Способ восхождения от абстрактного к конкретному

Теоретическое воспроизведение реального конкретного как единства многообразного осуществляется единственно возможным и в научном отношении правильным способом восхождения от абстрактного к конкретному. По словам К. Маркса, это «...способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное». Если духовно конкретное, мысленное целое есть продукт мыслящей головы, действующей этим способом, если в мышлении конкретность «выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт», то в действительности она — подлинно исходный пункт «и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления» [187, стр. 727]. Реальное конкретное вначале выступает перед человеком как чувственно данное. Чувственная деятельность в своих особых формах созерцания и представления способна воспринимать целостность объекта, наличие в нем связей, ведущих к всеобщности. Но установить характер этих связей чувствование не может. М. М. Розенталь, отмечая своеобразие выражения конкретного в созерцании, пишет: «О таком конкретном можно сказать, что оно столь же видимо, сколь и невидимо» [271, стр. 436].

Задача теоретического мышления состоит в том, чтобы данные созерцания и представления переработать в форме понятия, а тем самым всесторонне воспроизвести систему внутренних связей, порождающих данную конкретность, раскрыть ее сущность.

С чего начинать такое воспроизведение? Само название его способа говорит о том, что идти нужно от абстрактного, и действительно, «абстрактные определения

339

ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления» [187, стр. 727]. В характеристике абстрактного диалектическая логика расходится с тем узким его пониманием, которое было присуще традиционной формальной логике и которое мы подробно изложили в предыдущих главах. Напомним, что под конкретным в ней подразумевается отдельный чувственно воспринимаемый предмет или его наглядный образ, а под абстрактным — повторяющиеся, сходные отдельные свойства какой-либо совокупности предметов, мысленно отделенные от самих этих предметов и рассматриваемые самостоятельно. Образовать абстракцию — это значит найти такие общие свойства и мысленно отчленить их от других. Затем можно иметь дело лишь с этими абстрагированными свойствами без представления всего предмета в целости его свойств. Ясно, что реально содержание такой абстракции не существует. Свойство от самого предмета как носителя в действительности отделиться не может (это возможно «только в абстракции»).

Такие абстракции, позволяющие выделить классы предметов и проводить их классификацию, совершенно необходимы при эмпирическом описании любой более или менее сложной конкретной действительности (реального целого). Так, всякая экономическая система имеет много сторон и компонентов. Чтобы ориентироваться в ней, а тем более так или иначе описывать (например, даже в сугубо деловых целях), необходимо как-то расчленить ее, выделить отдельные простые компоненты, а затем соотнести их друг с другом, скоординировать. Наблюдения, сопоставления, анализ позволяют решить эту задачу. Они обнаруживают, что население данной страны имеет потребности, удовлетворяемые за счет продуктов, получаемых в процессе труда, что эти продукты-товары могут обмениваться — имеют меновую стоимость и т. д. Все эти простейшие определения (стороны) системы суть абстракции от ее реального сложного целого. Абстракции потому, что ведь нет потребностей вообще, есть частные и весьма разные отдельные потребности, как и отдельные конкретные

340

виды труда (промышленного, сельского и т. п.). К. Маркс отмечал следующее: «Производство вообще — это абстракция, но абстракция разумная, поскольку она действительно выделяет общее, фиксирует его и потому избавляет нас от повторений» [187, стр. 711]. При описании действительности такие абстракции позволяют как бы «спрессовать» множество сходных явлений в «одно» и, говоря только о нем, подразумевать все остальное без повторения.

Благодаря таким абстракциям людям становятся известны многие свойства и отношения вещей. Но, как остроумно заметил Гегель, известное еще не есть познанное. Такие сведения, сколько бы они ни были обширными, сами по себе не дают знания о подлинных связях и переходах в наблюдаемых объектах, о причинах и тенденциях их изменений. Все это создает почву для довольно превратного понимания подлинного положения вещей. Так, К. Маркс показал, насколько извращенно понимают свои взаимоотношения участники капиталистического производства, усматривающие его механизм в отношениях самих вещей, а не в отношениях собственности (товарный фетишизм). И примеров фетишизма разного рода, возникающего при эмпирическом отношении к действительности, особенно социальной, можно привести немало.

