Александр Александрович Блок (1880-1921)

Сотри случайные черты,

И ты увидишь - мир прекрасен!

А

. Блок - один из самых ярких и значимых поэтов русской литературы XX века, ве­личайший поэт русского символизма. Эпиграфом ко всему творчеству Блока могло бы стать стихотворение «О, я хочу безумно жить»,написанное поэтом в 1914 г.:

О, я хочу безумно жить: Все сущее -увековечить, Безличное - вочеловечитъ, Несбывшееся - воплотить!

Александр Александрович Блок родился в Санкт-Петербурге 16 (28) ноября 1880 г. Истоки духовности Блока, его стремления к гармонии, к идеальным человеческим от­ношениям лежат в атмосфере бекетовского дома, где господствовали идеалы гумани­стического народолюбия, научные и литературные интересы.

Родители Блока - Александр Львович, юрист, профессор Варшавского университета и мать, Александра Андреевна, урожденная Бекетова - разошлись сразу после рожде­ния сына, и он воспитывался в семье матери, принадлежащей к кругу петербургских профессорских семей. Дедушка будущего поэта - А. Н. Бекетов - известный ботаник, публицист, с 1870 г. декан физико-математического факультета Петербургского уни­верситета, в 1876-1884 гг. ректор университета, друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, Д. И. Менделеева, близкий знакомый многих выдающихся деятелей культуры. В имении Бекетовых Шахматове Блок проводил лето. Мать Блока (во втором замужестве Куб-лицкая-Пиотух), переводчица и литератор, сыграла благотворную роль в его жизни, привила интерес к философии и литературе.

Литературные наклонности у Блока проявились очень рано. Сам поэт считал, что «сочинять... стал с пяти лет» («Автобиография»). Дома Саша издавал рукописный жур­нал «Вестник». Времена детства и юности, образ семьи, домашнего очага, «блаженный вечер века» Блок с большой любовью восстанавливает в поэме «Возмездие»(1918).

В «Автобиографии»Блок говорит о влиянии на него Жуковского, Фета, Полонско­го: «Первым вдохновителем моим был В. А. Жуковский. С раннего детства я помню на­бегавшие на меня лирические волны». Поступив на юридический факультет Петер­бургского университета, Блок скоро понял, что выбрал не свое дело, и перешел на ис­торико-филологический факультет.

В своих произведениях поэт часто использовал факты собственной биографии, он сам отмечал, что его лирические стихотворения с 1897 г. «можно рассматривать как дневник». В первых романтических стихах конца 90-х годов, написанных в период юношеского увлечения К. М. Садовской (цикл «Отроческие стихи»,издан посмертно в 1922 г.), выявится характерный для творчества Блока разлад между идеалом возвы­шенной романтической любви и его земным воплощением, постоянный конфликт ре­ального с идеальным, который ляжет в основу многих его произведений, внесет тра­гические ноты в любовную лирику.

Мощным импульсом к творчеству стало для Блока знакомство в 1898 г. с будущей женой Любовью Дмитриевной Менделеевой(1881-1939), дочерью знаменитого хи­мика Д. И. Менделеева, впоследствии актрисой. Вместе с ней Блок участвовал в поста­новке «Гамлета» в имении Менделеевых Боблово (Блок играл Гамлета, Любовь Дмит­риевна - Офелию). До конца 1890-х годов он готовился стать актером, посещал драма­тические курсы, участвовал в любительских спектаклях.

Поэзия романтизма подготовила Блока к принятию основополагающих принци­пов искусства символизма. Взращенные уроками Жуковского мистико-романтиче-ские переживания обратили Блока в начале XX века к творчеству Владимира Сергеевича Соловьева(1853-1900), приблизили его ко второму поколению русских символи­стов (к младосимволистам), которыми философ-мистик и поэт В. Соловьев был при­знан «духовным отцом». В спасительной миссии Красоты, Истины, Добра Соловьев усматривал залог идеального христианско-нравственного состояния людей, при кото­ром исчезнет разъединенность на всех уровнях сознания и бытия. В основе же мисти­ческих исканий Соловьева лежит почерпнутое в Евангелии учение о кризисе жизни и близящемся апокалиптическом конце мира. Философ отвергал революционный путь изменения существующего порядка и надежды на возможное переустройство мира связывал с революцией духа, с духовным обновлением человека. Главное место в его учении занимает образ Жены, облаченной в Солнце, являющейся воплощением красо­ты, добра, справедливости, дарующей миру нового Бога. В мировоззрении Соловьева «небесное» и «земное» стремятся к гармонии, а облик «всеединства» видится как «жи­вое духовное существо», воплощение вечно-женственного начала, Души мира, Подру­ги Вечной, Девы Радужных Ворот. Искусство же, по Соловьеву, - «посредник» в дости­жении «всеединства», а художник - это пророк, благодаря которому искусство должно стать «реальной силой», просветляющей и перерождающей весь человеческий мир.

