Обсуждение и применение результатов

Полученные данные свидетельствуют, что генетические фак­торы (или «геном») отвечают за изменчивость многих особен­ностей человека. Это было продемонстрировано двумя спосо-

бами. Во-первых, оказалось, что генетически идентичные люди (монозиготные близнецы), которые росли по отдельности в со­вершенно разных условиях, превращались во взрослых людей, удивительно похожих не только внешне, но и по многим пси­хологическим чертам. Во-вторых, о преобладающем влиянии генома говорит тот факт, что влияние условий окружающей среды на однояйцевых близнецов, выросших вместе, оказалось таким незначительным. Вот точка зрения Бошарда и Ликкена на эти открытия:

Почти для каждой изученной к настоящему времени особенности поведения, от скорости реакции до ре­лигиозности, значительная доля ее изменчивости у разных людей обусловлена влиянием генов. Этот факт больше не должен подвергаться сомнению, ско­рее пришло время подумать о том, как его приме­нить.

Конечно, есть люди, которые не согласны с утверждением Бошарда и Ликкена о том, что время дискутировать по данно­му вопросу прошло. Некоторые другие точки зрения будут рас­смотрены нами в следующем разделе. Однако обсуждение воз­можностей применения результатов исследований этих авто­ров, безусловно, оправданно. Каким образом полученные данные меняют наши представления о человеческой приро­де? Как уже упоминалось выше, в последние 50 лет психоло­гия и вся западная культура находятся под влиянием представ­лений о преобладающей роли окружающей среды в формиро­вании личности. Наши взгляды на воспитание, образование, преступность и наказание, психотерапию, навыки и возмож­ности, интересы, профессиональные цели и социальное по­ведение сложились на основе уверенности, что человека фор­мирует опыт, а не гены. Очень немногие из нас, глядя на чье-то поведение, думают: «Этот человек такой ограждения*.» Нам хочется верить, что люди учатся поведению, потому что это позволяет нам с некоторой долей уверенности считать, что все зависит от воспитания, что положительный жизненный опыт может возобладать над отрицательным и человек, ведущий себя неблаговидно, может перевоспитаться. Сознание того, что наша личность дана нам при рождении, вводит в искуше-

ние сказать: «Зачем стараться?» Зачем стараться изо всех сил быть хорошими родителями? Зачем стараться помочь опустив­шимся или выбитым из колеи людям? Зачем стараться дать хорошее образование? И так далее. Но Бошард и Ликкен пер­вые не соглашаются с такой интерпретацией их открытия. В статье они предлагают три собственных вывода из своих «провокационных» данных:

1. Ясно, что интеллект преимущественно определяется ге­нетическими факторами (70% различий интеллектуальных спо­собностей определено генетически.) Однако, как ясно утверж­дают авторы:

Эти результаты не означают, что такие показатели, как IQ, не могут быть улучшены... Исследования, прове­денные в 14 странах, показали, что средняя величи­на показателя интеллекта IQ в последние годы воз­растает. Наши результаты, таким образом, не дают однозначных определений или ограничений того, что может быть достигнуто в оптимальных для этого условиях(р. 227)

В общем, это означает, что 70% различий в IQ определяется генетическими различиями, а 30% может быть увеличено или уменьшено за счет влияния окружающей среды.

Это влияние включает в себя многие хорошо известные фак­торы, такие как образование, семейные обстоятельства, токси­ческие вещества и социально-экономический статус.

2. В основе исследований Бошарда и Л иккена лежит допу­щение, что качества человека определяются совместным вли­янием генетических и внешних факторов. То есть когда окру­жающая среда оказывает меньшее воздействие, различия в большей степени определяются генетически. И наоборот, ко­гда внешняя среда оказывает более сильное влияние на опре­деленные качества человека, влияние генетических факторов менее значимо. Например, большинство детей в США имеют возможность кататься на велосипеде. Это означает, что внеш­ние условия в этом смысле для всех детей одинаковы, поэто­му разница в качестве езды на велосипеде определяется гене­тическими факторами. С другой стороны, различия в пище­вых предпочтениях в Соединенных Штатах, скорее всего,

объясняются внешними факторами, поскольку питание в детстве и в течение всей жизни может быть очень разным, и влияние генетических факторов менее заметно. Здесь мы _приходим к интересной части рассуждений авторов: они счи­тают, что личность больше выражается ездой на велосипеде, чем предпочтениями в еде.