В описательных науках постоянно делались и делаются попытки упорядочить созданные абстракции, соединить их, построить систему, дающую целостную картину предмета, от которого они были первоначально «отторгнуты». Но как это сделать? Такой синтез не может состоять в простом мысленном сближении полученных абстракций — тогда получится не система, а набор рядоположенных определений. В реальной конкретности заключено много связей, и не все они имеют значение при теоретическом ее воспроизведении. Следовательно, нужно главное, существенное отделить от слоя случайных абстракций, а, кроме того, затем в мышлении придерживаться сути дела, а не побочных опосредований, всюду имеющихся в сложном целом. Но где взять критерий «сущности», как затем

341

им руководствоваться, например, при выборе и сходных абстракций? Сами по себе они этого критерия не имеют. Среди них нельзя однозначно выделять исходное и последующее, главное и неглавное. Традиционная формальная логика на этот счет правил не формулирует.

На пути использования полученных абстракций есть еще две трудности. Во-первых, имея их, теоретик не может быть уверен, что наличный набор достаточен для построения здания системы, а вдруг особо важных абстракций недостает? Во-вторых, при создании системы в собственном смысле этого слова необходимо, чтобы одни положения выводились из предшествующих, и в том содержании, которое получится при таком выведении и не дано заранее. Однако сам замысел построения системы из уже образованных абстракций противоречит этому требованию.

Названные обстоятельства (их в принципе можно расширить) показывают, что формальные абстракции, полученные на описательно-аналитической стадии изучения объекта, не содержат в своем наборе условий, необходимых для воспроизведения конкретности. Эти условия лежат вне таких абстракций, которые, кстати, при своем образовании вовсе и не были нацелены на последующее использование при восхождении к конкретному. Они возникали для других целей — для выделения классов предметов по общему свойству и систематизации этих классов.

Как отмечалось выше, теоретическое мышление может воспроизводить свой объект только через рассмотрение его развития. Дело в том, что лишь в этом случае может быть уловлена и рационально выражена не только наличность тех или иных вещей и их свойств, но и их возможность, как таковых, с последующим определением условий их появления в той или иной форме, но обязательно всеобщей. Если нечто возникает, то возникает в простом, нерасчлененном, неразвитом виде. Для многообразия его проявлений необходимо и время, и особые условия, требующие расчленения, развития этого нечто. Но если данное

342

нечто в своем развитии приобретает частные формы и виды, то они будут частными по отношению к его простому, нерасчлененному существованию, т. е. к их всеобщей основе, как таковой. Теоретический анализ всегда и стремится к тому, чтобы выявить возникновение таких всеобщих форм того или иного изучаемого объекта и представить их в виде теоретических абстракций.

Так, К. Маркса интересовало, зачем и как внутри стоимостных отношений возникли деньги — деньги как таковые, по своей всеобщей форме, независимо от того, какие частные виды они затем приобрели (это вопрос особого исследования, но такое частное можно понять лишь на основе раскрытия содержания всеобщей формы). Далее, его интересовало, как возможна и как получается прибыль как таковая, когда обмен стоимостей на рынке происходит эквивалентно (К. Маркс нашел источник прибыли как таковой, а затем, следовательно, и всех ее частных видов, вплоть до земельной ренты, выявив товар особого рода — рабочую силу, использование которой позволяет в условиях капитализма не оплачивать часть рабочего времени).

Всеобщая форма вещи как бы «умирает» в своих частных проявлениях, но сохраняется как основа их воспроизводства и единства (например, при всех различиях частных видов денег все они вместе реализуют функцию денег как таковых). Как раз эту единую внутреннюю основу различных явлений одного рода эмпирические абстракции в отличие от теоретических и не выражают, они фиксируют моменты их внешнего сходства, нередко упуская из выделяемого рода такие случаи, которые таких моментов не имеют (в гл. III мы приводили пример трудностей при образовании формальной абстракции «человек», так как она не схватывает внутреннего единства человеческого рода).

