Часть первая - жизнь и любовь 4 страница
Подобное не умещается в голове, в подобное не хочется верить, но многочисленные факты, наслаиваясь друг на друга, рассеивают туман сомнений. Самое потрясающее заключается в том, что интеллект не только не препятствует исполнению гипнотического приказа, а наоборот: ум изворотливо начинает подводить логическую базу под нелогичные действия.
В середине двадцатого века знаменитый изобретатель Дианетики – Рон Хаббард проделывал такие эксперименты, читаю дословно: «Человек вводится в гипнотический транс при помощи стандартной технологии или вызывающих гипнотическое состояние наркотиков. Гипнотизер говорит ему: "Когда Вы проснетесь, Вы должны будете сделать следующее: Как только я дотронусь до своего галстука, Вы снимете пиджак. Как только я опущу руку, Вы наденете пиджак. Вы не будете помнить того, что я Вам только что сказал".
Потом этого человека будят. Он не осознает того, что находится под воздействием команды. Если ему сказать, что он получил во сне приказание, он станет отрицать это и недоуменно пожимать плечами. Но по-прежнему ничего не будет знать об этом. Затем гипнотизер трогает свой галстук. Человек может сделать замечание, что в комнате жарко, и снять пиджак. Гипнотизер опускает руку. Человек замечает, что вдруг стало прохладно, и надевает пиджак. Гипнотизер опять трогает галстук. Человек может сказать, что этот пиджак был сшит у портного, и пустится в длинные объяснения, зачем он его снимает, к примеру, посмотреть, хорошо ли застрочен шов на спине. Гипнотизер опускает руку, и человек сообщает, что он доволен работой своего портного, и надевает пиджак. Гипнотизер может трогать свой галстук снова и снова и каждый раз получать нужное действие от своего "пациента". В конце концов, человек может понять по лицам собравшихся, что происходит что-то необычное. Он не будет знать, что именно. Он не сможет даже догадаться, что прикосновение к галстуку является сигналом, по которому он снимает пиджак. Человек будет чувствовать себя все более и более неловко. Может начать придираться к внешности гипнотизера, критиковать его костюм. Он все еще не знает, что галстук является сигналом. Человек так и останется в неведении о том, что существует какая-то сила, заставляющая его подчиняться. Все, что он знает – это то, что ему неудобно в пиджаке, когда гипнотизер дотрагивается до галстука, и неудобно без пиджака, когда тот опускает руку...
Каким бы глупым ни было внушение под гипнозом, человек тем или иным способом выполнит приказание. Ему может быть приказано снять туфли, позвонить кому-то в 10 часов или позавтракать горохом, и он это сделает! Это прямые приказы, и он им повинуется. Любое внушение будет работать в недрах его ума, не осознаваемое более высокими уровнями сознания.
Внушения могут быть очень сложными. Содержание одного из них было таким, что человек не в состоянии был произнести слово "Я". Он вел разговор с удивительной изобретательностью, не сознавая того, что избегает этого слова. Ему приказывали не смотреть на свои руки, и он делал это. Полученные в гипнотическом трансе или под воздействием лекарств, эти внушения работают, когда человек просыпается, и будут продолжать оказывать влияние до тех пор, пока гипнотизер их не снимет.
Человеку можно внушить, что ему нужно чихать каждый раз, когда он слышит слово "ковер", и он будет чихать каждый раз, когда произнесут это слово. Ему можно сказать, что его будут одолевать сексуальные мысли об одной женщине, но когда он начнет об этом думать, у него станет чесаться нос. Ему может быть сказано, что он будет испытывать постоянное желание прилечь и заснуть, но как только он ляжет, не сможет спать. В дальнейших экспериментах ему могут сказать, пока он в гипнотическом сне, что он президент страны и что секретные агенты пытаются его убить…» и так далее.
Смешно?! Действительно, с одной стороны смешно, когда читаешь о других, но как только задумаешься: «То же самое может быть и у меня внутри!» – становится не до смеха.