Солоеьевская тема прекрасной, идеальной любви стала центральной в ранних сти­хотворениях Блока, составивших первую лирическую книгу стихов - «Стихи о Пре­красной Даме»(1904). В любви - высшее проявление индивидуальности, торжество над смертью, мистическая «вечная жизнь»:

Смерть и Время царят на земле, - Ты владыками их не зови; Все, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви.

(«Бедный друг, истомил тебя путь», 1887)

Мистическое поклонение лирического героя Блока Владычице Вселенной совме­щается с его конкретными переживаниями, в основе которых лежит живое, подлин­ное чувство любви к Любови Дмитриевне Менделеевой - невесте, позже жене поэта. Лирическая тема, преломленная в аспекте соловьевского идеала, приобретает значе­ние любви священной. Блок последовательно переводит в стихах свои «земные» чув­ства в высший, идеально-мистический план. Предчувствие «встречи наяву» с Вечной Девой, с «Девой в снежном инее» явственно звучит в стихотворениях «Ты горишь над высокой горою»(1901), «Ночью вьюга снежная»(1901) и других.

В «Стихах о Прекрасной Даме» отразились и важнейшие черты творческой манеры поэта (страстность, напряженность чувства, эмоциональная сила) и сквозные симво­лы его лирики (весна, закат, горизонт в огне, туманное утро, солнце, ветер, Таин­ственная Дева, лучезарность).

Основная особенность стихов этого цикла - нераздельное единство двух планов: личного, реального и космического, универсального, воплощенного в Душе Мира.

Дуализм взглядов раннего Блока отразился на особенностях художественной фор­мы цикла - противопоставления света и тьмы, дня и ночи. Так, тема ожидания Пре­красной Дамы, Белой Девы, Зари, Царевны сменяется предчувствием крушения на­дежд, разочарований в стихотворениях «Вхожу я в темные храмы», «Мы встречались с тобой на закате», «Отдых напрасен. Дорога крута», «Предчувствую тебя».

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо - Все в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо, И молча жду, - тоскуя и любя. <...> Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты.

«О блоковской Прекрасной Даме много гадали, - писал Н. Гумилев, - хотели видеть в ней то Жену, облеченную в Солнце, то Вечную Женственность, то символ России. Но если поверить, что это просто девушка, в которую впервые был влюблен поэт, то мне кажется, что сам образ, сделавшись ближе, станет чудеснее и бесконечно выиграет в художественном отношении».

Уже в этом сборнике Блока проявились важнейшие качества его стиха: музыкаль-но-песенный строй, звуковая и цветовая выразительность, метафоричность языка, сложная структура образа - все то, что теоретики символизма считали необходимым импрессионистическим элементом.

Повышенное внимание к музыкальности речи было особо свойственно поэтике символистов. По словам одного из ведущих младосимволистов - А. Белого, - «музыкой выражается единство, связующее эти миры, бывшие, сущие и имеющие существовать в будущем». А Блок также утверждал: «Вначале была музыка, Музыка есть сущность мира. Мир растет в упругих ритмах. Рост мира есть культура. Культура есть музы­кальный ритм».

В творчестве Блока синтезируются две разнонаправленные тенденции модерниз­ма: с одной стороны, стремление к воссозданию прекрасного (возрождение средневе­кового рыцарского идеала женской красоты и образа идеальной души России в цикле «Стихи о Прекрасной Даме»), с другой - художественное отображение процесса дегу­манизации национального бытия, социальной и внутренней жизни человека (циклы «Город», «Страшный мир», «Снежная маска», поэма «Двенадцать»), тенденция, кото­рую В. Соловьев назвал «отражением идеала от несоответствующей ему среды».

Трагическую контрастность творчеству Блока придавало неразрешимое противо­речие между безжалостной реальностью, «страшным миром», «тесным для сердца» и счастливым свободным человеком грядущего века, который поэт так исступленно ждал, в который веровал и к которому призывал в своем творчестве, готовый к воз­мездию за свою и общую измену правде, за жизненное бессилие:

И пусть над нашим смертным ложем Взовьется с криком воронье, - Те, кто достойней, боже, боже, Даузрят царствие твое!

