Часть 2. нейропсихологический анализ нарушения и восстановления наглядно-образного мышления

Глава VI. ПСИХОЛОГИЯ ОБРАЗА И ПРОЦЕСС ОПОЗНАНИЯ ОБЪЕКТА

Вэтой части книги мы обратимся к наглядно-образным фор­мам интеллектуального процесса, в том числе и к наглядно-об­разному мышлению.

Анализ истории проблемы роли образа в психике, и в част­ности в речи и мышлении, показывает, что при всем разнообразии подходов в психологии неуклонно растет интерес исследователей к проблеме образа. В этой связи С. Д. Смирнов писал: «Образ как психологическое понятие имеет более чем двадцати пятиве-ковую историю. Попытки исключить его из системы психологи­ческих категорий, предпринятые в начале XX века в ходе антимен-талистского «бунта», закончились, по меткому выражению Р. Хольта (1972 г.), «возвращением из изгнания» и восстановле­нием образа в гражданских правах»¹.

Многие исследователи, вновь обратившись к этой проблеме, сумели показать, что образы занимают одно из важнейших мест в общей структуре психики. Однако в связи со сложностью и мно­гообразием образов в этой проблеме много остается нерешенного, и прежде всего это относится' *к психологии познавательных процессов. •

Что касается неврологических и нейропсихологических иссле­дований, то интерес к проблеме образа и его роли в гностических и речевых процессах возник не сегодня, а еще в далеком прошлом (И. М. Сеченов, Lottmar, К. Гольдштейн и др.). Затем в этих исследованиях, как и в общепсихологических, наступил спад ин­тереса к этой проблеме. В настоящее время снова появились работы в этой области.

В своей теоретико-экспериментальной работе мы обратились к проблеме образа и его роли в психике человека, исходя из современных общепсихологических представлений, а также из полученных нами клинико-психологических данных. В этой части мы остановимся на анализе результатов исследования роли и места образов в речевых и интеллектуальных процессах при их патологии.

¹ Смирнове. Д. Мир образов и образ мира // Вестник МГУ.— Серия 14. Психология,— 1981.—№ 2.—С. 15-16.

В современной психологии и ряде смежных с ней наук в по­следнее десятилетие усилился интерес к исследованию предметно­го образа, его роли в психической сфере человека, в его интел­лектуальной деятельности, в речи, мышлении. Обзор литературы показывает, что в психологии все еще мало работ, специально посвященных исследованию образного мышления. Во многих ра­ботах изучался образ как мыслительная единица, отмечались схематичность, «бедность», неустойчивость таких образов, их спо­собность отражать лишь существенные черты реальных пред­метов, сохранять важные и опускать второстепенные признаки предметов. В то же время в ряде работ так или иначе затрагива­лись отдельные аспекты этой проблемы. С. Л. Рубинштейн писал, что образ, как и слово, имеет определенную семантику и выпол­няет существенные функции в мыслительном процессе, потому что он «является не замкнутой в себе данностью сознания, а семан­тическим образованием, обозначающим предмет... Семантическое содержание является общим знаменателем для образа и слова-понятия...»¹. А. Потебня считал, что образ является фактурой слова; по мнению И. Т. Михайлова, образ — средство активного познания мира.

В исследованиях 60—70-х годов,и в настоящее время получены многочисленные факты, которые говорят о том, что мышление образами проявляется не только в художественном творчестве, как это было представлено в прошлых работах (например, Т. Ри-бо, 1901), но во всех видах деятельности человека. В частности, было показано, что в процессе переработки информации образные и верба л ьно-поняти иные компоненты мышления представлены в единстве. Для современных концепций мышления характерным является рассмотрение образного мышления как одного из уров­ней мысленной переработки и преобразования информации.

На связь речи и образа указывается в исследованиях А. По-тебни, Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна и др. Л. С. Выготский отмечал, что речевое мышление не исчерпывает ни всех форм мысли, ни всех форм речи.

В настоящее время проблема образа занимает все большее место в психологических исследованиях. Однако до сих пор оста­ются без определенных ответов ряд важнейших вопросов, таких, как: являются ли образы неотъемлемой частью мышления, или они автономны? Обязательна ли образная проработка информа­ции для формирования значения и смысла_ч-или они являются факультативным выражением значения? И т. д.

