Произношение групп согласных

ОРФОЭПИЯ

Из истории русской орфоэпии

О р ф о э п и я (греч. orthos‘правильный’,epos‘речь’) – это наука о нормах произношения, характерных для данного литературного языка в определённую эпоху его развития: о правилах произношения отдельных звуков и их сочетаний, о закономерностях постановки ударения. Термином орфоэпия также обозначается совокупность правил произношения.

Русское литературное произношение складывалось постепенно, преимущественно на основе московских произносительных норм, так как с ХIVв. Москва стала центром Русского государства. Московская орфоэпическая норма окончательно сложилась к концу ХIХв. и была нормой старой московской интеллигенции. Московское произношение впитало в себя характерные черты живого народного языка, за ним стояла традиция московского Малого театра. Но уже ко второй половине ХIХв. у этой нормы появился конкурент − петербургское произношение, которое постепенно усиливало свои позиции, вытесняя московские нормы. Основное отличие петербургского произношения состоит в «буквализме», т.е. сохранении в устной речи особенностей написания. На петербургское произношение оказали некоторое влияние северновеликорусские говоры (например, так называемое эканье). Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, его не признавал театр, хотя некоторые особенности впоследствии оказали существенное влияние на развитие системы русского литературного произношения. На устную литературную речь заметное влияние оказывало произношение жителей Казани и Нижнего Новгорода, что вызывало произносительные варианты, местные различия в произношении, препятствовавшие унификации орфоэпических норм. Московское произношение, сохранив свои основные характеристики (например, аканье), утратило свою былую роль, так как изменился состав населения Москвы. Многие черты «образцового» московского произношения были утрачены современным литературным языком в связи с изменением социального состава интеллигенции, вызванного историческими причинами (Октябрьская революция 1917 года). Результатом явилось сближение московского и петербургского произношения. Былое противопоставление московского произношения петербургскому потеряло смысл. Используя термин «московское произношение», мы говорим о старомосковском произношении, сохранявшемся в 20-30 годы ХХ века, но сейчас лишь частично отражающем произношение москвичей.

Некоторые незначительные расхождения в произношении москвичей и петербуржцев ещё сохранились, но они не являются регулярными и не определяют характер произношения в целом. Так, например, в Москве сильнее выражено иканье, а в Петербурге – эканье: з[в’и^э]зда— з[в’э]зда, [б’и^э]гущий — [б’э]гущий. Так же произносится [а] в первом предударном слоге после мягких согласных: [м’и^э]сной – [м’э]сной, [р’и^э]бина – [р’э]бина. В Москве чаще наблюдается ассимилятивное смягчение согласных: [з’д’]есь, [с’н’]ять, более сильной является редукция гласных неверхнего подъёма: [гълLва́], [го́рът], [гърLжа́нкъ]. Основная закономерность развития современной русской орфоэпической нормы заключается в устранении местных особенностей произношения и установлении единых орфоэпических норм для всех носителей русского литературного языка. Унификация произносительных норм происходит в значительной степени под влиянием письма: произношение сближается с правописанием. Утрата специфических черт старого московского произношения в первую очередь связана с влиянием графического облика слова. Например: 1) по старой московской норме на месте буквы а в первом предударном слоге после ж и ш произносился звук, средний между [ы] и [э], т.е. [ы^э] и даже [ы]: [жы^э]ра, [шы^э]ги. Такое произношение сейчас является устаревшим, нормой же стало произношение, практически совпадающее с написанием: [жL]ра, [шL]ги; 2) согласно старой московской орфоэпической норме большинство глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа произносилось с личным окончанием –ут,-ют ( так же, как и глаголы 1-го спряжения): ве[р’у]т, вид[д’у]т, хо[д’у]т. Изменение произошло под влиянием орфографии, и теперь говорят: ве[р’ь]т, ви[д’ь]т, хо[д’ь]т, т.е. ближе к написанию –ат, -ят; 3) по старой московской норме в глаголах типа постукивать, размахивать и в прилагательных типа тихий, колкий после заднеязычных [г], [к], [х] произносился редуцированный звук [ъ]. Сейчас у подобных слов распространяется «орфографическое» произношение: посту[к’и]вать, разма[х’и]вать, ти[х’и]й, кол[к’и]й; 4) в соответствии со старой московской нормой в словах типа вожжи, дрожжи произносился долгий мягкий [ж‾’], по современным нормам в корне слова произносится долгий твёрдый [ж‾]; 5) согласно старой московской норме звук [с] в постфиксе произносился твёрдо, сейчас он произносится мягко. Нужно помнить об этом, читая стихи поэтов ХIХ века, чтобы избежать нарушения рифмы и ритма стиха: Там, там, под сению кулис младые дни мои неслись (А. Пушкин); И русский Н, как N французский, произносить умела в нос, но скоро всё перевелось (А. Пушкин). Однако полного совпадения произношения с написанием нет и быть не может, потому что русская графика фиксирует фонемы, а не их конкретные звуковые проявления. К тому же степень сближения произношения с написанием во многом определяется стилем (типом) произношения.