Как видите, молодой человек, совершенно не обязательно знать о том, что вы должны делать и в чем заключается ваша миссия. В нужный момент «интуиция» подскажет необходимые действия.
Как, по-вашему, в чем же секрет такой магической власти гипноза над человеком? Почему человек так безропотно покорен приказам, о которых даже не подозревает? Почему его сознание, его Король не только не защищает свою «страну» от чужой воли, а наоборот, подводит логическую базу, оправдывая нелепость своих действий? Может быть, ответ на этот вопрос поискать в научных трактатах наших доблестных ученых? Увы, даже гипотезы на эту тему вы там не найдете.
– Не сомневаюсь, что вам известен ответ и на эти вопросы, или ответы на эти вопросы знал ваш ДанДан. Как бы там ни было, но я уже не хочу ничего слышать. У меня остался только один простой невыясненный вопрос. Почему все-таки ваша антивирусная программа называется «Симфония-333»?
– Операция, которую я осуществил, это настоящее произведение искусства. Она настолько сложна, многогранна и прекрасна, что ничего другого, кроме как «симфония», мне не пришло в голову.
– А почему 333?
– Потому, что 333 это ровно половина от 666, а 666 – это знак дьявола, знак абсолютного зла, символ болезни и смерти. «Симфония-333» – что-то вроде профилактической прививки. Болезнь в легкой форме, вырабатывающая в организме стойкий иммунитет против всех болезней. «Симфония-333» – это механизм стопроцентного очищения человечества от вирусов, а самое главное, человеческих голов…
Жизнь - игра
После того, как профессор закончил, в кабинете воцарилась глубокая тишина. Дан переваривал услышанное минут двадцать, потом внезапно начал несвязно бормотать:
– Как же мне прикажете теперь объяснять родным и близким мою перебинтованную башку? Черт возьми, надо же, такая супердевочка связалась с психами, верящими в счастье на всей земле! Почему именно я, а не кто-то другой? Слышите вы, почему я…
Дан качнулся, вновь теряя сознание. Сергеев вовремя успел его подхватить.
– Ему плохо.
– Это хорошо.
В третий раз Дан очнулся на металлической койке. На этот раз он находился в какой-то старой, сто лет не знающей ремонта больничной палате. Кошмар в голове немного утих, но боль продолжала ритмично пульсировать в черепной коробке. Дан оглянулся по сторонам. В палате, кроме его койки, было еще три. На одной из них лежал парнишка без видимых повреждений.
– Где я? – спросил у него Дан.
– В больнице, – усмехнулся парнишка и начал с интересом рассматривать ожившего новенького.
Вошла женщина в белом халате. Дан почему-то сразу определил, что она без лифчика. Когда же она подошла вплотную к его койке, то сквозь образовавшиеся между пуговицами щелки в халате, он обнаружил, что она еще и без трусов. «Ну и что такого, – подумал про себя Дан, – больница старая, кондиционеры не работают, жарко…», но вслух сказал:
– Кто меня сюда притащил? Где моя одежда?
– Вот лежит ваша пижама. Одежду получите, когда будете выписываться.
– И чем я болен? – язвительно проворчал Дан, демонстративно не обращая внимания на щелочки в ее халате.
– Последствиями от полученной вами травмы, – не менее язвительно ответила женщина-врач.
– И когда я буду выписываться?
– Когда надо, тогда и выпишем.
– Кому надо?
– Вам, – отрезала женщина и повернула свои щелочки к соседской койке.
– Матери сообщите, пожалуйста, что я здесь – в вашей облезлой пещере, – проворчал Дан.
– Уже сообщили, – не оборачиваясь, бросила через плечо женщина.
Дан откинулся на подушку, попытался расслабиться и ни о чем не думать. Какой там, голова трещала, как пулемет. Когда вредная врачиха ушла, он обратился к соседу:
– Слушай, друг, дай закурить.
