Когнитивные структуры как носители интеллекта и умственных способностей

В психологии понятие интеллекта используется в двух областях — в общей психологии как характеристика высших форм мышления и в тестологии («психометрический интеллект») в контексте диагностики индивидуальных различий в умственных способностях и в уровне достигнутых интеллектуальных достижений. Исследования в этих двух областях очень мало связаны между собой, если не сказать, что не связаны совсем. Используемые в них представления и понятийно-терминологический аппарат почти полностью различны, что, конечно, нельзя считать нормальным. Такое положение вещей проистекает из отсутствия хотя бы сколько-нибудь удовлетворительного понимания природы интеллекта, из отсутствия ясного понятия о том, что же представляет собой эта психологическая реальность. И в общей психологии, и в тестологии интеллект нередко растворяется в простом наборе отдельных феноменальных проявлений — будь то эффективность решения

378

задач разного рода (тестология) или эффективность использования отдельных умственных операций, стратегий, гипотез и т. п. (общая психология).

В связи с отсутствием удовлетворительных представлений о природе интеллекта в тестологии, где это понятие является центральным, сложилась тенденция к его чисто операциональному определению: интеллект — это то, что измеряется тестами интеллекта. Из этого определения делаются разные выводы. Есть авторы, которые склонны считать, что интеллекта как какой-то психологической реальности вообще не существует, что это не больше чем абстрактное понятие, которое лишь суммирует определенные поведенческие и личностные характеристики индивида. Однако возможна другая позиция, представителем которой является, в частности, Г. Ю. Айзенк (1995).

Айзенк не соглашается с пренебрежительным отношением к определению, что интеллект есть то, что измеряется тестами интеллекта. Он не считает это определение ни тавтологическим, ни тривиальным. Дело в том, что тесты интеллекта не составляются как Бог на душу положит, они основываются на реализации такой природной закономерности как «принцип позитивного многообразия». Это значит, что тесты подбираются так, чтобы между показателями выполнения разных заданий имелись хорошие положительные корреляции. Современные методы изощренного математического анализа позволяют выявить скрывающиеся за показателями разных тестов достаточно хорошие четкие структуры, которые можно рассматривать как внутреннюю валидизацию тестов. Помимо внутренней, существует валидизация внешняя — успешность применения тестов IQ в предсказании образовательных и академических успехов во многих областях, которые принято отождествлять с высокими интеллектуальными возможностями, — юриспруденции, медицине, науке и т. д. Т. о. получается, что за тестами интеллекта явно скрывается какая-то фундаментальная сущность, природы которой мы, однако, пока не понимаем. Айзенк не видит в этом большой беды, поскольку и в гораздо более развитых науках природа многих фундаментальных явлений, как, например, гравитации, до сих пор остается не известной. Но отсутствие ясности в понимании природы интеллекта часто вызывает негативное отношение к тестологии и рассматривается как ее большой коренной порок. Так, например, Х. Макинтош (H. J. Mackintosh, 1976) пишет, что область IQ — это весьма впечатляющая структура, но в самом сердце ее, где должна быть психологическая теория о природе интеллекта, имеется лишь большая пустота, которая заполняется либо не имеющими смысла утверждениями, вроде того, что интеллект — это общая врожденная способность, либо рассуждениями донаучного здравого смысла в одеждах наукообразного жаргона.

379

В общей психологии, вероятно, единственной разработанной и общеизвестной теорией интеллекта является теория Пиаже, в которой непротиворечиво объединены представления о внутренней природе интеллекта и о его внешних проявлениях.

Интеллект, по Пиаже, — это высшая и самая совершенная форма психологической адаптации, наиболее эффективное, из всех существующих, орудие во взаимодействиях субъекта с окружающим миром. Это функция от все увеличивающихся взаимодействий живого существа с миром. «Поведение тем более «интеллектуально», чем сложнее и многообразнее становятся траектории, по которым проходят воздействия субъекта на объекты, и к чем более прогрессирующим композициям они ведут» (Пиаже, 1969, с. 69). С внутренней стороны интеллект, по Пиаже, — это системы скоординированных между собой обратимых операций, образующих единое целое: «Психологическая реальность состоит из операциональных систем целого, а не из изолированных операций, понимаемых в качестве предшествующих этим системам элементов» (там же, с. 95). Сами операции, согласно точке зрения Пиаже, являются производными от внешних предметных действий, а проблема развития интеллекта сводится к тому, чтобы понять, каким образом, начиная с материальных действий, происходит выработка этих операций и посредством каких законов регулируется их эволюция. Сама же эволюция операций состоит в становлении все более сложных операциональных систем, которые являются внутренним условием увеличивающихся адаптивных взаимодействий субъекта с миром.