Чтобы вести дальнейший разговор о проблеме образа в пси­хике человека и его связи с нарушениями ре^и.и интеллектуаль­ных процессов при поражениях мозга ' и в целом о проблеме мозга и образа, необходимо определить, что же такое образ.

'Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2 т.— М., 1989. Т. 1. - С. 371.

В Психологическом словаре мы читаем: «Образ — субъективный феномен, возникающий в результате предметно-практической, сен­сорно-перцептивной, мыслительной деятельности, представляю­щей собой целостное, интегральное отражение действительности... Образы-представления выступают как важный продукт образного мышления и как одно из средств его функционирования»¹.

Наибольший интерес представляют исследования образа А. Н. Леонтьева, который в своих последних публикациях разви­вал концепцию Образа Мира. Он сформулировал ряд идей, касающихся проблемы становления образа в процессе деятель­ности и восприятия его предметности, целостности и системности, образа как элемента целостного Образа Мира и др. А. Н. Леонтье­вым также было предложено решение (по его словам, «остро­умное» решение) психофизиологической проблемы. Что такое образ, по А. Н. Леонтьеву? Он рассматривает образ в рамках теоретической концепции сознания и деятельности и считает, что природа образа не может быть понята иначе, чем как порождае­мая предметностью и формирующаяся в предметных действиях. Предметность наших образов выступает не как явление вторич­ное, не как продукт последующей обработки чувственных дан­ных, а как фундаментальная особенность восприятия окружаю­щего мира человеком, активно в нем действующим.

«Глубокая природа психических чувственных образов состоит в их предметности, в том, что они порождаются в процессах деятельности, практически связывающей субъекта с внешним предметным миром. Как бы ни усложнялись эти связи и реали­зующие их формы деятельности, чувственные образы сохраняют свою изначальную предметную отнесенность»². «Образ не ,,субъек­тивен",— пишет он,— а явление предмета... не Образ полагает себя в объекте („объективируется".), а объект через деятельность человека, работу его мозга полагает себя в Образе*³. В этих же работах А. Н. Леонтьев выдвигает и важную идею системности образа. Он пишет: «Сущность вещи не в вещи, а в том целом, в ко­торое она включена и в котором ею выполняется некоторая функция»⁴. Поэтому и образ вырисовывается как нечто опреде­ленное и целостное лишь на некотором фоне. А. Н. Леонтьев различает чувственный образ и абстрактный и считает, что второй „выше" первого. Кроме того, абстрактный образ в отличие от чувственного амодален. «Модальности — качества (курсив А. Н. Л.) „строительных материалов" Образа (ср.: „чувственная ткань")»⁵, и они составляют «не набор, а систему».

¹ Психологический словарь / Под ред. В. В. Давыдова.— М„ 1983.— С. 223.

² Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность.— М., 1975.— С. 139.

'Леонтьев А. Н. К психологии образа//Вестник МГУ.— Серия 14. сихология.— 1986.—№ 3.—С. 73.

⁴ Там же.— С. 75.

⁵ Там же.— С. 74.

17Q

Если предмет — это узел свойств, то образ, по А. Н. Леонтьеву, является узлом модальных ощущений, которые непосредственно несут в себе информацию о реальности. Он акцентировал внима­ние исследователей на неправильности употребления термина «кодирование» и писал, что кодирование — это что-то условно переданное, здесь нет отношения. Поэтому он особенно подчерки­вал мысль: «Сенсорные модальности ни в коем случае не кодируют реальность. Они несут ее в себе-»¹. Становление образа происхо­дит в процессе восприятия, и оно предполагает совместность свойств и предмета, и модальностей. Им было выдвинуто положе­ние о том, что проблема восприятия есть проблема психологии образа мира. «Становление образа мира у человека есть его пере­ход за пределы „непосредственно чувственной картинки". Об­раз — не картинка»².

Важным представляется и положение А. Н. Леонтьева о «пя том квазиизмерении», в котором открывается человеку объектив­ный мир. Это — «смысловое поле», система значений, в которых воспринимается мир. Он писал, что предмет воспринимается че­ловеком не только в пространственных и временных отношениях, но в его значении, т. е. когда человек воспринимает, скажем, часы, то он воспринимает не цвет, форму и т. д., а «предмет, ко­торый есть часы»^ъ. Именно значение образа выступает, по А. Н. Леонтьеву, в качестве «пятого квазиизмерения» — Образа Мира. «Иначе говоря, в значениях,— писал А. Н. Леонтьев,— представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений...»⁴. Конечно, чувственно^предметная отнесен­ность значений в сознании человека может быть не прямой, она может реализоваться «...через как угодно сложные цепи свернутых

в них мыслительных операций...»⁵.

