Бескорыстная любовь к Природе и Правде

Стремление к собственности больше, чем что-либо другое, мешает людямжить свободно и достойно. Б. Рассел Наверное, для каждого ученого, кем бы. он ни был - историком,математиком, химиком, астрономом или физиком,- характерно отсутствиестремления получить от своей работы практическую выгоду. Ш. Рише{2} Может показаться странным, что люди должны столь упорно трудиться надраскрытием тайн Природы, не имея в виду никакой практической пользы. Однаковопрос в том, что считать таковой. Как говорил Бенджамин Франклин: "Каковапольза от новорожденного младенца?" Далеко не все полезное, с нашей точкизрения, является таковым в общепринятом смысле слова. Обычные символы успеха- деньги, власть или даже условия труда - это только средства в достижениисчастья и приносят подчас лишь жалкое его подобие. Ребенок как таковой непотенциальный "талон" или денежный знак, на который можно приобрести нечто,делающее нас счастливыми,- ребенок приносит нам счастье сам по себе. Всеобщепринятые знаки практической ценности являются просто средствамиобеспечения счастья. Так почему же не пропустить промежуточные стадии и нешагнуть сразу к цели? Настоящее искусство - великое произведение живописиили музыкальный шедевр - полезно потому, что оно возвышает нас над заботамиповседневной жизни, приносит нам умиротворение, безмятежность и счастье.Фундаментальные исследования, то есть изучение законов Природы, нередкопредпринимаются по тем же побудительным мотивам. Одни вещи хороши в каких-то определенных целях, другие - сами по себе,а третьи - и сами по себе, и для чего-то еще. Деньги полезны только потому,что на них можно что-то купить, сами же они как таковые ценности непредставляют. Удовольствие слушать прекрасную музыку или дегустироватьотменное вино замечательно само по себе, но купить что-нибудь в обмен натакое удовольствие мы не можем. В то же время большинство вещей, которыехороши сами по себе, хороши также и для чего-то: приятно вкусно поесть и приэтом получить пользу для здоровья. Природа хитроумно устроила так, чтобольшинство полезных вещей вызывают у нас субъективное чувство приятности. Иэто касается не только питания и размножения, но и познания. Открытие вобласти фундаментальных исследований, например, доставляет радость внезависимости от его возможного практического применения. Но любоеприобретенное таким образом знание рано или поздно становится полезным тем,что увеличивает нашу власть над Природой. Характерно, что хорошие вещи столь часто играют роль ценностныхсимволов, на которые можно купить другие хорошие вещи, что становитсядовольно трудно отличить цель от средства. Скупец любит перебирать своисокровища, и, как ни странно, некоторые (хотя и немногие) ученые получаютнастоящее наслаждение от создания своих научных работ, ибо сам процесс"перебирания" средств убеждения вызывает приятное ощущение достижения цели.Быть может, я говорю малоприятные вещи, но для ученого даже самаянепривлекательная правда прекраснее самой приятной подделки.

