Одновременная регистрация постоянства к изменения

В теории извлечения информации большое зна­чение имеет тот факт, что зрительная система в со­стоянии обнаружить как постоянство, так и измене­ние. Речь идет о постоянстве мест, объектов, веществ и о тех изменениях, которые с ними происходят. Любая вещь во внешнем мире в каких-то аспектах постоянна, а в каких-то — подвержена изменениям. Это же относится и к наблюдателю. Некоторые пред­меты остаются неизменными в течение длительного времени, некоторые — очень недолго.

Процесс восприятия постоянства и изменения (в отличие от восприятия цвета, формы, простран­ства, времени или движения) можно описывать по-разному. Можно сказать, что воспринимающий раз­личает, когда изменение происходит, а когда нет, замечает, что остается тем же самым, а что нет, или видит непрерывную тождественность предметов с самими собой наряду с теми событиями, в кото­рых они участвуют. Вопрос, конечно, в том, как ему это удается. Что представляет собой информация о постоянстве и изменении? Ответ должен быть та­ким: воспринимающий извлекает инварианты струк­туры из потока стимуляции, не переставая в то же время замечать сам поток. В частности, наблюдатель настраивает свою зрительную систему на глубинные инвариантные структуры объемлющего строя, лежа­щие за теми изменениями перспективной структу­ры, которые вызываются его движениями.

Гипотеза о том, что информацию для восприя­тия жесткого, неизменного объекта образует инва­риантность относительно оптических преобразова­ний, берет свое начало в экспериментах с подвиж­ными тенями (Gibson, Gibson, 1957). Этот эксперимент дал парадоксальные по тем временам результаты — изменяющаяся форма воспринималась постоянной, а изменяющимся воспринимался ее наклон. Пыта­ясь осмыслить полученные результаты, мы предпо­ложили, что неизменным объектам соответствуют определенные инварианты оптической структуры, которые сами по себе лишены какой бы то ни было формы, а любому движению объекта соответствует свое особое возмущение оптической структуры — перспективное преобразование. Различие между фи­зическим и оптическим движением (то есть между событиями во внешнем мире и в оптическом строе) нужно было зафиксировать терминологически, но, поскольку ни одно из известных нам понятий не подходило для этих целей, пришлось ввести свою терминологию. По этой же причине нужно было вве­сти какие-то специальные термины для обозначе­ния инвариантов и в меняющемся мире, и в изме­няющемся оптическом строе — геометрическое по­нятие формы для этого не годилось. По-видимому,

наилучшее решение этих терминологических проблем могло бы состоять в том, чтобы термины постоян­ство и изменение использовать применительно к ок­ружающему миру, а сохранение и возмущение — при­менительно к оптическому строю.

В соответствии с теорией стимульных последо­вательностей (так можно было бы назвать теорию восприятия, в которой решающую роль играет пос­ледовательность отдельных фиксаций глаза) постичь факт постоянства можно только путем сравнения и оценочного суждения. Восприятие того, что из себя представляет данный объект сейчас, сравнивается с воспоминанием о том, что он представлял из себя в прошлом, и после оценки результатов сравнения вы­носится суждение о том, что это одно и то же. В со­ответствии с теорией восприятия, которую можно было бы назвать теорией непрерывного извлечения информации, постижение постоянства представля­ет собой просто акт обнаружения инвариантности. Точно так же из фотографической теории зрения следует, что единственным способом постижения изменений является сравнение того, что представ­ляет собой нечто, с тем, что оно представляло со­бой в прошлом, с последующей оценкой и вынесе­нием суждения о наличии различий, тогда как из те­ории извлечения информации следует, что в этом случае происходит осознание преобразований. Про­исходит просто извлечение либо факта совпадения строя с самим собой, либо факта его диспаратности по отношению к самому себе, причем последнее встречается чаще.

Восприятие сохраняющейся индивидуальности предметов играет важную роль и в других видах вос­приятия. Рассмотрим пример сохранения индивиду­альности другим человеком. Каким образом ребенок приходит к постижению индивидуальности матери? Можно было бы предположить, что при продолжи­тельной фиксации ребенком фигуры матери или ее лица постоянство стимулов обеспечивает постоян­ство ощущений. Это возможно, если мать не отпус­кает от себя ребенка ни на шаг. Но как быть с тем случаем, когда взор ребенка блуждает? А что будет, если фигура матери уходит из поля зрения, а потом вновь появляется в нем? А если мать то уходит, то возвращается? Что воспринимается, когда ее фигу­ра возникает вдалеке или выходит из темноты, ког­да она поворачивается спиной, когда меняется ее одежда, или изменяется ее эмоциональное состоя­ние, или когда она возвращается после длительного отсутствия? Короче говоря, каким образом феноме­нальная индивидуальность человека так хорошо со­гласуется с его биологической индивидуальностью, несмотря на все те превратности, которые претер­певают его фигура в оптическом строе, и все те со­бытия, в которых человек принимает участие?

Подобного рода вопросы возникают и в связи с неодушевленными объектами — прикрепленными объектами, местами и веществами. Отличительные черты человека (глаза, рот, нос, походка, голос) в значительной степени инвариантны. Но это же мож­но сказать и о характерных признаках других пред­метов — детского одеяла, кухонной плиты, спальни или хлеба на столе. Любой из этих объектов нужно уметь идентифицировать как постоянный и неизмен­ный, сохраняющий свое существование в течение

какого-то времени. И такое умение нельзя объяснить тем, что для каждого из этих объектов имеется свое понятие.

Мы свыклись с мыслью о том, что последова­тельность стимулов, исходящих от одной и той же реальности, а вернее, то, что возникает в результате чувственного контакта с ней, объединяется в акте опознания. Нам кажется, что в момент исчезнове­ния ощущений процесс восприятия прекращается, и в свои права вступает память. Следовательно, лю­бой, даже самый мимолетный взгляд на какой угод­но предмет влечет за собой воспоминания именно об этом предмете, а не о чем-нибудь другом. Пони­мание того, что это "та же самая вещь", невозможно без оценочных суждений типа "Я это уже видел" даже в том случае, когда наблюдатель всего лишь на мгно­вение отвернулся или отвел взгляд. Таким образом, буквальное следование положениям классической теории восприятия, основанной на ощущениях, до­водит ее до абсурда. Альтернатива состоит в том, что­бы взять на вооружение теорию обнаружения инва­риантов.