(«Рожденные в года глухие», 1914)

Со всеми блистательными художниками русского ренессанса Блока объединяли неистребимая мечта о высоком предназначении человека, об обновлении человече­ства, углубленный самоанализ, необыкновенная требовательность к себе. «Художник на каждом шагу должен исповедоваться перед собой, проверять себя до конца, выво­рачиваться наизнанку», - вот основное требование, предъявляемое к художнику Бло­ком. В 1911-1912 гг. Блок переработал свои пять сборников («Стихи о Прекрасной Да­ме», «Нечаянная радость», «Снежная маска», «Земля в снегу», «Ночные часы») в трех­томное «Собрание стихотворений».В каждом из томов он организовал новые циклы, включил неопубликованные стихи. Так складывалась у поэта концепция собственной творческой эволюции.

Всю свою лирику Блок представляет как трилогию, «роман в стихах»: каждая из трех книг - часть трилогии, а циклы, группы стихотворений образуют главы в книге. С этого времени поэзия Блока существует в сознании читателя как единая «лириче­ская трилогия», создающая «миф о пути» духовного становления поэта (Д. Е. Макси­мов).Эволюция Блока затрагивала самые сокровенные тайники сознания и чувства. Этапы творчества поэта верно определил В. Брюсовв статье 1916 года: «Это - путь от одинокого созерцания к слиянию с жизнью, от попыток силой мечты проникнуть в тайны мира к спокойному и трезвому наблюдению действительности, от мистики к реализму. В то же время это - путь от отроческих мечтаний о венце пророка, об иде­альной любви и идеальной жизни к пониманию своего призвания только как поэта и ко всей сложности и подчас грубости современной действительности, медленно, но властно заполняющей душу и находящей в ней неожиданные отзвуки... он с бес­страшной искренностью черпает содержание своих стихов из глубины своей души. Это придает его поэзии особую свежесть, делает все его стихи жизненными. Блок как-то сразу создал свой стиль, во многом самобытный, но не замкнулся в нем и в каждой своей новой книге ищет новых путей для своего творчества».

Пожалуй, ни у кого из русских поэтов Серебряного века нет такого напряженного и тревожного ожидания грядущего, как у Блока. Он предчувствовал приближающиеся грандиозные социальные потрясения - «неслыханные перемены», «невиданные мяте­жи» (поэма «Возмездие»,стихотворение «Осень»).Лирический герой Блока знал по­ражение и отчаяние, но, возрождаясь к жизни в творческом акте, в любви к родине, сохранял веру в «новый век»: «Я верю: новый век взойдет / Средь всех несчастных по­колений»; «Всю жизнь жестоко ненавидя / И презирая этот свет, / Пускай грядущего не

видя, - / Дням настоящим молвив: нет!» («Да. Так диктует вдохновенье»1914 г.).

Блок мучительно ощущал отсутствие гармонии в «страшном мире», искал гармо­нии с миром и в себе самом. Любовь призвана была «заклясть» хаос не только в душе поэта, но и в окружающем его мире. Нарастающее чувство жизни, ощущение ее небла­гополучия, неустойчивости нарастает в цикле «Распутья»,куда вошли стихотворе­ния: «Фабрика», «Из газет», «Я их хранил в приделе Иоанна...»,«Просыпаюсь я - и в поле туманно...», «По берегу плелся больной человек...», «Все ли спокойно в народе?»

«Мне цветы и пчелы влюбленные Рассказали не сказку, а быль»,

- скажет поэт в стихотворении «Просыпаюсь я - и в поле туманно...»(1903), пред­варяя рассказ о встрече с «розовой девушкой»:

Когда я в сумерки проходил по дороге, Заприметился в окошке красный огонек. Розовая девушка встала на пороге И сказала мне, что я красив и высок. В этом вся сказка моя, добрые люди. Мне больше не надо от вас ничего: Я никогда не мечтал о чуде - И вы успокойтесь - и забудьте про него.