Дан вышел на улицу, прикурил и огляделся. Он стоял под навесом какого-то старинного здания, сделанного еще из кирпича, когда-то покрытого штукатуркой. Сегодня от штукатурки остались только отдельные островки. Все вокруг было густо засажено растительностью. Дан пришел к выводу, что он находится где-то очень далеко за городом. Он любил смотреть на дождь, на это странное явление природы, когда вода падает с неба. Он стоял под навесом, курил сигарету и смотрел, как крупные капли дождя стекают по листьям и падают на землю. Рядом с ним под навесом спряталась бездомная собачонка. Она ежилась от холода и трусливо посматривала на соседа, боясь, что ее прогонят. Дану было жалко это существо, и в то же время было противно приласкать этого мокрого щенка.
Внезапно ему в голову пришла ядовитая мысль, что девчонки, наверное, испытывают те же самые чувства, глядя на него. Дан резко сел и хотел погладить щенка, но щенок испугался и убежал в дождь. «Да, действительно, рожденный ползать…».
Сделав напоследок глубокую затяжку, Дан «выстрелил» окурком в сторону убегающей собаки, развернулся, открыл старую деревянную дверь и вошел внутрь. Пахнуло сыростью и больницей. Металлическая дверная пружина сзади протяжно скрипнула, раздался хлопок, и стало темно.
Сначала Дан ничего не понял. Он просто стоял, выпучив глаза, и ждал, когда они привыкнут к темноте и он начнет различать контуры стен. Но тут вдруг до него дошло, что он не только ничего не видит, но и не ощущает ни рук ни ног. Как будто бы его глаза остались в темноте и голова тоже отсутствует. Дан ощущал себя бактерией, математической точкой, плывущей в невесомости Вселенной. А вот и солнце! Какая радость, пусть нет логики, чувства хотя бы остались!
Впереди появилась другая точка-звездочка. Она приближалась, или просто увеличивалась в объеме, понять было невозможно, потому что кроме этой точки на данный момент времени во Вселенной ничего не существовало. Однако, Дан точно знал, но не знал – откуда, что это светлое пятно и есть цель его жизни. Он вроде бабочки, летящей на свет.
Без всякой логики и здравого смысла он тупо наблюдал, как светящаяся точка сначала превратилась в маленький шар, потом этот шар увеличился до невероятных размеров. Далее Дан начал различать структуру поверхности шара. Это была полупрозрачная блестящая оболочка. Чем ближе она приближалась, тем явственней Дан понимал, что там, под оболочкой, внутри шара существует неведомая жизнь и он в ближайшее время окажется внутри этого шара. Что-то завибрировало в сознании эротическим зудом. И чем ближе оболочка приближалась к нему, тем сильнее становился этот зуд. В момент столкновения с оболочкой и проникновения внутрь шара Дан буквально испытал оргазм. Но только это был какой-то космический оргазм, невероятной силы и широты. В течение одного момента Дан испытал все положительные чувства, существующие в природе. Плюс к стандартному ощущению оргазма – восторг, восхищение, изумление, радость, легкость, тепло, доброту, любовь, счастье и так далее. Это состояние продолжалось всего несколько мгновений. Может быть, секунду-другую, но не более. После этого Дан ощутил себя находящимся в белом молоке тумана, наполняющего шар изнутри. Через несколько мгновений туман рассеялся, и Дан, даже с некоторым сожалением, увидел уже известные ему очертания больничной палаты.
Он лежал на своей койке. Где-то рядом посапывал сосед. Дан сделал попытку подняться, но только крякнул от натуги.
– Карина, он приходит в себя! – услышал Дан чей-то голос.
У него над головой повисло лицо той самой вредной врачихи. Невероятно, но сейчас он буквально любил ее. От прежней злобы и обиды ничего не осталось.
– Все в порядке. Скоро начнет бегать.
Карина исчезла. Вместо нее появилось лицо соседа.
