Какую цену заплатил старик за сохранение тайны верескового меда? Оправдана ли эта жертва? Обоснуй свою точку зрения.

3. Зачем в балладе приводится подробное описание злодеяний, совершенных королем? Укажите гиперболу, которая используется в этом описании. Какова ее роль?

4. Какова главная идея баллады?

Д

Выучи фрагмент баллады (по своему выбору) наизусть и подготовься читать ее выразительно. Следи за тем, чтобы ритмический рисунок и интонации, которые ты передаешь при чтении, соответствовали содержанию и настроению фрагмента.

Организуйте в классе конкурс чтецов.

Е

Почему баллада называется «Вересковый мед»? В чем аллегоричность этого образа?

Владимир Галактионович Короленко

портрет

(1853-1921)

А

Перед чтением текста определи, современником кого из русских писателей был Короленко.

Владимир Галактионович Короленко – русский писатель. Личность и судьба Короленко – яркий пример многонациональности российского общества, многообразия его общественной и политической жизни. Сын чиновника-украинца и польской дворянки, Короленко был российским общественным деятелем, честным и несгибаемым борцом за справедливость. Его первое политическое выступление – участие в протесте студенческой молодежи против полицейского режима в Петровской сельскохозяйственной академии, в которой он учился в Москве. После этого Короленко неоднократно высылали за подозрительное поведение и протесты против произвола властей. Много лет он провел в далеких от Москвы и Петербурга местах: Вятке, Перми, Томске, Сибири, Якутской области. В российской провинции Короленко приобрел большой жизненный опыт и хорошее знание жизни русского народа. Он освоил разные профессии, даже обучился сапожному мастерству.

В долгих ссылках Короленко начал свою писательскую деятельность. Он стал известным русским писателем в середине 1880 годов. Им созданы такие замечательные произведения, как «Слепой музыкант» (1886), «Сказание о Флоре» (1886), «Река играет» (1891) и другие. Последние пятнадцать лет своей жизни, вплоть до смерти в 1921 году, Короленко пишет «Историю моего современника», пытаясь понять драматическую эпоху, в которую ему довелось жить.

Короленко сторонился жизни больших городов, он не принимал новую «машинную», буржуазную цивилизацию. Идеалом Короленко была глубинная, простая, народная жизнь уездных городов и деревень.

Проверь себя: общественный деятель, полицейский режим, буржуазный.

В

1. Что означают слова «несгибаемый борец за справедливость»? Опираясь на почитанный текст, объясни, почему именно этими словами характеризуют Короленко.

2. Почему идеалом Короленко была простая, уездная жизнь?

Повесть В.Г. Короленко «Дети подземелья»

А

Перед чтением текста вспомни произведения, созданные писателями на основе их детских впечатлений.

Очень часто случается так, что самые лучшие, запоминающиеся произведения писатель создает, когда опирается на впечатления своего детства. Так произошло и с повестью В.Г. Короленко «Дети подземелья» (1885).

Повесть написана простым языком, во многих местах даже сдержанным тоном, хотя содержание ее трагично. И какое же мощное чувство сострадания, неприятия злой судьбы стоит за строками повести! Мы предлагаем тебе прочитать одну из глав повести «Дети подземелья», которая называется «Кукла».

Мальчик Василий, герой повести и рассказчик, открыл для себя другую жизнь. До этого он знал лишь жизнь в довольстве, спокойной уверенности в завтрашнем дне. Но он уже знал утрату близкого человека – умерла мама, и его с сестрой Соней воспитывал отец. А в другой жизни была умирающая, безнадежно больная девочка Маруся. Когда Марусе стало хуже и обычные игрушки, которые ей приносил из дома Василий, занимали ее лишь на короткое время, он решился просить сестру дать для Маруси куклу. Кукла же это была не только красивой игрушкой – это был подарок покойной матери.

Что значила эта кукла для мальчика? Надеялся ли он спасти Марусю? Нет, он не думал об этом. Своим чутким сердцем он понимал, что нужно сделать все, чтобы поддерживать жизнь Маруси изо дня в день. Кукла принесла радость, совершила маленькое, но великое чудо. Кукла дала девочке несколько дней жизни, не тоски умирания, а счастья. Для Василия и Сони она оказалась не мертвой реликвией, заключающей в себе память о покойной матери, а лишь предметом, куклой дорогого человека, образ которого живет в сердцах детей. Благодаря Василию это понял и отец, которому открыли глаза отзывчивость души и твердость сына.

Чему учит нас история с куклой? Добро не должно быть слезливым, мы должны быть твердыми и непреклонными в его осуществлении. Мы не властны над смертью, но мы должны поддерживать жизнь каждый день. И мы должны помнить, что рядом с нами кто-то, может быть, страдает.