В сущности, авторы утверждают, что семья оказывает мень­шее воздействие на то, кем будет ребенок, когда вырастет, чем его наследственность. Понятно, что большинство родителей не хотят этого слышать и верить в это. Они стараются быть хоро­шими родителями и вырастить своих детей счастливыми людь­ми и хорошими гражданами своей страны. Единственные ро­дители, которые будут рады это слышать, это те, кто в восторге от своих бесконтрольных или непослушных отпрысков. Они смогут снять с себя часть ответственности! Но Бошард и Лик-кен тут же подчеркивают, что гены не всегда определяют судь­бу, и преданные родители могут положительно влиять на своих детей, даже если они могут сделать только небольшую часть из возможных изменений.

3. Наиболее интригующий вывод Бошарда и Ликкена состо­ит в том, что не среда влияет на людей, а наоборот. То есть гене­тические тенденции людей в конце концов изменяют их окру­жающую среду! Вот пример, иллюстрирующий эту теорию. То, что некоторые люди более любящие и нежные, чем другие, обычно объясняется тем, что их родители были более нежны­ми с ними, когда те были детьми. То есть любящие дети выра­стают в атмосфере любви.

Когда это утверждение проверяли, оно оказывалось правиль­ным. Любящие люди действительно получали больше любви от своих родителей. Бошард и Ликкен предполагают, однако, что различия в «любвеобильности» могут быть на самом деле гене­тически обусловлены, то есть некоторые дети рождаются более любвеобильными, чем другие. Врожденное стремление к неж­ности заставляет этих детей отвечать на любовь родителей именно тем образом, который стимулирует любящее поведе­ние родителей больше, чем это получается у не обладающих такой генетикой детей. Именно обусловленное генетикой по­ведение детей и вызывает любовь родителей, а не наоборот. Ис­следователи утверждают, что гены действуют подобным обра-

зом в отношении многих или даже большинства человечески качеств. Они формулируют это следующим образом:

Ближайшей (непосредственной) причиной большин­ства психологических различий является обучение через опыт, как всегда считали радикальные сторон­ники такой теории. Но настоящий опыт, однако, при­обретается по сознательному выбору, а выбор этот делается под постоянным давлением генов (р. 228).

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

И ДАЛЬНЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Как вы и полагаете, большая часть дальнейших исследова­ний в этой области была выполнена на основе базы данных о близнецах, составленной Бошардом и Ликкеном. Результаты продолжают свидетельствовать, что значительное число черт ха­рактера и поведения человека находятся под сильным влиянием его генов. Многие качества, которые всегда считались происте­кающими от внешних причин, рассматриваются по-новому, поскольку изучение близнецов показало, что наследственность обусловливает большее число психологических различий и в большей степени, чем это считалось ранее.

Например, ученые из Университета штата Миннесота об­наружили, что не только выбор профессии обусловлен генами, но и 30% различий в удовлетворенности работой и различия в профессиональной этике также определяются генетическими факторами (Arvey et al., 1989; Arvey et ah, 1994), даже если фи­зические требования к профессиям одинаковы. Другие иссле­дования, в которых сравнивались однояйцевые (монозиготные) и разнояйцевые (дизиготные) близнецы, разлученные и вырос­шие вместе, фокусировались на чертах характера, которые счи­тались важными стабильными качествами человека (Bouchard, 1994; Loehlin, 1992). Результаты этих и других исследований по­казали, что различия в таких качествах, как экстраверсия—иН' троверсия (открытость или недоверие к внешнему миру), ^не' рвозность (тенденция к беспокойству и сильным эмоциональ­ным проявлениям), добросовестность (степень компетенции > ответственности) в большей степени (на 65%) определяются гв' нетическими различиями, а не факторами окружающей среды

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

В главе из книги 1999 года Бошард делает обзор результатов изучения близнецов в Миннесоте (Bouchard, I999). Он заклю­чает, что 40% различий в чертах характера и 50% различий в ин­теллекте генетически обусловлены. В этой книге автор вновь подтверждает свое убеждение, что гены управляют нашим вы­бором условий окружающей среды и нашим выбором или ухо­дом от специфических, формирующих нашу личность и пове­дение факторов.

Исследования в Центре по изучению близнецов в штате Миннесота активно продолжаются. Новейшие сводки резуль­татов исследований можно найти на их веб-сайте http:// www.psych.umn.edu/psyJabs/. Некоторые захватывающие новые исследования посвящены изучению сложных проявлений че­ловеческой психики и видов поведения, которые мало кто мог считать генетически обусловленными, таких как любовь, развод В частности, изучался механизм выбора Это

Конечно, не все члены научного сообщества согласны при­знать эти результаты как конечную истину. Работа Бошарда и Ликкена критикуется по нескольким направлениям (см.: Beckwith et al., 1991; Billings etal., 1992).