Название цикла «Распутья»не случайно: эпоха побуждает поэта пересмотреть свои позиции. В конце октября 1902 г. он делает интересную запись: «Декадентство должно быть отделено от новаторства. Настоящее декадентство - субъективно-инди­видуалистическое - обречено на гибель». Эти внутренние «распутья» и отражены в стихах цикла. Мотив служения «Прекрасной Даме», сохранившийся и здесь, уже ак­тивно соседствует с образами реальной современности, капиталистического города. Так, в стихотворении «Из газет»автор обращается к газетной хронике и рассказывает о женщине, покончившей с собой из-за тяжести жизни. В стихотворении находит от­ражение страшная, неприглядная бытовая действительность: рельсы, на которые лег­ла мать, осиротевшие дети, добрая соседка, принесшая детям щи, «человек с оловян­ной бляхой на теплой шапке».

Сочувствие к обездоленному народу, интерес к вопросам социального неравенства отчетливо ощутимы и в блоковском стихотворении «Фабрика»(1903):

В соседнем доме окна жолты. По вечерам - по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам. <...> Они войдут и разбредутся, Навалят на спины кули. И в желтых окнах засмеются, Что этих нищих провели.

Постепенно тема социальных и нравственных противоречий современности ак­тивно входит в поэзию Блока. Революционная ситуация в стране, события 1905 г. на­ложили неизгладимый отпечаток на его лирику, художественное видение мира. Осо­бую роль для поэта сыграют события первой русской революции, расстрел мирных де­монстрантов.

На возвращение Блока к реальной действительности обратил внимание В. Брю­сов:«Только в последних стихотворениях книги образы становятся более конкретны­ми, более жизненными, выступают из-за ликов ангелов облики живых людей, из-за куполов таинственных храмов - стены простых домов и даже фабрики».

Новый этап пути А. Блока представляет и стихотворение «Девушка пела в церков­ном хоре...»:девушка поет в церковном хоре, и ее голос очаровывает подобно «слад­кому пению сирен» в гомеровской «Одиссее»:

И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели.

Но надежда на «светлую жизнь» иллюзорна, к этой «тайне» при-частно дитя, веда­ющее истину:

И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у Царских Врат, Причастный Тайнам, - плакал ребенок О том, что никто не придет назад.

Особое звучание стихотворению, вызывающему целую гамму переживаний, прида­ют не только звуковые повторы, ассонансы и аллитерации, но и дольник - стихотвор­ный размер, введенный в поэзию А. Блоком и ставший распространенным размером в русской поэзии XX века.

Во второй том лирики А. А. Блока вошли стихотворения из сборников «Нечаянная радость» (1907)и «Земля в снегу» (1908).

«Нечаянная радость»открывает, по словам самого автора, мир во всем своем «тревожном разнообразии»: «Это мой образ грядущего мира», - так объяснил Блок смысл названия своего второго сборника. В записных книжках этого периода поэт осуждает эстетство, индивидуализм тех, которым «нипочем, что столько нищих». В статье «Три вопроса»Блок поднимает вопрос о роли художника в жизни общества, рассуждает о том, что проблема долга - «пробный камень для художника современ­ности», что «в сознании долга... художник находит силу ритмически идти единствен­но необходимым путем».

Эти мысли определяют эстетические критерии Блока. Его интересует «дьяволь­ская», но притягательная сила города. Мотивы страдания человека, ожидания пере­мен, ощущение смерти, оскудения нравов звучат в стихотворениях цикла «Город»:(«Пожар», «На чердаке», «Ночь. Город угомонился», «Сытые», «Вися над городом все­мирным», «Митинг», «Клеопатра», «Не пришел на свиданье»). В этих стихах мелькают образы повседневной жизни - «плачущий ребенок», «человек, упавший на плиты с разбитой головой», толпа проституток. Город у Блока - вместилище человеческих страданий, злобы, хаоса - сопоставляется со «змеиным логовищем». Поэт, молча ждав­ший в первой книге Прекрасную Даму, теперь, проходя по улице, задает себе вопрос: «Не встречу ли оборотня? Не увижу ли красной подруги моей?».

Противоречия мира также будут осмыслены лирическим героем стихотворения «В ресторане»из цикла «Страшный мир»,в котором поэт называет себя «невоскресшим Христом». Черная роза, посланная автором в бокале вина, означает трагизм бытия: «...пожаром зари / Сожжено и расколото бледное небо, / И на желтой заре - фонари». Так поэт прощается с мистицизмом В. Соловьева.