В

1. Найди в прочитанном тексте ответ на вопрос: какие события повести определяют ее трагическое содержание.

2. Какова идея главы «Кукла» из повести «Дети подземелья»?

Дети подземелья

Глава 8. КуклаА

Читая текст, обрати внимание, от чьего лица ведется повествование. В каких известных тебе произведениях повествование построено так же? Подумай, почему авторы прибегают к такому способу рассказа о событиях?

Ясные дни миновали, и Марусе опять стало хуже. На все наши ухищрения с целью занять ее она смотрела равнодушно своими большими, потемневшими и неподвижными глазами, и мы давно уже не слышали ее смеха. Я стал носить в подземелье свои игрушки, но и они развлекали девочку только на короткое время. Тогда я решился обратиться к своей сестре Соне.У Сони была большая кукла, с ярко раскрашенным лицом и роскошными льняными волосами, подарок покойной матери. На эту куклу я возлагал большие надежды и потому, отозвав сестру в боковую аллейку сада, попросил дать мне ее на время. Я так убедительно просил ее об этом, так живо описал ей бедную больную девочку, у которой никогда не было своих игрушек, что Соня, которая сначала только прижимала куклу к себе, отдала мне ее и обещала в течение двух-трех дней играть другими игрушками, ничего не упоминая о кукле.Действие этой нарядной фаянсовой барышни на нашу больную превзошло все мои ожидания. Маруся, которая увядала, как цветок осенью, казалось, вдруг опять ожила. Она так крепко меня обнимала, так звонко смеялась, разговаривая со своей новой знакомой... Маленькая кукла сделала почти чудо: Маруся, давно уже не сходившая с постели, стала ходить, водя за собой свою белокурую дочку, и по временам даже бегала, по-прежнему шлепая по полу слабыми ногами.Зато мне эта кукла доставила очень много тревожных минут. Прежде всего, когда я нес ее за пазухой, направляясь с нею на гору, в дороге мне попался старый Януш, который долго провожал меня глазами и качал головой. Потом, дня через два, старушка няня заметила пропажу и стала соваться по углам, везде разыскивая куклу. Соня старалась унять ее, но своими наивными уверениями, что ей кукла не нужна, что кукла ушла гулять и скоро вернется, только вызывала недоумение служанок и возбуждала подозрение, что тут не простая пропажа. Отец ничего еще не знал, но к нему опять приходил Януш и был прогнан – на этот раз с еще большим гневом; однако в тот же день отец остановил меня на пути к садовой калитке и велел остаться дома. На следующий день повторилось то же, и только через четыре дня я встал рано утром и махнул через забор, пока отец еще спал.На горе дела были плохи, Маруся опять слегла, и ей стало еще хуже; лицо ее горело странным румянцем, белокурые волосы раскидались по подушке; она никого не узнавала. Рядом с ней лежала злополучная кукла, с розовыми щеками и глупыми блестящими глазами.Я сообщил Валеку свои опасения, и мы решили, что куклу необходимо унести обратно, тем более что Маруся этого и не заметит. Но мы ошиблись! Как только я вынул куклу из рук лежащей в забытьи девочки, она открыла глаза, посмотрела перед собой смутным взглядом, как будто не видя меня, не сознавая, что с ней происходит, и вдруг заплакала тихо-тихо, но вместе с тем так жалобно, и в исхудалом лице, под покровом бреда, мелькнуло выражение такого глубокого горя, что я тотчас же с испугом положил куклу на прежнее место. Девочка улыбнулась, прижала куклу к себе и успокоилась. Я понял, что хотел лишить моего маленького друга первой и последней радости ее недолгой жизни.Валек робко посмотрел на меня.– Как же теперь будет? – спросил он грустно.Тыбурций, сидя на лавочке с печально понуренною головой, также смотрел на меня вопросительным взглядом. Поэтому я постарался придать себе вид по возможности беспечный и сказал:– Ничего! Нянька, наверное, уж забыла.Но старуха не забыла. Когда я на этот раз возвратился домой, у калитки мне опять попался Януш; Соню я застал с заплаканными глазами, а нянька кинула на меня сердитый, подавляющий взгляд и что-то ворчала беззубым, шамкающим ртом.