Эмоциональная регуляция мышления.

С целью выяснения функций эмоциональных состояний в даль­нейшем поиске решения были подвергнуты тщательному анализу отдельные случаи решения задачи. Использовался, в частности, такой параметр, как изменение организации деятельности после наступления состояния эмоциональной активации. Типич­ной является следующая последовательность событий. В ходе ре­шения конкретной задачи отчетливо выделяется момент резкого падения сопротивления кожи (например, на 19-й минуте). Этот момент обозначается в отчете как то, что испытуемому «стало ясно», у него появилась «идея решения». В ходе своего рассужде­ния он называет действие, с которым связывает решение задачи (гипотеза). Решение задачи называется испытуемым только на ЗО-й минуте, а состояние ясности («кажется, что нашел реше­ние») возникло еще на 19-й. Появляется уверенность в правиль­ности предположения, хотя пока еще неизвестно, правильно оно или нет. Это состояние было названо эмоциональным решением задачи. Падение сопротивления в этом случае резко выделяется из фона и достигает 14 кОм. Величина реакции превосходит по амп­литуде величину ориентировочной редакции на индифферентный раздражитель. Эмоциональная антиципация замысла, оформлен­ного в речи, на 4 с опережает называние действия, с которым связано решение.

Таким образом, эмоциональная реакция дважды опережает «выдачу» решения на речевом уровне: называние окончательного готового решения задачи и называние вероятной гипотезы. Пер­вое опережение измеряется минутами (иногда десятками минут), а второе опережение измеряется секундами.

Момент появления эмоционального решения делит весь про­цесс решения на две качественно разнородные фазы. Изменение строения процесса после появления эмоционального решения мыслительной задачи выражается в четко выраженных показате­лях, характеризующих структуру речевого рассуждения испытуе­мого. Строго очерчивается зона последующих поисков. Мыслитель­ная деятельность становится более направленной, рассматривают­ся только возможные преобразования ситуации после выделенного действия. Предшествующие ему действия повторяются в строго постоянном уже зафиксированном порядке. Уменьшается общее число рассматриваемых испытуемым последовательностей дей­ствий, сокращается объем исследовательской деятельности. Ме­няется также сам об'ьем исследовательских действий: исчезает феномен переобследования некоторых элементов ситуации, ко­торое состоит во включении одних и тех же элементов во все но­вые взаимодействия. Исчезновение этой тактики переобследова­ния является показателем прекращения изменений психического отражения определенных элементов ситуации. Выявленные зако­номерности изменения поисковой деятельности (фиксация зоны поиска, уменьшение ее объема, фиксация направления исследо­вания изменение характера поисковых действий после эмоционального решения задачи) после эмоционального решения зада­чи свидетельствуют отом, что эмоции выполняют определенную регулирующую функцию.

При решении мыслительной задачи происходит явление сдви­га эмоциогенных зон, между ними складывается определенная иерархия и преемственность: существование одной подготавлива­ет появление другой; подготавливает и само эмоциональное ре­шение задачи. Наряду с использованием эмоционального опыта при формировании гипотезы можно наблюдать нарастание эмо­циональной окраски одного и того же действия, упоминаемого в разных попытках Происходит как бы кумуляция ранее появив­шейся окраски хода. Кумуляция эмоций и постепенный сдвиг эмоциогенной зоны — условия, относящиеся к самому рождению, формированию гипотезы. В период проверки правильности. Уже возникшей гипотезы (после эмоционального решения задачи; кривая КГР носит значительно более спокойный характер, чем в периоды речевого рассуждения испытуемого в первой фазе реше­ния задачи. Небольшие по амплитуде падения сопротивления кожи соответствуют моментам, критичным для проверяемой гипотезы. Окончательному называнию испытуемым решения задачи также предшествует падение сопротивления кожи.

Эмоциональное решение задачи может иметь место и неодно­кратно в тех случаях, когда возникновению уверенности в дей­ствительно правильном решении задачи предшествовало возник­новение уверенности в правильности такого решения, которое не было полностью правильным, но очень близким к нему. Интерес­но отметить совпадение объективно критических моментов для нахождения решения и субъективно критических моментов. В ходе проверки найденного принципа решения задачи испытуемый мог достаточно длительно работать в неверном направлении. Такой «ветке поиска» также предшествовал эмоциональный сдвиг. Од­нако после отрицательной оценки неудачного направления поис­ка испытуемый возвращается не к начальной ситуации задачи, а к некоторому критическому эмоционально окрашенному пункту.