Что же является носителем предметных значений, открываю­щихся в восприятии и образе? А. Н. Леонтьев подчеркивал, что природа значения образа находится не только «не в теле знака, но и не в формальных знаковых операциях, не в операциях зна­чения. Она — во всей совокупности человеческой практики...»⁵. Он считал, что знания, мышление неотделимы от процесса форми­рования чувственного образа, а входят в него. Значения несут особую мерность — это мерность внутрисистемных связей самого объективного мира.

¹ Леонтьев А. Н. Психология образа // Вестник МГУ.— Серия 14. Пси­хология.— 1979.—№ 2.—С. 12.

² Там же.

³ Там же.— С. 5.

⁴ Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность.— М., 1975.—

С. 141.

⁵ Там же.— С. 148.

⁶ Леонтьев А. Н. Психология образа. // Вестник МГУ,— Серия 14. Пси­хология.— 1979.—№ 2.— С. 12.

1ЯП

В отечественной психологии последовательно разрабатывается представление о связи значения образа с процессом чувственного восприятия «...в виде особой деятельности по построению образа на основе общественно выработанной системы сенсорных этало­нов и нормативных действий»¹,— пишет С. Д. Смирнов, анали­зируя исследования советских психологов (А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, В. П. Зинченко). В. П. Зинченко формулирует это положение более четко — «восприятие следует рассматривать как действие субъекта, посредством которого осуществляются различные виды преобразования стимулов в образ»².

Таким образом, именно система перцептивных действий рас­сматривается в качестве средства преобразования чувственных впечатлений в образ. С. Д. Смирнов, принимая это положение как принципиально важное, тем не менее считает, что в переосмыс­лении всей проблематики восприятия и образа еще не сделан решающий шаг. Для этого, полагает он, надо преодолеть главный предрассудок — «это предрассудок о существовании отдельного образа как единицы восприятия, как самостоятельного элемента, из совокупности которых складывается наше представление о реальности. Образ, взятый вне контекста,— пишет он,— явля­ется психологически мертвым образованием...»³. Образ может быть, по его мнению, не чем иным, как элементом Образа Мира. Он считает, что образ заново не строится на основе актуальной стимуляции, не вырабатывается и отношение к нему, а наоборот, и предметное значение, и личностный смысл образа предшествуют его актуальному переживанию, и все эти параметры заданы всем контекстом деятельности человека.

Образ формируется на основе предварительной гипотезы, ос­новное берется из контекстов путем экстраполяции тех или иных модально оформленных чувственных впечатлений. Все это обеспе­чивается системой перцептивных операций, которые, в частности, выполняют поиск «таких дифференциальных признаков в зри­тельном поле, которые позволили бы зрительно конкретизировать уже подразумеваемый всем предметным контекстом фрагмент воспринимаемого мира»⁴. П. Фресс (Fraisse, 1967) также считает, что гипотеза очень важна в процессе опознания и ее отсутствие сильнее нарушает этот процесс, чем нечеткость стимула в опти­ческом поле.

Как формируется образ, что лежит у его истоков? У истоков

¹ Смирнов С: Д. Мир образов и образ мира // Вестник МГУ.— Серия 14. Психология,— 1981.—№ 2.— С- 21.

Зинченко В. П. Теоретические проблемы восприятия // Инженерная психология / Под ред. А. Н. Леонтьева.— М., 1964.— С. 232.

³ Смирнов С. Д. Мир образов и образ мира // Вестник МГУ.-- Се­рия 14. Психология.— 1981.—№ 2.—С. 25.

⁴ С т о л и н В. В. Исследование порождения зрительного пространствен­ного образа // Восприятие и деятельность / Под ред. А. Н. Леонтьева.-- М., 1976,— С. 194.

Ifil

образа лежит деятельность, которая служит стержнем, придаю­щим целостный и системный характер образу, Образу Мира в целом.