В методике ознакомления школьников с понятием числа существует «дуализм» между натуральными и действительными числами, у которых усматриваются принципиально разные источники (счет и измерение). При этом игнорируется рассмотрение самой формы,

343

числа как своеобразного способа выражения количественных отношений в деятельности человека. Необходим анализ генезиса этого понятия, чтобы выявились его всеобщая форма, а также частные условия, породившие сами различия видов чисел. Выявлению их всеобщей основы мешают традиционно сложившиеся эмпирические характеристики числа в методиках преподавания математики [424], [428].

В эмпирических абстракциях, фиксирующих формально общие свойства ставших вещей, не улавливается содержание их всеобщей формы, а тем самым они — как готовые абстракции — не могут быть применены при рассмотрении условий ее возникновения, что необходимо при восхождении к конкретному.

Таким образом, наличие готовых эмпирических абстракций, полученных при предварительном анализе некоторого целостного объекта, само по себе восхождения не обеспечивает. Более того, эти абстракции по своему содержанию не пригодны для мысленного восхождения к конкретному. Для этой цели нужны абстракции другого рода.

На первый взгляд, это противоречит реальному соотношению описательного и теоретического периодов в развитии наук. В частности, К. Маркс, отмечая сведение буржуазными экономистами чувственно богатых представлений к тощим абстракциям, тут же говорил о том, что они затем пытались восстановить конкретное [187, стр. 727]. На самом деле противоречия здесь нет. В реальной истории наук отсутствуют «чистые» периоды эмпирического описания и построения теорий. В недрах описательного периода обязательно с самого начала создаются теоретические абстракции (поэтому речь и идет о науке), которые затем позволяют ассимилировать фактический материал, выраженный с помощью эмпирических абстракций. В истории наук есть такие этапы «освобождения» от господства эмпирических абстракций и выкристаллизовывания требований к построению теорий, когда ранее созданные абстракции проверяются на фактах, критически анализируются по форме и т. д. При этом здесь как бы заново (но

344

гораздо быстрее) проходят путь от чувственно-конкретного к абстрактному, но уже удовлетворяющему требованиям последующего восхождения к мысленному конкретному. Сам К. Маркс провел огромную работу, чтобы в борьбе с экономистами-эмпириками создать подлинно теоретические абстракции полит-экономии, где ранее в ряде случаев господствовал как раз метод абстракции, созданный Локком (см. анализ этого вопроса в книгах Э. В. Ильенкова [118], [271] и др.).

Кроме того, построение теоретических абстракций вовсе не игнорирует фактический материал, собранный на описательной стадии. Наоборот, он досконально используется, правда критически, так как ему придается форма движения, специфическая для восхождения. При этом, конечно, сама формальная абстракция необходима как средство сокращенного оперирования сходными явлениями и вещами, позволяющее избегать повторений при их обозрении.

Теоретическое мышление, нуждающееся в абстракциях, само себя ими и обеспечивает. Эту его особенность четко выделил Э. В. Ильенков: «Сведение» конкретной полноты действительности к ее сокращенному (абстрактному) выражению в сознании есть не только «предпосылка», не только доисторическое условие теоретического освоения мира, но и органический момент самого процесса построения системы научных определений, т. е. синтезирующей деятельности ума... Отдельные абстрактные определения, синтез которых и дает «конкретное в мышлении», в ходе самого же восхождения от абстрактного к конкретному и образуются. Таким образом, теоретический процесс, ведущий к достижению конкретного знания, всегда, в каждом своем отдельном звене, как и в целом, есть в то же время и процесс сведения конкретного к абстрактному» [118, стр. 114—115].

