Vi. письма от светланы чинаховой

(в одном конверте – сразу несколько писем. – Прим. Н. И.)

На лицевой стороне конверта: адрес и имя получателя: г. Кемерово, ул. Ноградская, 8 – 36.

М. Небогатову. Дата на почтовом штемпеле: 31.1.86.

Адрес и имя отправителя: г. Юрга, 652005, ул. Павлова, д. 14, кв. 66. Чинаховой С.

На обратной стороне конверта: надпись рукой Небогатова (зелёной пастой): Ответил на все сразу. Посоветовал больше читать, а в стихах что-то открывать. 27.III.-86 г.

Дата на почтовом штемпеле: 3.2.86.

ПИСЬМО ПЕРВОЕ.

Здравствуйте, дорогой Михаил Александрович!

Посылаю Вам новые стихи (далее – стихи, разделённые звёздочками. – Прим. Н. И.)

Весна как на картинке в букваре!

Полна надежд, свершений и открытий.

Льют небеса цветную акварель

В пока ещё неброском колорите.

И я пою! В душе растаял лёд.

Пою на старый лад, пою на новый…

А за окном бредёт себе, бредёт

Весна моя в рубашечке холщовой.

У меня есть засохший цветок.

Что-то в нём от весны – голубое.

Он ложится на чистый листок,
Словно повесть про нас с тобою…

Не сирень и не роза он –

Стал гербарием он отныне.

Для меня этот цвет был рождён

В подсыхающей майской ложбине!

Пахнут ветром его лепестки.

Нежен он, и как ты, ранимый!

В нём вся жизнь – от любви до тоски

По тебе по тебе, любимый…

В лучах заката и рассвета

И при погоде при любой

Земля сердечностью согрета

По жизни нас ведёт любовь.

Любовь к сторонушке заветной

Ведёт к речушке напрямик,
Где у мостка кудрявой веткой

Нам прошуршит густой тальник.

Роднее мы не сыщем места,

Где даль светает с петухом,
И где красивая невеста

Пройдёт с весёлым женихом.

Какая красивая ночь.

На небе творятся свершенья!

И сердце пульсирует в такт

Мигающей сонной звезде.

И я вот живу и живу!

Я вижу небес отраженье

В зелёной и голубой!

Такой справедливой воде.

О, мирные думы мои.

Конечно, вы родом из детства!

Нам рядом шагать и шагать

По зову манящей дали.

Вот-вот засверкает рассвет

И мне никуда не дется! (конечно, должно быть «не деться», с мягким знаком. – Прим. Н. И.)

От этой такой ранимой

Незащищённой земли…

Неба – лента синяя!

Солнца – каравай!

Я ли не красивая?!

Речка, отвечай.

Волны лихо катятся.

Бьют по бережку.

Зазывают свататься

К милому дружку.

Я согласна, реченька,

Так тому и быть!

Чтоб с утра до вечера

Во согласье жить.

И с ночи до зорюшки

Милого любить…

Нет счастливей долюшки,
Чем счастливой быть!

С искренним уважением

Светлана Чинахова.

г. Юрга

ПИСЬМО ВТОРОЕ.

Посидим у реки.

Никуда торопиться не надо.

Видишь, здесь у воды

подросла молодая трава.

Дай мне руку твою.

- Я тебе бесконечно рада!

- Словно в детстве далёком

ни о чём не болит голова.

Посидим в тишине.

Слышишь, где-то кукушка кукует

И круги на воде разошлись,

точно наши года.

Ты не верь мне, не верь!

Если я, вдруг, о чём затоскую

И не слёзы в глазах моих

- Просто это вода…

Посидим. Посидим.

- Так бывает лишь с другом приятно!

В нежном шорохе трав

всё, как есть, понимаю, любя!

Но одно лишь душе,

почему-то,

моей непонятно:

Как на свете прожить

Без такого родного тебя?

С. Чинахова.

г. Юрга.

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ.

Посвящаю М. А.

Небогатову.

Смотри, за окном молодая зима!

Из дальней страны, дорогая подружка,

Пришла и стоит!

А на платья листва

её опадает, как ломкая

стружка.

Всмотрись, может быть это юность моя,

Явилась к тебе сквозь незримую память?

