Глушаченко С.Б., Ромашов Р.А. Технико-юридические аспекты правоинтерпретационной деятельности. // Юрист.- 2003.- №6.- C.2-5

Являясьсоставнойчастьюмеханизмаправовогорегулирования, юридические предписания нормативного характера, для того чтобы материализоваться в поведении участников правоотношений, нуждаются в "посреднике", который доводит до непосредственного адресата смысл и порядок реализации нормативного предписания, изначально заложенный законодателем. Такими официальными и обязательными "посредниками", по нашему мнению, будут правовые акты интерпретационного характера. Представляется возможным следующее определение: интерпретационный правовой акт - это правоположение общего или частного характера, предписывающее другим субъектам определенное понимание смысла и порядка реализации правовых норм. Интерпретационные акты могут создаваться только органами власти, которые законом наделены правом давать официальное толкование норм права. Акты аутентичного и легального толкования не имеют самостоятельного значения, не могут применяться отдельно и независимо от толкуемого нормативного юридического предписания и полностью разделяют его юридическую судьбу. Они действуют там и тогда, где и когда действует сам нормативный акт. В частности, отмена или изменение предписаний нормативного акта приводит к автоматической отмене или соответствующему изменению его нормативных разъяснений. Производный и несамостоятельный характер интерпретационных юридических предписаний в механизме правового регулирования очевиден, и поэтому представляется необходимым уточнить их юридико-функциональное назначение в этом механизме.

По вопросу о функциональной роли интерпретационных актов в научной литературе получило распространение мнение, высказанное А.Ф. Черданцевым (1), о том, что официальное толкование, по сути, направлено на конкретизацию действующих правовых норм (2).

Положение о том, что официальное толкование является конкретизацией, детализацией закона, что разъяснение может быть выражено посредством конкретизирующей нормы, как переставляется, нуждается в существенном уточнении. Конкретизация закона бывает различной. С одной стороны, она состоит в издании новых правовых норм, которые не выходят за рамки законов, развивают и детализирую его положения, являются вспомогательными по отношению к нему (различного рода правила, положения, инструкции правительственного и ведомственного характера). Такие конкретизирующие предписания представляют собой элементы самостоятельных специальных норм. С другой стороны, в официальном толковании мы сталкиваемся с конкретизацией, которая направлена на разъяснение уже имеющейся нормы и состоит в объяснении и уточнении ее смысла, строго в рамках самого предписания.

В литературе отмечалось, что "целью издания ведомственных нормативных актов является конкретизация и детализация общих норм права" (3). Такая подзаконная конкретизация и детализация являются объективным "технологическим" звеном процесса правового регулирования - своеобразным "разделением труда" между общими и специальными нормами. А конкретизация нормы права в ходе официального толкования, по нашему мнению, призвана обеспечить прямое действие толкуемого нормативного правового акта.

Интерпретационные акты создаются органами, которые входят в различные ветви государственной власти либо занимают в механизме государства особое место, связанное со спецификой их функционального назначения (например, Центральный банк России, Центральная избирательная комиссия, Прокуратура РФ). При всех конституционно-правововых различиях официальных интерпретаторов юридическая природа интерпретационных юридических предписаний, создаваемых ими, и основные технико-юридические правила их выработки совпадают. Рассмотрим основные параметры техники интерпретационных предписаний.

Толкование права как деятельность субъекта включает в себя два уровня анализа: анализ текста нормы и анализ ее контекста. Познание правовой нормы, имеющее место при толковании, по мнению А.Ф. Черданцева, есть "обобщенное и опосредованное познание" (4).