Хотя оба процесса («сведение» и «восхождение») находятся в единстве, ведущим является восхождение, выражающее природу теоретического мышления. Движение к конкретному, как главная цель, определяет способы мыслительной деятельности, внутри

345

которых «сведение» выступает лишь как подчиненный момент, как средство достижения этой цели. Поэтому в эпоху, когда теоретическая форма мышления сложилась и была осознана, было бы нерациональным требовать, чтобы каждая новая наука вначале проходила особый и самостоятельный этап эмпирического описания объекта (сведение чувственного к абстрактному). Наоборот, нужно с самого начала ставить цель воспроизведения конкретного и уже внутри этого процесса вырабатывать абстракции, удовлетворяющие этой цели [118, стр. 118—119]¹.

Характеристики теоретической абстракции определяются задачами восхождения к конкретному. Эти задачи позволяют сформулировать требования к исходному абстрактному определению. Во-первых, эта абстракция должна указывать «направление» становления системы. Это значит, что ее содержание должно реально соответствовать началу возникновения самого конкретного, началу простому, всеобщему. Это содержание вместе с тем должно иметь в себе такие противоречия, разрешение которых происходило бы путем его расчленения на различные моменты, дающие в итоге расчлененную целостную систему. Во-вторых, содержание этой абстракции качественно должно соответствовать природе всей системы, быть самой простой неразвернутой формой отношений внутри целого и его отличительной особенностью; эта простая форма не зависит от других, более развитых отношений целого. В-третьих, как всеобщая, генетическая основа целого эта абстракция выражает его существенное основание, сущность, обеспечивающую единство всех происходящих его расчленений на различные относительно самостоятельные компоненты. Кратко эти свойства исходной абстракции могут быть выражены так: это исторически исходное, противоречивое, простое и существенное отношение

346

воспроизводимого конкретного. «Ход абстрактного мышления, восходящего от простейшего к сложному, соответствует действительному историческому процессу», — писал К. Маркс [187, стр. 728—729]. «...В истории, как и в ее литературном отражении, — отмечал Ф. Энгельс, — развитие в общем и целом происходит также от простейших отношений к более сложным...» [188, стр. 497].

Охарактеризованным выше требованиям может удовлетворять лишь вполне реальное, в чувственно-созерцаемой форме данное отношение. Являясь какой-либо стороной некоторого конкретного, т. е. имея его особенную форму, оно одновременно выступает как генетическая основа другого целого (и в этом смысле оно выступает как всеобщее). Здесь наблюдается реальное, объективное единство единичного (особенного) и всеобщего, их связь, опосредующая процесс развития целого.

Своеобразие такой исходной абстракции выступает в ее названиях: «конкретная абстракция» [117], [272], «конкретно-всеобщее отношение — объективная клеточка исследуемого целого», «содержательная абстракция» [117], [142], просто «клеточка» [117], [109]. В этих названиях по-разному выражается суть исходной абстракции как простого отношения конкретности. В ней заложены потенции целого, и вместе с тем она вновь воспроизводится этим целым как его всеобщая основа. На наш взгляд, при правомерности всех этих названий целесообразно пользоваться термином содержательная, реальная абстракция. В отличие от формальной, она исторична (это генетическая основа), и ее содержание существует реально, в форме созерцаемого отношения, а не только в голове.

Но почему описываемое образование есть «абстракция»? Может быть потому, что оно выражено в форме мысли? Далеко не так. Здесь нужно более подробно остановиться на самом понятии «абстрактное», как оно используется в диалектической логике. С ним соотносимо понятие «конкретное», которое, как отмечалось выше, означает некоторое развитое

347

целое, взаимосвязь, единство различных сторон, это синоним определяющей роли целого по отношению к своим частям, сторонам и моментам. «Абстрактное» обычно имеет несколько характеристик — это нечто простое, лишенное различий, фрагментарное, неразвитое. Все это лишь обозначение сторон реального абстрактного как некоторой выделившейся самостоятельной части целого, существующей в относительной независимости от всего другого. Такой частью может быть лишь то, что относительно просто, однородно, лишено качественных различий, внутренне неразвито¹.

Абстрактное и конкретное — это моменты расчленения самого предмета, самой действительности, отражаемой в сознании, и уже благодаря этому они являются производными моментами мыслительной деятельности. Утверждение объективности обоих этих моментов — важнейшая особенность диалектики как логики.