Отец спросил у меня, куда я ходил, и, выслушав внимательно обычный ответ, ограничился тем, что повторил мне приказ ни под каким видом не отлучаться из дому без его позволения. Приказ был категоричен и очень решителен; ослушаться его я не посмел, но не решался также и обратиться к отцу за позволением.Прошло четыре томительных дня. Я грустно ходил по саду и с тоской смотрел по направлению к горе, ожидая, кроме того, грозы, которая собиралась над моей головой. Что будет, я не знал, но на сердце у меня было тяжело. Меня в жизни никто еще не наказывал; отец не только не трогал меня пальцем, но я от него не слышал никогда ни одного резкого слова. Теперь меня томило тяжелое предчувствие. Наконец меня позвали к отцу, в его кабинет. Я вошел и робко остановился у притолоки. В окно заглядывало грустное осеннее солнце. Отец некоторое время сидел в своем кресле перед портретом матери и не поворачивался ко мне. Я слышал тревожный стук собственного сердца.Наконец он повернулся. Я поднял на него глаза и тотчас же опустил их в землю. Лицо отца показалось мне страшным. Прошло около полминуты, и в течение этого времени я чувствовал на себе тяжелый, неподвижный, подавляющий взгляд.– Ты взял у сестры куклу?Эти слова упали вдруг на меня так отчетливо и резко, что я вздрогнул.– Да, – ответил я тихо.– А знаешь ты, что это подарок матери, которым ты должен бы дорожить, как святыней?.. Ты украл ее?– Нет, – сказал я, подымая голову.– Как нет? – вскрикнул вдруг отец, отталкивая кресло. – Ты украл ее и снес!.. Кому ты снес ее?.. Говори!Он быстро подошел ко мне и положил мне на плечо тяжелую руку. Я с усилием поднял голову и взглянул вверх. Лицо отца было бледно, глаза горели гневом. Я весь съежился.– Ну, что же ты?.. Говори! – И рука, державшая мое плечо, сжала его сильнее.– Н-не скажу! – ответил я тихо.– Нет, скажешь! – отчеканил отец, и в голосе его зазвучала угроза.– Не скажу, – прошептал я еще тише.– Скажешь, скажешь!..Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его рука, и все ниже опускал голову; слезы одна за другой капали из моих глаз на пол, но я все повторял едва слышно:– Нет, не скажу... никогда, никогда не скажу вам... Ни за что!В эту минуту во мне сказался сын моего отца. Он не добился бы от меня иного ответа самыми страшными муками. В моей груди, навстречу его угрозам, подымалось едва осознанное оскорбленное чувство покинутого ребенка и какая-то жгучая любовь к тем, кто меня пригрел там, в старой часовне.Отец тяжело перевел дух. Я съежился еще более, горькие слезы жгли мои щеки. Я ждал.Я знал, что он страшно вспыльчив, что в эту минуту в его груди кипит бешенство. Что он со мной сделает? Но мне теперь кажется, что я боялся не этого... Даже в эту страшную минуту я любил отца и вместе с тем чувствовал, что вот сейчас он бешеным насилием разобьет мою любовь вдребезги. Теперь я совсем перестал бояться. Кажется, я ждал и желал, чтобы катастрофа наконец разразилась... Если так – пусть... тем лучше – да, тем лучше.Отец опять тяжело вздохнул. Справился ли он сам с овладевшим им исступлением, я до сих пор не знаю. Но в эту критическую минуту раздался вдруг за открытым окном резкий голос Тыбурция:– Эге-ге!.. Мой бедный маленький друг...«Тыбурций пришел!» – промелькнуло у меня в голове, но, даже чувствуя, как дрогнула рука отца, лежавшая на моем плече, я не представлял себе, чтобы появление Тыбурция или какое бы то ни было другое внешнее обстоятельство могло стать между мною и отцом, могло отклонить то, что я считал неизбежным.Между тем Тыбурций быстро отпер входную дверь и, остановившись на пороге, в одну секунду оглядел нас обоих своими острыми, рысьими глазами. – Эге-ге!.. Я вижу моего молодого друга в очень затруднительном положении...Отец встретил его мрачным и удивленным взглядом, но Тыбурций выдержал этот взгляд спокойно. Теперь он был серьезен, не кривлялся, и глаза его глядели как-то особенно грустно.– Пан судья! – заговорил он мягко. – Вы человек справедливый... отпустите ребенка. Малый был в «дурном обществе», но, видит бог, он не сделал дурного дела, и если его сердце лежит к моим оборванным беднягам, то, клянусь, лучше велите меня повесить, но я не допущу, чтобы мальчик пострадал из-за этого. Вот твоя кукла, малый!