Образы чертенят, колдунов, болотных тварей весенних цикла «Пузыри земли»(1904-1905), открывающих второй том поэта и являющихся своеобразным прологом к нему, олицетворяют земное мифологическое начало, переносят блоковското лириче­ского героя в конкретную жизненную обстановку из тех отвлеченных пространствен­ных координат, в которых он пребывал в первой книге. В этом цикле поэт обращается к народной мифологии, фольклору, назвав их в стихотворении «Поэзии заговоров и заклинаний»(1904) «тем золотом, которое обеспечивает и книжную, „бумажную" поэ­зию - вплоть до наших дней». Блок обстоятельно, с большой любовью рисует мир сти­хийных существ, живущих одной жизнью с природой, и чуждых всякого влечения к сверхземному: «тише вод и ниже трав - / Захудалый черт»; «И сидим мы, дурачки, - / Нежить, немочь вод, / Зеленеют колпачки, / Задом наперед» («Болотные чертенята»);«И мохнатые, малые каются, / Умиленно глядят на костыль, / Униженно в траве ку­выркаются, / Поднимают копытцами пыль» («Старушка и чертенята»).

В глубоко ироническом плане прощается Блок со своими старыми мистическими образами в стихотворении «Балаганчик»(1905) и в пьесе «Балаганчик»(1906). Тради­ционное трио - Коломбина, Пьеро, Арлекин - выступает в пьесе вместе с мистиками, ожидающими таинственных событий и изображенных автором в комическом плане.

Пьеса была поставлена в Петербурге и привлекла к себе большое внимание. Одни встретили восторженно драматургию Блока, другие отнеслись к ней враждебно, обви­няя поэта в кощунстве. В результате близкие отношения между Блоком и многими его друзьями были разорваны.

Полемика между Блоком и символистами достигла крайней остроты после его статьи «О реалистах»,в которой поэт выступил в защиту М. Горького и других писа­телей реалистического направления: «Если и есть реальное понятие „Россия"... то вы­разителем его приходится считать в громадной степени Горького». В записной книж­ке Блока в этот период будет написано: «Одно только и делает человека человеком-знание о социальном неравенстве».

В апреле 1909 г. Блок уезжает с женой в Италию. Цикл «Итальянские стихи»,включивший в себя такие знаменитые произведения, как «Равенна», «Венеция», «Де­вушка из Spoleto», «Флоренция», был попыткой поэта отвлечься от горестной действи­тельности и погрузиться в мир истории и искусства. Но отвлечься от действительно­сти художнику с обостренным чувством справедливости не удается. История Италии побуждает Блока сопоставить современную жизнь с гуманизмом эпохи Возрождения. Ретроспективный взгляд сочетается у поэта со взглядом в будущее, которое лириче­ский герой провидит сквозь мрак настоящего: «Тень Данте с профилем орлиным / О новой жизни мне поет» («Равенна»); «И некий ветр сквозь бархат черный / О жизни будущей поет» («Венеция»).

В стихотворении «Венеция»Блок размышляет над сквозной темой своего творче­ства - роль поэта в жизни людей. Парафраз библейской легенды об Иоанне Крестите­ле - образ «головы на черном блюде» - воспринимается как готовность поэта на жерт­ву, как расплата за крещение Словом, выражающим неприятие Зла, в какой бы форме оно ни воплощалось. Поэт в стихах этого цикла сопоставляется с Христом:

Идет от сумрачной обедни, Нет е сердце кроеи... Христос,уставший крест нести.

Стихотворения цикла «Итальянские стихи»отличаются пластичностью и ясно­стью стиля, строгостью и монументальностью структурной формы, соответствующих интонации поэтических размышлений; особая элегичность - мечтательный, груст­ный настрой, свойственный медитативной лирике, оживленной Блоком романсными интонациями. Так, в стихотворении «Девушка из Spoleto» необычайно выразительны и сравнения, и метафоры, и олицетворения: «Строен твой стан, как церковные свечи. / Взор твой - мечами пронзающий взор. / Дева. Не жду ослепительной встречи - / Дай, как монаху, взойти на костер!». В этих стихах воплотились принципы построения ли­рического стихотворения, сформированные Блоком еще в 1906 г.: «Всякое стихотворе­ние - покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звез­ды. Из-за них существует стихотворение».

