Последующие исследования и современные приложения

В течение десятилетий после выхода в свет работы Толмена множество исследований подтвердили его теорию когнитивно­го научения. Возможно, самым значительным результатом раз­вития идей и аргументов Толмена является становление когни­тивной психологии, которая в настоящее время превратилась в одну из наиболее активных и влиятельных отраслей наук о по­ведении. Главной задачей этого раздела психологии является изучение внутренних, недоступных наблюдению когнитивных процессов. А ведь всего несколько десятилетий тому назад цель­ная концепция «разума» была отвергнута как объект научного исследования. Психологам за этот промежуток времени удалось совершить полный переворот во взглядах. В настоящее время общепризнано, что такое положение вещей, когда стимул «об­рабатывается» через восприятие, внимание, размышление, ожидание, запоминание и анализ, является в конечном счете таким же, если не более важным, в определении поведенческой реакции, как и стимул сам по себе.

Теория когнитивных карт Толмена повлияла и на другую область психологии, известную как психология среды (environ­mental psychology). Она занимается изучением взаимоотноше­ний между поведением человека и средой, в которой они про­являются. Основная область исследований в психологии сре­ды связана с изучением таких объектов, как ваш город, ваш район, ваш школьный городок, здание, в котором вы работае­те. Исследование вашей концептуализации таких мест называ­ют познанием среды, а вашему точному мысленному представле­нию о них соответствует предложенный Толменом термин — «когнитивные карты». Используя базовые идеи Толмена, сторон­ники психологии среды акцентируют внимание на том, как люди воспринимают свою среду, и на том, как каждая среда должна быть сконструирована или адаптирована, чтобы опти­мально соответствовать процессам создания когнитивных карт. Одним из ведущих психологов среды, использующим идеи Тол­мена, является Линч (Lynch, 1960).

Линч предложил пять категорий характерных признаков среды, которые могут использоваться нами при создании ког­нитивных карт. 1) Пути — это воспринимаемые нами магист-

рали, по которым происходит движение, например автомобиль­ные, пешеходные, велосипедные дороги или каналы для лодок. 2) Хребты являются границами, которыми мы пользуемся в ког­нитивных картах, для того чтобы отделить одну область от дру­гой. Они не выполняют функций пути, это может быть каньон, стена или берег озера. 3) Узловые пункты — это центральные точ­ки, такие как городской парк, кольцевая развязка или фонтан, где пути или хребты встречаются. 4) Районы — большие про­странства в наших мысленных образах, объединяемые общи­ми характеристиками: театральный район или улица рестора­нов. И наконец, 5) ориентиры — заметные издалека объекты, которые вы используете как отправные точки на ваших картах. Например, башня с часами, высокое или необычной архитек­туры строение.

Прошло более 50 лет со времени публикации ранней ста­тьи Толмена, в которой он четко сформулировал свою теорию создания когнитивных карт, и на протяжении всего этого вре­мени ученые, занимающиеся исследованиями в широком ди­апазоне областей психологии, последовательно и часто ссы­лались на нее. В качестве примера можно привести современ­ную исследовательскую работу, использующую как основу модель когнитивных карт Толмена. Она посвящена способам обучения студентов правильной ориентировке в сложностях современных мультимедийных университетских библиотек и разработке более эффективных путей помощи студентам в их поисках (Ногап, 1999). Другая работа, цитирующая идеи Тол­мена, посвящена туризму. В ней изучаются пути, используе­мые так называемыми туристами-натуралистами в путеше­ствиях по нетронутым цивилизацией землям, что позволяет развивать знания о таких территориях (Young, 1999). Автор обнаружил, что на качество мысленных карт субъектов влия­ют несколько факторов, включая такие: каким способом до­бирались до места назначения, посещали ли этот регион ра­нее, сколько дней провели в этой местности, откуда прибыли туристы, а также их возраст и пол.

В настоящее время большинство путешествующих вообще не нуждаются в прибытии куда-либо в конкретное место на­значения. Так же как работа Аша нашла приложение в сфере, связанной с Интернетом, концепция Толмена о когнитивных

картах нашла свое место в исследованиях психологами Всемир­ной паутины. Давайте подумаем, чем вы занимаетесь в Интер­нете. Вы изучаете, вы путешествуете. Реально вы никуда не хо­дите, но те из вас, кто более опытен в этом деле, часто считают, что это похоже на путешествие. Вполне возможно, что вы смо­жете снова попасть в то же место, используя тот же путь. Итак, если вы задумаетесь, то создадите мысленную карту малой части виртуального пространства. Исследовательская работа в жур­нале, посвященном изучению взаимоотношений человек—ком­пьютер, описывает поведение и стратегии людей, использую­щих Интернет для путешествий (Hodkinson, Kiel & McColl-Kennedy, 2000). Исследователи смогли перевести поведение при Web-поиске в графическую форму, идентифицировать индиви­дуальный поиск в Интернете и предложить возможные методы повышения его эффективное.™.