Он развязал узелок и вынул оттуда куклу.Рука отца, державшая мое плечо, разжалась. В лице виднелось изумление. – Что это значит? – спросил он наконец.– Отпустите мальчика, – повторил Тыбурций, и его широкая ладонь любовно погладила мою опущенную голову. – Вы ничего не добьетесь от него угрозами, а между тем я охотно расскажу вам все, что вы желаете знать... Выйдем, пан судья, в другую комнату.Отец, все время смотревший на Тыбурция удивленными глазами, повиновался. Оба они вышли, а я остался, подавленный ощущениями,переполнившими мое сердце. В эту минуту я ни в чем не отдавал себе отчета. Был только маленький мальчик, в сердце которого встряхнули два разнообразных чувства: гнев и любовь – так сильно, что это сердце замутилось. Этот мальчик был я, и мне самому себя было как будто жалко. Да еще были два голоса, смутным, хотя и оживленным говором звучавшие за дверью...Я все еще стоял на том же месте, как дверь кабинета отворилась и оба собеседника вошли. Я опять почувствовал на своей голове чью-то руку и вздрогнул. То была рука отца, нежно гладившая мои волосы.Тыбурций взял меня на руки и посадил, в присутствии отца, к себе на колени.– Приходи к нам, – сказал он, – отец тебя отпустит попрощаться с моей девочкой... Она... она умерла.Голос Тыбурция дрогнул, он странно заморгал глазами, но тотчас же встал, поставил меня на пол, выпрямился и быстро ушел из комнаты.Я вопросительно поднял глаза на отца. Теперь передо мной стоял другой человек, но в этом именно человеке я нашел что-то родное, чего тщетно искал в нем прежде. Он смотрел на меня обычным своим задумчивым взглядом, но теперь в этом взгляде виднелся оттенок удивления и как будто вопрос. Казалось, буря, которая только что пронеслась над нами обоими, рассеяла тяжелый туман, нависший над душой отца. И отец только теперь стал узнавать во мне знакомые черты своего родного сына.Я доверчиво взял его руку и сказал:– Я ведь не украл... Соня сама дала мне на время...– Д-да, – ответил он задумчиво, – я знаю... Я виноват перед тобою, мальчик, и ты постараешься когда-нибудь забыть это, не правда ли?Я с живостью схватил его руку и стал ее целовать. Я знал, что теперь никогда уже он не будет смотреть на меня теми страшными глазами, какими смотрел за несколько минут перед тем, и долго сдерживаемая любовь хлынула целым потоком в мое сердце.Теперь я его уже не боялся.– Ты отпустишь меня теперь на гору? – спросил я, вспомнив вдруг приглашение Тыбурция.– Да-да... Ступай, ступай, мальчик, попрощайся, – ласково проговорил он все еще с тем же оттенком недоумения в голосе. – Да, впрочем, постой... пожалуйста, мальчик, погоди немного.Он ушел в свою спальню и, через минуту выйдя оттуда, сунул мне в руку несколько бумажек.– Передай это... Тыбурцию... Скажи, что я покорнейше прошу его – понимаешь?.. покорнейше прошу – взять эти деньги... от тебя... Ты понял?.. Да еще скажи, – добавил отец, как будто колеблясь, – скажи, что если он знает одного тут... Федоровича, то пусть скажет, что этому Федоровичу лучше уйти из нашего города... Теперь ступай, мальчик, ступай скорее.Я догнал Тыбурция уже на горе и, запыхавшись, нескладно исполнил поручение отца.– Покорнейше просит... отец... – И я стал совать ему в руку данные отцом деньги.Я не глядел ему в лицо. Деньги он взял и мрачно выслушал дальнейшее поручение относительно Федоровича.В подземелье, в темном углу, на лавочке лежала Маруся. Слово «смерть» не имеет еще полного значения для детского слуха, и горькие слезы только теперь, при виде этого безжизненного тела, сдавили мне горло. Моя маленькая приятельница лежала серьезная и грустная, с печально вытянутым личиком. Закрытые глаза слегка ввалились и еще резче оттенились синевой. Ротик немного раскрылся, с выражением детской печали. Маруся как будто отвечала этою гримаской на наши слезы.«Профессор» стоял у изголовья и безучастно качал головой. Кто-то стучал в углу топором, готовя гробик из старых досок, сорванных с крыши часовни. Марусю убирали осенними цветами. Валек спал в углу, вздрагивая сквозь сон всем телом, и по временам нервно всхлипывал.1885 год В