Тебя оживляя, бодря и маня

Подбелой берёзы затухшее пламя…

С. Чинахова.

г. Юрга.

8 октября 1985 г.

ПИСЬМО ЧЕТВЁРТОЕ.

Здравствуйте, дорогой Михаил Александрович!

Очень жаль, что у Вас болела голова. Наверное, у людей вашей профессии у всех она болит. Это уже – профессиональное. А я поступила в Кемеровский институт культуры заочно. Буду библиографом – мне нравится. Я видела вашу редакцию из окна автобуса, а у нас в городе она двухэтажная, да и город у нас в тысячу раз лучше – я там чуть от тоски не умерла – куда бы не пойдёшь – везде надо ехать. А вообще то, я хотела вам пожелать, чтобы у Вас не болела голова так часто. Мне кажется, надо иногда уметь расслабляться. Вот у меня, например, в голове одна любовь.

С уважением

Светлана Чинахова.

г. Юрга.

Уходит лето. Вон за той чертой

Остались все мои очарованья.

Где песни пел пастух – теперь туман густой

Упрятал леса очертанья…

А как скажите, жить – то ту, то там?

Ведь от души двоякой проку мало.

Всё ж поражаюсь птицам-чудакам –

Я родины своей не покидала!!

Уходит лето. Старая печаль

Подкатит к сердцу – долгая путина.

Где лист дрожал – теперь дрожит вуаль

Из золотой изящной паутины.

Сентябрьским огнём запылали куртины.

А небо – сплетение музыка, света!

О как невесомы, тонки паутины

У бабьего лета!

Иду по увядшей траве боязливо.

Как будто бы жду дорогого ответа…

Ведь я ы могла стать такою счастливою –

Любовь моя, где ты?

Я – птица, лишь руки раскрылю

И вот – с голубой высоты

Свою узнаю я Россию,

её дорогие черты:

Седеет туман над дорогой,

Стада разбрелись там и тут.

И гордого смысла так много

В словах, что от сердца идут!

- И в пение чьей-то гармони,

И в том, что на том берегу

Пасутся привольные кони

На травном зелёном лугу…

Луче над любимой землёю

И в радости крикнуть хочу,

Что только с такою страною

Все трудности мне по плечу!

Весна сияла всем в угоду.

На речке дружно таял лёд,
Ручьями с гор бежали воды,
К реке свой устремляя ход.

Но было мне всего забавней

Смотреть, как в первый свой поход

Легко, торжественно и плавно,

Идёт по речке пароход.

И со своей трубой фигурной,

И полукруглою кармой

Он был такой миниатюрный!

Игрушечный он был такой!

Но плыл он ловко и отважно

Вдоль берега весенних вод,

Хотя и был всего – бумажным!

Бумажным был мой пароход.

Но с той весны промчались годы.

Давно сижу я на мели…

И в шалые апреля воды

Не провожаю корабли.

С. Чинахова

г. Юрга

ПИСЬМО ПЯТОЕ.

У прозрачной таёжной реки

Жили-были себе старики.

Дед Матвей и старуха Варвара.

Очень дружно жила эта пара.

Дед лесничим на хуторе был.

Знаменитым охотником слыл.

Бабке дела и дома хватало –

Щи варила, стирала, латала. –

Вообщем, жили не хуже других.

В доме не было бед ни каких.

Но однажды решила Варвара

В одночасье, пройтись добазару,
Прикупить кой-какого товару,

Да с десяток молебенныхсвечь,

Позабыв про горящую печь,

Та с такой быстротой удалилась,
Что как будто она провалилась.

Ну а дальше – такие дела,

Что и вправду, как сажа бела!

На пол искра из печки упала.

Стало тлеть – показалось ей мало!

– Так потом половицы горели,
Что глаза бы мои не смотрели.

Эко горе! – Ау, старики! –

А у пламя глаза велики…

И осталось всего от пожара

Дед Матвей и старуха Варвара,
Да кобылы издохшей седло –

Всё добро, как метлой подмело!

О такое споткнёшься – и в голос.

У старухи растрёпанный волос.

- Как таперича век доживать? –

- Слыш-ка, бабка, да будя орать.