В лирике Блока особо выделяется знаменитое стихотворение «О доблестях, о по­двигах, о славе...»(1908), которое М. Цветаева назовет стихом «о синем плаще... до тоски любимым всей Россией». Это произведение посвящено жене поэта, Л. Д. Менде­леевой и открывает цикл «Возмездие»(1908-1913), одним из главных мотивов которо­го станет подведение итога «мигов жизни» в час, когда «вечность заглянула в очи». Это стихотворение сопоставляется блоковеда-ми со стихотворением А.С. Пушкина «К Чаадаеву»(1818). В нем наблюдается реминисценция пушкинских строк - «Любви, на­дежды, тихой славы»; передается внутреннее состояние лирического героя в перелом­ный момент жизненной судьбы. Как и пушкинское стихотворение, это произведение написано ямбом, выражающим, по определению поэта, «ритм времени». По силе вы­раженного чувства «О доблестях, о подвигах, о славе» сопоставимо и с пушкинским «Я помню чудное мгновенье»(1825). Блоковская любовь-страдание («Я звал тебя, но ты не оглянулась, / Я слезы лил, но ты не снизошла, / Ты в синий плащ печально заверну­лась, / В сырую ночь ты из дому ушла»), как и вдохновенная оптимистическая любовь у Пушкина, наполняет все существо человека, освещает его животворящим светом. Без любви нет творчества, нет жизни.

В стихах, составивших книгу «Снежная Маска»(1907), отразились драматические перипетии личной жизни Блока, связанные с его увлечением актрисой Н. Н. Волохо-вой. Эту книгу сам поэт определит как «до последней степени субъективную». Темы обреченной страсти, отчаяния и тревоги, владеющие лирическим героем, представле­ны здесь в символических образах метели, вьюги, ночи, снежных вихрей, погони. Сти­хам этого цикла присуща особая музыкальность:

В сердце - легкие тревоги, В небе - звездные дороги, Среброснежные чертоги. Сны метели светлозмейной, Песни вьюги легковейной, Очи девы чародейной.

К мотиву нарастающей страсти, врывающейся в круг размеренной жизни как «без­законная комета», Блок возвращается и в цикле «Кармен»,посвященном актрисе Л. А. Дельмас, в отдельных стихах цикла «Арфы и скрипки»(1908-1916) и в поэме «Соло­вьиный сад»(1915). Все женские образы - Незнакомки, Снежной Маски, Кармен - род­нит единство эстетического поиска, томление по красоте и цельности, любовная страсть. С трепетным восторгом обращается поэт к девически чистому и возвышенно­му образу, олицетворяющему для него совершенство гармонии, божественное начало в стихотворении «Незнакомка»(1906), каждая строчка которого - моление о Прекрас­ном, преклонение перед Чудом, снизошедшим к земной жизни, преображающим внутренний мир лирического героя:

И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очаро­ванный И очарованную даль...

Второй лик Незнакомки, возникающий в стихотворении «Там дамы щеголяют модами»,раскрывает двойственное восприятие Блоком реальной действительности; первый лик Незнакомки является утверждением идеала, второй - сомнением в под­линности идеала:

Средь этой пошлости таинственной, Скажи, что делать мне с тобой — Недостижимой и единственной, Как вечер дымно-голубой?

Идеал приземлен, но сохранил своеобразное обаяние, свою тайну («Она бесстыдно упоительна / И унизительно горда»). Разгулом страсти «Она» - «недостижимая заря», вознесена над окружающей ее пошлостью.

В докладе «О современном состоянии русского символизма»

(1910) Блок назовет Незнакомку красавицей-куклой, синим призраком. «Это не про­сто дама в черном со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено», - так: выразит поэт свое стремление через демонический бунт отрицать плохо устроенную жизнь, несовершенный мир, в котором отсутствует мера, порядок и стройность. Сохрани­лась дневниковая запись Блока от 10 февраля 1912 г., свидетельствующая о максима­лизме поэта, ответственности за то, что происходит в литературе, ответственности интеллигенции перед народом: «Пора развязать руки, я больше не школьник. Ника­ких символизмов больше нет. Один отвечаю за себя».

Однако в другом программном стихотворении «О, весна без конца и без краю...»(1907) поэт не отрекается от мечты о совершенстве жизни:

О, весна без конца и без краю — Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита! <...> И смотрю, и вражду измеряю, Ненавидя, кляня и любя: За мученья, за гибель - я знаю — Все равно: принимаю тебя!

О будущем - и цикл стихотворений Блока «Ямбы»(1907-1914), в которых лириче­ский герой объясняется в любви к жизни и выражает неприятие ее ужасов.

Цикл открывается стихотворением «О, я хочу безумно жить...»(1914), который Блок назвал «лучшим» своим стихотворением и в котором поэт провозглашает цель своего творчества: «Все сущее - увековечить, / Безличное - вочеловечить, / Несбывше­еся - воплотить!». Эпиграфом к циклу стала цитата из «Сатир» Ювенала: «Негодование рождает стих».