Теория интеллекта Пиаже, как и его теория умственного развития в целом, традиционно критикуется за ее чрезмерный логицизм, который иногда называют логическим редукционизмом, за сведение психологического содержания развитого интеллекта к системам логических операций. В теории Пиаже по сути отсутствуют представления о картине того мира в голове человека, с которым он взаимодействует, об изменениях этой картины по мере интеллектуального развития. Стремясь к преодолению этой односторонности, многие современные авторы так называемого неопиажетианского направления, не отбрасывая всего позитивного, сделанного Пиаже, обращаются к содержательной характеристике знаний, умений и навыков, приобретаемых человеком в разных конкретных предметных областях, и тем самым к одному из центральных понятий современной когнитивной психологии — к понятию репрезентации примерно в том смысле, как оно раскрывалось выше в главе XVIII. Так, например, в достаточно популярной на Западе компонентной теории интеллекта Р. Стернберга (R. J. Sternberg, 1984) речь идет о системе информационных процессов, которые оперируют с внутренними репрезентациями объектов или символов.

380

В главе X, рассматривая собранные Пиаже факты, характеризующие интеллектуальное развитие, мы пришли к заключению, что развитие системы операций на самом деле неотрывно от развития системы репрезентаций, что это две стороны единого процесса развития: операции потому только могут быть обратимыми и скоординированными, что элементы репрезентации, с которыми оперирует человек, являются четко когнитивно отделимыми, а сама эта отделимость складывается в результате осуществления определенных операций. Отсюда следует, что именно более или менее стабильная система внутренних когнитивных репрезентаций, на которой разыгрываются разнообразные логические операции и вообще все процессы обработки текущей информации, может быть квалифицирована как носитель умственного развития, как носитель интеллекта.

Наше представление о внутренних когнитивных психологических структурах как субстрате умственного развития было впервые высказано в статье, опубликованной в журнале «Вопросы психологии» (Н. И. Чуприкова, 1990). Может быть, есть что-то знаменательное и неслучайное в том, что в том же номере того же журнала была опубликована статья М. А. Холодной (М. А. Холодная, 1990а) с развернутым обоснованием по существу того же самого принципиального положения применительно к понятию интеллекта.

Анализируя симптомы и причины теоретического и методологического неблагополучия в состоянии проблемы интеллекта в мировой психологии, Холодная приходит к выводу, что сам «вопрос о природе интеллекта требует принципиальной переформулировки. Отвечать нужно не на вопрос: «Что такое интеллект?» (с последующим перечислением его свойств), а на вопрос: «Что представляет собой интеллект как носитель (разрядка автора) своих свойств?» (цит. соч., с. 124). А если это так, то «в итоге закономерным представляется обращение к анализу структурной организации интеллекта, которая, в свою очередь, определяется особенностями состава и строения когнитивных психических структур, обеспечивающих специфический тип репрезентации происходящего в индивидуальном сознании и в конечном счете предопределяющих эмпирически констатируемые интеллектуальные свойства» (там же, с. 124—125).

Ссылаясь на результаты своего прежнего исследования (М. А. Холодная, 1983), которое мы рассматривали в главе XVIII, автор считает, что носителями интеллекта должны быть понятийные (концептуальные) психические структуры, в которых знания представлены в дифференцированном и иерархизированном виде. Особенности организации этих структур характеризуются степенью структурированности и степенью интегрированности.

381

«Эффекты структурированности когнитивного пространства индивидуального интеллекта обнаруживают себя в характеристиках его субъективного объема, развернутости и гибкости границ познавательного отражения, их проницаемости по отношению к необычному опыту, а также в характеристиках его артикулированности (дифференцированности, связности и иерархизированности отдельных элементов опыта).

Эффекты интегрированности когнитивного пространства индивидуального интеллекта проявляются в соотнесенности (взаимопереводимости) и одновременной представленности в акте познавательного отражения различных форм когнитивного опыта» (там же, с. 126).