1. Назови основных героев фрагмента. Опиши их. Расскажи об их характерах. Выполняя задание, опирайся на текст.

2. Можно ли главного героя фрагмента назвать настоящим другом? Обоснуй свою точку зрения.

3. Прав ли был герой, сделав невольной участницей своего «преступления» маленькую сестренку? Почему ты так думаешь?

4. Почему отец мальчика всегда грустен и суров? Почему он так рассердился из-за куклы? Можно ли обвинить его в жадности? Подтверди свою мысль текстом.

5. Объясни, почему судья изменился после разговора с Тыбурцием? Какие именно изменения с ним произошли? Что, по-твоему, рассказал Тыбурций отцу мальчика?

Е

Фрагмент заканчивается трагически: Маруся умерла. Но есть и светлые стороны у финала этой истории. Назови их.

З

Прочитай полный текст повести В.Г. Короленко «Дети подземелья» и объясни, как связано ее название с сюжетом и главной идеей.

Константин Григорьевич Паустовский

портрет

(1892-1968)

А

Перед чтением текста обратись к словарю и выясни, что означает слово «романтик».

Константин Григорьевич Паустовский – русский писатель. Паустовский родился в Москве в семье простого железнодорожного служащего. Возможно, именно этому служащему русская литература обязана тем, что в Паустовском развился талант писателя-романтика, так как, по воспоминаниям самого Паустовского, его отец был «неисправимым мечтателем».

С детства Паустовский всегда желал необыкновенного, и жизнь его сложилась согласно мечте. Он много ездил по стране и миру. Он сменил много профессий: работал санитаром, рыбаком, металлургом, репортером, редактором. Но жизнь его также была исполнена и больших трудностей и испытаний. Будущему писателю уже после 6-го гласса гимназии пришлось самому зарабатывать на жизнь и учебу. В годы Первой мировой войны Паустовский служил на санитарном поезде и в санитарном отряде. Во время Великой Отечественной войны уже 50-летний писатель работал военным корреспондентом.

Название первого романа Паустовского – «Романтики» (1916-1923). Оно могло бы послужить эпигоафом ко всему творчеству писателя, который всю жизнь трудился над созданием особой литературной формы – лирической прозы. Выбор этой формы определен содержанием произведений Паустовского – мечтой, любовью к искусству и верой в прекрасное, лучшее в человеке. Паустовскому было близко творчество Александра Грина, самого яркого мечтателя в русской литературе.

Произведения Паустовского отличает только ему присущая лирическая интонация: он пишет так, словно беседует с читателем, словно читатель находится рядом и слушает его. Эта творческая манера сформировалась в его знаменитых повестях «Кара-Бугаз» (1932), «Колхида» (1934), в книге «Золотая роза» (1955). Описания родной природы Паустовским напоминают тонкие, выразительные произведения живописи. Особенно писатель любил природу средней полосы России, а любым местом был небольшой город на Оке – Таруса. Там писатель был похоронен согласно своему завещанию.

В

1. Найди в прочитанном тексте ответ на вопрос: что такое лирическая проза.

2. Определи главную тему произведений Паустовского.

3. Объясни, почему Паустовскому было близко творчество Грина. Отвечая на этот вопрос, вспомни, что ты узнал о Грине в 5 классе, какой рассказ этого писателя прочитал.

Рассказ К.Г. Паустовского «Драгоценная Пыль»

А

Перед чтением текста вспомни, в каком уже прочитанном тобой произведении одним из главных художественных образов был образ Розы. Какую роль играл этот образ в произведении?

Рассказ «Драгоценная пыль» из книги очерков и рассказов «Золотая роза» очень важен для понимания творчества К.Г. Паустовского. В нем ярко выражена творческая манера писателя с ее особой разговорной лирической интонацией. Сначала звучит голос автора, как будто припоминающего, откуда он знает эту историю, старающего представить себе внешность героя – мусорщика Шамета, его лачугу и парижские окраины, где он жил. Оказывается, Шамет не всегда был мусорщиком, повествование переключается на его солдатское прошлое, а голос автора постепенно переливается в рассказ Шамета девочке Сюзанне о золотой розе, приносящей счастье ее владельцу. Мечта девочки о такой розе западает в душу Шамета. Долгие годы он вспоминает о Сюзи, пока не происходит короткая встреча с ней, уже выросшей. И тогда Шамет узнает, что она не забыла о розе.

С этого момента в повествовании как бы в единый поток сливаются внутренняя решимость Шамета отлить золотую розу для Сюзанны и авторский голос. Желание создать розу становится общим желанием счастья для всех: Сюзанны, Шамета, автора, ювелира. И для нас.

Обрати внимание на название – «Драгоценная пыль». Пыль драгоценная не потому, что она золотая. Эту пыль Шамет добывал много лет, каждый вечер провеивая отходы из ювелирных лавок. Эта пыль драгоценна потому, что из нее творится наше счастье. Нужно немногое: понять это и каждый день провеивать жизненную пыль для того, кого любишь.

В рассказе есть и еще один смысл. Паустовский сравнивает собирание драгоценной пыли с творческим процессом. Художественные произведения, произведения искусства создаются так же кропотливо, с такой же глубокой любовь и страстной верой, с какой писатель создает свое любимое детище – литературное произведение.

В

Найди в прочитанном тексте ответ на вопрос: почему Паустовский назвал свой рассказ «Драгоценная пыль».

Драгоценная пыль

А

Перед чтением текста объясни, что такое символ. Приведи примеры произведений, в которых есть образы-символы. Какой смысл скрыт в этих образах?

Не могу припомнить, как я узнал эту историю о парижском мусорщике Жане Шамете. Шамет зарабатывал на существование тем, что прибирал ремесленные мастерские в своем квартале.