Мысли поэта о его долге, о реалистическом отображении жизни звучат в стихо­творении «В огне и холоде тревог...»(1914):

Сердца поэтов чутко внемлют, В их беспокойстве - воли дремлют; Так точно - чер­ный бриллиант Спит сном неведомым и странным, В очарованьи бездыханном, Среди глубоких недр, - пока В горах не запоет кирка.

Непримиримость Блока к «мерзостям жизни» в концентрированной форме выра­жена в строках стихотворения «Да. Так диктует вдохновенье»(1914):

На неприглядный ужас жизни Открой скорей, открой глаза, Пока великая гроза Все не смела в твоей отчизне. Всю жизнь жестоко ненавидя И презирая этот свет, Пускай грядущего не видя, — Дням настоящим молвив: нет.

При всем романтическом максимализме, А. Блок воспринял Октябрьскую револю­цию во всей ее сложности и противоречивой сущности - социальной и философской. Он вникает в «голос многострунный», пытается осмыслить судьбу России. Слова из послания «3. Гиппиус» - «Страшно, сладко, неизбежно надо / Мне - бросаться в много­пенный вал» - точно выражают умонастроения поэта в 1918 г. Он пишет статью «Ин­теллигенция и революция»,поэму «Двенадцать».В статье Блок пишет о революци­онной стихии, как об эпохе, «имеющей не много равных себе по величию». Смысл ре­волюции он видит в том, «чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой и прекрасной». В статье прозвучит патетический призыв Блока: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием- слушайте Революцию!». Но здесь же содержится и грозное предостережение поэта: «Горе тем, кто думает най­ти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были (...) она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного, она часто выносит на сушу невредимыми недостойных». В поэме «Двена­дцать» стихия революции предстает как «голос черни многострунный», воплощен­ный во всей «метельной» атмосфере поэмы, в многоголосии, изобилии просторечных, песенных и частушечных форм.

В современном литературоведении поэма «Двенадцать»рассматривается как про­изведение лироэпического рода, содержащее повествование о последовательно разви­вающихся событиях, которые положены в основу ее сюжета. Есть и другие определе­ния жанрового своеобразия произведения. Например, О. Э. Мандельштамв статье «Барсучья нора»определил «Двенадцать» как «монументальную драматическую ча­стушку», отметил, что «независимо от различных праздных толкований, поэма... бес­смертна, как фольклор». Современный блоковед Е. Г. Эткиндрассматривает «Двена­дцать» как своеобразный поэтический цикл, композиционное единство которого он усматривает в образной и тематической соотнесенности стихотворений-глав.

Поэма «Двенадцать»состоит из двенадцати главок. Организация речевых форм по­эмы становится основой всей композиции. Революция представлялась поэту музы­кой, в статье «Интеллигенция и революция» он призывал «слушать революцию». Именно поэтому за богатством речевых манер, соединенных в поэме, почти не слыш­но лирического героя-повествователя: его голос, звучащий в начале некоторых глав и дающий краткую информационную картину, переходит в голоса старушки, прости­туток, «писателя-витии», барыни. Звучат в поэме и отстраненные голоса: «Вся власть Учредительному Собранию!»; «Что нынче невеселый, товарищ поп?»; «Хлеба! Что впереди? Проходи!»; «Товарищ! Гляди в оба!», «Кто еще там? Выходи!» В поэме также звучат песни, поющиеся на разный манер и разными голосами. Здесь и напев

«Варшавянки», и народно-песенные мотивы, и мелодия причитания, и ритм плясовой, слышны диалоги красноармейцев, звучит исповедь Петрухи. Литературная лексика соседствует с просторечьем, дольник сменяется ямбом, хореем. Все это создает ощуще­ние полифонии, многоголосия.

В сюжете поэмы Блок обращается к антитезе, использует прием контраста. В экс­позиции поэмы автор создает зрелище вселенского масштаба: «Ветер, ветер - / На всем божьем свете!». Философской символикой света, тщательным подбором лексики, поэтическим ритмом автор подчеркивает грандиозный смысл происходящего. Чер­но-белая графика стиха - «Черный вечер. / Белый снег» - выявляет этический смысл происходящего, противопоставляет Свет и Тьму, Добро и Зло, и в то же время побуж­дает читателя вникнуть в противоречивость происходящих явлений. Опорные обра­зы в поэме (ветер, черное небо, белый снег, двенадцать человек, Иисус Христос, Святая Русь, голодный пес) дают возможность услышать все оттенки противоборствующих го­лосов. Поэтика символизма (образный строй, библейские реалии, музыкальный ритм поэмы) вызывают множество аналогий, ассоциаций, вопросов: например, почему Иисус Христос предстает в поэме «в белом венчике из роз», ведь в Евангелии он в тер­новом венце? Почему двенадцать красноармейцев (библейская цифра двенадцать -апостолы Христа, призванные нести миру благую весть о возрождении жизни) оправ­дывают бессмысленное, жестокое преступление Петрухи?