Наконец, показательным тестом на стойкость теории во вре­мени является ее способность генерировать споры и дебаты. Те­ории Толмена, предложенные в его статье 1948 года, прошли этот тест с высокими оценками. Это еще раз доказано в статье Беннета (Bennett, 1996). Ее автор на страницах биологического журнала весьма резко заявил:

...ни для одного животного не было убедительно по­казано, что у него есть когнитивная карта... потому что во всех случаях получения новых важных резуль­татов возможны более простые объяснения ...Я счи­таю, что когнитивная карта — это не более чем под­ходящая гипотеза для обсуждения пространственно­го поведения животных и что сам этот термин должен быть изъят из обращения (р. 219).

Итак, согласно Беннету, вся пятидесятилетняя история вли­яния Толмена на когнитивную психологию и психологию сре­ды должна быть отброшена. Конечно, нет.

ЛИТЕРАТУРА

Bennett, A. (1996). Do animals have cognitive maps? Journal of Experim ental Biology, 199(1), 219-224.

193

Hodkinson, С., Kiel, G., & McColl-Kennedy, J. (2000). Consumer web search behavior: Diagrammatic illustration ofwayfinding on the web. InternationalJournal of Human-Computer Studies, 52(5), 805-830.

Horan, M. (1999). What students see: Sketch maps as tools for assessing knowledge of libraries. Journal of Academic Librarianship, 25(3), 187-201.

Lynch, K. (1960). The image of the city. Cambridge, MA: MIT Press.

Young, M. (1999). Cognitive maps of nature-based tourists. Annals of Tourism Research, 26(4), 817-839.

Спасибо за воспоминания!

Базовые материалы: Loftus E. F. (1975). Leading questions and the eyewitness report. Cognitive Psychology, 7, 560—572.

ПЕРРИ МЕЙСОН: Гамильтон, я думаю, моя клиентка говорит правду, когда рассказывает, что не находилась вблизи от места преступления. ГАМИЛЬТОН БЁДЖЕР: Перри, почему вы не хотите предоставить присяжным самим прини­мать решение?

ПЕРРИ МЕЙСОН: Потому что я не думаю, что будет судебное разбирательство. Вы ведь не имеете фактов. Все, что у вас есть, это косвен­ные улики.

ГАМИЛЬТОН БЁДЖЕР: Ну что ж, хорошо, Перри. Полагаю, самое время вам кое-что сказать. У нас есть человек, который видел все, Перри. Мы имеем свидетеля!

И словно под воздействием таинственного музыкального крещендо, мы знаем, что Перри Мейсону предстоит еще одно трудное дело. И хотя мы не без оснований уверены, что в конце концов Мейсон будет торжествовать, все же наличие даже един­ственного свидетеля преступления превращает слабое в фак­тическом отношении дело в почти неопровержимое для окруж­ного прокурора. Почему показания свидетеля являются на-

столько сильным доказательством в криминальных делах? При­чина состоит в том, что прокуроры, судьи, присяжные и обыч­ная публика верят, что на самом деле человек вспоминает со­бытие именно так, как оно реально происходило. Другими сло­вами, считается, что память восстанавливает процесс события. Обычно мы уверены в достоверности человеческих воспоми­наний. Психологи же, которые изучают память (когнитивные психологи), ставят это под сомнение.

Одна из ведущих исследователей в области памяти — Эли­забет Лофтус (Elizabeth Loftus) из Вашингтонского универси­тета — установила, что событие, воскрешаемое в памяти, вос­станавливается неточно. В самом деле, то, что называется па­мятью, есть реконструкция реального события. Исследования Лофтус продемонстрировали, что при воспроизведении память использует новую и уже существовавшую информацию для за­полнения пробелов в ваших воспоминаниях. Автор утвержда­ла, что воспоминания не столь стабильны, как мы обычно по­лагаем, а неустойчивы и могут изменяться со временем. И ко­гда вы рассказываете кому-нибудь о своем отпуске пятилетней давности, думая, что восстанавливаете в памяти события так, как они происходили, в действительности все было не совсем так. Вместо реального прошлого вы реконструируете воспоми­нания, используя информацию из многих источников, таких как ваши предыдущие многократные воспоминания об этом отпуске, другие случаи из того же или более поздних отпусков или из фильма, который вы смотрели в прошлом году (и кото­рый снимался в том же месте, где вы отдыхали), и т. д. Вы уве­рены, что все это правда, тем более если рассказывали этот слу­чай в присутствии кого-то другого, кто был вместе с вами в то время. Просто удивительно, как сильно ваши истории могут расходиться с реальным событием, свидетелями которого были вы оба (в одно и то же время)!