К. Маркс установил то обстоятельство, что товары являются продуктами абстрактного труда, к которому постепенно сводятся все вещи труда конкретного. «Это сведение, — писал К. Маркс, — представляется абстракцией, однако, это такая абстракция, которая в общественном процессе производства происходит ежедневно. Сведение всех товаров к рабочему времени есть не большая, но в то же время и не менее реальная абстракция, чем превращение всех органических

348

тел в воздух... Труд, как он представлен в меновых стоимостях, мог бы быть назван всеобще-человеческим трудом. Эта абстракция всеобщего человеческого труда существует в среднем труде...» [188, стр. 17].

Реальная абстракция всеобще-человеческого труда существует в среднем труде как таком общественном явлении, которое характерно для развитого капитализма, где становится принципом реальное сведение всех частных видов труда к их единой общественной мере (рабочему времени) и где постоянно совершается переход от одного вида труда к другому. «Безразличие к определенному виду труда, — писал К. Маркс, — соответствует общественной форме, при которой индивидуумы с легкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой какой-либо определенный вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь не только в категории, но и в действительности стал средством создания богатства вообще и утратил свою специфическую связь с определенным индивидуумом» [187, стр. 730]. Ясно, что реальную абстракцию труда необходимо отличать от формальной и существующей лишь в голове абстракции «труда вообще», который всегда является основой жизни людей. Это различие, очень важное для понимания диалектического подхода к абстракции и всеобщему, четко было определено самим К. Марксом, когда он писал следующее: «Этот пример труда убедительно доказывает, что даже самые абстрактные категории, несмотря на то, что они — именно благодаря своей абстрактности — имеют силу для всех эпох, в самой определенности этой абстракции представляют собой в такой же мере продукт исторических условий и обладают полной значимостью только для этих условий и внутри их» [187, стр. 731].

Приведенные положения подчеркивают те моменты, что реальная абстракция, с одной стороны, существует через сведение некоторых сложных образований к простым и однородным, с другой — полную свою определенность и однозначность имеет лишь при некоторых исторических условиях и внутри их (при некоторой

349

«фазе» развития какого-либо конкретного целого). Ясно, что раскрытие условий, придающих абстракции полную определенность и реальность, предполагают специальный анализ содержания соответствующего целого и его развития (например, лишь анализ капиталистической формации и ее становления позволил К. Марксу вскрыть и описать реальную абстракцию «богатства вообще» и форму «всеобще-человеческого труда» или труда как такового).

Возвращаясь к характеристике генетически исходной «клеточки» некоторой конкретности, мы имеем возможность еще раз отметить правомерность ее обозначения как содержательной абстракции (ее определенность связана с содержанием некоторых исторических условий) и как абстракции реальной — она выступает в виде простого, однородного образования или, говоря словами М. М. Розенталя, она представляет собой «неразвитое начало развитого целого» [272, стр. 441].

Таким образом, реальная, содержательная абстракция имеет По крайней мере две формы. Во-первых, она может выступать как еще неразвитый, простой и однородный объект, не «успевший» приобрести необходимые расчленения, это будет генетически-исходная абстракция некоторого целого. Во-вторых, она может иметь форму объекта, который на определенной ступени развития уже теряет свои частные различия, становясь однородным, в этом случае его различия нивелируются при реальном сведении частных видов объекта друг к другу. Если же рассматривать реальную абстракцию в аспекте восхождения от абстрактного к конкретному, то она в противоположность эмпирической характеризуется как теоретическая.

С вопросом о природе абстракции тесно связано определение единичного и всеобщего, о которых мы уже предварительно говорили выше. Диалектическая логика считает, что вне головы познающего человека существуют единичные, частные вещи и явления, выступающие как продукты и моменты развития некоторой конкретности. Основой этого процесса служит вполне

350

реальное, чувственно-воспринимаемое предметное отношение — «клеточка» этой конкретности. И хотя сама она существует во вполне особенном виде предметного отношения,вместе с тем эта «клеточка» имеет достоинства всеобщей абстрактной формы, определяющей возникновение и развитие других особенных, частных и единичных явлений внутри некоторого целого. Например, всеобщее определение стоимости в «Капитале» К. Маркса совпадает с особенностями простого (прямого) товарного обмена, так как эти особенности в том и состоят, что служат генетической основой, «клеточкой» всей системы частных видов стоимости.