А как же образ взаимодействует с мозгом? И в этой извечной психофизиологической проблеме А. Н. Леонтьев нашел остроум­ный ход ее решения, по его выражению — «изящное решение». Он считал, что образ не является содержанием мозговых процес­сов, мозг лишь проявляет реальные объекты, их свойства, движе­ния и т. д. В мозге нет ни «треугольных», ни -«квадратных» и т. д. процессов, нет ни параллелизма, ни изоморфизма, видимого с моз­говыми констелляциями. «Образ есть функция, а не содержание мозговых процессов»¹. Эта оригинальная постановка А. Н. Леонть­евым вопроса о соотношении психического и физиологического непосредственно вытекает из его концепции Образа Мира.

По А. Н. Леонтьеву, образ — это «кусочек», «момент» объек­тивного мира, он не субъективен в том смысле, что «включение организмов (системы функций их органов) в предметный мир (в систему дискретных вещей) приводит к тому, что теперь эта система (функций организма) наделяется отличным от них со­держанием (а именно принадлежащим самому предметному миру, системе его вещей). В этом смысле образ не «субъективен». Он — явление предмета»². Он формируется в. деятельности, на основе предварительной гипотезы, представления, и основная его суть, ядро берется из контекста. Не существует отдельного образа, образ — это элемент целостного контекста, элемент обра­за мира, он — явление осмысленное и входит в «смысловое поле», в систему значений. Но эта осмысленность, значение образа не имманентны самому образу, они отражают, как мы писали выше, объективную реальность, идеализированную в системе значений. Именно значение образа выступает, по А. Н. Леонтьеву, в качестве 5-го «квазиизмерения» — образа мира.

Проблема образа, его психологическое содержание, пути и механизмы его становления в микрогенезе, его функции нас инте­ресуют в связи с проблемой его нарушения при локальных поражениях мозга. Нам хотелось выяснить, связаны ли нару­шения образа с дефектами интеллектуальной деятельности, вер-бально-логического и образного мышления.

В настоящее время в нейропсихологии усиленно разрабаты­вается психологический аспект исследования афазии и путей и методов ее преодоления (А. Р. Лурия, Л. G/ Цветкова). Одной из задач этого направления является изучение возможной связи нарушений речи с дефектами других психических процессов.

'Леонтьев А. Н. К психофизиологическойпроблеме: «Изящное ре­шение» // Вестник МГУ.— Серия 14. Психология.— 1986.- № 3.— С. 77.

' Леонтьев А. Н. К психологии образа // Вестник МГУ.— Серия 14. Психология.— 1986.—№ 3,—С. 73.

' В частности, возрастает внимание к вопросам взаимосвязи афа-

\ зии с гностическими процессами, в том числе с образной сферой и

\ восприятием. Практика по нейропсихологическому исследованию

больных с афазией и их реабилитации также указывает на

\ необходимость исследования этой проблемы. Тем не менее, как

показывает анализ литературы, экспериментально-клинических

работ, посвященных этой проблеме, все еще крайне мало.

Между тем в общепсихологических исследованиях проблеме [ связи речи и предметного образа было уделено значительно боль­шие внимания. Так, многие психологи- отмечают наличие дву-

■ сторонней связи между образом и речью (Б. Г. Ананьев, Л. С. Вы­готский, С. Л. Рубинштейн, П. П. Блонский, А. Н. Леонтьев и др.).

Л. С. Выготский писал, что всякое слово имеет первоначаль­ное чувственное представление, или образ, и рост словаря ребен­ка прямо связан с образованием многочисленных и многообраз­ных связей между образами предметов (объектов, ситуаций) и словами, их обозначающими. Исследования А. Р. Лурии, Б. Г. Ананьева, Г. Л. Розенгарт-Пупко и др. также показали, что на ранних этапах формирования речи значительная роль принадлежит образу и процесса*? предметного восприятия. У взрослого человека взаимосвязь .речи и образов-представлений также имеет место, хотя и не в столь яркой форме. С. Л. Рубин­штейн считал, что слово является отражением предмета и их связь Ропосредована либо через обобщенное содержание слова, через | понятие, либо через образ. Известны работы, в которых указы­вается на значительную роль образов в понимании иностранной | речи. Так, в работе М. Г. Каспаровой была экспериментально показана значительная роль предметных образов в понимании речи — недостаточность визуализации речи, т. е. возникновения нужных образов-представлений, ведет к дефициту понимания ре­чи. Н. И. Жинкин считает, что понимание речи представляет собой перевод с «натурального языка» на язык образов. Мысль о связи речи с образами мы находим в работах A. Paivio, P. Клац-Ьш, G. Miller и др. Проблема участия предметных образов в труктуре и^ функционировании высших форм познавательной деятельности изучалась многими известными психологами (Б. Г. Ананьев, Л. С. Выготский, Е. И. Игнатьев, А. Н. Ле­онтьев и др.).