Жил Шамет в лачуге на окраине города Конечно, можно было бы обстоятельно описать эту окраину и тем самым увести читателя в сторону от основной нити рассказа Но, пожалуй, стоит только упомянуть, что до сих пор в предместьях Парижа сохранились старые крепостные валы В то время, когда происходило действие этого рассказа, валы были еще покрыты зарослями жимолости и боярышника и в них гнездились птицы.

Лачуга мусорщика приткнулась к подножию северного крепостного вала, рядом с домишками жестянщиков, сапожников, собирателей окурков и нищих.

Если бы Мопассан заинтересовался жизнью обитателей этих лачуг, то, пожалуй, написал бы еще несколько превосходных рассказов. Может быть, они прибавили бы новые лавры к его устоявшейся славе.

К сожалению, никто из посторонних не заглядывал в эти места, кроме сыщиков. Да и те появлялись только в тех случаях, когда разыскивали краденые вещи.

Судя по тому, что соседи прозвали Шамета «дятлом», надо думать, что он был худ, остронос и из-под шляпы у него всегда торчал клок волос, похожий на хохол птицы.

Когда-то Жан Шамет знал лучшие дни. Он служил солдатом в армии «Маленького Наполеона» во время мексиканской войны.

Шамету повезло. В Вера-Крус он заболел тяжелой лихорадкой. Больного солдата, не побывавшего еще ни в одной настоящей перестрелке, отправили обратно на родину. Полковой командир воспользовался этим и поручил Шамету отвезти во Францию свою дочь Сюзанну – девочку восьми лет.

Командир был вдовцом и потому вынужден был всюду возить девочку с собой. Но на этот раз он решил расстаться с дочерью и отправить ее к сестре в Руан. Климат Мексики был убийственным для европейских детей. К тому же беспорядочная партизанская война создавала много внезапных опасностей.

Во время возвращения Шамета во Францию над Атлантическим океаном дымилась жара. Девочка все время молчала. Даже на рыб, вылетавших из маслянистой воды, она смотрела не улыбаясь.

Шамет как мог заботился о Сюзанне. Он понимал, конечно, что она ждет от него не только заботы, но и ласки. А что он мог придумать ласкового, солдат колониального полка? Чем он мог занять ее? Игрой в кости? Или грубыми казарменными песенками?

Но все же долго отмалчиваться было нельзя. Шамет все чаще ловил на себе недоумевающий взгляд девочки. Тогда он наконец решился и начал нескладно рассказывать ей свою жизнь, вспоминая до мельчайших подробностей рыбачий поселок на берегу Ламанша, сыпучие пески, лужи после отлива, сельскую часовню с треснувшим колоколом, свою мать, лечившую соседей от изжоги.

В этих воспоминаниях Шамет не мог найти ничего смешного, чтобы развеселить Сюзанну. Но девочка, к его удивлению, слушала эти рассказы с жадностью и даже заставляла повторять их, требуя новых подробностей.

Шамет напрягал память и выуживал из нее эти подробности, пока в конце концов не потерял уверенность в том, что они действительно существовали. Это были уже не воспоминания, а слабые их тени. Они таяли, как клочья тумана. Шамет, правда, никогда и не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это ненужное время своей жизни.

Однажды возникло смутное воспоминание о золотой розе. Не то Шамет видел эту выкованную из почернелого золота грубую розу, подвешенную к распятью в доме старой рыбачки, не то он слышал рассказы об этой розе от окружающих.

Нет, пожалуй, он однажды даже видел эту розу и запомнил, как она поблескивала, хотя за окнами не было солнца и мрачный шторм шумел над проливом. Чем дальше, тем яснее Шамет вспоминал этот блеск – несколько ярких огоньков под низким потолком.

Все в поселке удивлялись, что старуха не продает свою драгоценность. Она могла бы выручить за нее большие деньги. Одна только мать Шамета уверяла, что продавать золотую розу – грех, потому что ее подарил старухе «на счастье» возлюбленный, когда старуха, тогда еще смешливая девушка, работала на сардинной фабрике в Одьерне.

– Таких золотых роз мало на свете, – говорила мать Шамета. – Но все, у кого они завелись в доме, обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к этой розе.

Мальчик Шамет с нетерпением ждал, когда же старуха сделается счастливой. Но никаких признаков счастья не было и в помине. Дом старухи трясся от ветра, а по вечерам в нем не зажигали огня.

Так Шамет и уехал из поселка, не дождавшись перемены в старухиной судьбе. Только год спустя знакомый кочегар с почтового парохода в Гавре рассказал ему, что к старухе неожиданно приехал из Парижа сын-художник, бородатый, веселый и чудной. Лачугу с тех пор было уже не узнать. Она наполнилась шумом и достатком. Художники, говорят, получают большие деньги за свою мазню.