Жизню всю я без продыхаробил

Грех попутал ли, бес ли сподобил.

Ну да что в том таперича нам?

Видно ссохси топор по рукам.

А тебе отпираться не время,

Что удумала, чёртого племя?!

По базару прогуливать мне.

Да сгори оно в ясном огне!

Слышь, Варвара, и ночью, и днём

Строгий нужен догляд за огнём. –

И божится Варвара косматая

- Виноватыя, охвиноватыя!.. –

- Слухай бабка, у той вон сосёнки

Мы поставим другу избёнку.

Мы народ позовём на подмогу.

Завсегда погарельцам помогут. –

И теплеют у бабки глаза.

На щеке высыхает слеза…

Дни за днями прошли чередом.

Всей артелью поставили дом.

Он стоит у высокой опушки

И считают лесные кукушки

Сколько лет тому дому стоять.

- И не могут ни как сосчитать.

Наш не простой семейный спор

Вдруг разрешил – сосновый бор.

Наперекор причинам веским.

И сразу стало спорить не с кем.

Лечу, как бабочка нас свет.

Дивлюсь на небо голубое.

- Ну, здравствуй, лес, о сколько лет,

Как мы не видились с тобой?!

Как вырос ты в краю своём,
Хранитель вечного блаженства!

У крон твоих и мы растём,

И постигаем совершенство.

Как чуден ты в глубоком сне!

Я сон ваш, сосны, не нарушу,
Лишь добротой наполню душу

В звенящей этой тишине. –

С. Чинахова г. Юрга.

ПИСЬМО ШЕСТОЕ.

Михаил Александрович! Наверное так нельзя сказать: Пришла и стоит. А на платья листва её(подчёркнуто С. Чинаховой. – Прим. Н. И.) опадает, как ломкая стружка. Я подумала и решила переделать. Строчка получилась немного растянута, но зато смысл понятен.

Смотри, за окном молодая зима!

Из дальней дали, дорогая подружка

Пришла и стоит! Ей на платье листва

С берёз опадает, как ломкая стружка.

Всмотрись, может быть это юность моя

Явилась к тебе сквозь незримую память?

Тебя оживляя, бодря и маня

Подбелой берёзы затухшее пламя.

С. Чинахова.

Зарисовки о детстве.

ЗНАКОМСТВО

- Эй, ты чё нашу полынь рвёшь? – Кричу я во всё горло и спускаюсь в занесённый снегом, овраг.

- Это не ваша полынь, а общая! – парирует мне она без тени смущения. Передо мной низкорослая девочка в голубом пальто, укутанная в клетчатую шаль. Глаза у неё карие и совсем не злые.

- А зачем тебе столько полыни? – неунимаюсь я.

- Как зачем?! – для веников, валенки обметать – спокойно и вполне доходчиво поясняет девочка.

- А-а, ну тогда рви сколько хочешь – и, проваливаясь по колено в снег, иду помогать ей рвать веники.

Знакомство наше с ней происходит быстрее, чем успел растаять снег на наших валенках, когда мы с охапками полыни взобрались к ним на крыльцо. В сенцах нас встретила баба Варя – так ласково назвала её моя новая знакомая. Баба варя смела с нас снег и мы очутились в большой, жарко натопленной комнате. Мы садимся с Людой на, обтянутый коричневымдермантином, диван, лица у нас розовые с улицы. Оказывается, Люда с родителями приехала в наш город из деревни Вятки и теперь собирается всегда здесь жить. Учится она в четвёртом классе, но ростом мы одинаковые, хотя я учусь – в третьем.

- Давай песни петь! – предлагает мне Люда.

- Давай, только ты начинай первая, ладно? – Обняв меня за плечи, она тоненьким голосом, жалобно и протяжно выводит: - Самовар с трубой начинал кипеть, я Семёновну начинала петь – поздно вечером я с работы шла, подружка верная у ворот ждала… И дальше, так трогательно, нараспев.

- Теперь твоя очередь – говорит мне Люда и я, ещё более писклявым, срывающимся голосом пою: - В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла, зимой и летом стройная, зелёная была…

- Ну, пойдёмте теперь чай пить из самовара – улыбается бабушка. От горячего чай и от бабушкиного пристального взгляда я смущаюсь и ещё больше краснею.