Ряд зарубежных и отечественных исследователей рассматри­вают образы-представления как весьма значительный компонент ■бсех высших психических процессов (Дж. С. Брунер, А. Р. Лурия, :С. Д. Смирнов, Л. С. Цветкова).

Важным является и вопрос о полимодальности образов. Из­вестно, что в структуру предметных образ'ов в том или ином со­отношении практически всегда входят зрительные, обонятельные, слуховые, тактильные и другие составляющие. Хотя предметные

■ образы как полимодальные психические явления рассматривались ^многими психологами (А. Н. Леонтьев, А. А. Смирнов, С. Д. Смир-

нов, А. Р. Лурия, G. E. Shwartz и др.), это положение все еще нуждается в дальнейшем исследовании.

Особый интерес представляет для нас отмечаемая в теорети­ческих и экспериментальных работах значительная роль предмет­ных образов в формировании, протекании и нарушении речи. Во всех этих исследованиях говорится о необходимости сохранности предметных образов для формирования полноценной речи и нор­мального ее функционирования, отмечается тесная связь слова с чувственной основой, утрата которой ведет' либо к утере слова, либо к искажению понимания его смысла и значения. Все это нарушает коммуникативную, номинативную, индикативную функ­ции речи. Нам представляется, что отрыв знака от образов может привести не только к патологии речи, но и в целом к нарушению интеллектуальной деятельности.

Особое место отводится исследованию связи образа с одной из речевых функций — номинативной, в основе которой лежит предметная отнесенность слова. Так, С. Л. Рубинштейн писал, что слово, выполняя функцию обозначения и наименования, яв­ляется специфическим единством' чувственного и смыслового со­держания. Слово внутренне связано с предметом общностью со­держания. Эта связь опосредована понятием или образом. Назы­вание предмета является одним из сложнейших процессов речи. Проблема природы и механизмов называния в свое время зани­мала многих крупных исследователей — афазиологов, психологов, неврологов, лингвистов, таких, как И. М. Сеченов, А. А. Потебня, Л. С. Выготский, К. Гольдштейн, Г. Хэд и др.

Л. С. Выготский писал, что номинативная функция не есть семасиологическая, осмысляющая. «Слово здесь выполняет функ­цию номинативную, указывающую (курсив мой.— Л. Ц). Оно указывает на вещь. Другими словами, .слово является -здесь не знаком некоторого смысла, с которым оно связано в акте мышле­ния, а знаком чувственно данной вещи»¹. Это положение Л. С. Вы готского является важным для понимания природы нарушения номинативной функции речи у больных с афазией, для понимания его связи (или не связи) с мышлением, г. с. проблемы, широко обсуждавшейся в афазиологии и продолжающей быть актуальной, но до сих пор не получившей однозначного решения. Более подробно на этом вопросе мы остановимся ниже, здесь же мы ограничимся лишь указанием на важность правильного его реше ния не только для теории, но и для практик*)' реабилитации боль­ных, полноценности их жизни и деятельности.

В ряде психологических исследований процесс называния пред­мета связывается с процессом узнавания (опознания), основной составляющей которого является перцептивный образ. Так, И. М. Сеченов писал, что узнавание идет по ряду признаков предмета (объекта, явления), по тем из них, которые уже обо-

рробились в примету. Та же мысль высказывается и в современных отечественных и американских исследованиях.

Исследователи выделяют несколько звеньев процесса опозна­ния. Так, некоторые считают основными составляющими этого процесса формирование перцептивного образа, сличение его с си­стемой эталонов — образов-представлений, хранящихся в памяти, и выбор из них того, который соответствует сформированному перцептивному образу. Эта группа исследователей существенное 'значение придает анализу признаков объекта при формировании его образа. Процесс называния исследователи склонны связывать более всего с выделением существенных признаков объекта, хотя и указывается, что в общем-то называние является результатом «срабатывания» всех звеньев, но непосредственно называние связано с выделением характерных признаков.