В некоторых работах утверждается, что исследователи не полностью публикуют свои данные, и поэтому их результаты не могут пройти независимую экспертизу. Те же критики также утверждают, что есть много работ, демонстрирующих влияние внешних факторов на близнецов, результаты которых Бошард и Ликкен не могут объяснить. И наконец, в связи с тем, что анализ ДНК становится все более точным, критики Бошарда и Ликкена предлагают использовать этот метод для проверки справедливости результатов изучения близнецов.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

В главе из книги 1999 года Бошард делает обзор результатов изучения близнецов в Миннесоте (Bouchard, 1999). Он заклю­чает, что 40% различий в чертах характера и 50% различий в ин­теллекте генетически обусловлены. В этой книге автор вновь подтверждает свое убеждение, что гены управляют нашим вы­бором условий окружающей среды и нашим выбором или ухо­дом от специфических, формирующих нашу личность и пове­дение факторов.

Исследования в Центре по изучению близнецов в штате Миннесота активно продолжаются. Новейшие сводки резуль­татов исследований можно найти на их веб-сайте http:// www.psych.umn.edu/psylabs/. Некоторые захватывающие новые исследования посвящены изучению сложных проявлений че­ловеческой психики и видов поведения, которые мало кто мог считать генетически обусловленными, таких как любовь, развод и даже смерть (см.: http://www.psych.umn.edu/psylabs/mtfs/ special.htm2000). В частности, изучался механизм выбора парт­нера, чтобы узнать, является ли генетически обусловленным то, что мы влюбляемся именно в мистера Райт или мисс Райт. Ока­зывается, что — нет! Однако, как это ни удивительно, исследо­вателям удалось выявить генетические предпосылки к разводу. Если один из однояйцевых близнецов был разведен, то вероят­ность того, что другой тоже будет в разводе, составляет 45%. Это

значительно превышает средний процент разведенных среди супружеских пар в Миннесоте — 20%.

И наконец, даже смерть, оказывается, генетически обуслов­лена. Исследователи лабораторий по изучению близнецов в Миннесоте обнаружили, что однояйцевые близнецы чаще все­го умирают в одном возрасте (даже если были разлучены), в то время как разнояйцевые близнецы, как правило, умирают в раз­ном возрасте.

ЛИТЕРАТУРА

Arvey, R., Bouchard, Т., Segal, N., & Abraham, L. (1989). Job

satisfaction: Environmental and genetic components. Journal of

Applied Psychology, 74(2), 187-195. Arvey, R., McCall, В., Bouchard, Т., &Taubman, P. (1994). Genetic

influences on job satisfaction and work value. Personality and

Individual Differences, /7(1), 21-33. Billings, R, Beckwith, J., & Alper, J. (1992). The genetic analysis of

human behavior: A new era? Social Science and Medicine, 35(3),

227-238. Bouchard, T. (1994). Genes, environment and personality. Science,

264(5166), 1700-1702. Bouchard, T. (1999). Genes, environment, and personality. InS.Ceci

et al. (Eds.), The nature- nurture debate: The essential readings,

pp. 97-103. Maiden, MA: Blackwell. DiLalla, D., Gottesman, I., Carey, G., & Bouchard, T. (1996).

Heritability of MM PI personality indicators ofpsychopathology

in twins reared apart. Journal of Abnormal Psychology, 105(4), 491 —

500.

Внимание: «визуальный обрыв»!

Базовые материалы:

Gibson E. J., & Walk R. D. (1960). The «visual cliff». Scientific Ameri­can, 202, 67-71.

Один из самых известных психологических анекдотов каса­ется человека, которого называют С. Б. (инициалы использу­ются, чтобы сохранить инкогнито). С. Б. был слепым всю жизнь

до 52 лет, когда была разработана операция (сейчас уже обыч­ная пересадка роговицы), позволившая вернуть ему зрение. Однако способность С. Б. видеть не означала, что он автомати­чески будет воспринимать то, что он видит, так же, как все ос­тальные. Это стало очевидным вскоре после операции, еще до того, как его зрение окончательно прояснилось. С. Б. смотрел из окна госпиталя и заинтересовался небольшими движущи­мися объектами внизу на земле. Он начал сползать по карнизу окна, думая, что спустится вниз на руках и посмотрит на объек­ты поближе. К счастью, служащие госпиталя предотвратили эту попытку. Он был на четвертом этаже, а маленькие движущиеся объекты — это были машины! С. Б. мог видеть, но он не мог оценить высоту.