В диалектической логике частное (особенное) частному рознь! Есть такое частное, которое одновременно — суть всеобщее. И в этом смысле нельзя сказать, что из них абсолютно первично [272, стр. 388]. Однако такое общее само по себе «мертво». Лишь в процессе развития, движения к конкретности оно действительно раскрывает свою всеобщую природу, выступая как основа частных явлений, через связи с ними реализующая свою объединяющую их функцию, их конкретность. Здесь всеобщее характеризуется по специфической функции внутри целого. Оно соответствует, с одной стороны, потенциальным возможностям генетической основы этого целого (т. е. связано с его исходной содержательной абстракцией), с другой — самому развитому целому, подчиняющему себе свои части и постоянно порождающему собственную основу (в этом плане всеобщее связано со всей совокупностью абстракции, воспроизводящей конкретное). В совпадении обоих этих моментов («начала — конца», «возможности — действительности») происходит реализация такого типа всеобщего.

Всеобщее другого типа связано со сведением частных (особенных) видов объекта к абстрактному объекту. Наряду с приведенным выше примером всеобще-человеческого труда, К. Маркс рассматривает и ряд других в логическом плане аналогичных случаев. Так, он пишет: «...Капитал вообще сам обладает реальным

351

существованием, отличным от особенных реальных капиталов. Это признано обычной политической экономией, хотя и не понято ею, и образует весьма важный момент ее учения о выравнивании [прибылей] и т. д... Общее, являясь, с одной стороны, всего лишь мыслимой differentia specifica, вместе с тем представляет собой некоторую особенную реальную форму наряду с формой особенного и единичного... Так обстоит дело и в алгебре. Например а, b, с представляют собой числа вообще, в общем виде; но кроме того это — целые числа в противоположность числам а/b, b/с, с/b, с/а, b/а и т. д., которые, однако, предполагают эти целые числа как всеобщие элементы» [199, стр. 437].

Реальность «капитала вообще» наряду с особенными его формами обнаруживается, как показывает К. Маркс, в денежном капитале.

Анализ логического содержания приравнивания (отождествления) фигур в геометрии, проведенный В. А. Лекторским и Н. В. Карабановым, показал, что равенство (общность) понимается здесь не как неразличимость свойств фигур, а как особый тип связи между ними. Само приравнивание «осуществляется не путем сравнения свойств фигур, а посредством движения, изменения, превращения одной фигуры в другую». Возможность такого превращения существует в рамках некоторой целостной системы — определенной группы преобразований [170, стр. 233]). Нетрудно заметить, что указанное преобразование фигур в геометрии по своему типу близко к реальному сведению частных видов труда во всеобще-человеческий труд или к существованию «капитала вообще» в особой реальной форме денежного капитала, т. е. к фактам выделения всеобщего в политэкономии. Таким образом, форма всеобщего реально существует наряду с формами особенного и единичного, существует как особый тип их связи и сведения друг к другу.

Следует подчеркнуть, что реальность всеобщего как особой формы «наряду с формой особенного и единичного» обнаруживается именно во взаимосвязи особенных и единичных явлений. Эта взаимосвязь

352

может существовать как в процессе развития конкретности, так и при сведении частных видов объекта к их всеобщей форме. Иными словами, подобно абстрактному и конкретному, единичное и всеобщее выступают как определения самой чувственно-данной человеку реальности. «В этом случае проблема отношения всеобщего к единичному, — пишет Э. В. Ильенков, — предстает не только и не столько как проблема отношения умственного отвлечения от чувственно-данной объективной реальности, сколько как проблема отношения чувственно-данных фактов к чувственно же данным фактам, как внутреннее отношение предмета к самому себе, различных его сторон друг к другу, как проблема внутреннего различения предметной конкретности в ней самой. А уже на этой основе и вследствие этого и как проблема отношения между понятиями, выражающими в своей связи объективную расчлененную конкретность» [116, стр. 44]. Лишь на основе четкого осознания того обстоятельства, что все указанные моменты являются сторонами самой объективной действительности, можно затем правильно раскрыть пути их отражения в мышлении на основе операций абстрагирования и обобщения, формы их субъективного выражения в понятиях.