Эти структурные характеристики индивидуального интеллекта предопределяют, как пишет далее Холодная, «тип репрезентирования отображаемой ситуации (то, как человек видит, понимает и интерпретирует происходящее)» (там же, с. 126). Здесь она ссылается на знаменательное мнение К. Отли, что богатство возможных репрезентаций у животных и человека, вероятно, вплотную подводит нас к тому, что мы называем интеллектом, и на Ф. Кликса, который утверждал, что адекватное репрезентирование является фундаментом всех последующих трансформаций, объединений и сокращений информации. «По своему онтологическому статусу, — заключает Холодная, — зрелый интеллект, следовательно, — это форма организации когнитивного опыта, представленного в виде «накопленных» в ходе онтогенеза понятийных психических структур, степень сформированности которых определяет структурные характеристики субъективного пространства интеллектуального отражения. Основное назначение интеллекта — построение особого рода репрезентаций происходящего, связанных с воспроизводством объективного знания о мире» (цит. соч., с. 127).

Из приведенных и также некоторых других высказываний Холодной складывается впечатление, что она относит понятие репрезентации, скорее, только к отображению текущих впечатлений от наличной ситуации, не подводя под него понятийные концептуальные структуры хранения когнитивного опыта. Мы же думаем, что понятие репрезентации равно применимо к тому и к другому. Но в одном случае речь должна идти о репрезентациях, хранимых в долговременной семантической памяти, а в другом — о репрезентациях текущих событий. Одни репрезентации — это «кристаллизованный», а другие — актуально работающий интеллект. Мы не думаем, что наше расхождение с Холодной относительно сферы применения термина репрезентация сколько-нибудь существенно, но мы сочли необходимым остановиться на нем, чтобы избежать ненужных недоразумений и чтобы терминологические вопросы не мешали читателю разобраться в сути дела.

Остановимся еще на одном принципиальном положении, высказанном Холодной. Внутренние когнитивные структуры — это, конечно,

382

субъектные образования. Вместе с тем только благодаря им за счет включения механизмов реконструирования и категоризации опыта, комбинирования, перевода информации с одного «языка» репрезентирования на другой, селекции и т. п. — достигается инвариантное воспроизведение объективных закономерностей окружающего мира. Т. е. «речь идет о построении объективированных репрезентаций, отличающихся своей объектной направленностью... Следовательно, изучение структурной организации интеллекта подводит нас к еще одной парадоксальной закономерности: интеллектуальная деятельность оказывается тем в меньшей степени субъективированной, чем в большей мере представлено в ней субъектное начало в виде развернутого структурированного и интегрированного когнитивного пространства индивидуального интеллекта, которое и отвечает за полноту и глубину порождаемых субъектом умственных образов» (цит. соч., с. 127). Здесь Холодная вводит понятие объективированной репрезентации, строящейся в соответствии с логикой самих вещей, и понятие субъективированной репрезентации, где на первый план выходит логика субъекта, задаваемая характером его потребностей, переживаний, психологических защит, социальных ориентаций и т. д. Как видим, основная мысль автора может быть проинтерпретирована в том смысле, что чем больше развиваются внутренние структуры интеллекта, тем больше объективированные репрезентации вычленяются из состава субъективированных, в которых объективные и субъективные моменты представлены более слитно, менее расчлененно. Т. о. можно говорить о дифференциации исходно более ранних, более субъективированных репрезентаций, которая тем больше выражена, чем более развиты внутренние когнитивные структуры интеллекта.

Если принять, что развитие всех психологических когнитивных структур подчинено общим универсальным законам и, в частности, идет в соответствии с принципом системной дифференциации, то это положение должно сохранять полную силу и по отношению к когнитивным структурам носителям интеллекта. Значит, одним из показателей уровня их развития должна быть степень их внутренней дифференцированности. Этот показатель по смыслу дела должен быть равно применим и для оценки возрастного развития когнитивных структур интеллекта, и для оценки их индивидуальных различий на каждом определенном этапе возрастного развития. Но в этом последнем случае для характеристики умственных способностей наряду с оценкой наличного уровня дифференцированности структур необходимо также принимать во внимание их способность к дальнейшей дифференциации, т. е. потенциальную способность к развитию.

Еще основатель психометрики Ф. Гальтон считал, что одним из обязательных условий высоких умственных достижений должно быть

383

тонкое различающее чувство (F. Galton, 1983). Затем Г. Фримэн (G. L. Freeman, 1940) развил мысль Гальтона, высказав взгляд, что отличительная особенность интеллекта — это высокоутонченное различающее чувство на концептуальном уровне умственной деятельности. Он аргументировал свою убежденность в этом, в частности, тем, что различение на концептуальном уровне всегда включено во многие тесты интеллекта, хотя и не выделено из них как его базовая способность из-за отсутствия адекватного научного языка и стандартизованных испытаний именно данной способности. Один из путей тестирования данной способности Фримэн видел в использовании процедур формирования искусственных понятий, требующих тонкого выделения критериальных признаков объектов определенного класса на сильно зашумленном фоне. Мы думаем, что эта мысль Фримэна полностью сохраняет свою силу и сегодня.