Совершенно очевидно, что главным объектом познания при толковании права выступает текст нормативно-правового акта, выражающий содержание нормы, т.е. знаково-языковая форма нормы.Познание контекста - это тоже познание реальности, опосредованной языком, поскольку, интерпретатор не обращается непосредственно к эксперименту или эмпирическому наблюдению, а имеет дело с необходимой информацией, изложенной в тексте. Поэтому особое значение необходимо придавать процедуре официального опубликования текстов нормативных актов. Погрешности текста могут повлечь затруднения при толковании актов. Показательна в этой связи ситуация с опубликованием официального текста Налогового кодекса РФ. "На сегодняшний день официальный текст НК РФ представлен в виде двух неидентичных редакций, опубликованных в "Собрании законодательства РФ" N 31 от 3 августа 1998 г. и в "Российской газете" от 6 августа 1998 г. Из 142 статей 68 имеют не только орфографические, но и смысловые ошибки" (5).

При возникновении подобных казусов в качестве критерия верификации аутентичности текста закона должен использоваться экземпляр, непосредственно подписанный Президентом РФ и находящийся у него на хранении. [2]

Как и в других видах юридической деятельности, в интерпретационной деятельности используется официально-деловой стиль языка. Поэтому все особенности этого стиля (официальность, точность, лаконичность, ясность, и др.) характерны и для официальных интерпретационных предписаний. Однако те или иные цели юридического толкования, а также особенности объектов интерпретации могут потребовать существенной корректировки перечисленных свойств языка и стиля. Обычно юридические разъяснения бывают менее лаконичными и компактными, но более ясными и точными чем разъясняемое положение.

Первоначально в интерпретационной деятельности, следует грамматическое толкование. Оно представляет собой определенную технологию преобразования одного текста в другой, а именно - преобразование нормативного или индивидуального предписания в интерпретационное предписание путем использования соответствующей техники и тактики, которая позволяет раскрыть подлинное содержание юридических предписаний. В литературе данная процедура представляется в качестве перифразы (греч. peri - вокруг + phraso - говорю). Исходная юридическая формула, заменяется другими словами и описательными оборотами, передающими тот же смысл правового предписания, но с необходимыми уточнениями, большей ясностью и наглядностью, выделением существенных и дополнительных признаков объекта толкования (6).

Для юридической практики очень важным является формально-логическое толкование, которое предполагает использование средств и правил формальной логики. Эти приемы находят непосредственное отражение в технике выражения интерпретационных предписаний.

Некоторые авторы (И.Е. Фарбер, А.С. Пиголкин) отрицают самостоятельное значение данного толкования. При этом они исходят из того, что использование грамматического, систематического и др. способов уяснения содержания юридического предписания невозможно без знаний основных законов логики. Так, А.С. Пиголкин считает, что "интерпретатор при текстовом толковании изучает одновременно как лексическую и синтаксическую, так и смысловую структуру текста нормы, применяет правила и грамматики, и логики" (7). Однако более правильной представляется позиция авторов (С.С. Алексеев, А.Ф. Черданцев), которые полагают, что в одном случае приемы и правила логики используются самостоятельно и непосредственно наряду с другими способами, что предметом интерпретации здесь являются не слова и их сочетания, а обозначаемые прескриптивная информация. Существующее расхождение между содержанием отдельных юридических предписаний и способами их текстуального выражения, наличие оценочных юридических понятий, ограничительного и расширительного толкования являются дополнительным аргументом в пользу самостоятельности логического способа толкования.

Доказательность объяснений интерпретатора является важным условием правильного понимания и выражения действительного содержания юридического предписания. При этом истинность юридического предписания не столько утверждается, сколько обосновывается. То есть любое разъяснение должно быть мотивированным. Достаточными основаниями могут быть:

а) уже проверенные практикой разъяснения интерпретатора;

б) доказанные и твердо установленные истинные положения, из которых выводятся новые положения;

в) общепризнанные принципы и иные фундаментальные юридические предписания национального и международного права;

г) легальные юридические дефиниции;

д) юридические аксиомы и презумпции.

Примером использования данного закона можно считать большинство постановлений и определений Конституционного Суда РФ, в которых не только закрепляются определенные разъяснения, но и содержатся необходимые доводы, мотивы и аргументы.