В предыдущем тексте мы неоднократно употребляли слова «сущность и явления». Теперь целесообразно охарактеризовать их специально. Известно, что диалектическая логика, в отличие от традиционной формальной, даст содержательный критерий существенного в вещах. Прежде всего следует иметь в виду, что сущность вещи может быть раскрыта только при рассмотрении процесса ее развития. Она существует, лишь переходя в явления. В этом плане существенное принято характеризовать как опосредованное, внутреннее, как основу явлений, а последние — как непосредственное, внешнее выражение сущности. При этом явления лежат как бы на поверхности вещей, а сущность скрыта от непосредственного наблюдения. «Первые, — писал К. Маркс, — непосредственно воспроизводятся сами собой, как ходячие формы мышления,

353

вторая может быть раскрыта лишь научным исследованием» [192, стр. 552]. К «ходячим формам мышления» можно отнести, естественно, эмпирическое мышление, фиксирующее внешние зависимости вещей.

Итак, сущность — это внутренняя связь, которая как единый источник, как генетическая основа определяет все другие частные особенности целого. Это объективные связи, которые при своем расчленении и проявлении обеспечивают единство всех сторон целого, т. е. придают предмету конкретность. В этом смысле сущность есть всеобщее определение предмета. Поэтому генетически исходная содержательная абстракция выражает сущность своего конкретного предмета. Реальная абстракция сведения каких-либо предметов к их всеобщей форме (например, частных видов труда к всеобще-человеческому труду) фиксирует их сущность.

В диалектической логике понятие сущности одностепенно понятиям закона и всеобщности. Познать сущность — значит найти всеобщее как основу, как единый источник некоторого многообразия явлений, а затем показать, как это всеобщее определяет возникновение и взаимосвязь явлений, т. е. существование конкретности¹.

Изложив смысл основных категорий, связанных с восхождением, можно вернуться к вопросу о способах выделения исходного, абстрактного определения. Ясно, что исследователь может найти его лишь при изучении фактических данных и их зависимостей. Среди особенных отношений он должен путем анализа выделить такое, которое одновременно имеет характер всеобщности, выступает генетической основой изучаемого целого. В этом основная задача анализа, который состоит в сведении различий внутри целого к

354

единой порождающей их основе, к их сущности. «...Анализ, — писал К. Маркс, — является необходимой предпосылкой генетической трактовки, понимания действительного процесса формообразования в его различных фазах» [197, стр. 526]. Отмечая большие успехи классической политической экономии в использовании анализа, он дает ему следующую характеристику: «Классическая политическая экономия старается посредством анализа свести различные фиксированные и чуждые друг другу формы богатства к их внутреннему единству и совлечь с них ту форму, в которой они индифферентно стоят друг возле друга; она хочет понять внутреннюю связь целого в отличие от многообразия форм проявления» [197, стр. 525].

Чтобы найти основу «процесса формообразования», необходимо не только тщательно и всесторонне изучить фактические данные о развитии целого, но и критически проанализировать соответствующие понятия, уже сложившиеся в науке (поэтому аналитическая ступень восхождения одновременно является периодом анализа понятий, т. е. периодом рефлексии как специфической черты подлинно теоретического мышления в отличие от эмпирического). На основе этой сложной теоретической деятельности — анализа — необходимо выделить, а затем специально в отдельности изучить всеобщую форму целого, не смешивая ее с теми особыми ее формами, в которых она проявляется. Как раз для этого и нужны сила и полнота абстрагирующей способности мышления.