Произношение согласных

Для современного русского литературного языка характерны некоторые особенности в области произношения согласных звуков.

1. Звук [г] является звонким, взрывным, ему соответствует глухой звук [к]: доро[г]а − доро[к]; берло[г]а − берло[к]; трево[г]а − трево[к]. Под влиянием белорусского языка вместо взрывного [г] часто произносится фрикативный (щелевой), длительный звук [γ]: [γ]роза, [γ]лаз, [γ]рабёж, у[γ]адай. В конце слова этот звук оглушается в [х]: дене[х], дру[х], творо[х]. Это одна из самых распространённых орфоэпических ошибок на территории Беларуси. Произношение звука [г] лучше всего усваивается в начале слова перед гласными верхнего подъёма, сонорными и звонкими согласными: гитара, грузин, где. Значительно труднее освоить его в середине слова, именно здесь наиболее частотно произношение [γ]: бе[γ]ом, дру[γ]ом, безно[γ]ий, у[γ]ощать. В русском литературном языке фрикативный звук [γ] произносится лишь в некоторых междометиях и звукоподражательных словах: ей бо[γ]у, [γ]осподи, а[γ]а, о[γ]о, [γ]ав. Особенно трудным является произношение оглушённого [к] в абсолютном конце слова: сапо[к], берё[к], бума[к], утю[к], пиро[к]. Оглушённое [х] следует произносить лишь в слове Бо[х].

2. Звук [р] в русском языке образует коррелятивную пару по признаку твёрдости-мягкости, поэтому произносится то твёрдо, то мягко в зависимости от позиции в слове: [р’и^э]ка, [р’и]сунок, [р’и^э]дыи [ра]дость, [ры]ба, [ру]баха. В белорусском же языке имеется лишь твёрдый звук [р], не образующий коррелятивной пары по твёрдости/мягкости. Поэтому в русском произношении белорусов встречаются ошибки следующих типов: а) твёрдый [р] произносится на месте [р] и [р’]: рад и ряд как [ра′т]; грязь, гриб как [гра′с’], [гры′п]; дверь, измерь как две[р], изме[р]; рюмка как [румкъ]; б) мягкий [р’] произносится на месте [р] и [р’]: помидо[р’и], [р’и]ба, [р’и]жий, [р’и]нок, кото[р’и]й; в) беспорядочное смешение [р] и [р’]: в[ра]д ли, к[ру]к, гово[ру], [р’и]бачить, [р’и]скать.

3. Звуки [ч’] и [‾ш’] (обозначаемая часто буквой щ) в русском языке мягкие, не имеющие соотносительных по твёрдости, а в белорусском наоборот. Поэтому в русской речи белорусов широко распространено произношение твёрдых [ч] и [шч]: [шчу]ка, [шчы]колотка, о[шчы]пать, [чы]стый, [чы]слитель, [чэ]стный, у[ча]стие. Нужно иметь ввиду, что фонема <‾ш’>в русском языке долгая и мягкая, допустимым вариантом её произношения является [ш’ч’], восходящее к петербургской норме. Слова типа щека, щетина, смущаться, ямщик можно произносить и как [‾ш’]ека, [‾ш’]етина, сму[‾ш’]аться, ям[‾ш’]ик, и как [ш’ч’]ека, [ш’ч’]етина, сму[ш’ч’]аться, ям[ш’ч’]ик.

4. Звуки [ж], [ш], [ц] в русском и белорусском языках являются твёрдыми. Как правило, ошибок в произношении этих звуков не возникает, за исключением заимствованных слов на –ция типа администрация, градация, урбанизация, миграция, где иногда ошибочно произносится мягкий звук [ц].

5. Звуки [в] и [в’] в русском языке губно-зубные, фрикативные. При оглушении они превращаются в <ф> и <ф’>: бровь – бро[ф’], пьявка — пья[ф]ка, справка − спра[ф]ка. Под влиянием белорусского языка губно-зубной [ф] на конце слова и перед глухими иногда заменяется неслоговым [ў]: здоро[ў], кро[ў], остано[ў]ка. При этом утрачивается мягкость согласного, так как [ф] и [ф] произносятся одинаково – [ў]: любо[ў], отры[ў], а[ў]тор.

Неслоговой звук [ў] иногда ошибочно произносится в суффиксе прошедшего времени глагола на конце слова: пришёл –пришё[ў], взял – взя[ў], был – бы[ў], сказал — сказа[ў].