– Ну-у, ты, браток, нас всех и напугал! Двадцать минут нету… тридцать минут нету… пошли тебя искать, а ты лежишь в подъезде бледный как покойник, без всяких признаков жизни. Думали, все, концы отдал…
Дальнейшего Дан уже не слышал. Он был застигнут врасплох совершенно новым ощущением своего восприятия окружающей действительности. Как на улице после дождя, в голове была непривычная чистота. Внезапно Дан понял, ради чего профессор копался у него в голове. Память действительно стала стопроцентной! Какой бы отрезок времени из своей жизни он не брал, память моментально представляла ему доподлинную картину этих дней, причем в ярком и контрастном изображении. Он мог описать внешность любого человека, когда-либо ему встречавшегося. Он выяснил, что без труда может возвести любое число в квадрат, в куб и так далее. А дальше вообще произошла потрясающая вещь. Школьная и институтская программы закружились в его голове в каком-то невероятном логическом вихре и в один миг выстроились в простейшую и гениальнейшую пирамиду всего мироздания.
У Дана даже дух захватило, настолько все было просто. Почему он не видел этого раньше? Почему НИКТО!!! не видел этого раньше? Бедный профессор! Посвятил всю свою жизнь спасению человечества от несуществующих врагов, а на самом деле нет никаких инопланетян, так же, как и не было никакого СПИДа... На самом деле все было опять гораздо проще…
Удивительное дело, пирамида мироздания, сложившаяся у Дана в голове, в одно мгновение разложила по полочкам все, что ранее веками не могли сложить целые научные институты.
«Но что мне делать теперь с этим моим гениальным сознанием? – думал Дан. – Объяснить то, что мне открылось я никогда не смогу, даже если захочу. А я не захочу никогда! Зачем же нужна была эта операция? Что бы высчитывать квадраты? Для этого существуют ноты. Для этого существуют шторки… Дурак профессор думает с моей помощью осчастливить человечество. Ну что ж, его ждет сюрприз».
В коридоре послышались шаги, и сердце у Дана сразу громко застучало. Это были шаги его матери, в этом не могло быть никаких сомнений. Вот она торопливо вошла в палату, окинула ее быстрым взглядом и, увидев Дана, подбежала к его койке, прижимая ладонь к виску.
– Что случилось, сынок? Кто тебя ударил? Опять пьяный подрался в своей дурацкой деревне? Убьют тебя когда-нибудь, непутевого…
У нее навернулись слезы.
– Успокойся, мам. Никто меня не ударял. Сам упал. Все нормально. Ничего у меня не сломано и, вообще, ничего страшного не произошло.
– А я уже не знала, что думать. Третий день тебя нет дома. На звонки не отвечаешь. Где твои ноты, ты их что, потерял? Слава богу, что какая-то женщина побеспокоилась и скинула сообщение, что ты здесь, а то бы… еще бы один день неизвестности и я, наверное, с ума сошла.
– Женщина или девушка?
– Что женщина или девушка?
– Сообщение скинула женщина или девушка?
– Господи, да откуда ж я знаю, кто это был, может и девушка. Ох, непутевый ты, непутевый, женился бы хоть что ли поскорее.
– Опять начинается! – проворчал Дан. – Сколько можно об одном и том же?
– Ладно. – Мать поставила рядом с кроватью какой-то пакет – не иначе как передачка – и внимательно посмотрела Дану в глаза, – Врач говорит, что через недельку выпишет тебя, а голова что-то прям вся перемотана.
– А, ерунда! Бинты девать некуда, вот и мотают. – Дан отвел глаза в сторону.
– Взгляд у тебя стал какой-то…
– Какой?
– Не знаю… какой-то не такой… не такой, как всегда… тяжелый… прямо насквозь пронизывает, как рентген.… Даже жутко.
– Просто долго без сознания провалялся. – Дан попытался вложить в свой голос максимум убедительности. – Это пройдет, не пугайся. Мозги у меня в порядке, нервы тоже не шалят, так что все будет нормально.
Они еще немного поболтали о разных домашних пустяках. Рассказывая о каких-то малозначительных событиях, мать украдкой изучающе посматривала на сына, и взгляд ее наполнялся беспокойством.
– Ну ладно, я побегу, а то… – она запнулась, не желая соврать и не имея возможности сказать правду.
– Иди, иди, – сказал улыбнувшись Дан, прекрасно понимая, куда она торопится.