При толковании права широко используется такой прием, как логическое преобразование. Необходимость его обусловлена спецификой юридической техники, которая приводит порой к несоответствию между смыслом юридического предписания и грамматической или иной формой его изложения. "В результате складывается ситуация, - пишет А.Ф. Черданцев, - когда норма права и предложение, которым она выражена, полностью не соответствуют друг другу. Подлежащее в предложении не совпадает с субъектом нормы, сказуемое в предложении выражено глаголом в изъявительной форме, характерной для повествования, вместо использования оборотов с нормативными терминами (обязан, вправе, запрещено и их аналогов). В ходе логического преобразования текст статьи обретает такую форму, при которой субъект нормы совпадает с подлежащим, и вместо глагола изъявительного наклонения вводиться глагол в сочетании с нормативными терминами" (8). Например, в п. 1 ст. 105 УК РФ сказано: убийство, т.е. умышленное причинение смерти другому лицу, наказывается лишением свободы на срок от 6 до 15 лет". Исходя из текстуального выражения данного предписания и толкуя его буквально, получается, что наказывается не преступник, а само действие (убийство). Логическое преобразование п. 1 ст. 105 УК РФ позволяет получить более адекватную формулировку: "лицо, совершившее убийство, т.е. умышленное причинение смерти другому человеку, обязано претерпеть меры наказания в виде лишения свободы сроком от 6 до 15 лет".

Существенную роль в логическом толковании занимают умозаключения по аналогии, когда от сходства двух правовых явлений (предписаний, велений, действий) в известном числе признаков (свойств, отношений) мы переходим к их сходству в других признаках (свойствах, отношениях).

Указанный способ толкования необходимо отличать от аналогии закона как способа казуального восполнения пробелов в праве. Как средство толкования, умозаключение по аналогии используется, например, при сравнении нормативных [3] юридических предписаний, регулирующих сходные общественные отношения, когда законодатель либо другой компетентный орган оставляет "открытым" перечень перечисленных условий (фактов, действий, обстоятельств), употребляя при этом обороты "и аналогичные обстоятельства", "и сходные условия", "и другие". Так, в ст. 506 ГК РФ говорится: "По договору поставки поставщик-продавец, осуществляющий предпринимательскую деятельность, обязуется передать в обусловленный срок или сроки производимые или закупаемые им товары покупателю для использования в предпринимательской деятельности или в иных целях, не связанных с личным, семейным, домашним и иным подобным использованием" (курсив наш. - Р.Р.; Д.Х.). Разъясняя указанную статью, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ считает, что под целями, не связанными с личным использованием, следует понимать в том числе приобретение покупателем товаров для обеспечения его деятельности в качестве организации или гражданина-предпринимателя, а именно: оргтехники, офисной мебели, транспортных средств, материалов для ремонтных работ и т.п (9).

В.Н. Карташов выделяет в интерпретационной практике три основных вида умозаключений: а) кто полномочен или обязан к большему, тот управомочен или обязан к однородному меньшему; б) кому воспрещено меньшее, тому воспрещено и однородное большее; в) что требуется для меньшего, то необходимо для однородного большего (10). Так, например, если государственный орган имеет право на издание нормативно-правовых актов, то он обладает правом и полномочен на толкование указанных актов.

Можно выделить и другие логические средства, способы и правила, дедуктивные и индуктивные умозаключения, заключения от условий к следствию и наоборот, метод классификации и т.п., которые используются в интерпретационной практике.

В отечественной юридической литературе основной акцент делается на формально-логические, а не диалектические средства, способы и приемы интерпретации. На наш взгляд, диалектическую, т.е. философскую, методологию юридического толкования необходимо выделить в качестве самостоятельной, ибо хотя она и использует формально-логические, грамматические и исторические средства, но явно выходит за их узкие научно-практические и прикладные рамки.

Большее число официальных нормативных интерпретационных предписаний получают закрепление в интерпретационных актах. Систему средств юридической техники интерпретационных актов составляют элементы, принадлежащие по своему происхождению к сфере делопроизводства, литературоведения, языкознания.