Звуки [ф] и [ф’] не являются исконно русскими, они заимствованы из греческого языка, поэтому в древних заимствованиях из греческого на месте звука [f] появляется русский звук [п]: faros – парус, Stefanos – Степан, Iosif – Осип. В более поздних заимствованиях на месте [ф] в просторечии произносят [х] или [хв]: кофта – кохта, фартук – хвартук. Иногда возникает обратная замена: хулиган – фулиган.

6. Звуки [т] и [д] в русском языке не являются свистящими. В русской речи белорусов иногда появляется свистящий призвук, т.е. [т] произносится как [ц], а [д] как [д’з’]: петь – пе[ц], хотеть – хо[ц]е[ц], день – [д’з’]ень, деньги – [д’з’]еньги. Это явление цеканья и дзеканья, которое может быть выражено в большей или меньшей степени, но всё равно является орфоэпической ошибкой.

7. Начальному звуку [и]в белорусском языке всегда предшествует согласный [й]. По орфоэпическим нормам русского литературного языка начальный [и] произносится без согласного [й]: их, им, ими. Так же произносится звук [и] в начале слога: герои, клеить, строим, удвоить. Если слову, начинающемуся фонемой <и>, предшествует слово на твёрдый согласный, то начальная фонема <и> произносится как [ы]: война в Ираке – [в-ыра́∙к’ь], встретиться с Игорем – [ с-ы́гърьм]. [Ы] произносится на месте фонемы <и> в корнях слов после русских приставок на твёрдый согласный, что отражено и в орфографии: отыграть, безыскусный, изысканный, сымитировать, предынфарктный.

Произношение гласных

Для русского литературного языка характерен ряд закономерностей в области произношения гласных.

1. Умеренное аканье, т.е. произношение гласного звука [о] в абсолютном начале слова и в первом предударном слоге как закрытого звука [а]: [L]ра́нжевый, [LстL]но́вка, [L]го́нь, [LкL]нча́ние. Таким образом, в первой слабой позиции фонемы <а> и <о> произносятся одинаково: [L]стра́льный, р[L]бота, [L]се́нний, [L]ткры́ть, н[L]га́.

Типичная ошибка в русском произношении белорусов – сильное аканье, т.е. произношение в первом предударном слоге на месте закрытого [L] слишком открытого, широкого звука [а].

2. Умеренное иканье, т.е. произношение звука [э] в первом предударном слоге как звука, среднего между [и] и [э]: п[ч’и^э]ла́, [м’и^э]ша́ть, [б’и^э]рёза, с[м’и^э]шно́й. После мягких согласных в первой предударной позиции точно так же произносится и звук [а]: [ч’и^э]сы́, [р’и^э]бо́й, [м’и^э]сно́й, [р’и^э]зи́на.

Ошибкой является произношение звука [э] в первой слабой позиции как звука [э] – эканье: [м’э]сте́чко, к[л’э]но́вый, г[р’э]чи́шный; а также звука [а] – яканье, возникающее под влиянием белорусского языка: [д’а]ре́вня, п[л’а]чо́, [п’а]ту́х, [н’а]де́льный.

3. Полная редукция гласных звуков [а], [о], [э] во второй слабой позиции. Звуки [а] и [о] в этой позиции произносятся как редуцированный звук [ъ], а звук [э] – как редуцированный [ь]: к[ъ]лбаса́, м[ъ]локо́, п[ъ]рово́з, за́г[ъ]р[ъ]дный, п[ь]р[ь]дово́й, лесо́ч[ь]к. После мягких согласных звук [а] во второй слабой позиции произносится как редуцированный гласный переднего ряда [ь]: п[р’ь]мота́, [ч’ь]сово́й, [м’ь]лочи́шка, [п’ь]тачо́к.

Отчётливое произношение безударных гласных [а], [о], [э] является нарушением орфоэпических норм современного русского литературного языка.

4. Определённую трудность представляет различение ударных [э] и [о] (на письме ё) после мягких согласных: небо – нёбо, ведро – вёдро.Во многих исконно русских словах безударному [э] под ударением соответствует [о]: жена – жёны, веду – вёл, весна – вёсны, село – сёла, гнездо – гнёзда. В истории русского языка переход [э] в [о] под ударением осуществлялся непоследовательно и в некоторых позициях был невозможен: а) перед мягкими согласными и шипящими; б) на месте ять и ерь; в) в словах церковнославянского происхождения. Однако эти запреты часто нарушались: крест – перекрёсток, тесть – тёща, перст – напёрсток.

Непоследовательность произношения [о] на месте [э] под ударением сейчас поддерживается графикой, в которой употребление буквы ё обязательно только в смыслоразличительной функции: все и всё, падеж и падёж, крестный (ход) и крёстный (отец), истекший (период) и истёкший (кровью).