Так, в связи с задачей обособленного рассмотрения прибавочной стоимости К. Маркс упрекает Рикардо в недостаточной силе абстракции: «Рикардо нигде не рассматривает прибавочную стоимость обособленно и отдельно от ее особых форм — прибыли (процента) и ренты» [196, стр. 411]. Но именно такое обособление необходимо для теоретического понимания природы как самой прибавочной стоимости, так и производных, превращенных ее форм.

Сведение частных явлений к основе процесса формообразования, их сущности не может быть

355

выполнено посредством простого сравнения и индукции, выделяющими лишь внешнее сходство и формальную общность. Для этого нужен специальный анализ, позволяющий выделить и рассмотреть сущность какого-либо предмета при изучении его самого или его идеального образца. Известно, что К. Маркс исследовал капитализм, используя в основном данные по его истории в одной Англии, где он был наиболее развит. Но выводы были сделаны о капитализме вообще и это стало возможным благодаря тому, что К. Маркс вскрыл сущность капитализма, его всеобщую основу и законы его развития, которые действительны для любого «частного» капитализма.

Специфику анализа одного предмета с целью выяснения сущности его действия подчеркивал Ф. Энгельс. Так, он указывал на то, что Сади Карно изучил и проанализировал действия паровой машины, устранил побочные обстоятельства, безразличные для ее главных процессов, и сконструировал идеальную паровую машину, представляющую ее процессы в чистом, независимом виде [191, стр. 543—544]. И это действие одной воображаемой машины позволяет объяснить ее процессы не менее убедительно, чем многие тысячи реальных машин.

Если на основе анализа выделена «клеточка» некоторого целого, то этим создана основа для его генетического выведения посредством восхождения, воссоздания всей системы связей, отражающей развитие сущности, всеобщей основы конкретного. При этом прослеживается, в каких формах и почему именно в них воплощается ранее найденная сущность изучаемого объекта. При исследовании этих вопросов приходится привлекать сведения о таких отношениях, от которых при открытии самой сущности нужно было отвлечься. Иными словами, в общем плане это есть по преимуществу процесс синтеза, хотя внутри него постоянно производится анализ для получения необходимых абстракций.

«Механизмом» восхождения является раскрытие противоречий между сторонами отношения,

356

фиксируемого в исходной, а затем и в более конкретной абстракции. Теоретически важно найти и обозначить эти противоречия. Поскольку они уже получили то или иное разрешение в самой действительности, то исследователь и ищет в ней способ и форму такого разрешения. Здесь рационально-теоретическое движение мысли постоянно опирается нафактические данные.

Полученное при анализе всеобщее не совпадает непосредственно и прямо с особенными и единичными явлениями. Поэтому при восхождении не может быть простого формального подведения (подгонки) частных явлений под общее, под закон. Здесь нельзя прямо подчинять некоторое конкретное образование его абстрактной сущности (например, как показал К. Маркс, нельзя абсолютную земельную ренту вывести непосредственно из действия закона стоимости). Процесс выведения должен быть очень «осторожным», нужно найти многие опосредствующие звенья, чтобы объяснить и понять некоторое конкретное явление как соответствующее его сущности, тем более что здесь могут быть значительные искажения «чистого» превращения всеобщего в частное.

В процессе восхождения есть еще одна трудность — исследователю необходимо рассматривать и включать в мысленное конкретное лишь те связи и отношения, которые действительно выводимы из его сущности и вместе с тем не отягощают его привходящими, побочными свойствами и деталями. Правда, в этом деле теоретику «помогает» сама природа реальной абстракции, включающая в себя лишь то, что должно вновь и вновь воспроизводиться развитым конкретным объектом (только то, что самим им воспроизводится, подлинно необходимо для данного конкретного и должно удерживаться при его мысленном построении). Однако исследователю важно иметь общий план рассматриваемого целого в его основных, главных расчленениях, чтобы, руководствуясь им, не сбиваться в восхождении на окольные пути и своевременно создавать нужные абстракции. Специфическу