– Поздно уже, завтра на работу. – Смущенно добавила она и поднялась с больничной табуретки. – Давай, выздоравливай поскорее. – Мать поцеловала сына в щеку и торопливо выскользнула из палаты.
Она шла домой, думая о том, что вот он жив и скоро будет здоров, но его взгляд почему-то все время стоял перед глазами и не давал ей покоя. Вроде бы он остался таким же, как прежде – немного грубоватым, но добрым и понимающим. И в то же время, что-то было не то! Она чувствовала это сердцем матери, но не могла объяснить, что именно ее беспокоит, и это еще больше усиливало тревогу.
На следующий день Дана навестил профессор.
– Здравствуйте – сказал он, аккуратненько присаживаясь все на ту же табуретку.
– Здорово, экспериментатор – отозвался Дан, разглядывая кратеры в штукатурке на потолке.
– Как вы себя чувствуете? – его взгляд выражал неподдельную заботу и тревогу.
– Прекрасно! – Глаза Дана дерзко стрельнули в профессора – жив - здоров и с тоскою смотрю на свободу.
– Вы меня не поняли. Я имел в виду, как вы себя чувствуете умственно.
– Прекрасно, профессор, просто превосходно! Голова моя в полном и абсолютном порядке. Ничего с ней не произошло. Каким я был до «последствий от полученной мною травмы», ровным счетом – таким и остался, ничего «такого» со мной не случилось. Так, что советую вам, профессор, потренироваться сначала на кроликах.
– Но этого не может быть. Ведь я же точно знаю.… Этого не может быть…
– Потому что этого не может быть никогда! – Закончил Дан. – Я понимаю ваше горе, профессор, вы столько времени и сил, наверное, затратили впустую…
На профессора страшно было смотреть. Он был белее халата, надетого на него. Глаза, и без того большие, совсем вылезли из орбит. Они смотрели на Дана, но ничего не видели. Руки висели как плети. Профессор встал и, погруженный в свои горькие мысли, слегка покачиваясь, направился к выходу, даже не попрощавшись.
– Могу облегчить ваши страдания, – крикнул Дан ему вдогонку, – и пообещать, что не буду подавать на вас в суд за произвольное и незаконное вмешательство в мою среднестатистическую башку…
Вечером пришла молоденькая медсестра, сделать перевязку. Дан сидел на кровати, склонив голову, а она стояла перед ним, в таком же халатике, как Карина, и разматывала бинты. Заглядывая между пуговицами в щелочки халатика, ничего любопытного Дану обнаружить не удалось.
– Интересно… Что тебе пообещал профессор за молчание? Наверное… Счастья в личной жизни. Тебе хочется счастья в личной жизни?
– Кому же не хочется, – вздохнула, встрепенувшись, девушка. Дан явно отвлек ее от каких-то мыслей.
– А выходи за меня замуж, – неожиданно для самого себя ляпнул Дан.
– Но, как? Прямо так… сразу… сейчас?! – Совершенно серьезно отреагировала девушка.
– Ну, почему – сразу? Можно, не сразу.
– Я прямо не знаю, что вам ответить на ваш вопрос… – запинаясь, сказала девушка, снимая последние бинты. – Странно, не видно никаких повреждений!
– Разве это плохо? – наконец-то, оторвав взгляд от пуговиц на белоснежном халате, Дану удалось поднять голову и посмотреть в ее доверчивые глаза.
– Но, как же.… Зачем же тогда…
– Это я все специально придумал, чтобы с тобой познакомиться. – Дан привлек ее к себе.
– Врете вы все, – сказала она, отстраняясь, – посмеяться просто надо мной хотите!
И тут внезапно Дан совершил еще одно невероятное открытие – он явно был симпатичен этой девочке! Сразу, вдруг, откуда ни возьмись, появилась внутренняя уверенность в себе…
Неожиданно Дан вспомнил щенка, которого он хотел погладить, а тот испугался и убежал.
– Да, я пошутил, извини меня.