Довольно часто колебания в произношении [э] и [о] не имеют ни смыслоразличительного, ни стилистического значения. Это равноценные варианты орфоэпической нормы. По данным орфоэпических словарей, вариантным является произношение слов белёсый и белесый, блёкнуть и блекнуть, жёлчь и желчь, запорошённый и запорошенный,манёвр и маневр, местоименный и местоимённый, решетчатый и решётчатый и целый ряд других слов.

В ряде слов словари рекомендуют в данной позиции произносить только [э], например: акушер, афера, блеф, бытие́, вопие́т, гололедица, забредший, соплеменник, одновреме́нный, опека, оседлый, отцветший, сие́, смиренный, согбенный, хребет, шлем и др. Только [о] рекомендуется произносить в словах гололёд, заплетённый, заторможённый, можжевёловый, никчёмный, новорождённый, отымённый, привёзший, привезённый, принёсший, принесённый, перекрёстный, подоплёка, разношёрстный, скабрёзный и др.

Таким образом, нормы произношения [э] и [о] в современном русском литературном языке крайне противоречивы. Это находит отражение в произведениях русской классической литературы. При чтении поэтических текстов не следует подменять устаревшее произношение современным, так как это нарушает ритм и рифмы стихотворений. Например: А солнце разу не взойдет, чтоб новых от тебя не осветило бед (И.Крылов); Случалось ли поэтам слезным читать в глаза своим любезным свои творенья?(А.Пушкин); Слепец, страданьем вдохновенный, вам строки чудные писал, и прежних лет восторг священный, воспоминаньем оживленный, он перед вами изливал (М. Лермонтов); Это золото осеннее, эта прядь волос белесых — всё явилось, как спасенье беспокойного повесы (С. Есенин).

ОРФОЭПИЯ

Из истории русской орфоэпии

О р ф о э п и я (греч. orthos‘правильный’,epos‘речь’) – это наука о нормах произношения, характерных для данного литературного языка в определённую эпоху его развития: о правилах произношения отдельных звуков и их сочетаний, о закономерностях постановки ударения. Термином орфоэпия также обозначается совокупность правил произношения.

Русское литературное произношение складывалось постепенно, преимущественно на основе московских произносительных норм, так как с ХIVв. Москва стала центром Русского государства. Московская орфоэпическая норма окончательно сложилась к концу ХIХв. и была нормой старой московской интеллигенции. Московское произношение впитало в себя характерные черты живого народного языка, за ним стояла традиция московского Малого театра. Но уже ко второй половине ХIХв. у этой нормы появился конкурент − петербургское произношение, которое постепенно усиливало свои позиции, вытесняя московские нормы. Основное отличие петербургского произношения состоит в «буквализме», т.е. сохранении в устной речи особенностей написания. На петербургское произношение оказали некоторое влияние северновеликорусские говоры (например, так называемое эканье). Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, его не признавал театр, хотя некоторые особенности впоследствии оказали существенное влияние на развитие системы русского литературного произношения. На устную литературную речь заметное влияние оказывало произношение жителей Казани и Нижнего Новгорода, что вызывало произносительные варианты, местные различия в произношении, препятствовавшие унификации орфоэпических норм. Московское произношение, сохранив свои основные характеристики (например, аканье), утратило свою былую роль, так как изменился состав населения Москвы. Многие черты «образцового» московского произношения были утрачены современным литературным языком в связи с изменением социального состава интеллигенции, вызванного историческими причинами (Октябрьская революция 1917 года). Результатом явилось сближение московского и петербургского произношения. Былое противопоставление московского произношения петербургскому потеряло смысл. Используя термин «московское произношение», мы говорим о старомосковском произношении, сохранявшемся в 20-30 годы ХХ века, но сейчас лишь частично отражающем произношение москвичей.