Наша способность воспринимать и интерпретировать визу­альную информацию окружающего мира находится в сфере интересов психологов-экспериментаторов. И главный вопрос, на который они стараются ответить, — является ли такая спо­собность врожденной или приобретенной. Тернбалл (Turnbull) рассматривал этот вопрос в своем сообщении о человеке по имени БаМбуту Пигми Кенж (BaMbutu Pygmy Kenge), который не мог правильно оценить размер объектов на большом рассто­янии. По существу, Кенж был в состоянии оценить глубину, но поскольку вся его жизнь прошла в густых джунглях, ему не обя­зательно было развивать визуальное представление о постоян­стве размеров объектов. Но работа Тенбалла носила характер наблюдений и не давала возможности сделать достоверные вы­воды о визуальном восприятии, когда она была представлена научной общественности. Для того чтобы точно выяснить, яв­ляются ли определенные навыки восприятия врожденными или приобретенными, исследования должны были проводиться в лаборатории.

Многие психологи считают, что самым важным из наших визуальных навыков является способность определять глуби­ну. Можете себе представить, какой трудной или даже невоз­можной стала бы наша жизнь, если бы мы не умели определять глубину. Мы бы натыкались на предметы, не могли определить, Далеко ли от нас находится хищник, и шагали бы с обрыва в пропасть. Поэтому логично было бы предположить, что спо­собность оценивать глубину является врожденной, а не развива-

ется по мере приобретения опыта Однако, как подчеркивают в своей статье Элеанора Гибсон (Eleanor Gibson) и Ричард Уолк (Richard Walk)

Когда дети еще ползают или только учатся ходить, они часто падают, преодолевая более или менее вы­сокий уступ При недостаточной бдительности взрос­лых они могут упасть из кроватки или со ступенек По мере развития мышечной координации они начина­ют избегать подобных инцидентов самостоятельно Здравый смысл подсказывает, что дети учатся рас­познавать опасные места на опыте — то есть падая и набивая синяки и шишки (р 64)

Гибсон и Уолк стремились изучить визуальную способность к оцениванию глубины, делая это научными методами в усло­виях лаборатории Чтобы добиться этого, они разработали эк­спериментальное устройство, которое назвали «визуальным об­рывом»

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Если вы хотите узнать, на какой стадии развития животные или люди приобретают способность определять глубину «на глаз», вы можете, например, поместить их на край обрыва и по­смотреть, способны ли они избежать падения Это предложе­ние покажется странным с этической точки зрения, поскольку те из участников эксперимента, кто будет не в состоянии оце­нить глубину обрыва, могут получить травму Устройство «ви­зуальный обрыв» решает эту проблему, так как представляет субъекту лишь видимость обрыва при отсутствии реального Как это было сделано, мы объясним ниже, но важность этого устройства состоит в том, что ребенка или детеныша животно­го можно поместить на такой обрыв, чтобы посмотреть, спосо­бен ли он оценить высоту обрыва и избежать «падения» Если он и не сумеет сделать этого, то все равно будет в безопасности

В обсуждаемом вопросе Гибсон и Уолк занимали позицию «нативистов», то есть считали, что способность определять вы­соту и избегать падения появляется автоматически, как реали­зация биологически заложенной программы, и не является про

ется по мере приобретения опыта. Однако, как подчеркивают в своей статье Элеанора Гибсон (Eleanor Gibson) и Ричард Уолк (Richard Walk):

Когда дети еще ползают или только учатся ходить, они часто падают, преодолевая более или менее вы­сокий уступ. При недостаточной бдительности взрос­лых они могут упасть из кроватки или со ступенек. По мере развития мышечной координации они начина­ют избегать подобных инцидентов самостоятельно. Здравый смысл подсказывает, что дети учатся рас­познавать опасные места на опыте — то есть падая и набивая синяки и шишки (р. 64).

Гибсон и Уолк стремились изучить визуальную способность к оцениванию глубины, делая это научными методами в усло­виях лаборатории. Чтобы добиться этого, они разработали эк­спериментальное устройство, которое назвали «визуальным об­рывом».