Красота закономерности

Я кажусь самому себе мальчиком, играющим у моря, которому удалось найтиболее красивый камешек, чем другим, но океан неизведанного лежит передомной. Исаак Ньютон Трудно объяснить красоту перехода от тайны к закономерности. Собирательмарок, спичечных этикеток, бабочек или человек, решающий кроссворды,наслаждаются чувством завершения закономерных последовательностей ипроцессом нахождения признака, в соответствии с которым большое количествоочевидно разнородных объектов могут быть расположены неким логическимобразом. Чем более разнообразны, необычны и загадочны объекты, тем большееудовлетворение доставляет нам обнаружение закономерностей, в соответствии скоторыми их можно размещать в удобном и гармоничном порядке, делающем ихдоступнее для понимания. В детстве мы радуемся, встречаясь с чудесными и загадочными вещами.Когда ребенок указывает на что-то необычное, никогда не виденное им ранее -яркую бабочку, слона или морскую ракушку,- сколько радости светится в егоглазах, когда он кричит: "Смотри, папа!" Всякий, кто способен чувствовать, глядя на небо в ясную ночь, не можетне спрашивать себя, откуда берутся звезды, куда они исчезают и чтоподдерживает порядок во Вселенной. Такого же рода вопросы мы задаем, изучаясамоорганизующийся бесконечный мир человеческого организма и заглядывая ввосприимчивые и испытующие человеческие глаза, постоянно стремящиесяпреодолеть разрыв между двумя этими мирами. Созерцать красоту и гармониюВселенной, хоть в какой-то степени их постигая,- одна из основныхчеловеческих способностей, доставляющих ему наивысшее удовлетворение. Этодостойное и благородное занятие вне зависимости от тех материальных благ,которые оно может принести. Но оно и на самом деле помогает нам вповседневной жизни, подобно тому как верующему помогает глубокая религиознаявера, а мыслителю - сложившееся философское мировоззрение. Созерцаниечего-то бесконечно более великого, нежели наша собственная персона,заставляет все наши повседневные заботы как бы уменьшаться в размерах.Существует некий душевный мир и спокойствие, достичь которого можно лишьчерез соприкосновение с возвышенным. Но с течением времени большинство из нас (но не все) теряют этот дарчистого наслаждения. По мере нашего дальнейшего знакомства с повседневныммиром вещей привычное начинает приедаться. Мелочная череда каждодневныхпроблем имеет свойство притуплять нашу чувствительность к бескорыстномунаслаждению чудесным и величественным. К сожалению, в наше время большинстволюдей стали столь практичными, настроенными на "продвижение в жизни", чтоони уже больше не в состоянии задуматься над тем, к чему же они все-такистремятся. С течением времени преуспевающий бизнесмен или умелыйадминистратор начинает испытывать чувство потерянности и бесцельного"дрейфования" по реке времени - навстречу пенсии и смерти. Сколько людей упорно и вдохновенно трудятся ради осуществлениянекоторой цели, обещающей завтра обеспечить досуг и возможность наслаждатьсяжизнью! Но "завтра" так никогда и не становится "сегодня". Всегда появляетсядругая цель, которая обещает еще больше и требует еще чуть-чуть большеусилий. Вот почему столь немногим людям, чей жизненный путь ничем непримечателен, удается сохранить этот чудесный дар, которым все мы обладали вдетстве,- способность по-настоящему радоваться бытию. Болезненно осознаваяэту потерю, взрослые люди подбадривают себя еще более интенсивной работой(либо алкоголем), с тем чтобы не задумываться над этим. Вдохновенныйхудожник, поэт, композитор, астроном или биолог в данном отношении такникогда и не взрослеют, они не теряют абстрактных сокровищ своей наивности,как бы стары или бедны они ни были. Они сохраняют детскую способностьнезаинтересованного удовольствия. Ибо удовольствие всегда не заинтересовано,ведь за него не следует никакого вознаграждения - оно являетсявознаграждением само по себе. Подлинный стяжатель так занят все новыми вложениями своих капиталов,что никогда не научается пользоваться ими. "Реально мыслящие люди",преследующие "практические цели", в долгосрочной жизненной перспективе редкооказываются столь же реалистичными и практичными, как мечтатели, стремящиесялишь к своей мечте. Подлинные ученые даже в глубокой старости сохраняютопределенный романтизм, мечтательный и исполненный воображения склад ума;они продолжают жить в мире увлекательного, причудливого, необычного; ониникогда не перестают изумляться грандиозности и непогрешимому постоянствузаконов, правящих гармонией Природы внутри и вне человека.

Любопытство

Если любопытство ассоциируется с чем-то дурным, то лишь потому, чтолюди склонны смешивать любознательность с пронырливостью. Любознательныйчеловек хочет узнать то, что его как-то касается, а проныра сует нос вличные дела других. Любопытство одолевает настоящего ученого, он не можетбез него жить. Когда исследователь теряет эту побудительную силу - потомули, что его усилия слишком часто заканчиваются неудачей, или потому, что онсамодовольно удовлетворяется "практическими достижениями",- он удаляется отнауки и находит прибежище в самооплакивании или чванной гордости своимблагополучием. Однако не будем касаться научной любознательности кактаковой, ибо она перекрещивается с массой других побудительных мотивов.