Некоторые незначительные расхождения в произношении москвичей и петербуржцев ещё сохранились, но они не являются регулярными и не определяют характер произношения в целом. Так, например, в Москве сильнее выражено иканье, а в Петербурге – эканье: з[в’и^э]зда— з[в’э]зда, [б’и^э]гущий — [б’э]гущий. Так же произносится [а] в первом предударном слоге после мягких согласных: [м’и^э]сной – [м’э]сной, [р’и^э]бина – [р’э]бина. В Москве чаще наблюдается ассимилятивное смягчение согласных: [з’д’]есь, [с’н’]ять, более сильной является редукция гласных неверхнего подъёма: [гълLва́], [го́рът], [гърLжа́нкъ]. Основная закономерность развития современной русской орфоэпической нормы заключается в устранении местных особенностей произношения и установлении единых орфоэпических норм для всех носителей русского литературного языка. Унификация произносительных норм происходит в значительной степени под влиянием письма: произношение сближается с правописанием. Утрата специфических черт старого московского произношения в первую очередь связана с влиянием графического облика слова. Например: 1) по старой московской норме на месте буквы а в первом предударном слоге после ж и ш произносился звук, средний между [ы] и [э], т.е. [ы^э] и даже [ы]: [жы^э]ра, [шы^э]ги. Такое произношение сейчас является устаревшим, нормой же стало произношение, практически совпадающее с написанием: [жL]ра, [шL]ги; 2) согласно старой московской орфоэпической норме большинство глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа произносилось с личным окончанием –ут,-ют ( так же, как и глаголы 1-го спряжения): ве[р’у]т, вид[д’у]т, хо[д’у]т. Изменение произошло под влиянием орфографии, и теперь говорят: ве[р’ь]т, ви[д’ь]т, хо[д’ь]т, т.е. ближе к написанию –ат, -ят; 3) по старой московской норме в глаголах типа постукивать, размахивать и в прилагательных типа тихий, колкий после заднеязычных [г], [к], [х] произносился редуцированный звук [ъ]. Сейчас у подобных слов распространяется «орфографическое» произношение: посту[к’и]вать, разма[х’и]вать, ти[х’и]й, кол[к’и]й; 4) в соответствии со старой московской нормой в словах типа вожжи, дрожжи произносился долгий мягкий [ж‾’], по современным нормам в корне слова произносится долгий твёрдый [ж‾]; 5) согласно старой московской норме звук [с] в постфиксе произносился твёрдо, сейчас он произносится мягко. Нужно помнить об этом, читая стихи поэтов ХIХ века, чтобы избежать нарушения рифмы и ритма стиха: Там, там, под сению кулис младые дни мои неслись (А. Пушкин); И русский Н, как N французский, произносить умела в нос, но скоро всё перевелось (А. Пушкин). Однако полного совпадения произношения с написанием нет и быть не может, потому что русская графика фиксирует фонемы, а не их конкретные звуковые проявления. К тому же степень сближения произношения с написанием во многом определяется стилем (типом) произношения.

Произношение согласных

Для современного русского литературного языка характерны некоторые особенности в области произношения согласных звуков.

1. Звук [г] является звонким, взрывным, ему соответствует глухой звук [к]: доро[г]а − доро[к]; берло[г]а − берло[к]; трево[г]а − трево[к]. Под влиянием белорусского языка вместо взрывного [г] часто произносится фрикативный (щелевой), длительный звук [γ]: [γ]роза, [γ]лаз, [γ]рабёж, у[γ]адай. В конце слова этот звук оглушается в [х]: дене[х], дру[х], творо[х]. Это одна из самых распространённых орфоэпических ошибок на территории Беларуси. Произношение звука [г] лучше всего усваивается в начале слова перед гласными верхнего подъёма, сонорными и звонкими согласными: гитара, грузин, где. Значительно труднее освоить его в середине слова, именно здесь наиболее частотно произношение [γ]: бе[γ]ом, дру[γ]ом, безно[γ]ий, у[γ]ощать. В русском литературном языке фрикативный звук [γ] произносится лишь в некоторых междометиях и звукоподражательных словах: ей бо[γ]у, [γ]осподи, а[γ]а, о[γ]о, [γ]ав. Особенно трудным является произношение оглушённого [к] в абсолютном конце слова: сапо[к], берё[к], бума[к], утю[к], пиро[к]. Оглушённое [х] следует произносить лишь в слове Бо[х].

2. Звук [р] в русском языке образует коррелятивную пару по признаку твёрдости-мягкости, поэтому произносится то твёрдо, то мягко в зависимости от позиции в слове: [р’и^э]ка, [р’и]сунок, [р’и^э]дыи [ра]дость, [ры]ба, [ру]баха. В белорусском же языке имеется лишь твёрдый звук [р], не образующий коррелятивной пары по твёрдости/мягкости. Поэтому в русском произношении белорусов встречаются ошибки следующих типов: а) твёрдый [р] произносится на месте [р] и [р’]: рад и ряд как [ра′т]; грязь, гриб как [гра′с’], [гры′п]; дверь, измерь как две[р], изме[р]; рюмка как [румкъ]; б) мягкий [р’] произносится на месте [р] и [р’]: помидо[р’и], [р’и]ба, [р’и]жий, [р’и]нок, кото[р’и]й; в) беспорядочное смешение [р] и [р’]: в[ра]д ли, к[ру]к, гово[ру], [р’и]бачить, [р’и]скать.