Таким образом, анализ показал, что эмоциональные состояния выполняют в мышлении различного рода регулирующие, эвристиче­ские функции. Эвристическая функция эмоций состоит, в частно­сти, в выделении некоторой зоны, которая определяет не только дальнейшее развертывание поиска в глубину, но в случае, если он приводит к неблагоприятным ситуациям, и возврат его к оп­ределенному пункту.

Подготовка эмоциональных решений задачи выражалась в сле­дующих явлениях: в сдвиге эмоциогенной зоны «в глубину», в образовании эмоционально окрашенных пунктов (иногда множе­ственных), к которым (а не к исходной ситуации) происходит возврат исследовательской деятельности в случае ее прекращения в определенном направлении; в изменении эмоциональной ок­раски одних и тех же исследовательских действий (переход от ней­трального к эмоционально окрашенному, от эмоционально окра­шенного к нейтральному, эмоциональное подтверждение одного и того же действия). Иногда имеет место совпадение между двумя важными характеристиками процесса решения задачи: многофазностью (или постепенностью) эмоционального решения задачи и множественностью эмоционально окрашенных пунктов, к ко­торым происходит возврат поиска. Факты перехода от нейтраль­ного к эмоционально окрашенному действию свидетельствуют о Подготовке эмоциональных реакций течением исследовательской Деятельности, характеризующейся изменением субъективной цен­ности возникающих психических отражений.

Те или иные действия в конкретной ситуации не являются рав­ноценными по их объективной характеристике. Важно отметить, объективно критические моменты, особо ценные преобразования ситуации и для самого испытуемого выступали как субъективно ценные действия, что выражалось в их эмоциональной окраске. Субъективные ценности выступают как отражение объективной ценности элементов. Именно это отражение и делает возможным решение сложной задачи испытуемым. Решение задач в условиях дефицита времени может вести к свертыванию этапа системати­ческого доказательства правильности найденного решения, в ре­зультате чего момент окончательного решения задачи испытуемым (даже если это решение объективно верное) может оказаться лишь моментом формирования полной субъективной уверенности в его правильности. Таким образом, эмоциональные состояния, являю­щиеся выражением субъективной ценности, выполняют опреде­ленные необходимые функции. Эта необходимость подтверждает­ся следующими наблюдениями.

При проведении экспериментов отмечались случаи, когда ис­пытуемый не мог решить задачу и в последующем отчете писал, что не мог настроиться на решение, чувствовал вялость, неза­интересованность. Запись кожного сопротивления в таких опы­тах свидетельствовала об отсутствии периодов эмоциональной активации. Особенно ярко это явление проявилось у одного из испытуемых, который в период проведения целой серии опытов находился в состоянии депрессии, вызванной посторонними об­стоятельствами. В этот период получалась уплощенная запись КГР и испытуемый не мог решить ни одной задачи, оцениваемой им как трудная (иногда первая реакция активации наблюдалась толь­ко после того, как испытуемому сообщали, что опыт окончен, КГР здесь особенно ярко выступает как индикатор отношения). В специальной серии экспериментов была поставлена задача ис­кусственно вызвать у испытуемого состояние эмоциональной инактивности и проследить его влияние на продуктивность дея­тельности. Из применявшихся приемов относительно более эф­фективным оказался следующий. Испытуемому давалась специ­альная инструкция, в которой требовалось проговаривать про­цесс решения возможно более равнодушно, монотонно. Чтобы выполнить данную инструкцию, испытуемый невольно должен был гасить эмоции для сохранения равнодушного тона. В трех задачах этой серии действительно были получены «плоские» за­писи сопротивлений кожи, задачи не были решены и были оце­нены испытуемыми как трудные. «Легкие» задачи испытуемому удавалось иногда решить и при уплощенной кривой записи КГР, но при этом наблюдалось по крайней мере одно достаточно рез­кое падение сопротивления кожи. В другой серии опытов испы­туемому давалась следующая инструкция: «Вы должны обязатель­но решить предъявленную задачу. Вы должны решать ее абсолютно хладнокровно, без всякого напряжения. Учтите, что с помощью аппаратуры мы можем следить за вашим эмоциональным состоянием — начнете Вы волноваться или нет. как только Вы нарушите наше требование, мы немедленно прекращаем опыт». В этой серии одному из испытуемых было предъявлено 13 задач, оказалось, что не было ни одного случая правильного решения задач до появления эмоциональной активации. Эти данные так­же свидетельствуют о том, что эмоциональная активация явля­ется необходимым условием продуктивной интеллектуальной деятельности. Этот вывод подтверждается и данными словесного отчета: «Эта проклятая машина (имеется в виду потенциометр) и подумать не дает...», «Только легкие задачи я могу решить без эмоций, а трудные никогда...», «Необходимость хладнокровно решать задачу мешает мне подробно рассмотреть найденный ва­риант...».