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Если вы хотите узнать, на какой стадии развития животные или люди приобретают способность определять глубину «на глаз», вы можете, например, поместить их на край обрыва и по­смотреть, способны ли они избежать падения. Это предложе­ние покажется странным с этической точки зрения, поскольку те из участников эксперимента, кто будет не в сострянии оце­нить глубину обрыва, могут получить травму. Устройство «ви­зуальный обрыв» решает эту проблему, так как представляет субъекту лишь видимость обрыва при отсутствии реального. Как это было сделано, мы объясним ниже, но важность этого устройства состоит в том, что ребенка или детеныша животно­го можно поместить на такой обрыв, чтобы посмотреть, спосо­бен ли он оценить высоту обрыва и избежать «падения». Если он и не сумеет сделать этого, то все равно будет в безопасности.

В обсуждаемом вопросе Гибсон и Уолк занимали позицию «нативистов», то есть считали, что способность определять вы­соту и избегать падения появляется автоматически, как реали­зация биологически заложенной программы, и не является про-

дуктом опыта Приверженцы противоположной точки зрения, «эмпиристы», считали, что эта способность появляется как ре­зультат обучения Изобретенное устройство позволило Гибсон _и Уолк поставить следующие вопросы «На какой стадии раз­вития ребенок или детеныш животного может эффективно от­вечать на признак глубины или высоты объекта⁹ И в одно ли время появляется способность к такому ответу у животных раз­ных видов и разных условий обитания⁹»

МЕТОД

«Визуальный обрыв» состоит из стола, около 120 сантимет­ров высотой, с верхом из толстого прозрачного стекла (рис 1 5 и! 6) Прямо под стеклом одной половины стола (мелкая часть) находится твердая панель с рисунком из красных и белых квад­ратов, расположенных в шахматном порядке Под другой по­ловиной стола (глубокая часть) такая же панель лежит на полу

Рис. 1.5. «Визуальный обрыв» Гибсон и Уолка Из Introduction to Child Development 5th edition byJ Dworetzky, 1993

Перепечатано с разрешения Wadsworth an imprint of the Wadsworth Group a division of Thompson Learning

Рис. 1.6.«Визуальный обрыв» в рабочей ситуации.

Из Е J Gibson and R D Walk «The visual cliff», Scientific American,

April 1960, 65 Фото Уильяма Вандиверта (William Vandivert)

Таким образом, на краю мелкой части стола создается видимость обрыва, хотя стеклянная поверхность на самом деле продолжает­ся дальше. Между мелкой и глубокой частями располагается цен­тральная панель около 30 сантиметров шириной. Процедура тес­тирования детей с помощью этого устройства была очень простой.

В эксперименте участвовали 36 детей в возрасте от 6 до 14 ме­сяцев. Матери детей тоже участвовали. Каждого ребенка поме­щали на центральную панель, после чего мать звала его сначала со стороны глубокой части, а потом со стороны мелкой части стола.

Для того чтобы сравнить развитие восприятия высоты у лю­дей и животных, такие же эксперименты (но без участия мате­рей) проводились с детенышами разных видов животных. Де­тенышей помещати в центр стола и наблюдали, могут ли они обнаружить различие между глубокой и мелкой частями стола и не ступать за край «обрыва».

Вы можете себе представить обстановку в лаборатории в Уни­верситете Корнелла, когда туда принесли для опыта детенышей разнообразных животных. Это были цыплята, крысята, ягня­та, козлята, поросята, котята, щенки и детеныши черепах. Вот интересно, если все пробы происходили в один день!

Помните, что целью исследования было выяснить, являет­ся ли способность определять высоту «на глаз» врожденной или приобретенной. Метод визуального обрыва позволил подойти к решению этого вопроса. Детей или животных нельзя спро­сить, могут ли они определять высоту, и их нельзя проверить на настоящем обрыве.

В психологии ответы на многие вопросы находят через изо­бретение новых методов исследования. Прекрасным примером этого служат результаты, полученные Гибсон и Уолком.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Девять из участвовавших в эксперименте детей отказались сдвинуться с центральной панели стола. Это никак не объяс­нялось исследователями, наверное, это было просто детское уп­рямство. Когда матери звали остальных 27 детей со стороны мелкой части стола, все дети сползали с центральной панели и пересекали стеклянную поверхность. Три ребенка, с большой неуверенностью, но сдвигались с края визуального обрыва на зов матери со стороны глубокой части стола. Остальные дети, когда их звали со стороны обрыва, либо уползали от матери на мелкую сторону стола, либо плакали от огорчения, что не мо­гут добраться до матери, не преодолевая обрыв. Без сомнения, дети были в состоянии определить глубину обрыва. «Часто они сначала всматривались вниз через стекло, а потом разворачи­вались и ползли прочь от края обрыва. Другие сначала ощупы­вали стекло руками, но, несмотря на то что чувствовали его твер­дость, отказывались ползти по нему» (р. 64).