Желание приносить пользу

Они знают, что, быть может, именно благодаря их усилиям на гребнях волнтого темного океана, в недрах которого человечество ведет свою неистовуюборьбу, мелькают проблески света. И все ученые, все без исключения,поддерживают себя в своих тяжких трудах этой величественной мечтой -принести пользу своим человеческим собратьям. Ш. Рише Первый шаг - создание из обыденной жизни картины мира - дело чистойнауки. Второй шаг - использование картины мира в практических целях - делотехники. Обе эти задачи одинаково важны, и каждая из них целиком поглощаетчеловека, поэтому отдельный исследователь, если он действительно хочетпродвинуть вперед свое дело, вынужден сосредоточить свои силы наодном-единственном вопросе и оставить на время мысли о всех других связях иинтересах. Вот почему не следует осуждать ученого за его отчужденность отжизни, за его индифферентность к важным вопросам общественной жизни. Безтакой односторонней установки Герц никогда не открыл бы беспроволочныеволны, а Кох - туберкулезную бациллу. М. Планк Бывший министр обороны США Чарльз Вильсон сказал, что фундаментальныеисследования - это "то, что вы делаете, когда не знаете, что вы делаете". Яне могу полностью согласиться с этим определением. Чаще всего фундаментальная наука противопоставляется "практическим"исследованиям, имеющим непосредственное применение, и предполагаетотвлеченность от повседневных проблем человечества. Разработки системвооружений, новых марок телевизоров или видов вакцин, очевидно, являютсяпрактическими. Изучение внутренней температуры далеких звезд, повадоккрохотнейших живых существ или законов, определяющих наследственную окраскулепестков цветка гороха,- все это выглядело поначалу чрезвычайнонепрактичным. На занятия такого рода смотрели как на пустоевремяпрепровождение интеллигентных, но несколько эксцентричных инеприспособленных людей, чьи необычайно блестящие умы отвлечены бесполезнымиабстракциями. Конечно же, фундаментальные исследования редко предпринимаются сориентацией на практическое приложение; они, по существу, никогда не бываютпредсказуемыми. Помню свою собственную реакцию на сообщение моих школьныхпреподавателей о том, что астрофизики определяют внутреннюю температурудалеких звезд. "Здорово,- думал я,- но зачем это кому-нибудь можетпонадобиться?" Когда Луи Пастер сообщил, что болезни могут переноситьсямикробами, его высмеяли! Забавно видеть взрослого человека, обеспокоенноготем, что он подвержен нападению крошечных существ, которых и увидеть-тонельзя! Когда австрийский монах Грегор Мендель развлекался наблюдениемрезультатов скрещивания красно- и белоцветущего гороха в монастырском саду,даже наиболее дальновидные его современники не могли вообразить себе всехпоследствий его находок. И тем не менее без фундаментальных знаний о поведении далеких звездсегодня мы не могли бы запускать на орбиту спутники. Без знаний о бактерияхне было бы вакцин, сывороток и антибиотиков. И без тех самых наблюдений занаследуемостью окраски цветков гороха никогда не развилась бы современнаягенетика, столь важная для сельского хозяйства, селекционного дела имедицины. Чем в большей степени исследование понятно и практично, тем ближе оно куже известной нам обыденности. Таким образом, как ни парадоксально, знания осамых отвлеченных и самых непрактичных явлениях оказываются самымиперспективными для получения новых фундаментальных данных и ведут нас кновым вершинам науки. Но на это нужно время и, как правило, немалое.Фундаментальные исследования становятся полезными и остаются таковыми наболее длительное время, чем прикладные. Ряд ученых настаивают на том, что фундаментальные исследования должнывестись в духе "искусство ради искусства" и их практическая применимость недолжна подлежать оценке. Отстаивая эту точку зрения, они ссылаются на то,что даже наиболее недоступное для понимания исследование может в концеконцов дать практические результаты. Довольно странно, что изучениечего-либо не связанного с практикой нуждается в оправдании его потенциальнойполезностью! Каковы бы ни были наши мотивы проведения фундаментальных исследований,они, несомненно, могут стать практически полезными. Но насколько важно дляученого приносить пользу людям? Человек по своей природе эгоцентрик иэгоист. В мою задачу не входит задаваться вопросом, почему он таким созданили что именно - сила или слабость - лишает некоторых людей интереса к самимсебе. В любом случае такие абсолютные альтруисты чрезвычайно редки в общеймассе и, насколько я мог установить, не встречаются среди ученых. Человек,занимающийся фундаментальной наукой, высоко держит голову: он верит внесомненную ценность своих исследований и готов ради них понести немалыежертвы и вынудить к ним других. Если это эготизм, он должен признаться втом, что он эготист{2a}. Убеждать самого себя в том, что он и не помышляет особственных интересах, было бы несовместимо с представлением ученого о честии даже с объективностью. Эгоизм и эготизм являются наиболее характерным, наиболее древним инаиболее неотъемлемым свойством всего живого. Все живые существа, отпростейшей амебы до человека, по необходимости ближе всего к самим себе иявляются наиболее естественными защитниками своих интересов. Я не вижупричин, по которым нам следует ожидать, что кто-то другой станет заботитьсяо нас более добросовестно, нежели о самом себе. Эгоизм естествен, хотя инеприятен; он выглядит столь омерзительно, что мы пытаемся отрицать егоналичие у самих себя. Он опасен также и для общества. Мы боимся его, ибо оннесет в себе зерна раздора и мести. И все же, несмотря на свой эгоизм,многие ученые, особенно медики, в очень сильной степени руководствуютсягуманными побуждениями. Я не считаю, что эти два явно противоположных мотива отражают некоторуюшизоидную черту - что-то вроде раздвоения личности, при котором инстинктсамосохранения постоянно борется с желанием помочь другим. С моей точкизрения, даже альтруизм представляет собой видоизмененную форму эготизма,разновидность эгоизма коллективного, призванного помочь обществу.Подсознательно мы чувствуем, что альтруизм порождает благодарность.Благодарность, к которой мы побуждаем другого человека за оказанные емууслуги, является, возможно, наиболее характерным для человека способомобеспечить свою безопасность и стабильность (гомеостаз). Тем самымустраняется мотив столкновения эгоистических и альтруистических тенденций.Вызывая чувство благодарности, мы побуждаем других разделить с нами нашеестественное желание собственного благополучия. Чем менее человек знаком сэкологией живых существ, тем более отталкивающим выглядит для него такой ходрассуждений. Но биолог не призван ставить под вопрос мудрость творения, онтолько анализирует его структуру. Каковы бы ни были их сознательные мотивы, многие ученые обладаютискренним желанием быть полезными обществу. Вот почему даже среди тех, ктозанимается фундаментальными исследованиями, не ожидая от них никакогопрактического выхода, лишь немногие полностью лишены надежды, что ихоткрытия смогут помочь людям избавиться от страданий и достичь счастья.Одной из наиболее важных причин такого желания является потребность водобрении.