По типу формальных бессодержательных связей

Слова, предложенные для запоминания	Больные	Рисунки больных и объяснения
Развитие Развитие     Разлука Сомнение Сомнение   Девочке холодно   Девочке холодно   Печаль	М-в (шизофрения) О-ов (шизофрения)     М-в (шизофрения) Э-н (шизофрения) С-в (шизофрения)   Р-в (шизофрения)   К-в (шизофрения)   Л-на (шизофрения)	Две стрелки. Веревка. «Она может развиваться».   Лук. Начинается на «л». Рыба «сом». Ком глины. «У Глинки есть романс «Сомнение». Пусть будет глина».   Два квадрата. «Два слова вы сказали». Точки и треугольники. «Означает снег...» Печка. Начинается на «п».

Рис. 2. Примеры бессодержательных формальных образов при выполнении задания «метод пиктограмм» (данные С.В.Лонгиновой)

Для примера приводим данные больного Т. (история болезни доктора Гроссман).

Больной Т., 1940 г. рождения. Диагноз шизофрения, простая форма. Находился на исследовании и лечении в больнице им. Ганнушкина дважды, с 18.VII по 20.VIII и с 5.II по 4.IV 1964 г. Наследственность отягощена: брат отца страдает шизофренией. Больной развивался правильно. В школу пошел 7 лет, до 5-го класса учился очень хорошо. В школьные годы был тихим, послушным, пугливым. Очень любил книги о путешественниках и приключениях, был добрым и отзывчивым, преданно любил мать.

С 5-го класса успеваемость резко снизилась. Плохо понимал объяснения, особенно по математике. Стал замкнутым, угрюмым, легко раздражался, вступал в драки с товарищами. Изменилось отношение к матери. Стал «критично», со слов больного, к ней «присматриваться». Не называл ее больше мамой. Поведение стало странным: мог уйти на базар вместо школы и целый день собирать там конфетные обертки, из детского ружья стрелял в мебель, в фонари на улицах. Поведение в школе вызывало нарекания учителей. Легко поддавался внушению. Дома становился «невыносимым». Ненавидел родителей. Относился к ним, особенно к матери, со злобой. Отказывался мыться и менять белье.

В 1957 г. поведение его стало еще более странным. Заявлял матери, что «она разлагается», что «от нее исходит ужасный запах», бросал в нее вещи. Был зачислен на заочный факультет института. Успеваемость в институте была крайне низкой. Жаловался, что плохо понимает материал, не усваивает его. Дома оставался крайне тяжелым. Часами лежал в постели, плевал в окружающие предметы, раскачивался на стуле, пощипывал себя за щеку. Стал работать геодезистом, каменщиком, рабочим в типографии, но отовсюду уходил или его увольняли за грубость и нарушение дисциплины.

По настоянию матери обратился в больницу им. Ганнушкина, где пробыл месяц. В отделении замкнут, отгорожен от больных, некритичен к своему состоянию. Большую часть времени где-нибудь сидел, безучастно наблюдая за окружающим. Не читал, так как «мысли обрывались и не мог сосредоточиться». Ничем не занимался. Лечился инсулином.

После выписки не работал. Успеваемость была несколько лучше, но легко утомлялся, отмечал, что трудно думать, в «голове что-то творится». Не мог организовать свой рабочий день, большую часть которого бродил по улицам, приставал к прохожим.

Был вторично направлен в больницу им. Ганнушкина, где больной находился с 5.II по 4.III 1964г.

Психический статус. Полностью ориентируется в месте и времени. Себя больным не считает. Не высказывает никаких жалоб. Сведения о себе сообщает крайне бессистемно, относится к своему поведению и высказыванию без критики. Дает им нелепые объяснения, пытается рассуждать, подводя какую-то «теорию» под свои отношения с матерью. «Мужчина — существо более высоко организованное» и т.п.

Выписка из экспериментально-психологического исследования. По своей инициативе больной во время эксперимента никаких жалоб на состояние умственной работоспособности не высказывает, но при настойчивых расспросах признает, что в голове бывает «пустота», что читать и учиться «нудно». Экспериментальные задания быстро выполняет, но к своим ошибкам относится без должной критики. При классификации предметов объединяет ребенка и бабочку, так как «они нарисованы красочно»; при сравнении понятий «тарелка — лодка» говорит «состоят из молекул»; при сравнении «воробей — соловей» объясняет «птицы», но тут же добавляет «состоят оба из 3 слогов и оканчиваются на «и». В пиктограмме для запоминания выражения «больная женщина» пытается нарисовать стадион — «на нем болельщики сидят». Для слова «разлука» рисует луковицу.

Таким образом, при выполнении экспериментальных заданий больные сближают любые отношения между предметами и явлениями, даже если они не адекватны конкретным жизненным фактам. Реальные же различия и сходства между предметами не принимаются больными во внимание, не служат контролем и проверкой их суждений и действий. Следует отметить, что у подобных больных речь не облегчает выполнение задачи, а затрудняет его: произносимые больными слова вызывают новые, часто случайные ассоциации, которые больными не оттормаживаются. Выполнив в реальном действии задание правильно, больные нелепо рассуждают по поводу него.

О нарушениях мышления у больных шизофренией писал Л.С.Выготский. Он высказывал предположение, что у них имеет место распад функции образования понятий — последние снижаются до уровня комплексов, т.е. конкретных смыслообразований — и что в основе этого нарушения лежит изменение значения слов.

Соглашаясь с Л.С.Выготским в том, что у больных шизофренией может часто обнаруживаться изменение значения слова, мы не можем считать, что в этих случаях речь идет о снижении понятийного уровня больных до уровня комплексных решений (в понимании Л.С.Выготского комплексное решение означает обобщение явлений на основании конкретных связей, конкретных представлений). Как показали наши эксперименты, это имеет место лишь у весьма ограниченной части больных шизофренией, находящихся в так называемом исходном состоянии, т.е. в состоянии дефекта. В большинстве случаев их мышление оказывается нарушенным не потому, что они оперируют конкретными связями, а наоборот, потому, что в их суждениях доминируют, как мы говорили выше, связи, не адекватные конкретным жизненным отношениям. Даже в тех случаях, когда их суждения конкретны, они не отражают истинные реальные отношения между явлениями или предметами, а скорее означают сближение, сгущение их отдельных случайных сторон и свойств. Это сближение происходит не из-за нарушения понятийного уровня, а потому, что у больных утрачивается направленность на объективное содержание явлений и предметов. Подобную «необычность» мышления больных шизофренией описывают многие авторы. Одни из них, как Н.Камерон [727], Д.Чепмен [722], Р.Пейн [133], пытаются объяснить изменения мышления больных шизофренией тем, что больные используют широкий круг свойств предметов, не относящихся к информации о них. Другие, как Ю.Ф.Поляков [83], Т.К.Мелешко [73], говорят о том, что нарушение мышления больных шизофренией связано с тем, что у них актуализируются малозначимые в прошлом опыте знания. Особенно интересны в этом направлении работы Ю.Ф.Полякова, Т.К.Мелешко, которые разработали серию методик (видоизмененные варианты метода исключения, сравнения понятий) для исследования мышления больных шизофренией. Они показали, что больные используют при сравнении понятий в 2,5 раза больше, чем здоровые, нестандартные свойства предметов.

Таким образом, исследования многих авторов приводят с разных позиций к положению о том, что мышление больных шизофренией, обозначенных нами как искажение процесса обобщения, не отражает реальные соотношения предметов и явлений. Анализ этого вида патологии мышления может быть дан, если подойти к мышлению как деятельности мотивированной, в структуру которой включен и личностный компонент (см. § 3).