Интересно отметить, что в этой серии экспериментов испы­туемый пытался приспособиться к сложным условиям экспери­мента. Это выразилось в переходе к тактике угадывания решения задачи без осуществления аналитической поисковой работы. Ис­пытуемый начинал теперь соревноваться с прибором, пытаясь опередить сдвиг КГР. Хотя само по себе называние гипотетиче­ского решения задачи до КГР оказалось в принципе возмож­ным, но ни одна из таких догадок не была правильной. В не­скольких задачах экспериментатор специально нарушал установ­ленные условия опыта и не прерывал деятельности испытуемого после появления кожно-гальванической реакции, связанной с попыткой угадать решение задачи. В этих условиях из четырех за­дач две были решены испытуемыми, но в обоих случаях момент падения кожного сопротивления опережал называние правиль­ного решения задачи. Были проведены контрольные эксперимен­ты, показывающие, что механизм эмоциональной активации не­обходим для выполнения именно творческой, а не любой вообще умственной работы. Испытуемому предлагалось произвести опе­рации сложения и вычитания двузначных и трехзначных чисел про себя, сосчитать вслух до ста. В этих условиях кривая записи КГР носила уплощенный характер, с тенденцией к повышению сопротивления.

Итак, существует достаточно отчетливая связь между состоя­ниями эмоциональной активации и нахождением испытуемым основного принципа решения задачи. Одна из возможных интер­претаций природы этой связи заключается в следующем: испы­туемый находит принцип решения, и у него сразу же возникает состояние эмоциональной активации, последнее, таким обра­зом, является следствием успешного решения. Вторая интерпре­тация, кажущаяся гораздо менее очевидной, такова: состояния эмоциональной активации включены в сам процесс поиска принципа решения. Факт закономерного предшествования состояний эмо­циональной активации называнию принципа решения говорит в пользу второй гипотезы. Далее возникает следующая альтернати­ва: а) принцип решения сначала находится на невербальном уров­не, а затем вербализуется (в этом случае активация может быть индикатором найденного, но еще не вербализованного принци­па решения); б) состояние эмоциональной активации предшествует и подготавливает нахождение невербализованного решения. Анализ речевой активности, в интервале между моментом возникнове­ния состояния эмоциональной активации и называнием в речи принципа решения, показывает, что речь испытуемого в этом интервале не содержит в себе указаний на то, что принцип ре­шения задачи найден, и происходит лишь процесс его вербали­зации. Напротив, он показывает, что испытуемый продолжает искать принцип решения. Состояние эмоциональной активации выступает как некоторый неспецифический сигнал «остановки», как указание, «где» должно быть найдено то, что еще не найде­но, оно выступает как неконкретизированное предвосхищение принципа решения (или окончательного решения). Это эмоцио­нальное предвосхищение принципиального решения задачи, как мы уже отмечали, переживается испытуемым как чувство близости решения.

Таким образом, нахождение принципа решения задачи само оказывается двухфазным: сначала — выделение приблизительной области, где может быть найден принцип решения, затем — на­хождение этого принципа. Эмоциональная активация (наиболее выраженная) связана с первой, предварительной фазой, которая как бы определяет субъективную ценность того или иного на­правления поиска. Интерпретация, согласно которой состояние эмоциональной активации подготавливает нахождение принци­па решения, а не просто опережает его выражение в речи, под­тверждается также тем фактом, что состояние эмоциональной активации, непосредственно предшествующее называнию гипо­тезы, само подготавливается предшествующими ему состояниями эмоциональной активации (явления кумуляции эмоций и сдвига эмоциогенной зоны).

Дальнейшее изучение эмоций, возникающих по ходу осуще­ствления мыслительной деятельности и включающихся в управ­ление ею, было направлено на решение следующих исследова­тельских задач (опыты Ю. Е. Виноградова): а) раскрыть роль эмоций в формировании общего замысла решения; б) просле­дить процесс развития эмоциональных оценок, связанных с эле­ментами ситуации и с действиями с этими элементами; в) уста­новить роль эмоциональных процессов в переходе от неопознания к опознанию объективно значимых действий; г) проследить взаи­мосвязь вербальных и эмоциональных оценок; д) установить сте-

пень совпадения субъективной и объективной шкал ценностных характеристик. Кроме записи КГР регистрировалась также частота пульса.