- Приходи завтра к нам, – зову я Люду и мы расходимся с ней довольные нашим неожиданным знакомством.

БОЛЕЗНЬ

Хорошо спится под ватным одеялом, когда корь уже проходит. За окном метёт – свету белого не видно! В ногах, в образовавшейся лунке спит кот и, кажется, нет такой силы, которая бы спихнула его на пол. Хлопнув дверью входит мама с охапкой берёзовых дров.

- Сейчас будет тепло – думаю я, – и коту, и этажерке с книгами, и синему окну…

- Тут тебе гостинец от Люды! – радостно восклицает мама и ложит на стул, стоящий возле кровати, два мандарина.

- После школы она придёт к тебе – улыбается мама. Когда болеешь да ещё с нетерпением кого-нибудь ждёшь, время тянется долго. На стене висят ходики и знай себе: тик – трак, тик – трак. Они тоже болеют, потому что внутри у них что-то потрескивает да постукивает. Трик – трак. Тишина… Из глубины маминой комнаты, еле слышно, доходит до меня музыка. Она журчит тоненьким ручейком и, словно сказочная фея, манит меня за собой.

- Пойдём со мной, девочка, я покажу тебе чудесные края! Там не бывает зимы и ты никогда не будешь болеть! В этих краях мягкая и самая зелёная трава, а самое яркое солнце позолотит твою белокурую голову…

Ну конечно, мне хочется пройтись босиком по шелковистой, зелёной траве и побыть девочкой с золотыми волосами!..

В окно заглядывает рассвет, печально, словно вопрошая: - Уходишь?

Настенные часы смотрят на меня двигающимися кошачьими глазами и тоже – уходишь? От содрогания моего тела поскрипывает моя кровать – я плачу, потому что мне жаль расстоваться с мамой и с девочкой Людой, и рассветом за окном…

Когда, наконец, до меня доходит негромкий стук в окно, я вздрагиваю и встаю. Это стучит Люда.

- Я приходила к тебе, но ты всё время спала, а теперь ты выздоровила? – неумолкает она.

- Выздоровила! – кричу я ей. Желая сделать для Люды что-нибудь хорошее, но не зная, что, я дышу ртом на стекло и на запотевшем окне пальчиком пишу её имя…

КРАСНЫЙ ФЛАГ

Весна всегда застаёт меня врасплох, словно что-то ещё не готово во мне к её приходу, какие-то очень важные штрихи – ведь речь идёт о чём-то незавершённом. А она уже настала! Хлопочет вовсю и своими заботами наполняет мне душу. Весна начинается с качели в дверном проёме, потому что сенцы у нас настеж и конопатый ветер гуляет по ним задорно и отважно… Скоро первомайские праздники! Мы с Людой в большом, продырявленном корыте вывозим мусор в овраг, что за нашим огородом. От подметания – пыль столбом, вон даже пёс чихает и покорно уходит в свою будку. Но зато, когда пыль рассеивается – двор не узнать!

- Какие же вы молодцы! – разводит руками мама, – до чего чисто вымели!

А мы, вдохновляемые такой щедрой похвалой, бежим с мётлами и корытом к Люде, чтобы и у них к празднику навести чистоту и порядок…

После добрых дел на сердце легко, хочется ещё и ещё делать их! И, конечно же, совсем не хочется спать. Ещё бы, ведь завтра – Первое мая! Весенние сумерки наполнены звуками. Всё ещё не могут угомониться за окном, с разбухшими почками на ветках, тополя. Взбудораженные первыми солнечными лучами, он, как бы, вытянулись, стали стройнее и как величавые всадники переговариваются о каких-то очень важных событиях. В доме пахнет выбелинными стенами, чистыми занавесками. В углу стены стоит, ещё пахнущий краской, фанерный голубь на круглой палке и яркий флажок. Чтобы никого не разбудить, осторожно беру флажок и выхожу на улицу. Лезу вверх по лестнице и в то место, где у нас прежде был скворечник, вставляю свой флаг. Налетевший озорной ветерок тут же подхватывает его в свои объятья и они, словно договорившись друг с другом, уже трепещут, сливаясь воедино…

Праздничное утро особенное. Ведь только таким оно рождается в нашем сознании, когда, то-ли от доброты безмерной, то-ли от чьего-то смеющегося взгляда, как-то вдруг сразу, молодеет мама…

С. Чинахова

г. Юрга.