3. Звуки [ч’] и [‾ш’] (обозначаемая часто буквой щ) в русском языке мягкие, не имеющие соотносительных по твёрдости, а в белорусском наоборот. Поэтому в русской речи белорусов широко распространено произношение твёрдых [ч] и [шч]: [шчу]ка, [шчы]колотка, о[шчы]пать, [чы]стый, [чы]слитель, [чэ]стный, у[ча]стие. Нужно иметь ввиду, что фонема <‾ш’>в русском языке долгая и мягкая, допустимым вариантом её произношения является [ш’ч’], восходящее к петербургской норме. Слова типа щека, щетина, смущаться, ямщик можно произносить и как [‾ш’]ека, [‾ш’]етина, сму[‾ш’]аться, ям[‾ш’]ик, и как [ш’ч’]ека, [ш’ч’]етина, сму[ш’ч’]аться, ям[ш’ч’]ик.

4. Звуки [ж], [ш], [ц] в русском и белорусском языках являются твёрдыми. Как правило, ошибок в произношении этих звуков не возникает, за исключением заимствованных слов на –ция типа администрация, градация, урбанизация, миграция, где иногда ошибочно произносится мягкий звук [ц].

5. Звуки [в] и [в’] в русском языке губно-зубные, фрикативные. При оглушении они превращаются в <ф> и <ф’>: бровь – бро[ф’], пьявка — пья[ф]ка, справка − спра[ф]ка. Под влиянием белорусского языка губно-зубной [ф] на конце слова и перед глухими иногда заменяется неслоговым [ў]: здоро[ў], кро[ў], остано[ў]ка. При этом утрачивается мягкость согласного, так как [ф] и [ф] произносятся одинаково – [ў]: любо[ў], отры[ў], а[ў]тор.

Неслоговой звук [ў] иногда ошибочно произносится в суффиксе прошедшего времени глагола на конце слова: пришёл –пришё[ў], взял – взя[ў], был – бы[ў], сказал — сказа[ў].

Звуки [ф] и [ф’] не являются исконно русскими, они заимствованы из греческого языка, поэтому в древних заимствованиях из греческого на месте звука [f] появляется русский звук [п]: faros – парус, Stefanos – Степан, Iosif – Осип. В более поздних заимствованиях на месте [ф] в просторечии произносят [х] или [хв]: кофта – кохта, фартук – хвартук. Иногда возникает обратная замена: хулиган – фулиган.

6. Звуки [т] и [д] в русском языке не являются свистящими. В русской речи белорусов иногда появляется свистящий призвук, т.е. [т] произносится как [ц], а [д] как [д’з’]: петь – пе[ц], хотеть – хо[ц]е[ц], день – [д’з’]ень, деньги – [д’з’]еньги. Это явление цеканья и дзеканья, которое может быть выражено в большей или меньшей степени, но всё равно является орфоэпической ошибкой.

7. Начальному звуку [и]в белорусском языке всегда предшествует согласный [й]. По орфоэпическим нормам русского литературного языка начальный [и] произносится без согласного [й]: их, им, ими. Так же произносится звук [и] в начале слога: герои, клеить, строим, удвоить. Если слову, начинающемуся фонемой <и>, предшествует слово на твёрдый согласный, то начальная фонема <и> произносится как [ы]: война в Ираке – [в-ыра́∙к’ь], встретиться с Игорем – [ с-ы́гърьм]. [Ы] произносится на месте фонемы <и> в корнях слов после русских приставок на твёрдый согласный, что отражено и в орфографии: отыграть, безыскусный, изысканный, сымитировать, предынфарктный.

Произношение гласных

Для русского литературного языка характерен ряд закономерностей в области произношения гласных.

1. Умеренное аканье, т.е. произношение гласного звука [о] в абсолютном начале слова и в первом предударном слоге как закрытого звука [а]: [L]ра́нжевый, [LстL]но́вка, [L]го́нь, [LкL]нча́ние. Таким образом, в первой слабой позиции фонемы <а> и <о> произносятся одинаково: [L]стра́льный, р[L]бота, [L]се́нний, [L]ткры́ть, н[L]га́.

Типичная ошибка в русском произношении белорусов – сильное аканье, т.е. произношение в первом предударном слоге на месте закрытого [L] слишком открытого, широкого звука [а].

2. Умеренное иканье, т.е. произношение звука [э] в первом предударном слоге как звука, среднего между [и] и [э]: п[ч’и^э]ла́, [м’и^э]ша́ть, [б’и^э]рёза, с[м’и^э]шно́й. После мягких согласных в первой предударной позиции точно так же произносится и звук [а]: [ч’и^э]сы́, [р’и^э]бо́й, [м’и^э]сно́й, [р’и^э]зи́на.

Ошибкой является произношение звука [э] в первой слабой позиции как звука [э] – эканье: [м’э]сте́чко, к[л’э]но́вый, г[р’э]чи́шный; а также звука [а] – яканье, возникающее под влиянием белорусского языка: [д’а]ре́вня, п[л’а]чо́, [п’а]ту́х, [н’а]де́льный.