Доказывают ли эти результаты, что способность человека оп­ределять высоту скорее врожденная, чем приобретенная? Оче­видно, нет, поскольку дети, участвовавшие в этом эксперимен­те, имели возможность в течение по крайней мере 6 месяцев обу­чаться определять высоту методом проб и ошибок. Но раньше чем в 6 месяцев дети еще не имеют достаточных локомоторных навыков для участия в таком тесте. Именно по этой причине Гиб­сон и Уолк решили для сравнения проверить различных живот­ных. Как вы знаете, у большинства животных детеныши начи­нают самостоятельно передвигаться гораздо раньше, чем у чело­века. Результаты опыта с животными были чрезвычайно

интересными, поскольку оказалось, что способность определять высоту у разных животных развивалась в соответствии с тем, когда данному виду был необходим такой навыкдля выживания.

Например, цыплята должны уметь раскапывать землю в по­исках пищи вскоре после вылупления из яиц. Когда их прове­ряли на визуальном обрыве, они никогда не делали ошибки и не переступали через край.

Козлята и ягнята способны стоять и ходить вскоре после рождения. С момента, когда они вставали на ноги, их реакция на визуальный обрыв была столь же безошибочной, как и у цып­лят. Они не сделали ошибки ни разу. Когда экспериментатор поставил однодневного козленка на стекло над обрывом, дете­ныш испугался и застыл, демонстрируя реакцию на опасность. Только когда его перенесли на мелкую часть стола, козленок успокоился и прыгнул в сторону кажущейся безопасной по­верхности. Это говорит о том, что животное полностью конт­ролировало свои зрительные ощущения, и ощущение твердо­сти стекла не влияло на его реакцию.

У крыс было по-другому. Они не показывали никакого пред­почтения в отношении мелкой части стола. Почему они вели себя не так, как другие животные? Прежде чем решить, что они просто глупы, подумайте над другим, более вероятным объ­яснением, предложенным Гибсон и Уолком: для крысы хоро­шее зрение не является необходимым условием выживания.

В самом деле, у крыс плохо развито зрение. Это ночное жи­вотное, которое находит пищу по запаху, передвигается в тем­ноте, ориентируясь с помощью осязания жесткими волосками на носу. Поэтому когда крысу помещали в центр стола, она не была одурачена визуальным обрывом, так как не пользовалась зрением для того, чтобы выбрать дорогу. Для ее чувствитель­ных волосков стекло по обе стороны центральной панели было одинаково гладким, и крыса с одинаковой вероятностью могла пойти на мелкую или на глубокую часть стола.

От котят можно было ожидать таких же результатов. Они тоже преимущественно ночные животные и тоже имеют чувствитель­ные волоски. Но кошки — хищники, а не падалыцики, как кры­сы. Поэтому они больше зависят от зрения. Соответственно, ко­тята проявляли отличное чувство высоты, как только начинали самостоятельно передвигаться, то есть в возрасте 4 недель. *•'

Временами эта научная статья (и эта дискуссия) начинает на­поминать детскую книжку про зверей, но все же мы должны на­звать вид животных, хуже всего проявивший себя на визуальном обрыве, — это черепаха. Для опытов была выбрана водная раз­новидность черепах. Исследователи считали, что поскольку вода для них является естественной средой, они должны выбрать глу­бокую часть стола. Однако черепахи сразу поняли, что они не в воде, и 76% из них уползали на мелкую половину стола. Но 24% отправились «за край обрыва». «То, что достаточно большая часть черепах выбрала глубокую сторону стола, говорит о том, что или это животное хуже воспринимает глубину, или в естественных условиях ему меньше приходится опасаться упасть с высоты» (р. 67). Ясно, что если вы живете в воде, значение чувства высо­ты для выживания сводится к минимуму.

Гибсон и Уолк подчеркивают, что все их наблюдения согласу­ются с теорией эволюции. То есть все виды животных, для того чтобы выжить, должны быть в состоянии определять высоту к тому времени, как начинают самостоятельно передвигаться. У людей этот период наступает в возрасте примерно 6 месяцев; но для цыплят и козлят он наступает в первый день после рожде­ния, а для крыс, кошек и собак — в возрасте 4 недель. Авторы делают вывод, что рассматриваемая способность — врожденная, потому что обучение методом проб и ошибок представляет слиш­ком большую опасность смертельного исхода.