Обычно такие изменения воспоминаний безобидны. Однако в судопроизводстве, где решение судьбы подсудимого может опи­раться на показания свидетелей, реконструкция воспоминаний может быть решающей. По этой причине большинство исследо­ваний Лофтус в области памяти связаны с судебными показани­ями свидетелей. В своей ранней работе она обнаружила очень коварное влияние той словесной формы, в которую облечены задаваемые вопросы, на изменение воспоминаний людей. На-

пример, если свидетеля автомобильной катастрофы спрашива­ют: «Вы видели разбитую переднюю фару?» или «Вы видели, что эта передняя фара были разбита?», то вопрос, содержащий опре­деленное указание именно на эту фару, вызывает намного боль­ше положительных ответов, чем неопределенный вопрос, даже если передняя фара вообще не была разбита. Придание опреде­ленности вопросу создало впечатление наличия разбитой фары, а это, в свою очередь, заставило свидетеля добавить новые черты к своим воспоминаниям о событии.

Обсуждаемая статья Э. Лофтус является одной из наиболее часто цитируемых, поскольку в ней сообщается о четырех вза­имосвязанных исследованиях, благодаря которым был сделан очень существенный шаг вперед. В этих работах автор проде­монстрировала, как словесная формулировка задаваемых сви­детелям вопросов может изменять их воспоминания о событи­ях, когда им задают другие вопросы о тех же событиях некото­рое время спустя. Обратите внимание, что эти исследования повлияли и на теорию конструирования воспоминаний, и на криминальное право.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Это исследование демонстрирует силу содержащихся в са­мом вопросе исходных посылок в деле изменения воспомина­ний человека о событии. Лофтус определяет исходную посыл­ку как условие, которое должно соответствовать истине, для того чтобы вопрос имел смысл. Например, предположим, вы стали свидетелем автомобильной катастрофы, и я спрашиваю вас: «Сколько людей было в ехавшей машине?» Вопрос предпола­гает, что машина ехала. А что, если на самом деле машина не двигалась? Хорошо, на этот вопрос вы можете ответить как угод­но, поскольку он не касался скорости движения машины. Од­нако Лофтус утверждает, что словесная формулировка вопроса может добавить в ваши воспоминания информацию о движе­нии машины. В результате, если позднее вам будут задавать дру­гие вопросы, скорее всего вы упомянете, что машина ехала. Лофтус выдвинула гипотезу: если очевидцам происшествия за­дают вопросы, содержащие ложную исходную посылку о про­исшествии, эта новая ошибочная информация может появить­ся впоследствии в более поздних ответах очевидцев. Посколь-

ку три из четырех включенных в эту статью исследования со­держали задание вспомнить событие через неделю после его возникновения, Лофтус с уверенностью утверждала, что рекон­струированные воспоминания с ошибочной информацией бу­дут упорно существовать какое-то время.

МЕТОДИКА И РЕЗУЛЬТАТЫ

Методика и результаты представлены совместно для каждо­го из четырех приведенных экспериментов.

Эксперимент 1

В первой работе 150 студентов небольшими группами смот­рели фильм об автомобильной аварии, в которой столкнулись одна задругой пять машин. Катастрофа произошла потому, что водитель игнорировал стоп-сигнал и выехал на оживленную до­рогу. Само происшествие длилось всего четыре секунды, а весь фильм шел менее минуты. После просмотра испытуемым раз­дали опросные листы, содержащие 10 вопросов. У половины испытуемых первым стоял вопрос: «Насколько быстро двига­лась машина А (та машина, которая проехала стоп-сигнал), ког­да она проезжала стоп-сигнал?». У другой половины испытуе­мых первый вопрос читался так: «Как быстро ехала машина А, когда она повернула направо?» Остальные вопросы практиче­ски не представляли интереса для исследователя, за исключе­нием последнего. Он был одинаковым для обеих групп: «Вы ви­дели стоп-сигнал для машины А?»

В группе, которой первым был задан вопрос с упоминанием стоп-сигнала, 40 испытуемых (53%) ответили, что видели его. В то же время в группе, где первым был вопрос о правом пово­роте, только 26 испытуемых (35%) заявили, что видели стоп-сигнал. Различия были статистически значимыми.

Эксперимент 2

Следующая рассматриваемая работа стала первой из серии исследований, в которых Лофтус изучала отсроченные воспо­минания. И только в этой работе в качестве события, наблюда­емого испытуемыми, не использовалась автомобильная авария. Сорок испытуемых смотрели трехминутный отрывок из филь­ма Дневник студенческой революции. В нем было показано класс­ное помещение, которое крушили 8 демонстрантов. После

просмотра испытуемым выдали анкеты с 20 вопросами, касаю­щимися этого фрагмента. Для половины испытуемых один из вопросов был сформулирован так: «Был ли лидер четырехдемон-странтов, которые ворвались в класс, мужчиной?» Для другой половины: «Был ли лидер двенадцати демонстрантов, которые ворвались в класс, мужчиной?» Все остальные вопросы были одинаковыми в обеих группах.