– Да, что вы, не стоит! – Она посмотрела на него веселыми простодушными глазами, – вас, наверно, девушки очень любят?
– Да, любят дурака… – решил подыграть Дан.
– Ну, почему же, вы, по-моему, очень хороший человек.
Ощущение уверенности продолжало нарастать и наполнять его изнутри. Дану захотелось срочно испытать свои новые возможности, и тогда ему в голову пришла идея:
– Слушай, радость моя, ты можешь оказать мне маленькую услугу?
– Какую?
– Мне нужна одежда. И еще мне нужно каким-то образом выбраться отсюда. Ты мне поможешь?
– Я попробую.
– Ты попробуй, ты постарайся, а то, сама подумай, зачем мне здесь еще целую неделю торчать. Ты ведь все равно замуж за меня не хочешь…
«Сектор 32, здание 128, квартира 412»
– Кто? – спросил мужской голос.
– Я с приветом от профессора.
Двери модуля раздвинулись, и Дан очутился в уже знакомой ему обстановке.
– От какого профессора, какой привет, ты о чем? – преградил дорогу Дану незнакомый мужик лет тридцати пяти, небольшого роста с широкими плечами и здоровенной челюстью. Окинув знакомую комнату взглядом, Дан сделал попытку завести «интеллектуальную» беседу:
– Вам, наверное, будет интересно узнать, что вчера я в этой квартире наслаждался обществом одной красивой белокурой девочки…
– Ты чё гонишь, паря? Когда ты здесь был? Я не знаю никаких белокурых девочек. Ты чё, мальчик, потерял шоры и заблудился в реальности…
– Скажите, вчера вы были дома или в гостях? – странно, но Дан ощутил, что копирует флегматичную невозмутимость ассистента профессора.
– Ну, – челюсть мужика отвисла в задумчивости, – мы ездили, как всегда, с женой к ее матери в деревню…
– Вон в той комнате… – Перебил его Дан и обстоятельно, не торопясь, описал все, что находилось в той комнате, где он совершил роковую затяжку.
Мужик потер вспотевший лоб. В его глазах появилось даже некоторое любопытство:
– Жена появится с минуты на минуту, давай ее подождем. Надеюсь, она объяснит происходящее.
Жена появилась минут через сорок.
– Послушай, – мужик показывал рукой на Дана, но глаза его сверлили каменный гранит на лице супруги, – этот парень уверяет, что вчера занимался в нашей квартире любовью с какой-то девушкой. Ты говорила кому-нибудь код?
Не отвечая на вопрос мужа, жена бросила на Дана тяжелый, как кувалда, взгляд:
– Что вам надо? – задребезжал ее голос.
– Хочу ее видеть. – Ответил Дан почти в унисон.
Не говоря ни слова, жена взяла стрелку, включила шторки и, нажимая на виртуальные кнопки, набрала номер. Через мгновение Дан услышал знакомый голос:
– Привет, Лара!
Но вместо голоса Лары Влада услышала:
– Ты не хочешь включить шторки? – демонстративно громко сказал Дан, подражая ее манерам. – Я сижу в кресле за шторками, и на моей голове сейчас ничего нет, даже бинтов. И еще у меня есть кое-что, чтобы весело провести время…
Видеосвязь включилась, и Дан снова увидел это необыкновенно красивое существо. Влада немного помолчала, рассматривая его, потом промолвила:
– Ты, конечно, извини, что так получилось…
– Да что ты! Не стоит извиняться! Вместо оправдания, может, закончим то, с чего начали.
– Извини, ничего не выйдет.
Дан настолько успел пропитаться уверенностью в своих новых возможностях, что неожиданно резкий тон Влады привел его сначала в замешательство, а потом в глупое мальчишеское негодование:
– Почему? Ты же не зашоренная какая-нибудь! Я прекрасно помню твои глаза в тот вечер. Это были глаза реальной женщины, страстной и умеющей любить…
– Тебе показалось. – Интонация голоса Влады явно доводила до его сведения, что разговор закончен. Дан понял, что его обломили, что это уже не простодушная медсестра из больницы. Очаровать эту суперзвезду так просто, с наскока, у него не получится, и Дан решил изменить тактику:
– Хорошо, давай будем просто друзьями.