Итак, если мы столь хорошо биологически подготовлены, по­чему же дети так часто падают? Гибсон и Уолк объясняют это тем, что у детей восприятие глубины появляется раньше, чем опреде­ленные двигательные навыки. Во время опытов многие дети спол­зали с центральной панели и оказывались на глубокой стороне стола, а некоторые даже возвращались на глубокую сторону после того, как начинали ползти к матери через мелкую часть. Если бы там не было стекла, многие дети «упали бы с обрыва»!

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

И ДАЛЬНЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Чаще всего критикуется утверждение авторов о полной до­казанности того, что восприятие глубины является врожден­ной способностью человека. Как уже упоминалось выше,

ко времени участия в эксперименте на визуальном обрыве дети уже научились избегать подобных ситуаций. В более позднем исследовании детей в возрасте 2—5 месяцев помещали на стек­ло над визуальным обрывом. При этом у всех детей происходи­ло замедление сердечного ритма. Такое замедление считается признаком интереса, а не страха, сопровождаемого, как извест­но, ускорением сердцебиения (Campos, Hiatt, Ramsay, Henderson & Svejda, 1978). Это свидетельствует, что младшие дети еще не научились бояться падения и привыкнут избегать таких опасных ситуаций позже. Приведенные результаты опровергают выво­ды Гибсон и Уолка.

Нужно, однако, заметить: пока идет дискуссия о том, когда мы приобретаем способность определять глубину («нативисты против эмпиристов»), многие исследования, направленные на решение этого вопроса, проводятся с использованием устрой­ства с визуальным обрывом, разработанного Гибсон и Уолком. Кроме того, другие исследования с использованием визуаль­ного обрыва дали неожиданные результаты.

Примером может служить работа Сое, Эмде, Кэмпоса и Клин-нерта(8огсе, Emde, Campos &Kliniiert, 1985). Они помещали го­довалого ребенка на визуальный обрыв, где уступ был не глубо­ким и не мелким, около 75 см. Когда ребенок доползал до обры­ва, он останавливался и смотрел вниз. На другой стороне стола его ждала мать, как и в эксперименте у Гибсон и Уолка. Иногда мать просили изображать на лице страх, а в другом случае — без­мятежность и интерес. Когда ребенок видел выражение страха на лице матери, он отказывался ползти дальше. Однако боль­шинство детей, которые видели, что мать выглядит довольной, проверяли поверхность на ощупь и отправлялись через обрыв. Когда уступ ликвидировали, дети ползли к матери, не обращая внимания на выражение ее лица. Этот способ невербального об­щения, использованный детьми для проверки правильности сво­его поведения, называется социальным обращением.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

Изобретение Гибсон и Уолком визуального обрыва до сих пор оказывает сильное влияние на исследования человеческого по­ведения, восприятия, эмоций и даже психического здоровья.

Адольф и Эпплер (Adolf & Eppler, 1998) цитируют Гибсон и Уолка в своей работе по изучению того, как дети приобретают способность ориентироваться на местности при переходе от ползания к ходьбе. Вы, наверное, замечали, что дети, начина­ющие ходить, склонны к исследованию новых поверхностей, камней, песка или (скорее всего) грязи. Эдольф и Эпплер утверждают, что именно таким образом наша визуальная сис­тема обучается тому, какое влияние оказывает неровность по­верхности на равновесие тела и как компенсировать всяческие изменения под ногами. Благодаря этому мыв конце концов пе­рестаем так часто падать!

В другом недавнем исследовании рассматривается возмож­ность использования виртуальной реальности для того, чтобы помочь детям с пороками развития приспособиться к физиче­ским условиям окружающей среды. Стрикленд (Strickland, 1996) разработал систему, включающую виртуальную реальность, ко­торая позволяет детям, страдающим аутизмом, безопасно ис­следовать окружающий мир и взаимодействовать с ним. Аутизм — это серьезное умственное расстройство, при котором у ребенка отмечается отсутствие взаимодействия с окружающи­ми, нарушение развития речи, различной степени умственная отсталость, иногда с проблесками гениальности, и сильное стремление избежать каких-либо изменений в окружающей среде (помните Раймонда Бэббита в прекрасном исполнении Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя»"?). Часто такие дети подвергают себя опасности, потому что их восприятие или нарушено, или не развито. Они не в состоянии оценить высоту ступеньки, как, например, в случае с визуальным обрывом, и обречены на падения и травмы. По мнению Стрикленда, использование виртуальной реальности позволяет создать обу­чающие программы, которые дают ребенку возможность при­обрести ценный опыт, не подвергаясь истинной опасности фи­зической травмы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Благодаря изобретательности Гибсон и Уолка, ученым, ис­следующим поведение, открыт путь для изучения способности восприятия глубины. Вопрос о том, является ли эта способность