Без названия (на тему «Новый год». – Прим. Н. И.)

К ночи мороз крепчает, а от снега и звёзд на дворе светлее. Серебристый снежок отливает синевой. Скрип, скрип – слышится вдалике. Из труб домов валит дымок и вылетающие искры поднимаются в синюю вышину и, наверное, становятся звёздами. Я смотрю на их мигающие глазки долго, но теряю равновесие и падаю в сугроб… Кружатся в предновогоднем хороводе разноцветные звёздочки, а месяц посматривает на них и улыбается. Из самых ярких звёзд я составляю ёлку и она – загорается!.. А вот это зовёт меня мама. Едва переступаю порог и она начинает веником сметать с меня снег. Капли растаявшего снега долетают до кота, и он с большим недовольством стряхивает их со своих круглых щёк. От жаркой печки лицо у меня горит, а из духовки так вкусно пахнет! У порога лежит Шарик, сложив лапы крестиком и смотрит то на маму, то на меня. Усевшись на маленький табурет, я смотрю в полумрак комнаты и вижу ёлку, а в каждой игрушке – маленький светлячок! А вон, в том большом шаре я вижу маму! Вот она снимает с протвеня румяные ватрушки, я прищуриваюсь и снова вижу её с зачёсанными назад волосами. Сейчас она подойдёт ко мне и заплетёт мне косу… Это приходит Новый год, потому что бант у меня нарядный, а на стуле висит необыкновенное платье из марли, осыпанное звёздочками. Скоро я надену это пушистое платье и тогда – Шарик меня не узнает!.. Усаживаюсь к маме на колени, чувствуя тепло её руки, гладящей меня по голове, смотрю в полузамёрзшее окно. Я вижу заречный лес и далёкие, мигающие гирлянды огней, слышу приглушённый лай собак, а по стеклу так живо и пушисто свешиваются веточки-узоры!.. Какое это медленное и зыбкое время. Когда в душе уже зарождаются, но ещё путаются первые восторженные слова-признания! И этой тёплой родной руке, и говорливой речке, и всему-всему, что видится мне. Какие это милые слова, которые ещё и высказать то не умеешь… Новый год – это предчувствие чуда. Откуда оно приходит? Кто и когда оставляет под ёлкой заветные кулёчки со сладкой пастилой и пахучими мандаринами? Может сейчас в сенцах скрипнет дверь и сквозь морозный белый пар я увижу это чудо, потянусь к нему? Не его ли волшебные бубенцы позванивают там, в сумерках зимы? И отчего так хочется встать с маминых колен и надеть нарядное платье из марли?.. Но время не умеет останавливаться, а звёзды не хотят быть всегда в вышине – они, иногда, приходят к людям! Вот я уже отчётливо вижу их в праздничном кружении и с нескрываемой радостью слышу нежную музыку нового, ослепительно-белого снега…

С. Чинахова.

Зарисовка.

М. А. Небогатову

Предо мной стихи лежат…

И вот уже ты их читаешь

Они звездой в реке дрожат

И ты куда-то уплываешь…

И что же в том, что берег твой

Ещё едва в тумане виден?

Ведь это я машу рукой!

Ведь это ты меня увидел…

(Стихотворение написано на листке, украшенном рисованной еловой веточкой со снежинками и ягодами, поверх надписи жёлтым фломастером: «С НОВЫМ ГОДОМ! ЖИВИТЕ ДОЛГО!»–Прим. Н. И.)

На обороте (так же на фоне нарисованных жёлтым фломастером снеговика и снежинок):

Новый год настаёт

Потому он и новый,
Чтоб на новом пути

Всем нам встретиться снова!

Чтоб низверглись во тьму

Войны – злоенапастье,
Чтоб, как солнца с утра,
Всем хватило бы счастья!

Пусть расходятся в ширь

Города наши, сёла,
Чтобы радость – на всех,
Вся страна – новосёлы!

Мир вам, люди Земли,

Одержимые делом,

Пусть надежда живёт

В этом празднике белом!