Однажды, когда Шамет, сидя на палубе, расчесывал Сюзанне своим железным гребнем перепутанные ветром волосы, она спросила:

– Жан, а мне кто-нибудь подарит золотую розу?

– Все может быть, – ответил Шамет. – Найдется и для тебя, Сузи, какой-нибудь чудак. У нас в роте был один тощий солдат. Ему чертовски везло. Он нашел на поле сражения сломанную золотую челюсть. Мы пропили ее всей ротой. Это было во время аннамитской войны. Пьяные артиллеристы выстрелили для забавы из мортиры, снаряд попал в жерло потухшего вулкана, там взорвался, и от неожиданности вулкан начал пыхтеть и извергаться. Черт его знает, как его звали, этот вулкан! Кажется, Крака-Така. Извержение было что надо! Погибло сорок мирных туземцев. Подумать только, что из-за поношенной челюсти пропало столько людей! Потом оказалось, что челюсть эту потерял наш полковник. Дело, конечно, замяли, – престиж армии выше всего. Но мы здорово нализались тогда.

– Где же это случилось? – спросила с сомнением Сузи.

– Я же тебе сказал – в Аннаме. В Индо-Китае. Там океан горит огнем, как ад, а медузы похожи на кружевные юбочки балерины. И там такая сырость, что за одну ночь в наших сапогах вырастали шампиньоны! Пусть меня повесят, если я вру!

До этого случая Шамет слышал много солдатского вранья, но сам никогда не врал. Не потому, что он этого не умел, а просто не было надобности. Сейчас же он считал святой обязанностью развлекать Сюзанну.

Шамет привез девочку в Руан и сдал с рук на руки высокой женщине с поджатым желтым ртом – тетке Сюзанны. Старуха была вся в черном стеклярусе, как цирковая змея.

Девочка, увидев ее, крепко прижалась к Шамету, к его выгоревшей шинели.

– Ничего! – шепотом сказал Шамет и подтолкнул Сюзанну в плечо. – Мы, рядовые, тоже не выбираем себе ротных начальников. Терпи, Сузи, солдатка!

Шамет ушел. Несколько раз он оглядывался на окна скучного дома, где ветер даже не шевелил занавески. На тесных улицах был слышен из лавчонок суетливый стук часов. В солдатском ранце Шамета лежала память о Сузи – синяя измятая лента из ее косы. И черт ее знает почему, но эта лента пахла так нежно, как будто она долго пробыла в корзине с фиалками.

Мексиканская лихорадка подорвала здоровье Шамета. Его уволили из армии без сержантского чина. Он ушел в гражданскую жизнь простым рядовым.

Годы проходили в однообразной нужде. Шамет перепробовал множество скудных занятий и в конце концов стал парижским мусорщиком. С тех пор его преследовал запах пыли и помоек. Он чувствовал этот запах даже в легком ветре, проникавшем в улицы со стороны Сены, и в охапках мокрых цветов – их продавали чистенькие старушки на бульварах.

Дни сливались в желтую муть. Но иногда в ней возникало перед внутренним взором Шамета легкое розовое облачко – старенькое платье Сюзанны. От этого платья пахло весенней свежестью, как будто его тоже долго держали в корзине с фиалками.

Где она, Сюзанна? Что с ней? Он знал, что сейчас она уже взрослая девушка, а отец ее умер от ран.

Шамет все собирался съездить в Руан навестить Сюзанну. Но каждый раз он откладывал эту поездку, пока наконец не понял, что время упущено и Сюзанна наверняка о нем позабыла.

Он ругал себя свиньей, когда вспоминал прощание с ней. Вместо того чтобы поцеловать девочку, он толкнул ее в спину навстречу старой карге и сказал: «Терпи, Сузи, солдатка!»

Известно, что мусорщики работают по ночам. К этому их понуждают две причины: больше всего мусора от кипучей и не всегда полезной человеческой деятельности накапливается к концу дня, и, кроме того, нельзя оскорблять зрение и обоняние парижан. Ночью же почти никто, кроме крыс, не замечает работу мусорщиков.

Шамет привык к ночной работе и даже полюбил эти часы суток. Особенно то время, когда над Парижем вяло пробивался рассвет. Над Сенои курился туман, но он не подымался выше парапета мостов.

Однажды на таком туманном рассвете Шамет проходил по мосту Инвалидов и увидел молодую женщину в бледном сиреневом платье с черными кружевами. Она стояла у парапета и смотрела на Сену.

Шамет остановился, снял пыльную шляпу и сказал:

– Сударыня, вода в эту пору в Сене очень холодная. Давайте-ка я лучше провожу вас домой.