– Зачем ты мне нужен? – на лице у Влады играла дерзкая улыбка. – Я надеялась, что ты будешь гением. Понимаешь, Дан, у меня бзик на гениев, стерильных от вирусов. Я была бы твоей, если б операция прошла успешно. На кой черт ты мне сейчас сдался со своей единственной прелестью. Таких, как ты, великое множество, и даже в сто раз лучше.
Видеосвязь прервалась.
– Ну и сука же ты! – крикнул Дан. Его мужское достоинство, не успев воспарить, с размаху шлепнулось на пол и сжалось в твердый комочек.
* * *
– Привет, избранный богом человек, посмотри мне в глаза и угадай, зачем я вышел с тобой на связь?
Распутин бросил на Дана быстрый, как импульс лазерной стрелки, взгляд и опустил веки. Минуты две-три сидел неподвижно с закрытыми глазами, затем произнес:
– Я не знаю, что случилось, но ты не такой, как прежде. За такие короткие сроки таких разительных перемен в людях мне еще не приходилось наблюдать. Проблемы в отношениях с девочками тебя явно больше не волнуют. Я вижу по твоим глазам, что разговариваю с равным. Но что же ты тогда от меня хочешь?
Распутин опять закрыл глаза и еще пару минут размышлял, потом улыбнулся и весело продолжил:
– Ты разочаровался! Да, ты только начал применять мою теорию и сразу разочаровался. Ты сразу нарвался на стерву?
– И да, и нет. На стерву я действительно нарвался, но разочаровался я по другому поводу. Меня что-то гложет изнутри. Какой-то психологический зуд, непонятное беспокойство. И еще я потерял смысл в жизни. Ведь человеку интересно жить лишь до тех пор, пока есть к чему стремиться. А если у него больше нет цели? Если он уже все понял и все великие открытия совершил, что тогда? В чем смысл? Я понимаю, что вопрос не по адресу. Но, если тебе не в лом, давай поболтаем. Тем более, за все заплачено. Ты просто обязан разговаривать со мной.
Теория совращения девочек мне действительно больше не интересна. Но ты назваешь себя «избранным». Войди в «непосредственную связь» с моим подсознанием. Объясни, почему у меня пропал интерес к жизни.
Распутин опять ушел в себя. Нахмурив брови и не открывая глаз, начал говорить не совсем уверенно:
– Я вижу у тебя в голове какую-то математическую модель, совершенно не привязанную к основному, чисто человеческому инстинкту. Непонятно, откуда взялась у тебя в голове эта модель, но работает она у тебя только на чистой логике. А как же любовь, душа.
– Ты знаешь, вчера я уснул, и мне приснился сон. Во сне я случайно встретил истину, испугался и стал просыпаться. А когда проснулся, то в голове у меня осталась только логика, а эмоции, чувства и ощущение смысла жизни затерялись где-то во сне…
– Смысл жизни, смысл жизни… на кой черт тебе сдался этот смысл? - Вдруг разгорячился Распутин. - Да, жизнь втянула нас в свои объятия, не спрашивая нашего на то позволения, и теперь равнодушно наблюдает за нашей судьбой. Да, порой даже кажется, что она над нами посмеивается. И самая главная насмешка именно в том, что в нашей жизни действительно нет никакого смысла. И вот, что я тебе скажу: нету… и не надо!
Вот ты говоришь, что нарвался на стерву. Наша жизнь – это и есть самая, что ни на есть, первая стерва, равнодушная и холодная. Цинично хихикая, она наблюдает за нашими потугами продлить свое бессмысленное существование, и кроме «подлянок» от нее нечего ожидать.
А Смерть? Незримая волчица Смерть все время щелкает вокруг нас острыми зубами бесконечных проблем. Повернись к ней спиной, начни убегать, и острые зубы проблем превратят тебя...