В силу производного от норм действующего права характера интерпретационные акты имеют своеобразную структуру. В структуре интерпретационных актов необходимо выделять формальную и содержательную стороны. К. содержательной относятся идея, тема, проблема, изложенная в интерпретационных предписаниях, - это суть всего акта толкования. Содержательную структуру составляют общие (нормативные) либо индивидуально-конкретные властные праворазъяснительные предписания.

Так как большинство актов толкования оформляются в письменном виде как акты-документы - значит, и внешняя сторона здесь имеет важное юридическое значение. Формальная сторона - структура текста, по которой мы понимаем расположение основных элементов и связи, обеспечивающие целостность и завершенность акта, кроме того, к формальной стороне следует отнести комплекс реквизитов. В качестве характерных реквизитов интерпретационных актов нужно считать наименование вида соответствующего акта, заголовок, место и время составления акта, указание от какого лица или органа исходит этот акт, юридическая достоверность (подпись, утверждение).

В некоторых актах толкования структура достаточна проста. Так, Постановление N 12 Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 г. "О подсудности некоторых дел, об установлении фактов применения репрессий" кроме реквизитов содержит всего два абзаца, где формулируется суть нормативных разъяснений.

Нередко официальное казуальное разъяснение закрепляется в мотивировочной части правоприменительного акта, который разрешает то или иное юридическое дело. В данном случае речь идет о смешанных правовых актах. Примерами подобных актов могут служить постановления и определения кассационных и надзорных инстанций по уголовным и гражданским делам, решения и приговоры судов общей юрисдикции. Весьма сложной является структура интерпретационных актов Конституционного Суда РФ при толковании положений Конституции Российской Федерации. Так, в соответствии со ст. 75 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде РФ" разъяснительные положения по вопросу толкования Конституции РФ излагаются в отдельном акте-документе, который состоит из 12 структурных частей, причем непосредственное интерпретационное предписание содержится лишь в десятой структурной части (формулировка решения). Достаточно сложную структуру имеют постановления пленумов высших судебных инстанций. Так, постановление N 6 Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ" содержит вводную часть, пять самостоятельных разделов ("Основные положения", "Положения о физических и юридических лицах", "Положения о праве собственности и других вещных правах", "Положения об обязательствах", "Положения о Договорах"), 60 пунктов и множество подпунктов или частей (11).

Отмеченные структурные элементы и атрибуты придают интерпретационным актам официальную документальную форму, организуют их предметно и тематически и в совокупности служат необходимым условием единообразного и правильного понимания и применения толкуемых норм права.[4]

(1) См.: Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. Свердловск, 1972. С. 38-39.

(2) С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров также отмечают тождественность толкования и конкретизации, правда, в рамках "первой стадии конкретизации" (Судебная практика в советской правовой системе. М., 1975. С. 19-21). Вместе с тем предполагаемая ими вторая стадия конкретизации - выработка правоположения - фактически является не конкретизацией как таковой, а приобретением, выработанным на "первой стадии конкретизации" интерпретационным предписанием всех черт нормативности, что позволяет им выступать, в частности, прецедентами правоприменения.

(3) Лобашов А.В. Ведомственные нормативные акты и их роль в обеспечении реализации законодательных установлений / Проблемы реализации права. Свердловск, 1990. С. 55.; также см.: Николаева М.Н. Нормативные акты министерств и ведомств СССР. М., 1975. С. 54.

(4) Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 17.

(5) Урумова Е.С. Разночтения в официальных текстах Налогового Кодекса/Законодательство 1999.N 3. С. 47.

(6) См.: Губаева Т.В. Словесность в юриспруденции: Учебник для юрид. вузов. Казань, 1995. С. 211-215.

(7) Общая теория права/Под ред. А.С.Пиголкина М., 1995. С. 284.

(8) Черданцев А.Ф. Теория права: Курс лекций. Екатеринбург. 1996. С. 123-124.

(9) Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1997. N 1.

(10) См.: Карташов В.Н. Введение в общую теорию правовой системы общества. Ярославль, 1998. С. 53.

(11) См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по гражданским делам. М., 1999. С. 313-329.