– У меня нет теперь дома, – быстро ответила женщина и повернулась к Шамету. Шамет уронил свою шляпу.

– Сузи! – сказал он с отчаянием и восторгом. – Сузи, солдатка! Моя девочка! Наконец-то я увидел тебя. Ты забыла меня, должно быть Я – Жан Эрнест Шамет, тот рядовой Двадцать седьмого колониального полка, что привез тебя к этой поганой тетке в Руан. Какой ты стала красавицей! И как хорошо расчесаны твои волосы! А я-то, солдатская затычка, совсем не умел их прибирать!

– Жан! – вскрикнула женщина, бросилась к Шамету, обняла его за шею и заплакала. – Жан, вы такой же добрый, каким были тогда. Я все помню!

– Э-э, глупости! – пробормотал Шамет. – Какая кому выгода от моей доброты. Что с тобой стряслось, моя маленькая?

Шамет притянул Сюзанну к себе и сделал то, на что не решился в Руане, – погладил и поцеловал ее блестящие волосы. Тут же он отстранился, боясь, что Сюзанна услышит мышиную вонь от его пиджака. Но Сюзанна прижалась к его плечу еще крепче.

– Что с тобой, девочка? – растерянно повторил Шамет.

Сюзанна не ответила. Она была не в силах сдержать рыдания. Шамет понял – пока что не надо ее ни о чем расспрашивать.

– У меня, – торопливо сказал он, – есть логово у крепостного вала. Далековато отсюда. В доме, конечно, пусто – хоть шаром покати. Но зато можно согреть воду и уснуть в постели. Там ты сможешь умыться и отдохнуть. И вообще жить сколько хочешь.

Сюзанна прожила у Шамета пять дней. Пять дней над Парижем подымалось необыкновенное солнце. Все здания, даже самые старые, покрытые копотью, все сады и даже логово Шамета сверкали в лучах этого солнца, как драгоценности.

Кто не испытал волнения от едва слышного дыхания спящей молодой женщины, тот не поймет, что такое нежность. Ярче влажных лепестков были ее губы, и от ночных слез блестели ресницы.

Да, с Сюзанной все случилось именно так, как предполагал Шамет. Ей изменил возлюбленный, молодой актер. Но тех пяти дней, какие Сюзанна прожила у Шамета, вполне хватило на их примирение.

Шамет участвовал в нем. Ему пришлось отнести письмо Сюзанны к актеру и научить этого томного красавчика вежливости, когда тот хотел сунуть Шамету несколько су на чай.

Вскоре актер приехал в фиакре за Сюзанной. И все было как надо: букет, поцелуи, смех сквозь слезы, раскаяние и чуть надтреснутая беззаботность.

Когда молодые уезжали, Сюзанна так заторопилась, что вскочила в фиакр, забыв попрощаться с Шаметом. Тут же она спохватилась, покраснела и виновато протянула ему руку.

– Раз уж ты выбрала себе жизнь по вкусу, – проворчал ей напоследок Шамет, – то будь счастлива.

– Я ничего еще не знаю, – ответила Сюзанна, и слезы заблестели у нее на глазах.

– Ты напрасно волнуешься, моя крошка, – недовольно протянул молодой актер и повторил: – Моя прелестная крошка.

– Вот если бы кто-нибудь подарил мне золотую розу! – вздохнула Сюзанна. – Это было бы наверняка к счастью. Я помню твой рассказ на пароходе, Жан.

– Кто знает! – ответил Шамет. – Во всяком случае не этот господинчик поднесет тебе золотую розу. Извини, я солдат. Я не люблю шаркунов.

Молодые люди переглянулись. Актер пожал плечами. Фиакр тронулся.

Обыкновенно Шамет выбрасывал весь мусор, выметенный за день из ремесленных заведений. Но после этого случая с Сюзанной он перестал выбрасывать пыль из ювелирных мастерских. Он начал собирать ее тайком в мешок и уносил к себе в лачугу. Соседи решили, что мусорщик «тронулся». Мало кому было известно, что в этой пыли есть некоторое количество золотого порошка, так как ювелиры, работая, всегда стачивают немного золота.

Шамет решил отсеять из ювелирной пыли золото, сделать из него небольшой слиток и выковать из этого слитка маленькую золотую розу для счастья Сюзанны. А может быть, как говорила ему мать, она послужит и для счастья многих простых людей. Кто знает! Он решил не встречаться с Сюзанной, пока не будет готова эта роза.

Шамет никому не рассказывал об этом. Он боялся властей и полиции. Мало ли что придет в голову судебным крючкам. Они могут объявить его вором, посадить в тюрьму и отобрать у него золото. Ведь оно было все-таки чужое.

До поступления в армию Шамет батрачил на ферме у сельского кюре и потому знал, как обращаться с зерном. Эти познания пригодились ему теперь.