Через неделю после первоначального опроса испытуемых обе­их групп вновь пригласили и попросили ответить на 20 новых вопросов о фильме (без просмотра его заново). Вопрос, кото­рый являлся ключевым в исследовании, был следующим: «Сколько демонстрантов вы видели врывающимися в класс?» Напомним, что ранее обе группы испытуемых смотрели один и тот же фильм и отвечали на одинаковые вопросы, за исключе­нием одного, в котором отличались только цифры: в одном фи­гурировали 12 демонстрантов, в другом — 4 демонстранта.

В группе с исходной посылкой о 12 демонстрантах было на­звано, в среднем, число 8,85. В другой группе, с информацией о 4 демонстрантах, среднее значение было равно 6,40. Различия также статистически значимы. Некоторые испытуемые вспом­нили правильное число — 8. Этот эксперимент показал, что в среднем изменение словесной формулировки всего лишь одно­го вопроса изменяло воспоминания испытуемых об основных ха­рактеристиках события, очевидцем которого они были.

Эксперимент 3

Этот эксперимент был осуществлен, чтобы показать, как присутствие ложной исходной посылки в вопросах преобразу­ет воспоминания очевидцев о событии и может привести к включению объектов, которых на самом деле не было. В этом эксперименте принимали участие 150 студентов университета. Они просмотрели короткий видеофильм об аварии, случившей­ся с белым спортивным автомобилем. Затем они ответили на 10 вопросов по содержанию фильма. В вопросы для первой по­ловины испытуемых был включен такой: «Как быстро двига­лась по проселочной дороге белая спортивная машина, когда она проезжала мимо сарая?» Другой половине испытуемых был задан вопрос: «Как быстро ехала белая спортивная машина по проселочной дороге?» Как и в предыдущих исследовательских работах, испытуемые по прошествии недели ответили на 10 но-

вых вопросов об аварии. Ключевым вопросом исследования был следующий: «Вы видели сарай?»

13 испытуемых (17,3%) из той группы, где слово «сарай» при­сутствовало в вопросе, заданном неделю назад, ответили «Да» на этот вопрос. Для сравнения — только двое (2,7%) из другой группы, где неделю назад в вопросе слово «сарай» отсутствова­ло, ответили так же. Опять можно было констатировать значи­мые статистические различия.

Эксперимент 4

Последний эксперимент, приводимый в настоящей статье, был спланирован с особой тщательностью, так как преследо­вал две цели. Во-первых, Э. Лофтус хотела вновь продемонст­рировать эффект реконструкции воспоминаний, открытый в эксперименте 3. Во-вторых, она хотела выяснить, будет ли упо­минание об объекте, даже не включенное в качестве ложной исходной посылки, достаточным для встраивания его в воспо­минания. Например, вам задают прямой вопрос: «Вы видели сарай?» А в фильме никакого сарая не было. Вероятно, вы от­ветите: «.Нет». Но если вам зададут тот же вопрос неделю спус­тя, может ли случиться, что этот сарай вкрадется в ваши воспо­минания о событии? Именно эту идею и хотела проверить Лоф­тус в четвертом эксперименте. Три группы по 50 испытуемых смотрели трехминутный фильм о проносящихся мимо маши­нах; фильм заканчивался сценой столкновения машины с дет­ской коляской, которую катил мужчина. Все три группы испы­туемых получили буклеты с вопросами о фильме. Эти буклеты отличались друг от друга следующим образом:

Группа D: «Группа прямых вопросов» получила буклеты (воп­росники), содержащие 40 несущественных и 5 ключевых во­просов, в которых прямо спрашивалось о несуществующих объектах. Например: «Вы видели сарай в фильме?»

Группа F: «Группа ложной исходной посылки» отвечала на те же 40 несущественных и 5 ключевых вопросов, которые со­держали в себе дезинформацию о том же несуществующем объекте. Например: «Видели ли вы фургон, припаркованный перед сараем?»

Группа С: Контрольная группа, получившая только 40 несу­щественных вопросов.

Неделю спустя испытуемые ответили на 20 новых вопросов о фильме. Пять вопросов в точности совпадали с пятью ключе­выми вопросами, на которые давала ответы группа D неделей раньше. Таким образом, эта группа видела эти вопросы во вто­рой раз. Измеряемой величиной служило количество испытуе­мых каждой группы, в процентах от общего числа участников группы, заявивших, что помнят несуществующий объект.

В табл. 4.4 представлены данные, полученные во всех трех группах. Напомним, что никакого школьного автобуса, грузо­вика, осевой линии на дороге, женщины, везущей коляску, или сарая в фильме не было.

Таблица 4.4