врожденной или приобретенной, продолжает обсуждаться. Истина, возможно, заключается в компромиссном варианте, то есть в признании взаимодействия врожденного начала и при­обретенных навыков. Вероятно, как показали многие исследо­вания, способность воспринимать глубину дана от рождения (даже в исследовании Кэмпоса с соавторами интерес, прояв­ленный очень маленькими детьми, говорит о восприятии «чего-то»), но боязнь падения и умение избежать опасности выраба­тываются на опыте, когда ребенок уже достаточно большой, чтобы ползать и попадать в беду.

Но какие бы вопросы мы не задавали, именно методологи­ческие достижения, такие как визуальный обрыв, позволяют нам искать на них ответы.

ЛИТЕРАТУРА

Adolph, К., & Eppler, M. (1998). Development of visually guided locomotion. Ecological Psychology, 10(3—4), 303—321.

Campos, J., Hiatt, S., Ramsay, D., Henderson, C, & Svejda, M. (1978). The emergence of fear on the visual cliff. In M. Lewis & L. A. Rosenblum (Eds.), The development of affect. New York: Plenum Press.

Sorce, J., Emde, R., Campos, J., & Klinnert, M. (1985). Maternal emotion signaling: Its effect on the visual cliff behavior of 1 -year-olds. Developmental Psychology, 21, 195—200.

Strickland, D. (1996). A virtual-reality application with autistic children. Presence- Teleoperators and Virtual Environments, 5(3), 319-329.

ВОСПРИЯТИЕ И ОСОЗНАНИЕ

Изучение восприятия и осознания представля­ет большой интерес для психологов, поскольку эти феномены определяют и раскрывают психологиче­ское взаимодействие с окружающим. Задумайтесь на мгновение: ваши органы чувств постоянно бом­бардируются миллионами частиц информации, по­ступающей от смешанных стимулов, воздействую­щих на вас в каждый отдельно взятый момент. Мозг просто не способен обработать их все. Поэтому он организует этот завал сенсорных данных в блоки, обретающие форму и значение. Это и есть то, что психологи определяют как восприятие.

Ясно, что наш уровень сознания (consciousness), также зачастую определяемый как состояние осо­знанности (state of awareness), в значительной мере управляет тем, что воспринимается, и тем, как наш мозг это организует. По мере того как вы проживае­те день, ночь, неделю, год, жизнь, вы проходите многочисленные и разнообразные уровни состоя­ния осознанности. Вы сосредоточенны (или нет), грезите, фантазируете, спите, видите сны, возмож­но, в какой-то момент находитесь под действием гипноза, возможно, употребляете транквилизаторы (даже кофеин и никотин принимаются в расчет!). Все вышеперечисленные состояния являются изме­ненными состояниями сознания, вызывающими различные перемены в вашем восприятии окружа­ющего мира, что, в свою очередь, оказывает влия­ние на поведение.

В рамках исследований восприятия и осознания ряд наибо­лее значительных и интересных работ был посвящен изучению зрения, сна, сновидений и гипноза. Данный раздел книги начи­нается с представления широко известного и важного исследо­вания, которое относит нас к далекой культуре, раскрывая, как восприятие окружающего мира меняется при длительном воз­действии специфических сенсорных стимулов. Статья была опубликована в психологическом журнале, но написана антро­пологом, который, проводя исследование в лесах Итури (Itun Forest), где в настоящее время живет народ конго, получил зани­мательные данные о том, как наш мозг научается видеть и ин­терпретировать окружающий мир. Вторая часть данного раздела освещает два открытия, которые действительно изменили пси­хологию: 1) обнаружение фазы сна с БД Г (быстрые движения глаз) и 2) взаимосвязь между БДГ и сновидениями. В третьей части представлено важное и неоднозначное исследование, пред­полагающее, что сновидения не являются таинственными по­сланиями от бессознательного, как считали Фрейд и другие уче­ные, но состоят из чисто физических и случайных электриче­ских импульсов вашего мозга во время сна. Наконец, в четвертой рассматривается одно из многочисленных исследований, также повлиявших на традиционные психологические взгляды. Оно выступа<