3. Полная редукция гласных звуков [а], [о], [э] во второй слабой позиции. Звуки [а] и [о] в этой позиции произносятся как редуцированный звук [ъ], а звук [э] – как редуцированный [ь]: к[ъ]лбаса́, м[ъ]локо́, п[ъ]рово́з, за́г[ъ]р[ъ]дный, п[ь]р[ь]дово́й, лесо́ч[ь]к. После мягких согласных звук [а] во второй слабой позиции произносится как редуцированный гласный переднего ряда [ь]: п[р’ь]мота́, [ч’ь]сово́й, [м’ь]лочи́шка, [п’ь]тачо́к.

Отчётливое произношение безударных гласных [а], [о], [э] является нарушением орфоэпических норм современного русского литературного языка.

4. Определённую трудность представляет различение ударных [э] и [о] (на письме ё) после мягких согласных: небо – нёбо, ведро – вёдро.Во многих исконно русских словах безударному [э] под ударением соответствует [о]: жена – жёны, веду – вёл, весна – вёсны, село – сёла, гнездо – гнёзда. В истории русского языка переход [э] в [о] под ударением осуществлялся непоследовательно и в некоторых позициях был невозможен: а) перед мягкими согласными и шипящими; б) на месте ять и ерь; в) в словах церковнославянского происхождения. Однако эти запреты часто нарушались: крест – перекрёсток, тесть – тёща, перст – напёрсток.

Непоследовательность произношения [о] на месте [э] под ударением сейчас поддерживается графикой, в которой употребление буквы ё обязательно только в смыслоразличительной функции: все и всё, падеж и падёж, крестный (ход) и крёстный (отец), истекший (период) и истёкший (кровью).

Довольно часто колебания в произношении [э] и [о] не имеют ни смыслоразличительного, ни стилистического значения. Это равноценные варианты орфоэпической нормы. По данным орфоэпических словарей, вариантным является произношение слов белёсый и белесый, блёкнуть и блекнуть, жёлчь и желчь, запорошённый и запорошенный,манёвр и маневр, местоименный и местоимённый, решетчатый и решётчатый и целый ряд других слов.

В ряде слов словари рекомендуют в данной позиции произносить только [э], например: акушер, афера, блеф, бытие́, вопие́т, гололедица, забредший, соплеменник, одновреме́нный, опека, оседлый, отцветший, сие́, смиренный, согбенный, хребет, шлем и др. Только [о] рекомендуется произносить в словах гололёд, заплетённый, заторможённый, можжевёловый, никчёмный, новорождённый, отымённый, привёзший, привезённый, принёсший, принесённый, перекрёстный, подоплёка, разношёрстный, скабрёзный и др.

Таким образом, нормы произношения [э] и [о] в современном русском литературном языке крайне противоречивы. Это находит отражение в произведениях русской классической литературы. При чтении поэтических текстов не следует подменять устаревшее произношение современным, так как это нарушает ритм и рифмы стихотворений. Например: А солнце разу не взойдет, чтоб новых от тебя не осветило бед (И.Крылов); Случалось ли поэтам слезным читать в глаза своим любезным свои творенья?(А.Пушкин); Слепец, страданьем вдохновенный, вам строки чудные писал, и прежних лет восторг священный, воспоминаньем оживленный, он перед вами изливал (М. Лермонтов); Это золото осеннее, эта прядь волос белесых — всё явилось, как спасенье беспокойного повесы (С. Есенин).

Произношение групп согласных

Согласные в слабых позициях подвергаются различного рода изменениям.

1. Ассимиляция согласных по мягкости. Ассимилятивное смягчение согласных зависит от места их образования и от того, в какой части слова они находятся (в корне, на стыке корня и суффикса, на стыке приставки и корня или на границе предлога и следующего за ним слова. Ассимилятивному смягчению наиболее часто подвергаются твёрдые зубные согласные [д], [т], [з], [с], [н] перед мягкими зубными [д’], [т’], [з’], [с’], [н’], [ч’], [ш’] в корне, суффиксе и на стыке корня и суффикса: мы[с’л’]и, не[с’т’]и, боле[з’н’], кля[н’ч’]ить, гру[с’т’], гво[з’д’]ика, [с’т’]ихи.

Факультативным является ассимилятивное смягчение твёрдых переднеязычных перед мягкими губными согласными и [л’]: [з’м’]ея и [зм’]ея, ле[з’в’]ие и ле[зв’]ие, [с’в’]ет и [св’]ет, [с’м’]ена и [см’]ена, че[т’в’]ёртый и че[тв’]ёртый.

