей степени, а наименее ценные — слабее всего.

Что можно сказать о перцептивной неопределенности? Допустим, что ситуация, когда испытуемый судит о величине объекта по памяти, более неопределенна, чем та, когда объект ясно виден в 15 см от светового пят­на. Хотя это допущение можно оспаривать, посмотрим все же, подтверж­дают ли его экспериментальные результаты. Сравним сначала оценки ис­пытуемых «богатой» группы в указанных условиях: с предъявлением мо­неты и по памяти. Соответствующие кривые приведены на рис. 3. Представляется, что для номиналов не выше четверти доллара влияние неопределенности проявляется в большей близости оценки к дейст­вительной величине, иными словами, оно способствует действию авто­хтонных детерминант. Для более высоких номиналов неопределенность, напротив, благоприятствует поведенческим факторам, вызывая большее отклонение оценок от действительной величины. В «богатой» группе мо­нета в полдоллара переоценивается при предъявлении на 17,4%, а по па­мяти — на 34,7%.

Эти факты трудно истолковать сами по себе. Рассмотрим, однако, рис. 4, показывающий различие оценок по памяти и по предъявлении в «бедной» группе. Здесь пересечение кривых отсутствует. Неопределен­ность у этой группы дает, по-видимому, лишь один результат: снижение всех оценок, приближение их к действительной величине объектов. Она даже устраняет спад кривой для монеты в 10 центов. Как объяснить это различие? Почему у «богатых» детей неопределенность освобождает пове­денческие детерминанты, а у «бедных» подавляет? Наше объяснение не более чем догадка, требующая дальнейшего экспериментального подтвер­ждения. Несколько лет назад Озер сообщил об исследовании, проведенном в Данди среди детей безработных. Он обнаружил, что деятельность вообра­жения у этих детей совершенно подавлена. На вопрос о том, кем они хо­тят стать, когда вырастут, нормальные дети дают обычно честолюбивые ответы вроде: «Ковбоем!», «Кинозвездой!» и т.д. Дети же безработных на­зывали в этом случае весьма скромные занятия, которые традиционно были свойственны людям их класса. Именно этот феномен и отражает, как мне кажется, приведенные здесь данные. У «бедных» детей, судящих о величине монет по памяти, место ослабленной фантазии занимает волну­ющее присутствие драгоценной монеты; у «богатых» же детей неопреде­ленность восприятия дает свободу сильному и активному воображению.

Существуют ли какие-либо иные объяснения формы рассматривае­мых здесь кривых? Закон Вебера дал бы для всех случаев график в виде прямой, параллельной оси истинной величины. DL — составляло бы в таком случае постоянную долю стимула, какова бы ни была его величи­на. Если попытаться объяснить наклон кривой с точки зрения мер центральной тенденции, как это делает Холлингворс, то следовало бы ожи­дать скорее отрицательного наклона, чем положительного. Все объекты меньше среднего во всех сериях испытаний должны казаться больше; все объекты больше среднего — меньше. Если предположить, что в основе эффекта Холлингворса лежат автохтонные факторы, то перед нами еще один случай, когда рассматриваемые нами поведенческие детерминанты берут верх над автохтонными факторами (табл. 1).

В заключение мне хотелось бы еще раз подчеркнуть следующее: эпоха фактической монополии Экспериментальной психологии в облас­ти изучения восприятия чересчур затянулась. Если мы, специалисты по социальной психологии и психологии личности, хотим понять, как осу­ществляется восприятие в повседневной жизни, то нам необходимо при­соединиться к экспериментальным психологам и заново исследовать мно­гое в этой древней области знания, законы которой слишком долго счи­тались раз и навсегда установленными.

Кросскультурные исследования восприятия: особенности восприятия двумерных изображений в отдельных культурах.

М. Коул, С. Скрибнер