Распутин остановился, явно подбирая нужное слово. Но пока он это делал, его мысль потекла в другую сторону. Так и не закончив предложение, Распутин сменил тему:
– Но не все так мрачно и безнадежно. Жизнь, несмотря ни на что, удивительна и захватывающе интересна. Но только для тех, кто имеет пра-виль-но-е к ней отношение!
Дан слушал с легкой улыбкой на лице. Слушал внимательно, но не верил, что этот профессиональный ловелас сможет сказать ему что-то такое, чего нет в его «математической модели». Он ожидал услышать что-то вроде профессорского бреда про счастье, но чем дольше Распутин говорил, тем серьезней и внимательней становилось у Дана выражение лица.
– Жизнь – это азартная игра, игра на выживание. – Продолжал тем временем Распутин. – На протяжении всей жизни над нами щелкает зубами проблем волчья пасть Смерти. Мы вышибаем ей зубы, на их месте вырастают новые, и проигрыш в этой игре все равно неминуем. Но все, мальчик, в твоей жизни совершенно изменится, когда ты поймешь простую истину: смысл игры не в продлении жизни. Холодная и равнодушная жизнь не заслуживает того, чтобы ради нее разбивать кулаки о зубы проблем. Смысл игры в самой игре.
Задумайся, какой толк мужику ночь напролет смотреть боксерский поединок или футбольный матч? Ему завтра на работе прибавят за это зарплату? А зачем стараться выиграть у кого-то в шахматы, если не удастся засолить и зажарить ни одной срубленной фигуры?
Азарт игры – это и есть смысл и высшее наслаждение. Но нет ничего интересней и динамичней, чем игра в жизнь!
Подключай свою хваленую логику! Будет ли тебе интересно играть в шахматы белыми, если перед тобой не окажется противник, и некому будет двигать черными? Смерть – это наш противник в игре. Проблемы – черные фигуры противника. Без них игра не имеет смысла, так как без противника нет игры. Если не будет смерти, жизнь потеряет смысл.
Радуйся возникающим проблемам, как возможности проявить себя в азартной игре. Конечно, ты обречен на проигрыш. Смерть еще никому не удалось победить. Но если я сяду играть в шахматы с чемпионом мира, то мой проигрыш – это тоже только вопрос времени. Однако мне очень сильно хочется играть именно с ним, а не с начинающим школьником. Зачем? Потешить амбиции? Подумай, для чего альпинисты лезут в горы? Падают, разбиваются, как яйца, десятками, и все равно лезут дальше! А там, на горе, нет ничего. Ни денег, ни женщин, ни вина, ни шторок. Игра с гроссмейстером – вот что возбуждает и стимулирует каждую нервную клетку, заставляет превосходить себя буквально на каждом шагу.
Как только мы появляемся на свет, нас сразу начинают подготавливать к будущей схватке с великим гроссмейстером. Возможно, ты скажешь, что тебя плохо подготовили. Но если ты сейчас сидишь передо мной, значит ты еще не проигравший, значит все еще в твоих руках. Шахматная партия со Смертью длится не два часа, и зубы проблем кромсают наше тело не по минутам. Есть время приобрести навык и опыт. Сначала защиты, а потом и нападения.
А теперь ответь на такой вопрос: перед тобой сейчас стоит реальная угроза смерти?
– Нет!
– Тогда у тебя фора! Ты пока еще играешь не с гроссмейстером. Значит, у тебя есть время подготовиться. Между жизнью и шахматным турниром есть одно существенное различие. В жизни чем меньше ты играешь и тренируешься, тем больше у тебя шансов встретиться с гроссмейстером.
Ты говоришь, что поймал истину за хвост? Ты все понял, все осмыслил и больше тебе не к чему стремиться? А как же насчет той стервы? Начни игру с нее, и черт с ним, со смыслом. Просто играй без всякого смысла. Азарт игры – вот единственный смысл, ради которого всегда стоит жить! Стань Наполеоном. Встань, иди и покори ее. Потом покори этот город. Потом покори весь мир. Покори все, на что у тебя хватит жизни…