Утрачено ассимилятивное смягчение губных согласных [б], [п], [м], [в], [ф] перед мягкими заднеязычными [г’], [к’], [х’]: тря[пк’]и, а не тря[п’к’]и , ба[бк’]и, а не ба[б’к’]и, ду[пк’]и, а не ду[п’к’]и.

Согласные, кроме [ж], [ш], перед [й] и [j] произносятся всегда мягко: [в’jу]нок, ска[м’jа], су[д’jа], [в’jу]га. Перед [j] обычно смягчаются приставки в-, с-, не образующие слога: [в’йи^э]зжать, [с’йи^э]зжать. Согласные [б], [д], [т] в приставках об-,под-, над-, пред, от- перед корневым [j] в современном литературном языке не смягчаются: о[бjэ]зд, по[дjэ]зд, о[тjэ]зд, пре[дйи^э]вить.

Можно сделать вывод, что в современном литературном языке наблюдается тенденция к утрате ассимиляции по мягкости во многих группах согласных, в которых по старой московской норме ассимиляция была обязательной. Утрата ассимиляции по мягкости связана, прежде всего, с влиянием на произношение написания слов, в котором ассимиляция по мягкости не отражается.

2. Произношение двойных согласных. В исконно русских словах двойные согласные встречаются в основном на стыке морфем. В подобных случаях чаще произносится долгий согласный: каме[‾н]ый, о[‾т]уда, [с‾]ахаром). Иногда при написании двойного согласного произносится недолгий звук: бе[с]тыдник, ру[с]кий, листве[н]ица, смеша[н]ый и т.п.

Двойной согласный не произносится во многих иноязычных словах: аккуратный, аллея, аннулировать, ассоциативный, баллотироваться, беллетристика, грамматика, гриппозный, диссертация, дифференциация, корреспондент, металлический, миллион, параллельный, теннис и т.п.

В иноязычных словах двойной согласный в корне слов произносится как долгий в определённых позициях. Чаще всего это происходит в положении непосредственно после ударного гласного: га́[‾м]а, до́[‾л]ар, ва́[‾н]а, ка́[‾с]а, ма́[‾с]а, су́[‾м]а, телегра́[‾м]а и т.п. Однако произношение долгого звука возможно и перед ударным гласным в словах мулла́, Элла́да, анна́лы, а также между безударными гласными: аллего́рия, аннота́ция, диссона́нс.

Двойные согласные обычно не произносятся в конце слов, например: компромисс, килограмм, балл, металл, коло́сс, кросс, кристалл, прогресс, процесс и т.п. Двойные согласные не произносятся в положении перед другими согласными, например: аттракцион, аккредитация, акклиматизация, программка и т.п. Чётких правил произношения двойных согласных нет, поэтому в случае затруднений нужно обращаться к орфоэпическим словарям.

3. Произношение сочетаний согласных, в состав которых входят шипящие и свистящие. В сочетаниях сш, зш, сж, зж происходит полное уподобление свистящего шипящему и произносится [‾ш] или [‾ж]: сшить — [‾ш]ить, влезший – вле[‾ш]ий, сжёг – [‾ж]ёг, разжечь – ра[‾ж]ечь. В словах вожжи, дрожжи, можжевельник, сожжённый по современным нормам произносится долгий твёрдый [‾ж]. Произношение мягкого долгого [‾ж’] , которого требовали старомосковские нормы, считается устаревшим. В слове дождь и его формах на месте жд произносится либо [жд’], либо [ж’] (при оглушении [ш’]).

Сочетание счили зч на стыке корня или суффикса произносится как [‾ш’] или [ш’ч’]: изво[‾ш’]ики изво[ш’ч’]ик. На стыке приставки и корня, предлога и следующего за ним слова сочетание сч произносится только как [ш’ч’]: расчистить – ра[ш’ч’]истить, без числа – бе[ш’ч’]исла.

Сочетание тс на стыке личного окончания глагола и постфикса произносится как двойной [ц]: про́сится – проси[‾ц]а, у́чится – учи[‾ц]а, удивляться – удивля[‾ц]а, увидеться – увиде[‾ц]а. На месте тс, дс перед согласными на стыке корня и суффикса произносится [ц]: де[ц]кий, горо[ц]кой. На месте сочетаний дц, тц произносится двойной звук [ц]: три[ц]атый, моло[ц]ы, о[ц]ы.

Сочетание чн в большинстве случаев произносится в соответствии с написанием: алчный, приличный, точный, свечной, симпатичный, срочный, строчной, вечный, отличный и др. Лишь в некоторых словах на месте [чн] произносится [шн]: конечно, скучно, нарочно, яичница, прачечная, скворечник, горчичник, Саввична, Ильинична, Кузьминична, Никитична, Лукинична, Фоминична и др. В некоторых словах допускается двоякое произношение: булочная, будочник, достаточно, копеечный, лавочник, порядочный, подсвечник, пустячный,