Так, М. С. Шехтёр пишет: «...Результат процесса сличения — это сигнал, в ответ на который срабатывают механизмы образо­ванных в прошлом опыте связей, например, связей между харак­терными признаками объектов данного класса и их словесным обозначением»¹.

Возникает вопрос: а как происходит само опознание (узна­вание) предметов, объектов? Многие исследователи рассматри­вают как наиболее вероятное симультанное (одномоментное) опознание стимула. Что касается механизма симультанного опо­знания, то мы склонны придерживаться гипотезы, высказанной рядом исследователей, и прежде всего М. С. Шехтером, согласно которой процесс опознания имеет ряд гностических стадий. На самой ранней стадии процесса «...имеется глобальное, еще не 'проанализированное в своих элементах отображение»². Затем идет этап выделения элементов, составляющих объект, и после этого интегрирование выделенных релевантных элементов в одно перцептивное целое и его оценка с помощью эталонов памяти, сличения с образами-представлениями. На третьей стадии, как мы видим, снова имеется целостность, но уже более высокого порядка, которая обладает новым свойством, присущим всей системе воспринятого, а не отдельным ее элементам.

Однако айтор предостерегает от упрощенного понимания гло­бального образа. Он считает, что целостные образы-«эталоны», возникающие на ранней стадии опознания,'могут охватывать ряд близких стимулов (объектов, явлений, предметов) и в этом смысле иметь определенную обобщенность, ее широкий диапазон позво­ляет опознавать класс стимулов, имеющих близкие обобщенные образы.

А как же обстоит дело с признаками объектов, каковы их место и роль в опознавательном процессе? Признаки являются материалом, на котором строятся интегральные единицы восприя-

В ы готскийЛ. С. Собр. соч.: В 6 т.—М., 1982.— Т. 2.—С. 166.

¹ Шехтер М. С. Зрительное опознание.—М., 1981.—С. 42.

² Там же.— С. 15.

тия, влияющие на точность, скорость и полноту отображения. Процесс же опознания совершается на основе не ряда призна­ков, а «слитного», неразлагаемого на элементы содержания, т. о. на основе интегрального образа принимается решение о категориальной принадлежности объекта. Сам процесс сличения проходит через ряд гностических стадий, начинающийся с гипотезы об объекте, через приближенное значение о нем к удовлетворительному путем увеличения вероятности гипотезы и ее конкретизации.

Важно указать на то, что эффективность и степень досто­верности опознавательного процесса зависят от ряда условий его протекания. К таким условиям относятся активность субъек­та, уровень единиц восприятия и направленность субъекта на те или иные формы восприятия (аналитические или синтетические), контроль за результатом. Снижение активности и мобилизован­ности субъекта сразу сказывается на точности и скорости вос­приятия и опознания. Это положение М. С. Шехтера получило подтверждение в нашем материале при исследовании нарушений образов-представлений при поражении лобных систем мозга.

Наш интерес к концепции отечественных исследователей об опознании объекта, о формировании перцептивного образа, его влиянии на процесс сличения с образами-представлениями, о ро­ли глобального образа и отдельных признаков объекта при его опознании связан с тем, что именно эта концепция объясняет тот клинический и экспериментальный материал, который имеется в нашем распоряжении. Часть материала описана выше, к описа­нию другой мы сейчас приступим.

Наши исследования нарушения предметных образов при афа зии и вербально-логического мышления, с одной стороны, находят свое теоретическое объяснение именно в этой концепции, .а с дру­гой — подтверждают ее психологическую реальность.

Ниже перейдем к описанию нашего исследования роли и мест;! образа в структуре нарушенной интеллектуальной деятельности и начнем с описания нарушения номинативной функции речи, возникающего при афазии, поскольку'при-изучении именно афа­зии вот уже более чем полутора веков ведется дискуссия о структуре, механизмах и природе нарушения называния. Мнения афазиологов о причинах нарушения называния противоречивы: одни в качестве причины указывают патологию мышления, дру­гие—потерю лингвистического кода языкам Мы же выдвинули предположение о связи нарушения процесса называния при пора жениях средне-височной и задне-височных, височно-теменных, пе­редне-затылочныхзон мозга с дефектами дредметных образов-представлений.

Глава VII. НАРУШЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