В опытах использовались шахматные этюды, в которых фор­мулировалось требование «ВЫИГРЫШ». Это требование формаль­но допускало две возможные интерпретации: 1) форсированная постановка мата (что является фактически неверным); 2) до­биться такого соотношения фигур, когда постановка мата оче­видна для достаточно опытного игрока (объективно верный вари­ант). Эта интерпретация испытуемым многозначного требования составляла общую цель или общий замысел решения конкретной задачи.

Как показал анализ историй решения задач, у испытуемых от­мечалось последовательное возникновение двух общих замыслов решения (первый и второй варианты). Испытуемые определен­ный период находятся под влиянием первого варианта, и только после совершения некоторого количества попыток им удается освободиться от первого замысла, являющегося в данной кон­кретной ситуации ложным, и сформулировать второй общий за­мысел решения. Первый общий замысел как бы навязывается осо­бенностями условий задачи, возникает сразу при ознакомлении с этими условиями, связан с наиболее привычным способом дей­ствия (исходя из прошлого опыта) в данной ситуации. С эмоция­ми, возникающими в процессе поиска решения, этот замысел не связан. При переосмысливании исходной ситуации и переходе к формированию второго объективно верного общего замысла воз­никает яркая положительная эмоциональная активация, пред­шествующая моменту перехода. Отрицательные эмоции необяза­тельно выступают в качестве помехи для интеллектуальной дея­тельности человека, так как могут подготавливать переход к объек­тивно верному общему замыслу решения внутри первоначального объективно неверного общего замысла. Формированию объектив­но верного общего замысла способствует положительная эмоцио­нальная окраска действий, являющихся лишь носителями объек­тивно верного принципа и непосредственно не ведущих к дости­жению цели в данной конкретной ситуации. Положительные эмо­циональные оценки выполняют функцию эмоционального наведения на объективно верные действия, что способствует переходу к объек­тивно верному общему замыслу. Количество попыток решения, представляющих собой реализацию второго (объективно верно­го) общего замысла, определяется тем, насколько была сформу­лирована в предшествующей деятельности уверенность в его пра­вильности.

Одна из существенных характеристик деятельности по реше­нию мыслительных задач состоит в том, что оценки испытуемых (вербальные и выражающиеся в непроизвольных вегетативных реакциях) изменяются в ходе поиска. Может иметь место диссо­циация (несовпадение) вербальных и эмоциональных оценок при ведущей и регулирующей роли эмоциональных оценок. Эмоцио­нальные оценки могут оказаться более верными, чем оценки вер­бальные, это объясняется тем, что происходит формирование субъективной шкалы ценности, которая полностью совпадает с объективной (относящейся к самой ситуации) шкалой. При не­совпадении субъективной и объективной шкал ценностных ха­рактеристик эмоциональные оценки, естественно, могут выпол­нять и отрицательные функции. Для нахождения объективно вер­ного решения задачи одним из необходимых условий является совпадение субъективной и объективной шкал ценностных ха­рактеристик.

Анализ порождения эмоциональных оценок показал, что каж­дая эмоциональная оценка обобщенного значения определенного действия и самого действия с объективно значимыми элементами ситуации подготавливается другой, ей предшествующей (кроме, естественно, первой эмоциональной оценки). Эмоциональные оценки конкретных действий с элементами могут подготавливаться не только эмоциональными оценками предшествующих действий с этими элементами, но и эмоционально окрашенными комби­нациями из действий с ними, являющимися как бы косвенными носителями объективно верных значений, а также общими эмо­циональными оценками предшествующих попыток решения, предварительных замыслов этих попыток, направления действий, выводов, сделанных в процессе поисковой деятельности. Таким образом, для того чтобы понять историю конкретных эмоцио­нальных оценок отдельных элементов ситуации, нужно учиты­вать эмоциональные оценки попыток решения в целом, оценки ситуаций и оценки как общего, так и предварительных замыслов решения. Механизм формирования замысла объективно значимых действий с анализируемыми элементами включает в себя эмоцио­нальные реакции, которые выступают как продукт предшествую­щей исследовательской деятельности и регулятор последующей.

Эмоциональное предвосхищение действия или последователь­ности действий является необходимым механизмом для их при­нятия субъектом в качестве правильного, и, напротив, отсутствие эмоционального предвосхищения может вести к тому, что объек­тивно верные действия и целые последовательности действий «не узнаются» в качестве таковых, хотя и называются в ходе рассуж­дения. Вербально формулируемый замысел совершаемого действия рождается на почве предвосхищающих эмоциональных оценок, отсутствие таких предвосхищений затрудняет формирование за­мысла. Эмоциональное решение задачи является кульминацион­ным пунктом сложного эмоционального развития, имеющего место в ходе решения задачи.