В концепции поэмы сказалась противоречивость взглядов Блока в оценке револю­ции: он рассматривает революцию как сложный узел противоречий. Человек огром­ной нравственной силы, Блок не приемлет старого, основанного на насилии, но и от­рицает новое, если оно антигуманно, бесчеловечно. Двенадцать красноармейцев -апостолы обновляющейся России; они принесли «благую весть» о разрушении старого. Но двенадцать красноармейцев понимают свободу неограниченно («Свобода, свобода. Эх, эх, без креста»); и стреляют они по кому-то, «кто там ходит беглым шагом, хоро­нясь за все дома»; идут вдаль все двенадцать «без имени святого».

Величие «революции-бури», несущей возмездие старому миру, Блок утверждает об­разом Иисуса Христа. Образ Христа логически оправдан верой поэта в осуществление мечты о гармоничном обществе, верой в разум человека. Иисус является олицетворе­нием мечты Блока о справедливом обществе, в котором человек будет счастлив. По­этому Христос открывает движение отряда; поэтому Христос - «в белом венчике из роз», а не в терновом венце, поэтому Христос «И за вьюгой невидим, / И от пули невре­дим». «Пес паршивый», символизирующий старый мир, его обреченность, ковыляет позади отряда красноармейцев.

В двенадцатой главе поэмы опять слышен голос лирического героя-повествовате­ля. Его речевая манера характеризуется четким и относительно нейтральным рит­мом - четырехстопным хореем, отсутствием просторечных и разговорных слов, сти­листика речи напоминает лирику символистов. Слово лирического героя-повествова­теля осмысливает разноголосицу, подводит итоги: тернистый путь революции дол­жен привести к торжеству самых высоких идеалов:

Так идут державным шагом — Позади - голодный пес, Впереди - с кровавым флагом, И за вьюгой невидим, И от пули невредим, Нежной поступью надвъюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз Впереди - Иисус Христос.

День завершения поэмы «Двенадцать», 29 января 1918 г., Блок пометил в своей за­писной книжке словами: «Сегодня я - гений».

Призвав в статье «Интеллигенция и революция»деятелей культуры участвовать в строительстве нового мира, Блок с начала 1918 г. работает в театральном отделе На­родного комитета просвещения (Наркомпросс) в Государственной комиссии по изда­нию классиков русской литературы, сотрудничает в возглавляемом М. Горькимизда-

тельстве «Всемирная литература». Однако ощущение крайней усталости, восприятие действительности как спада революционной волны, столкновение с бюрократией и все возрастающим вмешательством государства во все сферы жизни приводят Блока к творческому кризису и состоянию глубокой депрессии. Е. Замятинвспоминает фразу Блока, сказанную им летом 1920 г.: «Сейчас Россию я люблю ненавидящей любовью».

В речи «О назначении поэта»(1921), посвященной пушкинской годовщине, Блок выскажет свое отношение к тем чиновникам, «которые собираются направлять поэ­зию по каким-то собственным руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполнять ее таинственное назначение». В последнем своем стихотворении «Пуш­кинскому Дому» (11 февраля 1921) Блок обращается к Пушкину со своими раздумья­ми о наступившей эпохе и обманутых надеждах:

Что за пламенные дали Открывала нам река! Но не эти дни мы звали, А грядущие века!

Ужас перед грядущими испытаниями любимой России и человека заканчивается у Блока перед «уходом в ночную тьму» верой в спасительную миссию свободы и культу­ры:

Пушкин! Тайную свободу Пели мы вослед тебе! Дай нам руку в непогоду, Помоги в немой борьбе!

О нравственном максимализме Блока, о его бескомпромиссности говорит и днев­никовая запись поэта в конце 1920 г.: «Совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказаться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлага­ющегося, - в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего свежую жизнь».

В апреле 1921 г. А. Блок серьезно заболел, болезнь проте