Верно и то, что различение на концептуальном уровне включено во многие тесты интеллекта. Вспомним пять оппозиций Вернера (глава VI), по которым более высокие ступени умственного развития отличаются от более низких: синкретичность-дискретность; диффузность-расчлененность; неопределенность-определенность; ригидность-подвижность; лабильность-стабильность. Если с точки зрения этих пяти оппозиций посмотреть на задания многих тестов интеллекта, то, по-видимому, нетрудно будет увидеть, что плохое их исполнение зачастую связано именно с синкретичностью, диффузностью, недостаточной определенностью и расчлененностью перцептов и понятий, с ригидностью и в то же время неустойчивостью стратегий, а хорошее — с противоположными плюсами этих оппозиций. Так, прогрессивные матрицы Равена явно адресуются к способности расчленять перцептивные впечатления и оперировать либо их отдельными элементами, либо хорошо внутренне дифференцированными целостностями. К способности перцептивного и концептуального расчленения так или иначе адресуются некоторые отдельные субтесты теста Векслера: аналогии — сходство, арифметический счет, недостающие детали, кубики Кооса, кодирование. Национальный тест готовности к школе, широко используемый в США, станфордский тест достижений для начальной школы, тесты элементарного опыта и элементарных понятий Боэма (А. Анастази, 1982) по сути адресуются к способности членить на части изображения и слова, оперировать соответствующими дробными элементами, дифференцированно оперировать со множеством слов, означающих разные пространственные, количественные и временные отношения (вверх, через, над, под, в удалении, следующий за, внутри, середина, равно, по порядку, наименьший, после того, как и т. д.). Вспомним, наконец, тот принципиальный вывод, к которому пришли Уиткин с соавторами в результате анализа результатов ряда исследований, направленных

384

на подтверждение «гипотезы дифференциации» (глава VIII). Вывод состоял в том, что в основе явлений, которые получили название поленезависимости, адаптивной гибкости, деконтекстуализации, функциональной подвижности, на самом деле лежит одно общее качество, а именно способность преодолевать включающий контекст, аналитически вычленяя из него элементы только нужной релевантной информации. Эта способность, считают названные авторы, является общим компонентом многих функций перцепции и интеллекта. Связь полезависимости-поленезависимости с продуктивностью интеллектуальной деятельности находила подтверждение и в более поздних исследованиях. Это дало Холодной основание заключить, что многие свойства интеллектуальной деятельности «в равной мере производны по отношению к особенностям структурной организации индивидуального интеллекта» (М. А. Холодная, 1990б). А то, что среди этих особенностей важная роль принадлежит дифференцированности структурной организации интеллекта и способности к тонкой дифференциации информации, подтверждается в дополнение ко всему сказанному выше также и тем фактом, что одаренные дети характеризуются более низкими порогами к новизне стимулов, к обнаружению нового в привычных ситуациях, чем их менее одаренные сверстники (А. М. Матюшкин, 1993). Т. е. они тоньше дифференцируют новое от того, что уже было, новое на фоне известного.

В заключение отметим, что мы ни в какой мере не предрешаем решение вопроса, сводятся ли полностью умственные способности к качеству перцептивных и понятийных структур интеллекта или в понятие умственных способностей должны быть включены еще какие-то другие содержательные признаки. Не думаем мы и того, что все индивидуальные различия в умственных способностях могут быть сведены к достигнутой степени дифференцированности соответствующих когнитивных структур и к их потенциальной способности к дальнейшей дифференциации. Такое сведение не правомерно, т. к. умственная деятельность основывается на двух основных процессах — на процессах анализа и на процессах синтеза, интеграции. Но способность к дифференциации и достигнутая степень актуальной когнитивной дифференцированности являются, с нашей точки зрения, базовыми и основополагающими, составляют ядро интеллекта, т. к. если психические содержания синкретичны, а структуры глобально-диффузны, то невозможны высокие уровни синтеза, обобщения, абстракции. Но нельзя исключать того, что высокому уровню когнитивной дифференцированности и высокой способности к дифференциации могут сопутствовать не только высокие, но средние, а может быть, и низкие способности к каким-то видам синтеза. Однако обсуждение этого вопроса уже выходит за рамки содержания настоящей монографии.

385

Часть шестая